Французский бульдог Федя (мысли)
---------------------------------------------------
Вы вообще видели, какие смешные члены у этих людей. У того же хозяина. Он меня не стесняется, не считают нужным. В моем присутствии трахает хозяйку. По–собачьему. Как будто дразнят меня. Вы спросите, что я чувствую. Комплекс Эдипа. Влечение и ненависть. Да ну, нафиг, ерунда это все. Фрейдизм. Я хозяина очень уважаю. Недавно узнал, что он меня купил за две тысячи долларов. Кеш. За две штуки баксов в Африке ребенка можно купить. Что касается хозяйки, то у нее вообще своих денег нет. У нее молодость и красота. Не сомневайтесь, я кое что понимаю в женской красоте. Но самое главное, она божественно пахнет.
Скажу вам, обоняние - хорошая вещь. У людей эта функция, за ненадобностью, давно атрофировалась. Самое большое, что чувствует человек, запах пищи, которую ему приготовили и поставили под нос. О моих способностях люди даже не догадываются. Я обоняю, значит я существую.
Не скрою, я люблю женщин. Женщины — лучшая часть человечества. Собак приручили женщины. Возле женщины на кухне всегда можно прокормиться. Вокруг женщины много запахов. Я знаю о женских запахах все. Как пахнут влюбленные женщины — горьковато–терпкий, дымный, таинственный, тонкий запах. Даже использущие сильный парфюм не могут меня обмануть. Вот возвращается она, прекрасная bлядина, домой после супружеской измены и несет с собой этот влажный, маслянистый, мягкий, нежный, теплый, терпкий, аромат.
Когда хозяйка забеременела, к обычным ее запахам добавился свежий, холодный. О том, что она залетела я узнал на много раньше, чем показали эти палочки, на которые она писяет. Да, все знал, но молчал, потому что — не мое собачье дело.
В принципе, они люди хорошие. Добрые и в каком–то смысле — мы одна семья. Мы все любим друг друга. И это самое главное. Они оба любят меня и это скрепляет их отношения.
Нет, вы только не подумайте, что я жалуюсь, меня в моей жизни почти все устраивает. Что меня не устраивает и даже обижает, своих детей они любят больше нас.
До того момента меня никто пальцем не тронул. Обычно даже самый хороший хозяин иногда наказывает собаку. Бьет. С бульдогами иначе нельзя. Ах, если бы вы знали, что я творил, когда был маленький. Я рвал, уносил и прятал обувь, писял и какал у них в спальне, если они задерживали прогулку хотя бы на пять минут. Я их больно кусал, если был без настроения. Они только смеялись и закармливали, и заласкивали меня. И так бы оно продолжалось всю мою короткую счастливую собачью жизнь, если бы не родился этот факаный ребенок.
Самих родов я не видел, потому, что хозяйка рожала где–то в в Манхеттене.
Когда его привезли, нас познакомили. Я из вежливости сделал вид, что он мне нравится. Умильно смотрел, вилял хвостом, но если бы вы знали, как я его ненавидел. А с какого спрашивается, он должен бы нравиться мне.
Я сразу врубился что это не наш. По запаху. Мне стало так противно на душе, что в тот же день на прогулке я нашел прокисшее человеческое говно и вымазался с головы до ног, чтобы не слышать этой вони женского предательства.
Конечно, было бы не справедливо утверждать, что после рождения человеческого детеныша мне стало как–то хуже жить. Были и свои положительные стороны. Например сиски у хозяйки, а их всего–то две, стали большими, как мячи для американского футбола, и из них потекло молоко. Очень вкусное. Мне сразу же дали попробовать, чувствовали себя виноватыми. Этого молока было так много, что детеныш все не съедал. Остатки отдавали мне. Я давно уже вышел из молочного возраста, но хозяйке было жалко выливать свое молоко в унитаз и она принялась добавлять в мою жратву, а потом и просто так стала давать, наливала в детскую мисочку. Вы не поверите - двести граммов молока в день. Почему вы смотрите на меня так брезгливо. Вы сами когда–нибудь пробовали человеческое молоко, нет вы никогда не пробовали человеческое молоко. Классная вещь и полезная, между прочим.
Хозяйка кормила этого гаденыша целых два года, не могла отнять от груди. Он уже ходил и что–то там говорил, ел кашу и всякие детские смеси, но на десерт всегда получал сиську. Левую, а то что было в правой, хозяйка сцеживала мне. Ей только недавно исполнился тридцатник, крупная, здоровая с деревенскими корнями беларуска. Это был ее первый ребенок, и молока она давала столько, что можно было накормить десять французских бульдогов. Могу с гордостью сказать, что типа Ромул и Рем, я был вскормлен человеческим молоком, и к двум годам весил больше тридцати фунтов. По IQ, как вы уже заметили сами, опережаю немецкую овчарку.
Да, я люблю своего хозяина. Он много хорошего сделал для меня. Посмотрите в какой я физической форме, какая у меня морда, грудь, лапы и зубы. Каждый день, если мой хозяин нормально себя чувствует, мы гуляем в парке или на берегу океана. Большие прогулки, по нескольку миль, без поводка.
Ах, каким были счастливыми мое детство, юность, отрочество. Утро. Хозяин бережно, словно ребенка, достает меня из багажника и ставит на траву. Это федеральная, значит ничейная территория. Здесь собаки гуляют непристегнутые. O, сколько запахов тончайших! Сладковатый, с бальзамическим оттенком запах дохлой чайки. Веселый, теплый запах выброшенной коробки с чаинизфудом. Горьковатый, пряный, терпкий смел зеленой гусиной какашки. Я ее, пожалуй съем, это витамины. Дымный, таинственный, тонкий аромат, который оставляет молодая овчарка. Дура, в мою сторону даже не смотрит, влюблена в своего хозяина, как десятиклассница в учителя. Изысканно–тонкий, свежий, терпкий запах пустой бутылки от будвайзера. Кричащий, пышный запах детских памперсов.
Мой хозяин несчастное существо, совсем не слышит запахов. Я отношусь к нему сочувственно, как к слепому.
Вот сейчас глухой, холодящий запах океана. Запах опасности. Я плохо плаваю. Летом, когда жарко, хозяин бросает меня в воду. Страхует, конечно, на случай, если стану тонуть. Я привык, мне нравится. Нахлебаешься соленой морской воды и обосрешь все общественные газоны. Знаете, что собака, с помощью специальных желез вместе с фекалиями оставляет ароматическую метку, код, сообщение другим собакам. Я не кастрированный, как некоторые, у меня сильный выразительный маскулинный запах. В собачьем обществе на острове, где мы живем, все молодые сучки нюхают, кокетливо смеются и говорят: «Вы слыхали, этот Федя жидко обосрался». Я не обижаюсь. Я им говорю, можно подумать, что вы сами не делаете этого. Каким бы аккуратным хозяин не был, как бы хорошо он за своей собакой не убирал, я сразу понюхаю и скажу вам, кто здесь был, кобель или сучка. В этом смысле я эксперт. Да вы сами увидите, если сучка, у меня слюни ручьем текут.
В холодные ветренные дни мы гуляем в парке. Парк — это такой лес. Здесь много всяких диких животных. О парк. О, симфония. Даже маленький зверек – мышь, оставляет после себя запах. Еноты, зайцы, олени, белки – все. Здесь — естественный отбор, нет старых, немощных, нет кастрированных, все яростно агрессивно пахнут. Пес, который бегает без поводка, сам по себе, это тонко чувствующая, понимающая смысл жизни индивидуум. Такой собака наставит сообщений. Сто раз поднимет ногу, рассчетливо выдавливая из себя по капле подлеца, а уж если сядет, то как мину поставит, чтобы глупый китаец, который даже в лесу гуляет в марлевой маске, обязательно наступил и понес мой образ на подошвах по всему парку, мимо старого католического кладбища, мимо озера, куда мы выпустили однажды выросшую в аквариуме черепаху, мимо кортов для игры с твердыми круглыми шарами, мимо дома русского миллиардера с балконами на океан, через частную территорию, закрытого до лета детского кемпа, вокруг большого озера, мимо маленького озера, где я однажды чуть не утонул, провалившись под лед, и хозяин, страшно ругаясь, полез в холодную воду меня доставать. Рассказывал, что в прежние дикие времена, когда в будние дни в парке вообще не было людей, он выгуливал своего знаменитого на весь остров питбула. Выпускал собаку в лес, и тот охотился на белок и енотов, догонял хозяина по следу уже на самом выходе, ни разу не заставил себя ждать. Ах, запах хозяина, запах хозяина. Я обожаю этот запах: веселый, звучный, маслянистый, прохладный, светлый, сладкий, теплый. Я знаю, он до сих пор он тоскует по своему питбулу и хочет видеть свою старую собаку во мне. Но я не люблю охоту. Я никогда никого не убивал. Да у меня дурной вспыльчивый характер. Да, мне нравятся резиновые детские игрушки, с жалобным писком, да, я могу больно цапнуть, но, чтобы лишить кого–нибудь жизни, убить.
А их ребенка я не взлюбил, не только потому, что знал тайну. С самого начала, как только стал ходить - этот пи3деныш, принялся меня мучать. Он тыкал мне пальцами в глаза, лез в уши, наваливался и ложился на меня. Я терпел, не выдержал, только когда он полез под хвост. Вы себе не представляете, как это оскорбительно, когда пацану лезут под хвост. Это любая собака знает. И хозяин держит меня за шиворот, когда вытирает после прогулки мне задницу мягкой салфеткой. И правильно делает, потому, что я могу не удержаться и укусить руку хозяина. Почему я так об этом говорю, потому что у нас у собак, если тебе лезут под хвост – оскорбление. И если ты такое схавал от одной собаки, то и другие могут себе это позволить.
Когда я укусил нашего байстрюка, не опасно, за жопу, хозяйка страшно закричала, а хозяин сделал то, чего не делал прежде никогда, выписал мне пенделя. Я посмотрел на него и подумал: Хорошо, папа, что я не умею говорить.