Вскоре у Галки завелся еще один поклонник. Толька Михайлов пришел в столовую на обед и привязался к ней, тараща пьяные глаза: «Галка, ты – красивая, да? Ты – красивая, Галка? Нет, ты, правда, красивая!»
Галка с досадой отмахнулась от него: «Да отвяжись ты от меня! Чего привязался?»
«Нет, Галка, ты все-таки красивая. Ножки одни чего стоят! Ребята,- обратился он к ребятам из 5-й партии, сидевшим за столами, - вы мне ее отдадите?»
«Да забирай, жалко что ли!» - милостливо разрешил Кузьменко.
«Давай бутылку, отдадим!» - отозвался Славка Новиков.
«Да вы что, ребята, да я вам за нее ящик водки поставлю!» - воскликнул Михайлов и захлопал пьяными глазами.
«Что, продал меня за бутылку?» - спросила Галка у Славки, когда он пришел вечером за ней.
Дома она подошла к зеркалу и внимательно оглядела себя.
«Что я хожу, как Золушка? – подумала она. – Надо хоть раз одеться по-нормальному». Она распустила волосы и надела ярко-красное нейлоновое платье с глубоким вырезом. Красное платье хорошо оттеняло ее медного цвета волосы и темно-карие глаза. На стройные ноги она натянула капрон и надела туфли на каблуке. Затем она подкрасила глаза и губы и с удовлетворением оглядела себя в зеркале.
«Ну вот, - подумала она и подмигнула своему отражению.- Теперь мы посмотрим, сколько за меня можно дать!»
Она спустилась вниз и вошла в комнату к ребятам.
«Откуда ты, прелестное дитя?» - спросил Кузьменко, с изумлением разглядывая ее.
Вадим удивленно присвистнул и сказал: «Вот это да!»
Один Витя Крылов ничего не сказал, лишь молча оглядел ее с головы до ног.
«А где Славка?» - спросила Галка, озираясь по сторонам.
«С казачушками пошел дружить, - сказал Генка Братенков, появляясь в дверях. – А ты чего это сегодня такая красивая?»
«Пришла с вами торговаться, сколько вы за меня дадите! Неужели только одну бутылку?» - съязвила Галка.
«Что ты, Галочка,- расплылся в улыбке Кузьменко, - да тебе цены нет!»
«Но где же все-таки Славка? – снова спросила Галка. – Куда он мог уйти?»
«Да что тебе Славка? – хмыкнул Кузьменко, - Не пора ли уже искать замену? Посмотри, какие у нас ребята? Орлы!»
«Да! – поддакнул Вадим,- Чем мы хуже Славки?»
«Что вы, ребята, - рассмеялась Галка, - он у меня незаменимый!»
В комнату вошел Сидоров. Он хмуро оглядел Галку и вышел. Галка вся съежилась и попыталась уйти.
«Да что ты, Галка, сразу уходить! – сказал Генка, - Раз нет Славки, то и посидеть у нас не хочешь?»
«Хорошо, я посижу», - согласилась Галка и села на стул.
«Вскоре пришел Славка и изумленно остановился в дверях.
«Это кто такая?» - удивленно спросил он.
«Да ты что, Славка, это же Галка!» - расхохотался Кузьменко.
«Галка? Это ты? – улыбнулся Славка, - А я тебя не узнал. Думал, что это за краля тут сидит!» - Он подошел и сел рядом.
«Отойди, не прикасайся! – крикнул Вадим, - Руки-то вымыл?»
«Вымыл! – засмеялся Славка, - Даже с мылом. И вобще я сегодня в душе помылся!»
«Да тебя, чтобы отмыть, нужно неделю мочалкой шоркать!» - снова засмеялся Вадим.
Славка расплылся в улыбке: «Уйди, змей! – и посмотрел на Галку, - А мне и правда, к тебе прикасаться даже страшно, такая ты сегодня…» - он присвистнул и покачал головой.
Галка засмеялась: «Хватит тебе глупости говорить, - сказала она, - сыграй лучше что-нибудь!»
Славка взял гитару и провел по струнам. «Что споем?» - спросил он, весело поглядывая на всех.
«Вот эту», - Галка запела: «Затерялась моя печаль среди ив и берез…»
«Да что ты все грустные песни поешь! – фыркнул Славка, - Давай другую!»
«И не действует по ночам расстоянья наркоз», - продолжала петь Галка.
«Давай что-нибудь повеселее!» - снова воскликнул он.
«Ну хорошо, давай!» - согласилась Галка и снова запела, лукаво поглядывая на него:
«А где-то на видном месте
Кто-то успел повесить
Четыре звезды Созвездья
«Я тебя не люблю!»
«Нет, эту не надо», - нахмурился Славка.
«Ребята, давайте нашу!» - предложил Кузьменко и запел: «А люди идут по свету…» - Ребята подхватили: « Им, вроде, немного надо. Была бы легка палатка, да был бы не труден путь…»
Потом Кузьменко неожиданно предложил: «Может, спляшем?» Галка вскочила. «Давай цыганочку!» - и пошла, прищелкивая пальцами и пожимая плечами. Ребята в такт хлопали в ладоши.
«Эх, Галка, умеешь же ты иногда быть обаятельной!» - воскликнул Кузьменко, когда Галка закончила плясать и села, запыхавшись, на свое место. Галка в ответ засмеялась и лукаво взглянула на Кузьменко: «Ну вот, а вы меня за бутылку продать хотели!»
Отношения ее со Славкой становились все более запутанными. Галка и сама уже не знала, что происходит. Вначале она принимала его ухаживания для того, чтобы отвести подозрения от Васильева и тем самым прекратить сплетни, но потом доброта и бережное отношение к ней Славки сделали свое дело, и она начала всерьез задумываться над тем, действительно ли ей нужен этот немолодой уже угрюмый человек. Со Славкой ей было легко и просто, он был молодым и веселым, таким же молодым, как она сама; а Васильев был умудренный жизнью и опытом человек, перед которым она чувствовала себя девчонкой и внутренне пассовала, подчиняясь его железной воле. Славка выполнял ее малейшие капризы, она могла приказывать ему и знала, что он не посмеет ослушаться ее, но не смогла бы при всем желании подчинить себе Васильева. К тому же Васильев и наполовину не был к ней столь внимательным, как Славка. По натуре она была властным человеком, но ее воля и решимость вдребезги разбивались о несокрушимую волю
Васильева, и она становилась мягкой и податливой, как глина.
А Славка с собачьей преданностью заглядывал ей в глаза и ходил за ней по пятам, как ребенок. Это тешило ее самолюбие и заставляло радостно биться ее гордое сердце. К тому же Славка не переставал восхищаться ею: он восторгался ее фигурой, походкой, ее глазами, руками; он называл ее улыбку обворожительной, ее смех - очаровательным, ее фигуру – грациозной и говорил ей столько комплиментов, что у Галки от них кружилась голова. Все это не могло не отложить отпечатка на их отношения. А отношения их с каждым днем становились все более серьезными. Галка теперь уже сама терялась в догадках: в шутку или всерьез встречается она со Славкой? Может, он ей действительно нравится? Или это – минутное увлечение, которое вскоре пройдет, рассеется, как дым, не оставив и следа?
Вскоре снова приехал Васильев. Галка даже не взглянула на него, проходя мимо, и спряталась у себя в комнате, чтобы не видеть его.
Но вскоре ей стало скучно сидеть там одной, и она пошла разыскивать Славку. Ребята сказали, что он куда-то ушел. Просидев часа два, но так и не дождавшись его, она вышла на улицу и вдруг увидела стоявших неподалеку Славку с Васильевым. Она молча прошла мимо.
«Галя! – окликнул ее Васильев. – Иди сюда!»
Она подошла к ним и встала в выжидающей позе.
«Чего ты такая хмурая сегодня?» - ласково спросил Васильев.
«Так, - отмахнулась она и повернулась к Славке,- Где ты был? Я тебя везде искала!»
«Мы с Володей сидели. Разговаривали. О жизни», - сказал он, взглянув на Васильева.
«Ах, вот как? О жизни?»- презрительно усмехнулась Галка и нахмурилась.
«Как у тебя дела? – снова спросил Васильев, - Ты уже выздоровела?»
«Выздоровела», - сквозь зубы процедила она и отвернулась.
«Ну ладно, я пойду», - сказала она через минуту.
«Подожди! – остановил ее Васильев, - Постой с нами!»
В темноте раздались пьяные голоса, и к ним подошли Толик Михайлов со своим приятелем Яроцким.
«Галка, и ты здесь!» - радостно воскликнул Михайлов и обнял ее за плечи.
«Ну что, Толик, возьмешь меня замуж? – усмехнулась Галка. – Ты ведь грозился!»
«Я? – пьяно ухмыльнулся Михайлов,- Галочка, я бы хоть сейчас, но я знаю, что ты кудрявого любишь, - указал он на Славку, - а он ведь здоровый, ей-богу, еще, чего доброго, по шее настучит. Правду я говорю, Витька?» - повернулся он к Яроцкому. Тот в ответ разразился пьяной руганью.
Васильева передернуло. «Я пойду!» - сказал он и ушел.
«Галка, иди домой!» - подтолкнул ее Славка к двери.
«Нет, я не пойду!» - заупрямилась Галка.
«Галка! – Славка схватил ее за руку, - Мне неприятно, что ты стоишь тут и слушаешь маты. Иди! Ну, я кому сказал!» - прикрикнул он в ответ на укоризненный Галкин взгляд и слегка подтолкнул ее.
«О! – удивился Яроцкий, - Во дает!»
Галка поднялась наверх и вошла в свою комнату. Но спать ей не хотелось. Она посидела, прислушиваясь, в темноте, и, когда голоса стихли, спустилась вниз.
Славка лежал на кровати одетый и не спал. Она подошла к нему и села рядом. Он обнял ее и притянул к себе.
«Ты обиделась?» - спросил он, ласково целуя ее.
Галка молча помотала головой и покосилась на кровать, на которой спал Васильев.
«Он спит», - шепнул Славка и снова поцеловал ее. Они еще немного пошептались, и она ушла.
Наутро Васильев уехал еще до завтрака.
«Видел он ее ночью или нет?» – задавала Галка себе вопрос и мысленно отвечала: « Нет, он не мог видеть! Он же спал! – и краска стыда выступала у нее на щеках при воспоминании о минувшей ночи. – Ну и пусть видит! – думала она со злом. – Наплевать! Пора все это завязывать! Даже лучше, если видел! Объяснять не придется, сам все поймет!»
На следующий день Галке стало совсем плохо. Она лежала, вытянувшись, на кровати и без боли не могла пошевелиться. Резкая боль, словно льдом, сковало все тело, и при каждом движении словно тысячи игл вонзались в него. Она, наконец, решилась пойти к врачу. Врач внимательно осмотрела ее и сказала: «Нет, мышцы не растянуты. Тут что-то другое. Сдай-ка ты, дружок, все анализы, тогда и посмотрим, что с тобой случилось!»
С этого дня Галка начала сдавать анализы. Это было нелегко, потому что, каждый раз, когда она собиралась идти в больницу, Галия со Светкой поднимали такой шум, что ей приходилось откладывать это мероприятие до другого раза. Таким образом все это затянулось еще на две недели. А тем временем ее силы буквально таяли на глазах. Но Галке ничего не оставалось, как только терпеливо ждать, когда все это закончится.
«Дотяну до отгулов и уеду!» - думала она, запасаясь вновь терпением.
Вскоре произошло событие, которое наделало переполох в 5-й партии.
Толик Кондратенко, напившись, начал, как обычно, выступать, чем возмутил всех ребят. Мало этого, он материл всех, кто пытался его утихомирить, и даже осмелился обругать самого Сидорова.
«И это старший инженер, третий по должности! – возмущался Шурик Кузьменко. – Стыд! Стыд и срам!»
«На Сидорова поволок! Наглец!» - вторил ему Вадим.
«Дурак просто!» - откликался Генка Братенков.
«Допился до ручки!» - вставлял свое слово Славка.
Один Витя Крылов молча поблескивал очками и не вмешивался в разговор.
«Нет, ребята, не место ему в нашей партии, - вынес свое решение Кузьменко. – Надо поговорить с Сидоровым. Пусть он решает, что с ним делать. Но ему здесь не место среди нас. Он только всю партию позорит».
«Правильно», - вторили ему ребята.
На следующий день состоялось собрание, на котором постановили отправить Кондратенко в Новосибирск с письмом, в котором Сидоров просил освободить его от тов. Кондратенко и указывал на причины, вынудившие его просить об этом, и предоставлял самому начальству решать, что с ним делать: уволить или перевести в другую партию.
Вечером Толик снова напился с горя и шарашился по комнате в одних трусах. Его вид был так жалок и подавлен, что Галке невольно стало жаль его.
«Галка, поехали вместе, - качаясь, говорил Толик. – Знаешь, че, ну их всех на фиг! Поехали! Меня уже сожрали и тебя сожрут! Вот увидишь!» - растирал он по лицу пьяные слезы и ругался.
На следующий день он проспал до обеда и опоздал на самолет. К вечеру он снова напился. Так продолжалось несколько дней. Наконец, он собрался и пошел ловить попутку, но вместо этого налетел на милицию и попал в вытрезвитель. Из милиции он вернулся жалкий и какой-то пришибленный.
Ребята с ним не разговаривали и старались его не замечать, а за глаза надсмехались над ним и высказывали свое презрение. Одна Галка не презирала, а жалела его. Толик был опустившимся человеком, он пропивал все деньги, какие у него были, и был беспомощен, как ребенок, и не смог бы, наверное, прокормить себя, но он был для Галки хорошим другом и, когда был трезв, давал ей дельные советы; он был единственным человеком, который смотрел на нее не как на женщину, а как на человека, такого же, как он сам, и как мог, старался помочь ей: таскал воду на кухню, помогал чистить картошку, рубил мясо, и никогда не думал о том, что это не его обязанность и что ему по должности не полагается помогать на кухне. Галка была ему благодарна за все это, и поэтому сейчас, хотя и понимала справедливость решения, не могла ему не сочувствовать.
Наконец, Толик все-таки уехал. Куда он девался, никто не знал, да это никого и не интересовало.
Вскоре произошло еще одно событие, которое окончательно поссорило Галку с Кузьменко. Она познакомилась с Хасаном – высоким красивым чеченом с тонким прямым носом, длинными черными ресницами и черными жгучими глазами. Познакомил их Яроцкий. Познакомил просто потому, что
Галка попросила его достать хороших сигарет, а он сказал, что познакомит ее с таким человеком, который может все достать. Хасан пообещал достать и расспросил, где она живет.
«Я приду сегодня вечером», - сказал он.
«Приходи», - сказала Галка и ушла.
Вечером он пришел, но попал вначале в комнату к парням. Галка уже спала, когда он пришел. Пришел, посидел немного, отдал сигареты и ушел.
На следующий день Галка зашла к ребятам.
«Что это к тебе за армяне ходят! – ехидно улыбаясь, спросил Кузьменко. – Ты почему Славику изменяешь? Нехорошо, нехорошо! Такого орла на армяшку променяла! Ай-яй-яй!»
«Заткнись!» - вспыхнула Галка.
«Вам не нравится? - продолжал издеваться Кузьменко,- А, понимаю, тебе одного мало? Десяток требуется!»
Галка сняла с ноги туфель и запустила в него. «Скотина! - крикнула она в бешенстве, - Дерьмо!» - и кинулась в драку.
«Галка, ты что! - схватил ее Вадим, - Ты с ума сошла!»
«Послушай, ты, - тяжело дыша, подошла она к растерявшемуся Кузьменко, - хочешь знать мое мнение о тебе? Ты – пошляк и подонок, и, если я еще раз услышу, что ты распускаешь обо мне свои грязные сплетни, я расквашу тебе всю морду и не посмотрю, что ты сильнее меня! Запомни это. А то потом стыдно будет!»
После этого случая Кузьменко больше не задирался и молчал в ее присутствии. «Подействовало! – думала она злорадно, - Давно надо было его отчитать!»
У Вадима собирались отмечать день рождения. Галка начала готовиться к нему заранее. Знала, что ребята сами ничего не сделают. Купила яблок, овощей для салата, выпросила у зама пять бутылок сухого, и, наконец, отхватила на складе большого жирного петуха. Вначале она хотела наделать пельменей, но ребята отказались, так как свинины не было, а пельмени из баранины получались неважные. Тогда она решила сделать тушенную картошку с мясом и испечь торт. Просила зама, чтобы тот привез из Гурьева помидор
И сметаны, тот пообещал и не привез. Пришлось обойтись без помидор.
Вечером, накануне дня рождения, они сидели в комнате и развлекались, кто во что горазд: Вадим с Генкой играли в шахматы, Витя Крылов подбирал какую-то песню на гитаре, Галка со Славкой просто сидели и разговаривали. Ссора вспыхнула неожиданно. Галка спросила: «Вадим, ты, говорят, из Академ-городка?»
«Да, - ответил Вадим, не поворачивая головы, - А что?»
«У нас, наверное, есть общие знакомые?»
«У меня, в основном, знакомые все - геологи».
«У меня тоже есть знакомые геологи. В общежитии живут. На ученых,8»
«Да? А кого ты там знаешь?» - поднял голову Вадим. Галка назвала.
«Нет, я таких не знаю».
«У меня там много знакомых», - сказала Галка и продолжила называть фамилии.
«Да, - покачал головой Вадим, - богатая клиентура».
Галка вспыхнула и встала.
«Галя, ты что, обиделась?» - растерялся Вадим.
Галка молчала, опустив голову.
«Галя, я не хотел тебя обидеть! Ну извини! Я, правда, не хотел тебя обидеть! Вырвалась просто глупость какая-то! Просто сказал, не подумав».
«Вы все говорите, не подумав! И ты, и Кузьменко – вы все стараетесь оскорбить меня! Не понимаю только, что я вам сделала?»
«Ну, извини меня, - продолжал извиняться Вадим, - честное слово, я не хотел тебя обидеть!»
«Эх, Вадим! Не ожидала я, что ты можешь такое сказать! Надо думать вначале, а потом говорить!»
На следующий день к ней подошла Галия: «Мы со Светкой приготовили жаркое, а ты почисть картошку», сказала она и ушла. Картошка была мелкая и дряблая, к тому же она вся проросла, и чистить ее было очень трудно.И все же Галка начистила целое ведро, когда вернулась Галия.
«Знаешь, что, - сказала та, - мы со Светкой решили эту картошку забросить в суп, а вам отдать ту, которую зам привез из города. Эта вся дряблая. Галка, вздохнув, снова принялась чистить. На этот раз девушки помогли ей, к тому же эта картошка была крупная, и втроем они быстро начистили еще одно ведро.
«Ну ладно, ты иди, - отпустила ее Галия, а мы ее потушим и принесем».
Галка сходила еще в магазин, купила водки и сделала последние приготовления: накрыла стол, приготовила салат, нарезала хлеб, а потом, когда все было готово, сказала с удовлетворением: «Ну вот. Теперь можете веселиться».
«А ты?» - удивленно спросил Славка.
«А я пойду спать!» - ответила она и ушла.
Первой пришла Светка. «А т-ты че ушла?» - спросила она.
«Я хочу спать», - ответила Галка и повернулась на другой бок.
«В-во д-дает! – удивилась та, - П-приготовила все и ушла!»
Потом по-одному приходили ребята, и каждый старался ее уговорить.
«Нам без тебя скучно!» - сказал Генка Братенков.
«Почему это вам скучно? – холодно удивилась Галка.- Кто вам мешает веселиться?»
«Ты мешаешь! – сердито ответил Генка. – Вадим здорово расстроился, что ты не пришла!»
«Пусть в следующий раз будет умнее и не говорит глупостей!»
«Смотри-ка отомстила! – презрительно рассмеялся Генка, - Ну чего ты этим добилась? Настроение только всем испортила. Он же извинился перед тобой, чего тебе еще надо?»
«Ничего мне не надо! Отстаньте вы все от меня! Не могу я сидеть за одним столом с людьми, которые меня не уважают!»
Последним пришел Вадим. Вид у него был такой виноватый и подавленный, что Галке невольно стало жаль его.
«Галя, ты что, обиделась на меня?» - спросил он, присев на корточки перед кроватью.
«Нет, Вадим, - ответила Галка, стараясь говорить как можно мягче, - я не обиделась, я просто хочу спать!»
«Зря, зря, - покачал он головой, - может, все-таки пойдешь к нам? Ребята скучают, танцевать не с кем!»
«Как это не с кем? – холодно удивилась она, - а девчонки?»
«Светка ушла, остались только Галия с Наташкой».
«Ну вот и танцуйте с ними!»
«Их только две, а ребят-то много! Пойдем, Галя, чего ты здесь одна сидишь? Славик без тебя скучает!»
«Нет, Вадим, я не пойду. Не проси. Дай мне поспать, мне завтра рано вставать».
Он ушел. Галка лежала одна в темноте и прислушивалась к тому, что происходило внизу. Оттуда слышались музыка и пьяные голоса. Временами долетал женский смех. Она закрывала глаза, погружаясь в сладкую дремоту, но через минуту снова просыпалась и начинала прислушиваться. Славка пел какую-то песню, бренча на гитаре, и ему нестройно подпевали другие голоса.
«Ничего себе, скучает!» - горько усмехалась она, снова погружаясь в дремоту. Она проснулась уже далеко за полночь. Прислушалась: голосов не было слышно. «Все, - подумала она, - разошлись!» - и снова закрыла глаза, стараясь забыться, но в эту минуту услышала на лестнице чьи-то шаги, и в комнату, шатаясь, вошел Славка. Он был сильно пьян. Таким пьяным она его еще никогда не видела. Он дошел до кровати и, упав на колени, обхватил руками ее ноги.
«Галка, ты почему не пришла?» - спросил он заплетающимся языком.
«Ты пьян!» - брезгливо поморщилась она.
«Я из-за тебя напился! Ты мне все настроение испортила».
«Я вижу, ты не скучал», - усмехнулась Галка.
«Н-нет, скучал, потому что тебя не было!»
« Уходи отсюда! – оттолкнула она его. Когда протрезвишься, тогда и поговорим!»
Но он не ушел. Он был настолько пьян, что просто не мог уйти. Он заснул тут же на полу, возле ее кровати, и как она не пыталась его поднять, только бессмысленно мычал в ответ.
«Ну и спи тут!» - рассердилась Галка и, положив ему под голову подушку, чтоб ему не так жестко было, снова легла.
Утром он проснулся и, обведя глазами комнату, удивленно спросил: «А как я тут очутился?»
«Это уж я у тебя должна спросить, - ответила Галка, - как ты напился до такого состояния, что ничего не помнишь!»
«А там больше делать нечего было! Если бы ты была, я бы не напился!»
«Спирай теперь на меня,- усмехнулась Галка,- я теперь во всем виновата».
Он зевнул и лениво потянулся. «О! А откуда здесь подушка?» - удивился он.
«Я положила. Чтобы ты, не дай бог, голову не ушиб!»
«Ну спасибо»,- обнял он ее, садясь на кровати и зарываясь лицом в ее длинные пахучие волосы.
«Ну ладно, ты спи, а я пошла», - сказала она, вставая и одеваясь.
Вечером он снова пришел.
«Чего ты пришел? – спросила она сердито,- Я спать хочу!»
«А ты что, меня выгонишь?» - спросил он игриво.
«Выгоню!»
«Врешь! Не выгонишь!»
«Убирайся! – сказала она, открывая дверь, - убирайся отсюда!»
«Ну, Галочка, ну ты что? Я пошутил! Ну можно я посижу у тебя немного!»
Галка пожала плечами: «Ну ладно, сиди!»
«Галка, ты чего сегодня такая сердитая? – осторожно провел он рукой по ее волосам. – Пришел к родной любовнице, а она… ой, не буду, не буду!» - притворно испугался он.
«Тоже мне любовничек выискался! – презрительно фыркнула Галка, - Я твоей любовницей не была и никогда не буду!»
«Никогда? – он пытливо заглянул в ее глаза, - Неужели никогда?»
«Да, - повторила она твердо, - и вобще, отстань от меня, ты ведь знаешь, какие у меня отношения с Васильевым, чего тебе еще надо?»
«Да, - нахмурился он, - я знаю. Я думал, ты его уже забыла».
«Может быть. Не знаю, - сказала она с расстановкой. – Только я не хочу предавать его, а это было бы нечестно по отношению к нему. Я знаю, что этим причинила бы ему боль, а я не хочу делать ему больно!»
«Я понимаю, - грустно посмотрел на нее Славка, - я знал, что ты именно такая.
На словах он все понимал и даже соглашался с ней, но на деле продолжал упорно добиваться ее: говорил ей комплименты, от которых у нее сладко кружилась голова, выполнял все ее желания, был с ней нежным и терпеливым, шутя переносил ее капризы и дурное настроение и никогда не сердился на нее, стараясь все обратить в шутку, и Галка, наконец, сдалась, не устояв перед его напором. Этому послужило еще одно обстоятельство, которое сломило ее упорство и заставило возненавидеть Васильева.
Однажды она зашла к ребятам, когда там был один Кузьменко. С момента последней ссоры она с ним больше не разговаривала, но тут первая нарушила молчание, попросив его дать ей что-нибудь почитать. Шурик дал ей журнал и сказал: «Знаешь, Галка, зря ты на меня сердишься!»
Она бросила на него вопросительный взгляд и отвернулась.
«Я давно хотел тебе сказать, - он замолчал на минуту, подыскивая слова, - зря ты с Васильевым связалась!»
Галка вспыхнула: «Я тебе уже сказала, что я о тебе думаю!»
«Да ладно ты, не злись! Это все ерунда! Я давно хотел тебя предупредить, но не мог прямо сказать. Я давно понял, в чем тут дело: со Славкой ты ходишь для отвода глаз, но меня ты не проведешь. Я слишком хорошо знаю Васильева, чтобы поверить, что он мог упустить такой сладкий кусочек!»
«Послушай, чего ты лезешь не в свое дело, - вспылила Галка, - какое тебе дело до меня?»
«Эх, Галка! Ну что ты ерепенишься? Думаешь, тебе все зла хотят? Жалко мне тебя, потому что он тебя бросит. Вот, к примеру, год назад привез он одну девицу. Год у него жила, ребенка родила. А потом выгнал ее. И от ребенка отказался, - укоризненно покачал он головой. – Я уж не знаю, как это так, от родного ребенка отказаться! И все его на молодых тянет! А ведь старый уже! Пора бы и остепениться!»
Галка слушала, опустив голову. У нее было такое впечатление, будто ее ударили по голове чем-то тяжелым и на мгновение оглушили. Она провела рукой по лбу, пытаясь собрать мысли воедино, но они уплывали от нее, образуя в голове какую-то страшную пустоту.
«Что же это? – лениво шевельнулось в голове, - Неужели правда?»
Все словно сговорились опорочить в ее глазах Васильева: и Славка, и Толик Кондратенко, и Кузьменко! И все говорили ей: «Он все-равно тебя бросит!» Неужели действительно бросит? Нет, это она его бросит, уже бросила! Она ему не кошка: захотел - приласкал, захотел – дал пинка! Она сумеет за себя постоять!
Как-то раз, вечером, к ней в комнату влетела Светка и крикнула с порога: «С-слушай, д-дай мне сигарет!» Глаза ее были красны от слез, и сам она была чем-то взволнована.
«У меня одна пачка осталась!» - растеряно сказала Галка.
«Дай мне сигарет!» - заорала та и протянула руку. Галка взяла из пачки сигарету и протянула ей. «Д-давай все!» - схватила та всю пачку и ушла.
«Что это с ней?» - спросил Славка, присутствовавший при этой сцене. Галка молча пожала плечами: «Не знаю. Спроси у нее».
На следующий день утром Светка пришла на кухню и с ходу напустилась на Галку. «Отойди от печки», - толкнула она ее.
«А чего ты меня толкаешь?» - возмутилась Галка.
«Х-хочу и толкаю, - съехидничала Светка, - тебе-то что?»
«Как это мне что? Меня толкают и мне же и слова нельзя сказать? Ты лучше скажи, чего ты на меня окрысилась, что я тебе сделала?»
«И т-ты еще с-спрашиваешь? – возмутилась Светка. – Глянь-ка на нее! С-совести совсем нет!»
«А, - наконец-то догадалась Галка, - Я, кажется, понимаю. Ты меня к своему мужу приревновала? Да?»
«Отстань от меня!» - отмахнулась Светка.
«Странно, - подумала вслух Галка, - с чего бы ты могла приревновать, я с ним и не разговариваю. А, вспомнила, вчера я подошла к нему, хотела спросить, ездил он в Пешной или нет, а он отмахнулся, сказал, что ему некогда. Вот и все. Из-за этого что ли? - Она рассмеялась, - Нашла из-за чего ревновать!»
«Ч-чего ты с-смеешься? - вспыхнула Светка, - Всякая ш-шваль еще с разговорами будет лезть!»
«Что ты сказала?» - побледнела Галка.
«Ш-ш-шваль!» - ехидно улыбаясь, сказала Светка.
«Вот как? – еще больше побледнела Галка,- Ну ладно!» - и вышла из кухни
На улице ее догнал Славка. «Куда идешь?» - спросил он.
«Отстань от меня!»
«Ого! Ты чего такая злая?»
«Ничего!» - она хмуро посмотрела на него: «Я больше туда не пойду!»
«Куда ты не пойдешь?»
« На кухню!»
«А что случилось?»
«Ничего не случилось! Просто не пойду и все!» - и она зашагала дальше.
Войдя в свою комнату, она бросилась на кровать.
«Что же это такое? Беды сыпятся на меня, как из рога изобилия. Уеду! Уеду к чертовой матери! Не могу больше, не могу! Завтра же пойду к Сидорову и попрошу расчет!»
Но утром она решила вначале пойти к врачу и узнать диагноз своей болезни. А потом уже ехать.
Врач просмотрела результаты анализов, еще раз подробно распросила ее, какого характера у нее боли, и сказала: «Видимо, у вас что-то с почками не в порядке. Много лейкоцитов в крови, и характер болей такой, как при почечных заболеваниях. Знаете что, давайте-ка я вас направлю в больницу. Там вас обследуют хорошенько и заодно подлечат. Пусть сделают анализ мочи по- Зелинскому. А вобще вам нужно показаться урологу».
Она выписала направление и подала ей: «Можете сегодня и ложиться».
Галка вышла на улицу и остановилась в раздумье: « Что же это? Выходит, вместо того, чтобы уехать, ей придется ложиться в больницу? Может, все-таки лучше уехать? А там опять придется сдавать анализы! Да и некогда будет по больницам бегать. Нет уж, лучше сразу отлежаться, а как только ей станет лучше, она сразу же уедет!»
Она разыскала Славку и сказала ему: «Меня ложат в больницу!»
«Как? Почему?»
Она показала ему направление. «Вот, скажешь Сидорову, что меня положили в больницу!»
Доссорская больница представляла собой унылое зрелище. Мрачное старое здание, неблагоустроенное; туалет и вода были на улице. Здесь размещался и роддом, и по ночам на улице были слышны крики рожавших женщин. В палатах было душно. Днем просто нечем было дышать.
В одной палате с Галкой лежала женщина с маленьким ребенком, который все время плакал и не давал уснуть. Еще там была старуха, которая все время суетилась и бегала без конца взад-вперед и что-то бормотала по-казахски. Третья была русская. Она лежала уже давно и каждый день ждала, что ее выпишут.
Утром пришел врач. «Что болит?» - спросил он.
Галка подробно рассказала о своей болезни.
«Ложитесь, я вас осмотрю», - сказал он и принялся ощупывать живот. - «Здесь болит? Нет? Здесь?» - спрашивал он, легонько надавливая на живот.
«Здесь!» - сказала, наконец, Галка, когда он надавил на место чуть пониже пупа.
«Так, так, - покачал он головой. – Ну ладно», - и ушел.
Перед обедом Галка пошла получать лекарства и узнала, что он назначил ей желудочный сок и аскорбинку.
«Почему желудочный сок? – недоумевала она. – Ничего не понимаю!»
На следующий день она сказала врачу: «А почему мне выписали желу дочный сок? У меня ведь почки!»
«Кто сказал?» - удивился врач.
«Врач, которая меня сюда направила. Она меня и направила с почками»
«Да?» - снова удивился он.
«И в направлении указано, - в свою очередь удивилась Галка.- Вы что, не видели моего направления?»
«Я посмотрю. Сегодня, - успокоил он. - Давайте, я посмотрю вас».
Он снова принялся ощупывать ей живот и снова, как в первый раз, спрашивал: «Где болит? Здесь? Здесь?»
«Так, - сказал он удовлетворенно, осмотрев ее, - хорошо!» - и ушел.
В этот раз, когда Галка пошла получать лекарства, то узнала, что ей дополнительно к желудочному соку выписали еще новокаин.
«Новокаина нет!» - тут же объявила сестра и дала взамен аскорбинку.
«А зачем мне аскорбинка?» - удивилась Галка.
«Аскорбинку у нас всем дают!» - заявила сестра.
«А, раз так», - покорно согласилась Галка и выпила таблетку.
На следующий день рано утром ее разбудила сестра и сказала: «Анализ по-Зелинскому. Мочиться через каждые два часа. Поняла?» - и подала ей банку.
«А, - подумала Галка, - вот теперь меня начнут лечить. Возьмут анализ и начнут лечить».
На следующее утро она спросила у врача: «Ну как анализы?» - Он смущенно помялся: «Не знаю, я еще не видел результатов».
Через день он пришел и сказал: «Почки у вас здоровые».- «Как здоровые?» - удивилась она. «Что же тогда у меня?» Он пожал плечами. «Анализы у вас хорошие». – «Отчего же тогда боль?» Он снова пожал плечами. «Выясним, выясним», - успокоил он и назначил ей уколы.
Ей делали теперь шесть уколов в день. Четыре укола пеницилина, один - алоя и еще один – витамина В.
«Странно, - думала Галка, - диагноз не установили, а лечение назначили. Если не почки, то что? Отчего тогда боль в животе?»
Но вскоре ей надоело думать об этом, и она полностью отдалась в руки врачей. «Пусть что хотят, то и делают, - думала она. – Мне все равно».
С тех пор повелось по раз заведенному образцу. Врач приходил, ощупывал руками живот, спрашивал, где болит. «Здесь!» - показывала она. - «Желудочный сок пьешь?» - «Пью!» - отвечала Галка. – «Пей, пей!» - говорил он и уныло смотрел на нее. Галка отвечала ему не менее унылым взглядом. Потом он выслушивал ее жалобы, повторяя: «Так, так, хорошо», - и уходил.
Так повторялось каждый день, и Галка уже заранее знала слово в слово и не ожидала услышать от него ничего нового. В конце концов у нее сложилось впечатление, что он сам не знает, как ее лечить, и либо думает, что она притворяется, что болеет, либо болеет какой-то неизвестной ему болезнью.
Соседи по палате тоже немало докучали ей. У ребенка поднялась температура и открылся понос, и он теперь кричал по целым дням и не давал покоя ни днем, ни ночью. Старуха-казашка изводила всех своим строптивым характером: целый день ворчала на всех. Особенно доставалось Галке, потому что та молчала. Старуха буквально мучила ее: выключала вечером свет, чтобы та не читала, не разрешала открывать форточку под предлогом, что налетят мухи, и им приходилось задыхаться в духоте, не разрешала ей есть в палате и всякий раз кричала, когда Галка открывала дверь, чтобы войти или выйти, что она якобы хлопает дверью и не дает ей отдыхать, мало этого она без конца жаловалась на нее врачам и просила, чтобы ее перевели в другую палату. Целый день она ходила с хлопушкой и била мух, при этом кричала на всех, что они развели мух, и те не дают ей спать по ночам. С этими мухами она просто замучила их всех, и Галка старалась днем уходить из палаты, чтобы не видеть эту полоумную старуху, и сидела где-нибудь на веранде, читая книгу. Но старуха и здесь не давала ей покоя: она то и дело проносилась мимо, торопливо семеня ножками, и сердито поглядывала на нее, не зная, к чему бы придраться. Казалось, ей доставляло удовольствие мучить Галку, и она искала только повода, чтобы обрушить на нее всю накопившуюся в ней злобу. Галка молча переносила все эти истязания, но иногда, не выдержав, посылала ее ко всем чертям. Старуха поднимала шум, и Галка, чтобы не слышать ее криков, торопливо уходила куда-нибудь.
Русскую женщину вскоре выписали, и на ее место положили старуху с отравлением желудка.
«На черта меня сюда привезли, - ворчала старуха.- Все равно лечить не умеют. Нет, я домой пойду, на черта мне это надо! Я завтра скажу врачу, что я пойду домой! Придумали еще, сок желудочный сдавать! На черта мне это надо, сок сдавать! Пусть сами сдают, если надо. А мне это вовсе не надо! Я лучше домой пойду!»
Все это становилось невыносимым. Галке казалось, что она живет в каком-то аду. Она давно бы сбежала из больницы, но боли еще больше усилились, и это приковало ее к кровати. Она теперь целыми днями лежала на кровати и, уставясь в потолок, перебирала в уме происшедшие с ней за последнее время события, пытаясь хоть немного разобраться в своих чувствах и понять тех, других, с которыми связала ее судьба.
Навещал ее один Славка. К сожалению, он ни разу не додумался принести ей что-нибудь поесть, а Галка не могла попросить из гордости. Однако муки голода становились порой просто невыносимыми. Она сильно похудела за это время, что лежала в больнице, так как есть ту пищу, что давали, она просто не могла, и почти ничего не ела, буквально две-три ложки за день. А тут еще женщины, что тут лежали, целыми днями занимались только тем, что ели с утра до вечера. Из дома им приносили еду целыми сумками, и аромат колбас, копченного мяса, котлет и пирогов разносился по всей больнице. Галке хотелось спрятаться куда-нибудь подальше, чтобы не слышать этих запахов, но куда? В коридоре они сидели прямо на полу и все ели, ели, ели…
Но ни разу никто за все время, что Галка провела в больнице, а пробыла она там без малого три недели, не предложил ей поесть, хотя и видели, что она голодает. Видимо, здесь это было не принято. Единственное место, где Галка чувствовала себя более-менее комфортно, была веранда, где она чаще всего и сидела, когда могла подняться с кровати.
Славка рассказывал ей все новости, и однажды сказал, что Васильев очень обеспокоен ее болезнью и у всех спрашивает, что с ней случилось.
«Не вспоминай больше о нем», - сказала Галка, нахмурясь.
«Он скоро приедет в Доссор».
«Что?»
«И зайдет к тебе. Он сказал, что обязательно навестит тебя».
«Скажи ему, чтобы он этого не делал. Я не хочу его видеть! Слышишь, не хочу!» - «Он приедет в пятницу». – «Скажи ему, что я не хочу его видеть! Не пускай его. Придумай что-нибудь. Скажи, что я не встаю с постели, что меня нет, что я умерла, что угодно, только не пускай его сюда! Я не могу его видеть и мне не о чем с ним разговаривать!»
«Если он захочет прийти, его не удержишь!»
«Ну что ж,- сказала она, внезапно успокаиваясь,- пусть приходит. Он думает, что я ему обрадуюсь. Ошибается! Он больше сам не захочет меня видеть».
Она увидела его вечером, когда стояла на веранде. Она ждала его приезда, не желая себе в этом признаться. Она сразу узнала его машину по запасному колесу. Машина вдруг остановилась прямо напротив больницы, и он вышел из кабины. Галка спряталась за колону, чтобы он ее не увидел. Он был в белой рубахе, которая выделялась в темноте ярким пятном. Он завел мотор, сел в машину и уехал, даже не взглянув в ее сторону, и, конечно, не подозревая, что она наблюдает за ним. Галка тяжело перевела дух. Приехал! Значит, завтра он придет к ней. Она прижала руку к груди, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Что она скажет ему, как посмотрит в глаза?
Он пришел днем, сразу после обеда.
«Галя!» - окликнул он ее, когда она проходила мимо.
Она вздрогнула и быстро обернулась. «Сейчас, - сказала она,- я сейчас приду». И ушла в палату. Она постояла там, стараясь успокоиться и унять нервную дрожь. Потом открыла дверь и вышла в коридор. Там его не было. Она вышла на площадку. Он стоял там, прислонившись к двери, и ждал. Галка хмуро взглянула на него и села на стул.
«Что ты здесь делаешь?» - ласково спросил он и растерянно оглядел ее. На Галке был длинный, не по росту, полинявший от хлорки халат, волосы она собрала в небрежный узел, вид у нее был грустный и подавленный, и, вероятно, в эту минуту она показалась ему такой слабой и беспомощной, что он почувствовал к ней жалость, и эта жалость невольно отразилась в его взгляде, от которого Галке стало как-то не по себе, и она съежилась, отводя глаза в сторону.
«Что с тобой случилось?» - спросил он снова, заглядывая ей в глаза.
«Ты же знаешь, я давно болею, я говорила тебе тогда», - сказала она, вспоминая ту ночь, когда он разыскал ее в машине и хотел увезти в Пешной.
«Да, я помню, - грустно ответил он, обдавая ее теплом своих глаз. – Ну и как, тебе теперь лучше? Что у тебя признали?»
Галка пожала плечами: «Я не знаю. Они мне ничего не говорят».
Он снова задумчиво посмотрел на нее: «Ты знаешь, со мной Валентина пришла. Она тоже хотела тебя попроведовать».
«А где она?»
«Я сейчас ее позову, - сказал он и спустился вниз. «Валя!» - позвал он, и на его зов, как по волшебству, появилась Валентина и сказала: «Здравствуй! Как ты себя чувствуешь? Что у тебя признали? Мы вчера приехали вечером в одиннадцать и решили сегодня зайти к тебе, вчера уже поздно было. Может, тебе что-нибудь принести?»
Она продолжала ей задавать вопросы, и Галка едва успевала отвечать на них. Вскоре она устала от ее болтовни и с досадой подумала: «Зачем он привел сюда эту языкатую бабу? Как будто не мог обойтись без нее!»
Валентина, наконец, умолкла, видимо, почувствовав нежелание Галки продолжать беседу, и сказала смущенно: «Ну ладно, я пойду! Мы еще зайдем к тебе!» - крикнула она, спускаясь по лестнице.
Галка снова осталась наедине с Васильевым. Она не знала, о чем говорить с ним и хмуро молчала, разглядывая свои ногти. Он тоже молчал и грустно смотрел на нее. Наконец он сказал: «Я слышал, ты хочешь увольняться?» - «Да, - сказала Галка чуть слышно. - Я поеду домой». – «Ты заедешь в Пешной?» Галка испуганно подняла на него глаза и сразу же отвела их в сторону.
«Я бы встретил тебя, если бы знал, когда ты приедешь, - продолжал он, как будто она ответила ему согласием, - Но я не знаю, когда тебя выпишут. Доедешь до Гурьева, сядешь на автобус. Там автобус ходит три раза в день».
Галка молчала, упорно отводя глаза в сторону.
«Приедешь?» - спросил он, заглядывая ей в глаза.
«Не знаю, - пожала она плечами, - не знаю. Не спрашивай меня ни о чем»
Он снова замолчал, не отводя от нее пристального взгляда.
«Иди, Володя, - сказала она, - иди. Она ждет. Ну иди же, чего ты?»
Он все еще медлил уходить и пытливо заглядывал ей в глаза, хотел, наверное, найти в них ответ на какой-то мучивший его вопрос и не находил.
Галка устало вздохнула и улыбнулась. «Иди, - сказала она ласково, - Валентина тебя уже заждалась».
Он медленно начал спускаться с лестницы. Остановился. Оглянулся: «Я буду тебя ждать. Приезжай!» - сказал он и ушел.
Галка, шатаясь, добрела до своей палаты, упала на кровать и разрыдалась. «Люблю, его одного люблю! Больше никого! Как я могла верить этим грязным сплетням? И кому верить? Кузьменко, который старается очернить его, как только может! Дура, какая я дура! Связалась с этим Новиковым! ЕГО променяла на какого-то мальчишку-сопляка! Что же я наделала, что я наделала!»
Вечером пришел Славка. «Ну как, поговорила с Васильевым?» - спросил он.
Галку передернуло от этих слов: «Не смей, не смей даже имени его упоминать! Ты даже мизинца его не стоишь! Неужели ты не понял, что я люблю его? Зачем влез в мою жизнь? Кто тебя просил? Уходи! Видеть тебя не могу!» - выпалила она разом и убежала.
На следующий день пришел врач.
«Ну, - спросил он, - как вы себя чувствуете?»
«Хорошо», - сказала Галка.
Он удивленно посмотрел на нее: «Ничего не болит?»
«Нет! – помотала она головой. – Не болит!»
«Пойдешь домой?» - снова спросил он.
«Пойду».
«Так, хорошо».
«Мне можно сегодня идти?»
«Можно, можно. Сейчас только больничный оформлю».
Галка встала и начала собираться. Выполнив все формальности и получив больничный, она помчалась домой.
Когда она вошла, Валентина и Наталья сидели за столом и пили чай.
«Уже выписалась?» - удивилась Валентина.
«Да. Где Сидоров? Мне нужно взять у него обходной!»
«Сидоров уехал».
«Куда?» - испугалась она.
«На буровую».
«А когда он вернется?»
«Вечером».
«Вечером», - выдохнула она, опускаясь на стул.
«Да куда ты торопишься? – удивилась Валентина. – Успеешь еще. Отдохни. Сходи в душ, помойся. А то не успела из больницы выйти, а уже бежать куда-то собралась!»
«Да, - согласилась Галка. – Это верно. Мне действительно нужно помыться». Она взяла полотенце и пошла в душ.
Помывшись, она вышла и по дороге встретила Бриша.
«Что, уже выписалась? – подмигнул он, - Ну теперь у Славки праздник будет! Вот он обрадуется!»
«Заткнись, Бриш», - сказала она и замахнулась на него полотенцем.
«Ой, напугала, - притворно испугался он и захихикал. – Пойду, обрадую Славика».
«Иди, иди, Бриш,- нахмурилась Галка.- Язык у тебя длинный. Укоротить бы не мешало!»
Весь день она с нетерпением ждала Сидорова. Приехал он поздно, уже ночью. Она услышала, когда к дому подъехала его машина, и сразу же побежала к нему. «Валерий Николаевич, дайте мне обходной!» - попросила она.
«А, уже выписалась, сказал он, - Завтра утром приходи. Сейчас я не буду ничем заниматься».
Утром она разыскала Сидорова, взяла у него обходной и сразу же начала бегать, собирая подписи. До обеда она почти все оформила. Оставалась еще подпись Сидорова и бухгалтера.
«Я не могу начислить расчет, пока Сидоров не подпишет», - сказала ей бухгалтер.
«Как? – ужаснулась Галка, - он же приедет только ночью!»
«Подожди в столовой. Может, он приедет обедать!»
Но в столовую он не приехал. Галка прождала его напрасно, а потом, поняв, что он не приедет, отправилась домой. По дороге она встретила Генку Братенкова.
«Галка, ты чего такая грустная?» - спросил он. Галка объяснила, в чем дело. «Ну, это ерунда! Уедешь, куда ты денешься! Пойдем, я тебя развеселю. У меня средство имеется!» - лукаво подмигнул он.
«А ты почему не работаешь?» - спросила Галка.
«Видишь, рука не действует?» - показал он руку.
«А что случилось?»
«Пустяки! Врач говорит, нерв застудил. Ерунда, вылечат!»
Они зашли в комнату, в которой жили ребята. Генка достал вино и налил в стаканы. «Пей! – сказал он, протягивая ей стакан. – Выпьем за тебя!»
«Спасибо, Гена. Ты – единственный человек, который ко мне хорошо относится!»
«Брось! Тебя все ребята уважают! Ну, что ты хочешь, - внезапно рассердился он,- ты тут единственная баба и хочешь, чтобы обошлось без сплетен? Да если хочешь знать, мы все Славке завидуем! Я бы вот, например, женился на тебе, только ты ведь за меня не пойдешь! Пей!» – снова сказал он и отхлебнул из стакана.
«Спасибо, Гена, на добром слове, - улыбнулась Галка, - только ты зря Славке завидуешь, я никогда его не любила, просто от скуки с ним ходила, время провести. А в город приеду, я на него и не взгляну, мимо пройду, не поздороваюсь!»
«Не смей! – стукнул он здоровой рукой по столу, - Не смей мне говорить такого! Славка у тебя – нормальный мужик, и если б вы поженились, то все нормально бы было, деток бы нарожали, вместе воспитывали, и, между прочим, из тебя вышла бы хорошая жена и мать!»
«Я знаю, - продолжал он, - ты, конечно, одна не останешься, нет такой бабы, которая бы одна жила, только зря ты на Славку волокешь, он – хороший мужик, и я его лично уважаю. Не то, что этот Вадим или Кузьменко, которые только о себе и думают, он для всех старается. Нет, если бы я был на твоем месте, я бы его ни на кого не променял!»
«Ладно, Гена, не будем, - попыталась примириться Галка, - давай о чем-нибудь другом поговорим. Как там Толик? Он тебе не пишет?»
«Толик, - он удивленно посмотрел на нее, - ах, ты ведь не знаешь! Он не доехал до Новосибирска, у него деньги украли, двести рублей. Он сейчас в больнице лежит, в Гурьеве. Он мне оттуда письмо написал».
«Да ты что! – ужаснулась Галка, - Как же так!»
«А вот так, - задумался на минуту Генка.– Ладно, Галка, давай еще выпьем»
Вечером приехал Сидоров. Галка подписала у него обходной и помчалась к бухгалтеру.
«Вот, - протянула она ей обходной, - нужно сделать расчет».
«Ну что ты, милая, - удивилась та. – Время уже десять часов, когда я тебе расчет буду делать?»
«Завтра машина в Гурьев уезжает в 8 утра. Они ведь не будут меня ждать»
«Ну ладно. Утром приходи».
«Мне нужно к восьми».
«Сделаю к восьми. Иди. Давай обходной».
Утром она проснулась и первым делом побежала разыскивать бухгалтера. «Ну, - спросила она, подбегая, сделали расчет?»
«Сделала, сделала, - сказала та. - На вот, получай!» Она отсчитала ей деньги и сказала: «Ну ладно, счастливо тебе доехать!»
Галка взяла деньги и побежала к машине. Ее окликнул Славка.
«Уезжаешь?» - спросил он, подходя и пытливо заглядывая ей в глаза.
Галка молча кивнула головой.
«Домой, значит?»
«Вначале заеду в Пешной».
«В Пешной?» - он окинул ее недоверчивым взглядом и опустил голову.
«Ну что ж, счастливо тебе!»
«Прощай!» - сказала она и пошла к машине.
Прощай, Доссор! Прощай навсегда! Прощайте и вы, которые помогали мне коротать досуг и веселили меня своими песнями и шутками, которые были ко мне добры и беспощадны, и нередко причиняли мне боль. Прощай и ты, Славка! Ты, который был таким нежным и добрым и который причинил мне столько зла, чуть было не разлучив навеки с самым дорогим мне человеком. Прощайте все! Я не таю на вас зла! Забудьте же и вы распри и ссоры, и пусть останется в вашей душе только самое лучшее, что заставит вас забыть плохое и увидеть все другими глазами – глазами умудренных жизнью и добрых людей!