Рисунок Тамары Лучшевой
В выходные мы с внуком собрались на рыбалку на озеро Долгое. Я часто бывал на этом озере. Оно мне нравилось. Во-первых, сравнительно недалеко от города. И рыба там интересная: и хищники, и, как говорит мой зять, травоядные, и лещ, и плотва, и уклейка – полный набор. К тому же хороший сервис. Домики со всеми удобствами. Кафе на территории есть. Работники турбазы могут разделать, пожарить, закоптить пойманную тобой рыбу и приготовить из нее, что пожелаешь. Дожили мы до такого времени, когда вот так вот порыбачил, причалил к пирсу, отдал рыбу – и получаешь готовый продукт в виде ухи или жареной рыбы.
Я предупредил внука, что выедем рано, чтобы успеть на утреннюю зорьку. Накануне приготовил снасти и приманку: опарыши и червей красных. Их почему-то называют сейчас калифорнийскими. Не понимаю разницы между российским красным навозным червяком и калифорнийским червем. Ну, неважно. Те и другие любят спитой чай. Я всегда добавляю его в бокс с червями, после чего они становятся такими активными, что представляет сложность насадить червя на крючок: он пытается между пальцев ускользнуть.
Я встал пораньше, поставил чайник. Обычно завариваю два термоса с собой, один с кофе, другой с чаем. Приготовил гренки и все к яичнице. Лук мелко нарезал, помидоры. Разбудил внука. Пока он умывался, я приготовил яичницу. Позавтракали, выпили кофе с гренками. Он спрашивает:
– Дед, можно я на заднем сиденье поеду?
– Да, конечно. Подушку только захвати.
– Да я на бронежилете.
Бронежилетом он называет спасательный жилет, сделанный по моему заказу. Обычный жилет, только там много карманчиков для крючочков, поводочков, карабинчиков, грузиков, поплавочков, – в общем, все, что необходимо для нормальной рыбалки. А также на шнуре нож и два внутренних кармана с водонепроницаемыми пакетами для документов и для телефона.
Продукты в дорогу я сложил в корзину, распределив по двум пакетам, чтобы один оставить в домике на турбазе, а второй взять с собой на воду. Пошли к машине. Пока я укладывал корзину в багажник, внук уже расположился на заднем сиденье и, по-моему, сразу же заснул. Ему четырнадцать лет. Болезнь детей XXI века – компьютер. Просидел, наверное, долго за компьютером, вот и спать хочется.
Ехать до места больше часа. Трасса свободная, поскольку еще рано. Солнышко уже начало вставать, так что к приезду будет довольно светло. Когда добрались, управляющий турбазы находился на территории. Увидев подъезжающую машину, подошел к воротам, открыл и указал мне место на стоянке. У него такое правило: номер места на стоянке соответствует номеру домика, который занимает гость. Он отдал мне ключи и сказал, что будет ждать у пирса.
Мы с внуком пошли в домик переодеться, захватив необходимые вещи. Часть привезенных продуктов я переложил в холодильник, а бутерброды и овощи с фруктами, что с собой берем на воду, оставил в корзине. Вернулись к машине, забрали снасти и остальные причиндалы. Надели спасательные жилеты и отправились к пирсу.
Управляющий указал лодку, выделенную нам. Вручил документы на плавсредство и попросил расписаться в журналах, в одном – за лодку, в другом – за якобы проведенный инструктаж о правилах поведения на воде. Сказал, что мотор отрегулирован. Полный бак горючего. На всякий случай в рундуке литровая бутылка бензиновой смеси.
Я сел за весла. Внук сбросил конец с кнехта. Отчалили метров на пятнадцать-двадцать от пирса. Мотор завелся с полоборота, и поехали. Я шел по ориентирам, которые запомнил с прошлой рыбалки, когда мы хорошо наловили лещей. Внук сразу же достал телефон и уткнулся в него, сидя на носовой скамеечке. Когда прибыли на место, я заякорился и занялся снастями. Подготовил себе поплавочную удочку. Вымерил глубину. Разбросал прикормку. Насадил опарыши. Забросил. Спросил у внука:
– Тебе поплавочную?
– Нет, заряди мне донку.
Стал готовить ему донку. Сначала решил заправить червяка калифорнийского. Забросил. Только хотел поставить сигнализатор, как, вижу, у моей удочки поплавок дернулся и ушел в сторону. Я подсек. Это была хорошая, большая плотва, такая красавица, первая попалась. Вытащил ее и заправил опарыши. Забросил опять на то же место. Поставил внуку удочку на электронный сигнализатор и вторую донку ему заправил на опарыши. Он все сидел, уткнувшись в телефон. У меня поймалась еще парочка плотвичек поменьше. И вдруг у внука пискнул сигнализатор. Он сунул телефон в карман, выждал секунду, подсек.
– Дед, у меня что на крючке?
– Пучок червей.
– Наверно, попался лещ очень приличный. Приготовь подсак.
Я взял подсак, опустил в воду. Внук боролся с рыбиной. Лещ высунул морду, как говорят рыбаки, глотнул воздуха и успокоился. Точнее сказать, не успокоился, а смирился с участью. Внук плавно подвел его к подсаку. Я вытащил. Да, самый настоящий лещ. Не скажу, что двухкилограммовый, но больше полутора, это точно. Я отправил леща в садок. Добавил червей, забросил. Внук опять достал телефон и вдруг посмотрел на меня грустными глазами.
– Что? – спрашиваю.
– Аккумулятор разрядился, – отвечает с таким просящим взглядом, но я покачал головой:
– Нет.
В прошлом году у него тоже сел аккумулятор, и он выпросил мой телефон. Рыба плохо клевала, у него никакого интереса не было. Через какое-то время возвращает телефон со словами:
– И у тебя сел аккумулятор.
И тихо-спокойно стало, а то, бывает, через каждые полчаса приходят какие-то эсэмэски, кто-то звонит с предложениями пожилым людям бесплатно обследовать позвоночник. Я на рыбалке стал переключать только на вибрацию, чтоб рыбу не пугать. В тот день мы спокойно сидели, ничего нас не отвлекало, правда, и клева не было. Мы меняли места. Меняли, меняли и к вечеру уже настраивались на возвращение, как видим, в нашу сторону летит катер управляющего, а в нем зять, отец внука. Кричит:
– Что случилось? Мать из ума выходит: три часа не может до вас дозвониться.
Мы сказали, что телефоны сели. Он тут же позвонил жене, моей дочери:
– Все в порядке. У них сели телефоны.
С тех пор я не давал внуку свой телефон.
Какой-то десяток лет назад или немножко больше мы не имели мобильников и уезжали без связи на рыбалку тихо-спокойно иногда на неделю, а сейчас нет связи несколько часов – и дочь забеспокоилась за сына, названивает управляющему. Тот сказал, что и на его телефон не отвечают. И вот она мужа заставила за сто с лишним километров поехать, проверить. А не будь мобильной связи, и не было бы такого беспокойства. Ну, всему свое время.
Мы продолжали рыбачить. Плотва и лещи перестали клевать. Время к полдню. Внук предложил попробовать на спиннинг. Убрали удочки поплавочно-донные, достали спиннинги, стали бросать, но все пустые. Подняли якоря и стали искать более подходящее место. Поплыли на восточный берег, более пологий и заросший камышом. На первый бросок у внука схватила щучка, довольно приличная, килограмма два. Мы ее взяли. Потом у меня попалось несколько окуней, мы их тоже взяли, а остальное, что ловили, отпускали.
Когда сели перекусить, я достал прикормки сухой и бросил за борт. Через какое-то время, как говорят, вода закипела: собралось очень много уклейки. Я периодически подбрасывал, а потом взял поплавочную удочку, настроил маленькую глубину, маленький крючочек взял и одного опарыша. Не успел бросить, как схватилась уклейка. Я решил приготовить на ужин блюдо из уклейки. Стал ловить.
– Дед, ты что, кошке, что ли, ловишь?
– Нет, нам. Будет блюдо из уклейки.
– Что за блюдо?
– Увидишь, если будешь помогать чистить.
Ему тоже стало интересно забрасывать, чтобы сразу хваталось, он настроил удочку. За каких-то минут пятнадцать мы натаскали уклейки. Довольно крупная такая, жирная. Поместили уклейку в садок с мелкими ячейками.
К вечеру закончили рыбачить, приехали на пирс, щуку отдали почистить, лещей и плотву попросили закоптить, а уклейку стали на пирсе сами чистить. Я показал внуку, что сначала надо чешую снять, затем отсечь голову и хвостик, вынуть внутренности. Сделали эту работу, а потом я стал тушки разрезать вдоль, удаляя хребет. Когда и это сделали, еще раз промыл и получившееся филе порезал мелко. Пошли в дом готовить ужин.
Одновременно поставили уху. Я разогрел сковородку с подсолнечным маслом, загрузил уклейку. Очень мелко порезал лук. Взял четыре яйца, взбил их. Когда филе уклейки прожарилось, добавил лук туда, а когда лук принял розоватый оттенок, я это все дело залил яйцами и прикрыл крышкой. Это блюдо было готово. Одновременно и уха подходила, надо было ее посолить и лук убрать вовремя. И вот мы приступили к ужину. Надо сказать, что внуку блюдо из уклеек понравилось. Мне тоже. Скажу, что с пескарями такое блюдо вкуснее получается, но и с уклейками хорошо. Когда перешли к чаю, внук спросил:
– Дед, а были у тебя в жизни случаи, о которых вспоминать не хочется?
– Да, конечно.
– Расскажи.
– Ты же сам говоришь, что вспоминать не хочется. Было и такое, что даже страшно вспоминать.
– Ну расскажи.
– Что ж, ладно, если это так тебе интересно. Тот случай мне и в самом деле не хочется вспоминать. После института я работал на Ленинградском металлическом заводе. Специальность у меня, ты знаешь, – гидромашины и средства автоматики. Я был командирован от завода на Саратовскую ГЭС на монтаж гидротурбинного оборудования. Город Саратов стоит на Волге, а ГЭС построена у города Балаково, это выше Саратова по Волге километров на сто тридцать. Эта гидростанция имеет несколько особенностей. Во-первых, турбина поворотно-лопастная. Самая большая в диаметре – 10,3 метра. Машинный зал почти с километр. Всего двадцать четыре агрегата. Двадцать один из них – вертикальные агрегаты. Две турбины горизонтальные, экспериментальные. И одна – рыбоотвод.
Я был на этой ГЭС представителем завода почти пять лет, начиная с 1967 года, когда пустили четыре первых агрегата. В декабре готовили пуск к Новому году. Вообще традиция была пускать турбины к Новому году, к 1 мая, к 7 ноября. Там были, кроме меня, еще несколько человек от завода, включая руководителя, который был шефом монтажа. Я занимался тогда регуляторами. Специальность – регуляторщик. И на заводе в лаборатории регулирования работал.
И вот когда пускали, не помню, какой по счету уже, агрегат, к этому времени я уже был руководителем шеф-монтажа. Все шло своим чередом. Стройка комсомольско-молодежная была объявлена, так что ударным трудом тогда радовали родину строители, монтажники.
Обычно пуск производил представитель завода металлического. Это делал я. На регуляторе турбины есть штурвальчик, начинаешь его вращать, в это время открывается направляющий аппарат, поток воды идет на турбину, и она начинает вращаться. А ты представляешь, какая махина вращается! Это вал турбины и ротор генератора. Все вместе вращающиеся части – это тысяча триста тонн примерно, я сейчас не могу точно цифру сказать. Представляешь? Тысяча триста тонн! Такая махина мощная. Дело в том, что это малонапорная ГЭС, потому что равнинная местность. Волгу перегородили и создали напор порядка девяти метров.
На этом агрегате шли пуско-наладочные работы. Наладчики просили то пускать, то останавливать турбину. В том момент машина стояла. Подошел ко мне прораб и с ним четыре женщины. Сказал, что когда на ротор генератора подвесили полюса, то оказалось, что соединение плохо заизолировано, надо его еще раз покрыть изоляционным лаком.
– Сколько времени займет эта работа? – спросил я.
– Не более, чем полчаса. Вот они вчетвером, каждая по стыку, за полчаса управятся.
– Хорошо, – говорю. – Пока наладчики не требуют пуска – пожалуйста.
Они отправились работать на генератор. Прошло больше часа. Подошли наладчики, просят пустить. А ни прораб, ни эти женщины не возвращались и не сообщали об окончании работы. Я попросил слесаря пойти проверить, ушли они или нет. Слесарь вернулся и говорит, что там никого нет. Я хотел пускать. Взялся за штурвал. Потом думаю: нет. На роторе работали, а ротор будет вращаться.
Я пошел сам проверить, спустился на ротор – и остолбенел, увидев этих четырех женщин сидящими на спице ротора и мирно беседующими. Ты можешь представить, что с этими женщинами было бы, если б минуту назад я крутанул штурвал и вот этот ротор диаметром четырнадцать с половиной метра начал бы вращаться. Посчитай, какая центробежная сила этих женщин отбросила бы и что бы с ними стало! Они погибли бы на месте. Никто не услышал бы их крика из-за шума турбины.
Я застыл на месте и не мог ни слова молвить, ни двинуться. Перед глазами у меня была картина, как ротор начинает вращаться и этих женщин отбрасывает на периферию. Как потом они мне рассказывали, у меня было страшное выражение лица, я что-то сказал им такое, что они спохватились и бегом выскочили из этого ротора.
Я долго не мог прийти в себя, представляя, что могло быть с этими женщинами, которых я знал, даже дружил с их мужьями и знал их детей. Я мог стать, хотя не умышленным, но убийцей, если бы минуту назад крутнул штурвал. На следующий день твоя бабка заметила очень много седых волос у меня на голове. Вот так, понимаешь?
С тех пор я, прежде чем что-то ответственное сделать, руководствуюсь пословицей: семь раз отмерь, семь раз проверь – один раз отрежь. Не проверь я тогда сам еще раз, случилась бы беда. Мне не хочется об этом вспоминать, это очень тяжело, потому что, как вспомню, у меня перед глазами возникает картина, как ротор начинает вращаться, и я представляю, что могло бы быть с теми женщинами. Но раз ты просил, я тебе рассказал и советую тебе: прежде чем принять какое-нибудь решение, особенно если это связано с опасностью для других, вначале семь раз отмерь, семь раз проверь.