Утренний звонок оказался неприятным. Вениамин Алексеевич нахмурился, поджал губы, но ответил сдержанно.
- Конечно, Роберт Петрович, мы все понимаем. Если не придет пшеница, деньги мы обязаны вам вернуть.
- Пришлете официальную претензию? Ну что ж, присылайте.
Полный, даже грузный мужчина пожилого возраста осторожно положил трубку, посидел несколько секунд и лишь затем поднял взгляд на вошедшего сотрудника.
- Садитесь, Андрей Сергеевич, вместе будем думать, что нам делать.
Кто не помнит лихие 90-е годы прошедшего века? Разрыв хозяйственных связей, задержки зарплат, пенсий, безумный рост инфляции. Рынки, биржи, частные организации росли, как грибы после дождя. Каждый хоть как-то старался заработать на хлеб, потому что государство в те годы больше занималось борьбой за власть, народ же выживал, как мог.
Андрей Сергеевич вынужден был оставить школу, где он преподавал физкультуру, и уйти работать в частную фирму, занимавшуюся оптовой торговлей. Возглавлял эту частную организацию полковник в отставке, бывший военный интендант.
С аргентинским сахаром они уже «пролетели» - не успели вовремя проплатить деньги, зато сейчас, узнав, что по этому сахару были в Новороссийске кровавые разборки, благодарили Бога, что не успели в эту свалку попасть.
Подкинула дочь полковника, работавшая на какой-то Московской бирже, им сделку по пшенице, но и тут оказались проблемы: пять вагонов отборной элитной пшеницы пришли благополучно, а пять застряли, потому что вывоз пшеницы из Саратова закрыли до нового года.
По разговору, часть которого он услышал, входя в кабинет, Андрей Сергеевич понял, что директор элеватора грозит арбитражным судом. Да, день начинался плохо.
- Андрей Сергеевич, мы когда в Саратов претензию выслали?
- Неделю назад.
- И что они нам в ответ говорят?
- Все то же – отправят только после новогодних праздников.
- А у нас когда договор с элеватором заканчивается?
- 31 декабря.
- Та-ак.
Вениамин Алексеевич откинулся на спинку кресла.
- И что будем делать?
Он опять поджал губы, нервно постукивая пальцами по столу, а потом , будто нащупав жилу, энергично заговорил:
- Если мы добьемся, чтобы вагоны эти отправили первого-второго, то элеватор не станет обращаться в суд. Если же задержим пшеницу на неделю, гарантий нет.
И тут начальник развел руками :
- И тогда мы, сам понимаешь, не в прибыли, а в убытке.
Андрей Сергеевич, почти не имевший опыта в бизнесе и целиком полагавшийся на авторитет своего шефа, уловил смысл этой недельной разницы во времени.
- Все это понятно, но как убедить Саратов отправить вагоны не после праздников, а в первых числах?
- Вот, - основательно положив руки на стол, проговорил Вениамин Алексеевич, - мыслишь верно.
- Да, но как их убедить сделать так?
- Ну что они – не люди, что ли?!
- А деньги наши они разве не крутят?
- Ну, крутят, наверное, - ответил шеф, смиряясь с фактом, как с неизбежным злом, - почти три месяца у них будут наши деньги. Но нам сейчас главное не влететь в штрафные санкции и не попасть под арбитраж, а уж то, что у них наши денежки три месяца крутиться будут, тут уж мы, дружок, промухали.
Вениамин Алексеевич стал аккуратно складывать лежащие на столе бумаги, как бы желая этим действием подсказать, что пора уже и к делу приступать.
- Звонить им? Убеждать?
- Да, пока так.
Андрей Сергеевич вышел в свою маленькую комнату, которую они делили вдвоем с бухгалтером, но бухгалтер их, пышная дородная дама, на месте сидела редко, работая то дома, то бегая по разным платежным организациям. Телефон у них с шефом был смежный и Андрею Сергеевичу нередко приходилось пережидать, когда линия освободится.
К концу дня он вновь зашел к Вениамину Алексеевичу, правда, с неутешительным известием:
- Директора не будет пять дней, он где-то в отъезде, а бухгалтер-секретарь эти вопросы не решает.
Вениамин Алексеевич, к концу дня уже изрядно уставший от разных переговоров, они еще поставляли травы на ликеро-водочные заводы, выслушал своего помощника молча. Потом показал на стул.
- Садись, Андрей. – он посмотрел на него внимательно и как-то внутренне глубоко, и лишь потом продолжил. – Ты понимаешь, что такие тонкие вопросы, как один-два дня, решаются в основном в личных переговорах. Я посмотрел договор – он заканчивается 31 декабря. Для них один-два дня просрочки – ничто, а для нас получится почти неделя, а то и больше. Тут нужно только убеждать в личном контакте. Понимаешь, о чем я говорю? Придется тебе в Саратов лететь.
2
В Саратове организовали частное предприятие оптовой торговли два друга, одному было тридцать, второму двадцать восемь. Они в одном дворе жили, дружили с детства. Один закончил юрфак, второй – исторический. Денег у них своих было мало, но были кое-какие знакомства. С пшеницей им прямо подфартило: одноклассник Олега закончил сельхозинститут и работал в крепком хозяйстве. Он и подкинул друзьям заявку на продажу десяти вагонов элитной пшеницы, они, не зная сами, кому продать ее, двинули заявку на одну московскую биржу, откуда ее перекинули Вениамину Алексеевичу.
Все шло как по маслу, и вдруг Олег, тот, которому было тридцать, узнает (случайно), что вывоз пшеницы скоро закроют. А у них уже под будущие деньги товар заказан, дорогие вещи из Германии, и договор заключен.
Что делать? Два друга до ночи совещались в своем небольшом офисе (арендовали в ЖЭКе комнату, где и бухгалтер их базировалась).
- Ты внимательно изучил, что нам грозит в случае задержки товара? – Сергей, умный, перспективный историк, два года проучившийся в аспирантуре, привык изучать все вопросы досконально.
- А что тут изучать? Форс-мажор, не мы задерживаем товар – администрация области, - спокойно ответил Олег, дипломированный юрист.
- Но мы же требуем от них срочно деньги переслать. А если они узнают, когда был издан приказ о запрете вывоза пшеницы?..
- Да там получается всего два дня разница, если бы я случайно, понимаешь – случайно! - чувствуя уязвимость своих доводов, Олег начал заводиться, - не узнал об этом, то мы просто бы пролетели с этими тряпками из Германии. Кто нас просил лезть в этот договор? А если деньги из Подмосковья не придут, чем ты будешь за него платить? Машину продашь? Или материну квартиру заложишь?
Олег всегда был пожестче Сергея, и на правах старшего числился в их тандеме директором.
- А если они нас в арбитраж загонят, что мы от этого выиграем?
- Тоже ничего хорошего – штрафов налепят.
Олег помолчал несколько секунд и тут же с досадой добавил:
А вот не надо было нам торопиться с этими тряпками. Жену пристроил в магазин, ну и ладно. Нет, тебе же захотелось еще и потрафить этому жлобу. Пусть сам бы искал товар. Тебе оно зачем надо было?
- Но ты же тогда еще не узнал случайно, что вывоз пшеницы задержат, и ты не возражал.
- Ну, не возражал. – Олег подкинул пачку сигарет, лежавшую на столе. – Не возражал. У меня тоже опыта в этой торговле нет.
- Так бы сразу и говорил, а то жена моя виновата.
- Ладно, чего препираться. Делать что будем?
- А что, есть выбор? Деньги за вторую партию пшеницы получим – заплатим за немецкие тряпки. Все. Через две-три недели деньги вернутся. Если эти из Подмосковья потребуют деньги назад, ну, если не захотят ждать, вернем. Прибыли, конечно, не получим, но и в убытке не будем.
- Все так хорошо рассчитал, а если опять какой-нибудь форс-мажор. На границе товар задержат или еще чего-нибудь.
- Знаешь, Олег, все не предусмотришь. Пошли на перекур.
Они в офисе своем не курили – дома приучили курить на балконе или на улице.
В городе уже зажигали фонари, и к вечеру стало прохладно. Молча затягиваясь сигаретами, каждый думал о чем-то своем: Олегу хотелось , кроме оптовой торговли, такой нестабильной, непредсказуемой, открыть еще свой магазинчик, ему не нравилось , что весь немецкий товар уйдет на сторону; Сергей же думал, как бы ему отделиться от родителей, они с женой и двухлетней дочерью жили в маленькой комнатке двухкомнатной квартиры. Оба новоявленных предпринимателя не мечтали нарушать закон, но внутренне оба боялись всяких неожиданностей со стороны государства, или еще откуда-нибудь, потому что всякая неожиданность била по срокам договоров и грозила потерями, штрафами, арбитражным судом или, еще хуже, групповыми разборками. И всего этого нужно было умело избегать, а опыта в бизнесе у них совершенно не было – были только планы, задумки и амбиции.
Однако, им и второй раз повезло – бесстрашной молодости часто везет! – деньги из Подмосковья на вторую партию пшеницы пришли вовремя, и они вовремя заплатили за немецкий товар. Довольные, они закатились в ресторанчик и распили бутылочку коньяка с хорошей закуской. Подвыпив, все-таки заговорили о сроках отправки пшеницы.
- А если из Подмосковья потребуют деньги назад и не будут ждать вторую партию пшеницы?
Осторожный Сергей всегда и все старался предусмотреть.
- О чем спик - завтра же начнем искать на эту партию запасных заказчиков. Откажутся первые – у нас есть другие.
Олег, высокий, крепко сложенный, поесть любил: дома его в основном кормили пелеменями, да жареной картошкой. Отец его был преподавателем в автошколе, мать преподавала физику. По советским меркам жили они неплохо, и квартира у них была трехкомнатная, так что он особо не стремился с родителями разъехаться. Детей у них с женой еще не было, хотя жили они уже третий год вместе.
Большие деньги, которых ранее у них никогда не было, кружили голову, и казалось, что любые препятствия можно преодолеть. В 1992 году они верили в свои силы.
3
Андрей доехал на автобусе, битком набитом, до своего микрорайона, купил по дороге хлеба и макарон, и , размахивая пакетом, шел к своей девятиэтажке. Был он по профессии спринтером и длинные дистанции не любил, и в бизнесе ему совершенно не нравились затяжные договоры, которые шли не в один прием, а поэтапно, как эта пшеница из Саратова. Ему не хотелось ехать в незнакомый город, к незнакомым людям. Что у них на уме, никому не известно. Что они за люди, может, подстава какая-нибудь, никто этого не знал. Он понимал, что шефу в его возрасте, с его комплекцией, лететь в Саратов было не с руки, хотя именно шеф умел вести переговоры, умел убеждать, где надо настаивать и даже надавить. Увы, Андрей этого не умел, он понимал это, и потому внутренне волновался, как бы не завалить дело, итак висящее на волоске.
Жили они на третьем этаже в двухкомнатной квартире с тещей, женщиной спокойной, трудолюбивой; она, как и ее дочь, вела в школе ботанику и биологию, и ничего, кроме школы, представить себе не могла.
Его родители жили на Украине, и это отец его когда-то служил с Вениамином Алексеевичем, отец с ним его и познакомил. Около месяца Андрей просто помогал ему после работы: мебель помог перевезти с дачи в его офис, потом помогал отправлять какие-то травы, потом они долго обсуждали с ним договор по сахару, который шел в Новороссийск из Аргентины. И Андрей незаметно увлекся, и когда Вениамин Алексеевич предложил ему конкретную, оплачиваемую работу коммерческого директора ( у них в ООО числилось трое работников, кроме них двоих еще бухгалтер, остальные же все были по временным договорам), Андрей долго раздумывать не стал. В тот момент ему казалось, что в бизнесе деньги могут сыпаться прямо с неба. Но стабильно у них шли только разные травы и ягоды, эта деятельность как-то уже была налажена, а вот что-то более крупное – сахар, пшеница, пробуксовывало, более того, Андрей начинал понимать, что чем крупнее сделка, тем она опаснее: при любых нестыковках, неувязках шли сразу большие потери. Все, что можно было на мелкооптовых травах заработать за месяц, в крупной сделке за один день можно было потерять.
Дома его встретил в дверях Алешка, сразу повисший у него на шее. Он подхватил сына на руки и, не разуваясь, понес его на кухню.
- Пап, а у нас на ужин курица с картошкой.
- Молодцы! Где сумели купить?
В городских магазинах были почти пустые прилавки, ассортимент продуктовых товаров снизился до минимума – мясо, колбасу, сыр можно было купить только в Москве, но туда не наездишься.
- Нам уборщица в школе предложила, она у нас из деревни, ну, мы и не отказались.
Наташа ласково взглянула на мужа.
- Ты ведь у нас теперь предприниматель – скоро денег у нас будет много.
- Да, на счет денег, Наташа, все не так просто. Мне вот предстоит лететь в Саратов.
- В Саратов? Зачем?
- Договор по срокам не идет.
- А что нельзя по телефону договориться?
- Не получается.
- Это что-то серьезное?
- Да, сделка крупная. Идет элитная пшеница.
- Это не опасно? – Наташа взглянула на мужа встревоженно.
- Думаю, нет, но это не просто.
Андрей вернулся в прихожую, снял обувь и переобулся в тапочки.
- Понимаешь, Наташа, в бизнесе нужно уметь вести переговоры, нужно уметь убеждать, где нужно, настаивать. Я, честно говоря, этого не умею. В этом вся сложность: нужно суметь убедить наших партнеров, что их просрочка – это наши потери, а наши потери – это и их потери. А я не знаю, смогу или нет.
Наташа смотрела на мужа с интересом и сочувствием: сильный, мужественный, он всегда был для нее опорой, и она никак не могла представить, что ее Андрей чего-то не может. Он словно считал ее мысль и тут же ответил:
- Одно дело делать то, что ты умеешь, чему научен, совсем другое – то, чему тебя не учили. Я могу работать с детьми, убеждать их, настраивать на победы, но убеждать взрослых чужих людей, что мы с ними взаимосвязаны... мне не приходилось.
- Так вы их даже не знаете?
Наташа впервые услышала, что работают они с людьми незнакомыми.
- Наташа, они в Саратове, общались только по телефону, договор заключали
по факсу, деньги идут через банк.
И тут Наташа, наконец, почувствовала, что бизнес – это вовсе не шутка, и деньги там не валятся с неба, и что поездка мужа в Саратов вовсе не прогулка и, может быть, даже очень опасна. Она хотела как-то его предостеречь, но тут в разговор влетел Алексей, их шестилетний сын, и отвлек своими вопросами. До самой ночи у них не было минуты свободной и они о поездке больше не говорили. Уже перед сном Наташа спросила его:
- Ты когда летишь?
- Не знаю, - в полудреме ответил Андрей, - может, даже и завтра.
4
Вылетел он через пять дней, когда встречу по телефону заранее обговорили через секретаршу. Перед вылетом Вениамин Алексеевич долго инструктировал и наставлял Андрея.
- Ни в коем случае не дави на них, и даже не заикайся, что мы догадываемся, что они наши деньги крутят. Не стоит обострять отношения. Наоборот, дави на партнерское понимание, на порядочность, на то, что мы идем в одной связке, и что им тоже невыгодно подставлять нас под арбитраж. Мне думается, что они молодые, деньги крутят, о других не думают; но если они реально поймут, что если мы пойдем под арбитраж, то и их за собой потянем, то поведут себя несколько иначе. Им лишние проблемы нужны? Думаю, нет. Вот в чем их нужно убеждать, понимаешь?
Вениамин Алексеевич постукал пальцами по столу.
- Хотя мы, конечно, не знаем, что там за люди, на рожон лезть не стоит. Все должно быть очень корректно. Понимаешь?
Андрей кивнул
- Понимаю.
- Вот в этом духе и действуй.
Глядя в иллюминатор самолета, Андрей думал, что шеф уж слишком миндальничает: знает, что они наши деньги крутят, и не позволяет даже намекать на это.
«Но, с другой стороны, - думал Андрей, - начни сейчас на чужой территории свои права качать, может, и домой не вернешься, так что шеф, наверное, прав. Ему вообще нужно забыть, что они их подозревают, главное, как говорил Вениамин Алексеевич, не попасть под арбитраж, главное – отправить пять оставшихся вагонов пшеницы первого-второго января».
В аэропорту его встретили два молодых парня примерно его возраста, приветливо пожали руки, и это как-то сразу внутренне успокоило Андрея: чувствовалось сразу, что люди не настроены к нему враждебно. А люди эти изрядно перепугались, узнав, что к ним летят из Подмосковья на встречу.
- И что мы будем говорить в свое оправдание, если этот представитель скажет: «Все, друзья, деньги завтра же возвращайте». Денег-то нет – они давно в Германию ушли. Ему же не скажешь, что мы нечаянно чужие деньги – их деньги, на тряпки загнали.
Олег сильно нервничал еще и потому, что товар из Германии явно задерживался. Сергей тоже разволновался, когда узнал, что к ним летит представитель партнеров. С какой целью летит – только по срокам все отрегулировать, или и про деньги, что у них застряли, речь поведет? Они этого наверняка не знали, а потому оба нервничали – деньги-то были немалые, чего доброго и выбивал за них можно нанять. Ну, тогда пиши пропало – не расплатишься. Оттого они и были так предупредительны, что не знали, кто был на той стороне – молодая организация или матерые жулики и выбивалы. Так что по всем прикидкам приходилось соблюдать предельную вежливость и осторожность.
Увидев их полуподвальный жэковский офис, Андрей сразу сообразил, что шеф был прав: молодые ребята учуяли запах хороших денег и закрутились, а о партнерах подумать им невдомек. Да и машина у них была не крутая, простенькие жигули, и по всему было видно, что их секретерша, она же и бухгалтер, не фотомодель, то есть все примерно так, как шеф ему прорисовал. От этого знания стало легче дышать.
Олег и Сергей поставили кофеек, конфетки, бутерброды. Все немножко перекусили, и как только секретарша все со стола убрала, заговорили о деле.
- Главная цель моего приезда – договориться о сроках поставки пшеницы, – спокойно, взвешенно сказал Андрей. - Если эти вагоны пойдут после праздников, мы пролетаем по договору с элеватором, которому эту пшеницу поставляем, и тогда – арбитраж. Если мы пойдем под суд, то и вас за собой потянем.
Андрей уже не волновался и не боялся. А Олег с Сергеем вдруг поняли, что пшеница идет не им лично, а еще кому-то.
- У вас когда срок договора с элеватором заканчивается?- спросил Олег.
- Тридцать первого декабря.
- Все понятно.
Они оба враз поняли, что по чем: деньги у их партнеров тоже были не свои, а государственные, и сроки договора их прижимали.
- Вы уверены, что если мы поставим эти вагоны первого-второго января, элеватор вас не потащит в арбитраж?
- Им головная боль тоже не нужна – элеватору нужна пшеница, нам нужны наши посреднические. Все просто. Если вы, отправляя вагоны, высылаете по факсу документы по отправке, то нам есть что предъявить элеватору, и до окончания новогодних праздников они подождут. Ну, может, еще одну претензию отправят. Но это уже не суть важно, главное – первого-второго чтобы пшеница ушла.
- В принципе, - вступил в разговор Сергей, - задержка только до первого, железная дорога работает без праздников, и получается, что убедить нужно только хозяйство пригнать пшеницу первого или второго. Они, конечно, праздники отмечают.
- Ну, это уже наши проблемы, - перебил его Олег, - как уговорить хозяйство.
- Да, примерно так, - ответил Андрей.
То ли потому, что они были все одного возраста, то ли потому, что и те, и другие были посредниками, они поняли друг друга быстро, и у всех троих свалился камень с плеч: когда все точки над «и» расставлены, когда тебе не врут, не угрожают, то нет необходимости и защиту выставлять. Пообщавшись со своими партнерами, что называется, вживую, Андрей почувствовал уверенность, что обманывать их не будут. Он даже не стал задерживаться в Саратове – улетел ночным рейсом.
5
Второго января на факс пришли документы – пшеница отправлена, шестого ее уже отгружали на элеватор. Претензию им еще одну, конечно, прислали, но она уже ничего не решала: получив необходимую пшеницу, элеватору невыгодно было связываться с арбитражным судом.
- Вот, видишь, Андрей, - сказал Вениамин Алексеевич шестого числа, держа в руках акты приемки пшеницы, - сделка прошла нормально. А если бы мы затеяли поиски своих денег, которые болтались в Саратове три месяца, то неизвестно, чем бы все закончилось. Молодые часто не учитывают главных целей, кипятятся, доискиваются до правды и нередко в результате получают пулю в лоб. Меньше требуешь – дольше живешь. Вот так, Андрей, у нас есть с тобой повод заказать благодарственный молебен Богу на Рождество.
- А вы что, в Бога верите? – с удивлением спросил Андрей.
- А как же, дорогой, без Бога мы что тараканы слепые, а с Богом мы Чермное море по суху перейдем. Иди, распишись – зарплата тебе хорошая получилась под праздник.