Анатолию Чубайсу, с восторгом
Юрок Тынянов, как известно и Гизевиусу, был существом маломыслящим. Благоразумно улавливая частицы Вуйкеса сквозь чугуннолитой ( там одна согласная, но надо - по смыслу - две ) люк танка " Армата ", он умственно сооружал бесконечные шеренги восковых персон, краями позаимствованных из музея мадам Тюссо, не спорю, но и инженер Фрумке, более распространенный в нашей научной историографии как Шмайссер МП, прилаживая к автомату Калашникова сошки от ручного пулемета депутата - губернатора Дягтерева, нисколько не сомневался в верности курса Асфиксии Нуар, некогда провозглашенному некоторым Ивлукичем, дабы не зреть назревающие конфликты интересов, стратегически рождающихся в самой глубине подсознания чорнопальтястого Спартака Баширова, уже снова влезшего на бетонизированную тумбу казахского зоопарка, откуда он и произносил свои несдержанные речи, катаясь потом на веревочке туда и сюда, как маятник Фибоначчи, а Цой стоял обочь и думал. Никто не знает, о чем думал Цой, да это и не суть для дальнейшей истории, ведь был Цой музыкантом и киноактером, а Тынянов - писатель.
- Малолетний Витушишников, - передразнил Вишневский сутулого Юрка, застывшего в театральной позе у окна, выходящего на Красную площадь со Старой, - монстры и такой язык, что сам чорт ногу сломит, разбирая ваши изыски, батенька.
Вишневский рванул ящик письменного стола, звеня бутылкой, разлил водку по стаканам и подвинул один из них Тынянову.
- Будь, - мрачно бросил он, вываливая напиток в свой алчный рот. Отер вспотевшие губы рукавом и закурил папиросу. Пустил клуб дыма к потолку и неожиданно заорал : - У меня анархистов заменили какими - то плотниками и высотниками, а тут ты еще лезешь !
Тынянов пожал плечами, выпил, снова отошел к окну.
- Боже ж ты мой, - недостоверно переигрывая причитал Вишневский, остро взглядывая на виднеющиеся сквозь приоткрытую дверь острые коленки секретарши, нескрываемо служившей в ГПУ, о чем и вопияла новомодная придумка Васнецова : шапка пальцем вверх, кокетливо прикрывавшая кудряшки пишмашдевушки, только вчера носившей с гордостью иное наименование, более приличествующее социальной сети " Инстаграм ", где кишат разные нашмяш крымнаш и прочая х...та, разнообразя свои невнятные ботоксные рыла гламурными книжонками, бессмысленными фоточками и даже тщательно ретушированными по требованиям еврейской цензуры сиськами, в чем не было совсем никакого смысла, так как тех же титек в иных местах силы - жопой жуй, - время - то какое, Федор !
Тынянов вздрогнул и подскочил к столу Вишневского.
- Откудов знаешь ? - прохрипел он, настороженно озираясь.
- Да все знают, - отмахнулся Вишевский, осторожно вставая. Закрыл дверь и прошептал : - Ты лучше расскажи, как тебя из Федоров в Юрки задвинули.
Тынянов сел на столешницу и рассказал.
- Давно это было, еще до Отечества и всей России, на концерте Александра Ф. Скляра произошло.
Вишневский вскрикнул и прижался грудью к столу. Сорвал пиджак и накрыл телефон, пальцем показывая писателю чуть укоротить егозливый голос, дребезгливо доносящийся, всяко, до притихшей за " Ундервудом " секретарши. Тынянов ухмыльнулся и продолжил нагнетать непонятные речи, ввергая в дрожь и трепет любознательного приятеля - начальника.
- Гонит, короче, Александр Ф. Скляр о галлюцинациях, рождающих вибрации, те, в свою очередь, приводят к поллюциям, а из поллюций, будто матрешки носастой Рафаэллы, буквально сничтожившей недавно весь рунет на х...й уровнем творчества, выходит так, что беременные революцией рожают уродов нации.
Тынянов замолчал, а Вишевский медленно вытянул " Маузер ". Положил на стол деревянную коробку, мундтштук из слоновой кости, шомпол, чуть гнутый, пачку папирос и фотографию голой женщины, криво вырезанную маникюрными ножницами из заграничного журнала.
- Выбирай, - грозно предложил Вишневский.
Тынянов потянул фотографию голой женщины, криво вырезанную маникюрными ножницами из зарубежного журнала, и скучающе зевнул.
- Видишь, сказочка кому ?
Вишевский задрал вверх голову.
- Чубайсу какому - то.
- А их двое, - торжествующе закричал Тынянов, хватая " Маузер ". - Ложись, - приказал он Вишневскому.
- Расстреливает, - донеслось от дверей. В дверях стояла грудастая украинская теннисистка, удерживаемая от излишне эмоциональных порывов носастой Готфрик. - Русская народная забава. Вот, Марта, что бывает, когда на безрыбье вылезет рак клешнястый.
Она пренебрежительно сплюнула на ковер из кошачьих шкурок Пржевальского и увела в коридор маленькую и грудастую. А Вишневский и Тынянов еще долго сидели в кабинете, неверяще посматривая в окно, выходящее на Красную площадь со Старой, вздыхали прогорклыми голосами, пока не собрались с духом и мужеством. Встали, бережно поддерживая друг друга за локотки, и запели.
- Горит и кружится планета ...
Ну и так далее.
Буква " е " не убралась. Убежала буква в сказочку для трех Марий зараз, для Шараповой, конечно, Алехиной и Захаровой.