Мое лицо было когда-то перспективным куском глины, из которого пластические хирурги могли бы вылепить весьма недурной образ, а макияж и фотошоп сделали бы его неотразимым (см. фото выше).
Как хорошо, что в то время не было ни тех, ни других!
Сейчас объясню.
Я - обычная женщина, возраст которой по новейшей классификации давно перешагнул черту «старческий».
Наконец, наступило в моей жизни время, когда я счастлива от того, что в молодости не была известной красавицей.
Не потому, что такие красавицы тоже стареют, а потому, что за этим процессом с тайным мстительным удовольствием наблюдают другие женщины.
Нет большего наслаждения, чем рассматривать в сети два портрета красивой женщины - в молодости и в старости и комментировать с неподдельным ужасом второй портрет.
Хотя это так естественно, что красавицы , как и все смертные, стареют.
Неестественно комментировать этот процесс охами и ахами.
Как будто те, кто охают и ахают, с каждым годом становятся моложе и прекраснее.
Все люди стареют по-разному. Кто-то стремительно, кто-то плавно и почти незаметно.
Но результат всегда один.
Это в равной степени относится как к женщинам, так и к мужчинам.
Время не щадит и меня.
По утрам из зеркала смотрит лицо, изрезанное морщинами, над которыми треугольником с вершиной вверх торчит что-то вроде прически.
Этот треугольник появляется на голове, потому что всю ночь я ворочаюсь с одного бока на другой, пытаюсь отбиться от дурацких мыслей и заснуть.
Если отбиться не удается, я до глубокой ночи дискутирую с ними.
Когда, наконец, проваливаюсь в сон, поздним утром меня оттуда извлекает телефонный звонок от кого-то из беспокоящихся обо мне хороших людей.
Я далеко не бодро поднимаюсь с постели и направляюсь в ванную комнату к самому честному в мире зеркалу.
Оно висит над умывальной раковиной. Над ним - бесстрастный, как уличный столб, светильник.
Изображение в честном зеркале долго рассматривает меня. Я показываю ему язык, и оно передразнивает меня.
Губной помадой пишу на этом дерзком отражении великое уравнение Эйнштейна
E = mc2 и, кряхтя, становлюсь под душ.
Через 2 часа я уже готова включить компьютер.
Его экран - мой друг. С ним я могу если не поговорить, то, по крайней мере, в одностороннем порядке поспорить.
Он не обидится, потому что не слышит меня.
Но и не обидит сам, потому что не видит меня.
Я не разрисовываю свое лицо ярким макияжем , не напяливаю на себя немыслимые наряды, из которых давно выросла, не обвешиваю свою дряблую шею яркими цацками, не впихиваю в растянутые мочки ушей тяжелые серьги, не веду репортажи о себе перед включенной видеокамерой, не корчу перед ней гримасы, не собираю в подол «лайки».
Я не хочу быть смешной старушенцией.
05.12. 2020