21 апреля 1845г. Фет был принят унтер-офицером в кавалерийский полк. Полк располагался на границе Херсонской и Киевской губерний. В те времена это была глушь. Унтер офицером он прослужил больше года. В августе 1846г. его произвели в офицеры. Как он был счастлив, когда слуга принёс ему конверт: «Его благородию корнету Фету.» Он рассчитывал получить потомственное дворянство, но закон изменили. Теперь право на дворянство мог получить офицер, имеющий чин майора. Военная служба отнимала всё время и было не до стихов. Неудачи преследовали Фета.Были, конечно, и радости, духовные и человеческие.
В 1848 году с Фетом произошло неожиданное: войдя в залу, он был заворожён взглядом бездонных чёрных глаз. «Я непременно должен быть представлен ей!» Это была Мария Лазич, дочь отставного кавалерийского генерала сербского происхождения. Они стали встречаться. Фет был изумлён её обширному знакомству с писателями. Они говорили о Жорж Санд и о его стихах. Оказывается, Мария Лазич с юных лет восхищалась стихами Фета и знала их наизусть. Это сблизило их. А как она музицировала! Её игру высоко оценил Ференц Лист. И в 1847г. перед отъездом из России на прощанье в знак симпатии написал ей музыкальную фразу. Как об этом узнал Фет? Листая альбом Марии, он увидел нотную запись. Узнав, что это запись самого Листа, испытал ревность и не захотел даже слушать это посвящение. Позднее, услышав фразу необыкновенной красоты, Фет не раз просил Марию наиграть её. Он напишет об этом так:
Какие-то носятся звуки
И льнут к моему изголовью…
Полны они томной разлуки
Дрожат небывалой любовью.
Когда они встретились, Марии было 24 года, Афанасию – 28. Фет увидел в Марии культурного человека, образованного и музыкально и литературно. Она близка ему и по духу и по сердцу. «Ничто, - писал он, имея в виду свои отношения с Марией Лазич, - не сближает так, как искусство, вообще – поэзия в широком смысле слова. Такое задушевное сближение само по себе поэзия»…
Какое счастие: и ночь, и мы одни!
Река — как зеркало и вся блестит звездами;
А там-то… голову закинь-ка да взгляни:
Какая глубина и чистота над нами!
О, называй меня безумным! Назови
Чем хочешь; в этот миг я разумом слабею
И в сердце чувствую такой прилив любви,
Что не могу молчать, не стану, не умею!
Я болен, я влюблён; но, мучась и любя —
О слушай! о пойми! — я страсти не скрываю,
И я хочу сказать, что я люблю тебя —
Тебя, одну тебя люблю я и желаю!
Встречи и переписка их продолжаются два года. На Афанасия уже смотрят, как на жениха. Фет понимает, что прервать отношения неделикатно, и не прервать – неделикатно. У Фета нет возможности жениться: он беден, как и Мария, но она из дворянской семьи, а у него нет титула. Он не решается связать свою судьбу с Марией. Фет понимает, что надо поговорить обо всём. На вопрос Марии, почему он так долго служит, честно отвечает, что пошёл служить за дворянский титул. Как происходила их беседа, он пишет
Декабрьский вечер у камина.
Шумела полночная вьюга
В лесной и глухой стороне…
Мы сели с ней друг подле друга,
Валежник свистал на огне.
И наших двух теней громады
Лежали на красном полу,
А в сердце ни искры отрады.
И нечем прогнать эту мглу!
Берёзы скрипят за стеною,
Сук ели трещит смоляной...
О друг мой, скажи, что с тобою?
Я знаю давно, что со мной!
Фет убеждает Марию расстаться. На словах она соглашается с ним, но порвать дорогие сердцу отношения не может. Не может и он. Как можно потерять такую любовь! Мария умоляет любимого не прерывать отношения: «Я общалась с Вами без всяких посягательств на вашу свободу, а к суждениям людей я совершенно равнодушна. Если мы перестанем видеться, моя жизнь превратиться в бессмысленную пустыню, в которой я погибну, принесу никому не нужную жертву». Мария просит не прерывать хотя бы переписку, НО... Фет не изменил своего решения. Это была вторая жертва.
Вскоре Фет должен был уехать по делам службы, а когда вернулся, его ждало страшное известие – Марии Лазич нет в живых. Что произошло? Мария читала книгу. Загорелась небрежно брошенная спичка. В одно мгновенье огонь охватил белое кисейное платье и поднялся к её роскошным чёрным волосам. Она выбегает в сад – и превращается в факел! Мария кричит: «Спасите письма!» И ещё просит не винить ни в чём своего любимого. Четверо суток провела она в неимоверных муках.
Фет чувствует себя палачом. Необходимо поделиться с кем-то тем страшным, что произошло в его жизни. И он пишет другу Ивану Борисову: «Я ждал женщины, которая поймёт меня, - и дождался её. Она, сгорая, кричала: «Au nom du ciel sauvez les letters» (Во имя неба, берегите письма.) – и умерла со словами: «Он не виноват, а я.» После этого говорить не стоит. Смерть, брат, хороший пробный камень. Но судьба не могла соединить нас. Ожидать же подобной женщины с условиями ежедневной жизни было бы в мои лета и при моих средствах верх безумия. Итак, идеальный мой мир разрушен давно.»
Долго снились мне вопли рыданий твоих, —
То был голос обиды, бессилия плач;
Долго, долго мне снился тот радостный миг,
Как тебя умолил я — несчастный палач.
Проходили года, мы умели любить,
Расцветала улыбка, грустила печаль;
Проносились года, — и пришлось уходить:
Уносило меня в неизвестную даль.
Подала ты мне руку, спросила: «Идешь?»
Чуть в глазах я заметил две капельки слез;
Эти искры в глазах и холодную дрожь
Я в бессонные ночи навек перенес. 2 апреля 1886г.
И ещё:"Ты отстрадала я ещё страдаю".
Ты отстрадала, я еще страдаю,
Сомнением мне суждено дышать,
И трепещу, и сердцем избегаю
Искать того, чего нельзя понять.
А был рассвет! Я помню, вспоминаю
Язык любви, цветов, ночных лучей.-
Как не цвести всевидящему маю
При отблеске родном таких очей!
Очей тех нет — и мне не страшны гробы,
Завидно мне безмолвие твое,
И, не судя ни тупости, ни злобы,
Скорей, скорей в твое небытие! 2 апреля1886г.
Любил ли он Марию Лазич так беззаветно, как она его? Или его рассудок преобладал над разумом? Нам сейчас трудно говорить. Одно мы можем с уверенностью сказать, что после трагической гибели Марии к нему пришло осознание любви, единственной, неповторимой, любви магической. После кончины Марии Лазич Фет посвятит ей сотни стихов. Она останется его Музой на всю жизнь. В стихотворении - «Alter Ego» (второй), спустя много лет, он напишет:
« Та трава, что вдали на могиле твоей,
Здесь на сердце, чем старе оно, тем свежей»…
Фет пишет, что старое его сердце стало могилой любимой Марии Лазич, нежность чувства к которой с годами всё нежнее и светлее… И ещё стихи 1887года
Нет, я не изменил. До старости глубокой
Я тот же преданный, я раб твоей любви,
И старый яд цепей, отрадный и жестокий,
Ещё горит в моей крови.
Хоть память и твердит,что между нас могила,
Хоть каждый день бреду томительно к другой,-
Не в силах верить я, чтоб ты меня забыла.
Когда ты здесь, передо мной.
Мелькнёт ли красота иная на мгновенье,
Мне чудится, вот-вот, тебя я узнаю;
И нежности былой я слышу дуновенье,
И, содрогаясь, я пою.
1877.
Продолжение:Друзья Фета. http://proza.ru/2020/12/13/432