Вот кое-что из опыта работы военным переводчиком.
Совсем ещё зелёным, неоперившимся переводчиком я работал в учебном центре. Как-то раз, когда поблизости не было моих более опытных коллег, меня подозвали обеспечить переговоры с начальником этого центра. Араб заговорил на таком языке, что с первых же слов я понял, что ничего не понимаю. В этом и признался, вызвав недовольство у шефа. Позже местные офицеры разъяснили мне, что и сами почти не понимают говор этого начальника, не имевшего возможности получить образование на литературном языке, но проявившего героизм во время революции. За эти-то заслуги и возглавил Центр.
Другой случай похож тем, что опять-таки нужда застапвила начальника привлечь меня для переговоров. Внезапно в миссию нагрянул сам министр обороны местной стороны. Наш генерал начал переговоры с того, что, к сожалению, под рукой не оказалось более опытного переводчика. Мне и так было боязно и неловко, а тут ещё и такая характеристика! И я успокоился, перестал волноваться за свою репутацию. Пусть на корявом языке, но всё же обеспечил полное взаимопонимание сторон.
Как самый молодой дежурю у ворот миссии. Стук в массивные деревянные ворота. Взглянул в щель, спрашиваю: «Кто?». Араб говорил долго, но я понял только, что ему что-то надо от Серджия , как местные называли Сергея, старшего переводчика. Вызвал его, а он, выслушав араба, позвонил генералу и сказал: «Тут пришли за лопатами. Дать?». Позже я поинтересовался у Сергея: «Неужели ты всё понял?». Он ответил честно: «Просто не первый раз они приходят за лопатами».
Стук в те же ворота. Йеменец протягивает мне записку и уходит. Я принёс записку дежурному офицеру. Начался переполох. Дело в том, что в стране шла гражданская война. Взрывы слышались каждый день. Особенно после семи вечера, когда темнело. Что в записке? Предупреждение? Я углубился в изучение корявых арабских букв на скомканной рисовой бумаге. Ура! Понял. Предлагает купить свою машину. Понесли записку более опытному переводчику. Он подтвердил правоту моего перевода. Уф! Отбой тревоги.
Я уже три месяца в стране. Купил японский приёмник и японский же магнитофон. Слушаю арабов. Старший переводчик предложил мне готовить утренние обзоры новостей одного местного «вражьего голоса», жалкой оппозиционной радиостанции. Слышно её было плохо и потому я стал записывать сообщения и пытался понять содержание, прокручивая плёнку по многу раз. Как-то доложил, что на территории нашего посольства совершён теракт, взрыв. Перезвонили в посольство – взрыва не было. Меня вызвали «на ковёр» за брак в работе. Я обиделся и заявил, что отвечаю за каждое своё слово. Благо, что запись этого сообщения сохранилась. Её прослушали и обвинение с меня сняли.
Когда в Северном Йемене свергли имама, то на помощь революции пришёл тридцатитысячный египетский экспедиционный корпус. Я любил общаться с египетскими офицерами. Их я понимал неплохо. С солдатами и сержантами не общался не только потому, что они плохо понимали мой литературный язык, но ещё и по иной причине. Я заметил, что между офицерами и сержантами, между сержантами и рядовыми в египетской армии целая пропасть. Надо было подстраиваться, выбирать себе «ровню». «В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Мне это не нравилось, но я решил «с волками жить – по-волчьи выть».
После переговоров майор-египтянин, толстый весельчак-балагур, подвёл меня к охраннику. Передо мной был типичный йеменский горец-бедуин. Из-под тюрбана
торчит копна чёрных вьющихся волос. За головой, на плечах допотопная винтовка. Одна рука держится за ствол, а другая – за приклад. Пиджак. На поясе широченный ремень (кающ) на котором крепится неизменная джамбия (кривой кинжал), патроны, пинцет прочая мелочь.
Мужская юбка (фута). Ноги голые, тощие и волосатые. Босой. Сухощавый, роста низенького и улыбается, глядя прямо в лицо толстому и высокому египтянину.
Майор обращается ко мне со словами: «Взгляни на этого онагра (гяхщ). Он ни черта не понимает из того, что я говорю. Одно слово – гяхщ. Он ещё гяхщ и потому, что к старости не седеет, а темнеет. Совсем как гяхщ». И жирный офицер засмеялся, довольный своей шуткой. Меня же она покоробила. Но я сделал вывод о том, что араб далеко не всегда понимает араба. Бедуин по-прежнему улыбался всеми своими крепкими и белыми зубами, которые они чистят каким-то местным корнем.
А вот военный переводчик просто обязан понимать араба из любой страны, от солдата до маршала.
Революция свершилась и в Южном Йемене, который принялся строить социализм на основе марксизма-ленинизма. Знаний у устроителей общества не хватало. На помощь пришли политработники из СССР. Стали разъезжать со своими лекциями по самым удалённым уголкам НДРЙ. После очередной лекции об английском империализме лектор спрашивает: «Есть ли вопросы?». Неопытный переводчик переводит буквально так: «Какие будут вопросы?». Опытный переводчик спросил бы иначе: «Ну, что? Всё ясно? Вопросов нет?». И тогда лекция завершилась бы аплодисментами и скромным застольем. В данном же случае слушатели напряглись. Если вопросов нет, значит плохо слушали? Поэтому самый смелый и ответственный поднатужился и задал вопрос: «А кто такие англичане?.