март 2011
Кот смотрел в "иллюминатор", затаив сбивчивое дыхание. Он понимал, что следующая посадка отметёт все догадки и предположения. Картина походила на фантастику, но не оставляла места для безучастного созерцания. Она представлялась реалистичной.
Этого ли Кот хотел для себя? Истинного ответа он не знал. Может, сам вопрос был оторван от жизни.
Звёзды проносились перед глазами, как колышки от забора. Они казались милыми.
Кот догадывался, что звёзды жили своей абсолютной жизнью. Но при ближайшем рассмотрении, в них выделялись качества, присущие и Коту.
Они завораживали неземной яркостью и красотой. Их свечение притягивало мерцающим трепетом, и держало на расстоянии наблюдателя.
Кот не сравнивал себя со звёздами, так как видел отличия в предназначениях. С другой стороны, что такое предназначение?
Разве звезда могла своим решением обратиться в лёд или воду? Конечно, нет.
А Кот? Тут совсем другое дело... Однажды он чуть не воплотился в парящую птицу.
Началась история с того, что Кот почувствовал необычайную лёгкость после ночной прогулки. Не растрачивая время на праздное валяние в тени, решился на новый опыт. Этому помог случай.
Он уловил воробьиный галдёж, походивший на вокзальную людскую болтовню. Он тут же вспомнил, как тренировал охотничьи способности в погоне по крышам за этими бедолагами.
Не сказать, что воробьиное мясо ему нравилось больше мышиного, но львиная доля приходилась на него.
Он с малых лет неистово и упорно тренировал нюх, слух, беззвучные поступи лап, внезапность, незаинтересованность и чутьё для поимки этих пернатых, но... ни разу не пробовал развить планерные навыки.
Ему не требовалось родиться Эйнштейном для понимания, что лапы не будут служить крыльями. И тогда он ухватился за идею парения.
У него для этого явствовали несколько средств: уши, брюшные мышцы и незаменимый хвост.
Понятное дело, хвост предназначался для балансировки тела, брюшные мышцы созданию купола при ловле и удержаний потоков воздуха, а уши приданию нужного направления.
Кот чувствовал полную уверенность, что этих данных хватит для того, чтобы осуществить грандиозный план. И провалиться ему на месте!, если он не задаст жару этим бестолочам.
Подготовительные прыжки наметились в тот же день.
Кот не любил откладывать в долгий ящик практичные идеи, ведь бытие имело жёсткие временные ограничения, хотя и без твёрдого регламента.
Он не игнорировал два фактора: постепенное увеличение высоты и мягкую посадочную площадку. Вместе они давали безопасность и приобретённый лётный навык, а не размозжённую конституцию.
Ограда детского садика с зелёным газоном на территории идеально подошли для учебных занятий.
Первая попытка ничем не отличалась от привычных прыжков, хотя Кот на этот раз вкладывал в это действо совсем другое намерение.
Он настраивался мысленно сам и настраивал части тела, как если бы ему предстояло шагнуть в открытый космос.
Ещё после нескольких прыжков он ощутил рутинность этого занятия.
Проблема заключалась в том, что лапы автоматически вытягивались в сторону земли, как только Кот отрывался от забора. На самом деле лапы обязаны были раскидываться по сторонам и создавать брюшной купол, чтобы тот ловил встречные струи воздушных течений.
Кот какое-то время сидел на траве и втолковывал бестолковым лапам, как они обязаны поступить в следующий раз. Но глупые лапы портили дело и при следующей попытке.
Кот бранился чёрной бранью. Он ставил в пример хвост, который, несмотря на то, что торчит из задницы, исправно исполняет свою роль при полёте.
Лапы делали вид, будто пример очень удачный, но продолжали действовать по старому образцу.
Где-то на тридцатый раз Кот окончательно утратил интерес к прыжкам. Ему уже и хвост с ушами стали противны...
Зато он ощутил какое-то уважение к воробьям. Ведь им ничто не мешало летать.
В эту самую пору "иллюминатор" чердака заполнил "каюту" непередаваемой безмятежностью космоса.