Не помню кто из музыкантов группы "Аквариум", Дюша скорее всего, сказал: вот собрался ты, к примеру, в Бомбей, едешь в аэропорт – и вдруг, бац: машина сломалась... и вот в этот момент и начинается дорога в Бомбей.
Если признать за православными таинствами статус сакральной коммуникации, то они тоже суть не что иное, как вывод поломавшейся машины на дорогу. А когда же поломалась машина? А – на стадии подготовки к таинствам...
Более того: целая машина туда, куда надо, никогда и не дойдёт.
Знаю, что профессиональный теолог, если он вооружён кадилом, прочитав эти слова, моментально использует кадило по назначению. Там склонны рассматривать участие в таинствах и подготовку к ним как орудия повышения целостности и внутренней устойчивости участника. А отнюдь не как "поломку".
Между тем, стремление человека (любого человека, а не только верующего) к устойчивости и целостности реализуется именно через, в, и благодаря внутрипсихическим конфликтам, их преодолению, "проживанию" их результатов умом и сердцем. Машина ломается – чиним, а она постоянно ломается, значит – чиним постоянно. Руки в тавоте, рожа чумазая, но ангельский чин на лобовом стекле (там, где раньше был товарищ Сталин, а у некоторых и по сей день там) указывает путь и в некотором смысле – цель... Цель недостижимую, конечно.
Что Бомбей: "В Портленд воротиться нам не придётся никогда..."
Механик Фрейд полагал, что религия есть средство снять или смягчить давление Супер-Эго на Эго. А как снять или смягчить это давление? А скажем прямо, путь один: в Бомбей – и сломаться! Такой инспектор подходит: нарушаем? Да ты что... насяльника... сломался я, насос не всасывает... не при делах, короче.
Нет меня как объекта давления. Был жандарм, да весь смылся. А жандармиха уехала с буфетчиком Костькой за реку.
Ну, насколько понятны среднему верному символы литургии, не мне судить. И насколько они принимаются личностью как "свои", внутренние, тоже. Если понятны и принимаются, то за это ответственны части психики, которые не являются частью Эго-сознания (Э. Нойманн). Происходит это "приятие" в форме бессознательной тождественности, participation mystique (он же). И принимает, разумеется, не Костька, ему жандармихи довольно, а принимают те "другие", что входят в нашу психику на правах полноправных её субъектов. Для кого-то это будет Серафим Саровский, а для кого-то Бафомет.
Во втором случае это наша тень, негатив, отрицательная сторона. В первом – свет и молитвенный опыт, требующий отождествления с его носителем, чтобы быть понятым и принятым. Понять и принять опыт проще, чем символ. Но полагаться на старца тоже небезопасно. Человек имеет страх быть собой. Ему проще отождествиться с "другим". На самом деле такое отождествление переводит ситуацию в область иллюзии. Собственно, Фрейд и считал религию иллюзией и неврозом. Всё может быть. Но в таком случае, это тот невроз, который, пусть и в иллюзорной форме, удерживает личность от безумия. Именно формой безумия называет божественный эрос, который выше, чем любовь Божия, христианский подвижник Паисий Святогорец. Сказано! А, скажем так, более конвенциональный эксперт Н. Каклюгин прямо заявляет: христианская православная молитва есть особое состояние головного мозга, "несовместимое с обычным состоянием сознания взрослого человека".
Всё ещё хотите в Бомбей?
4 декабря 2020 г.