После сотрясения, что-то перемкнуло в Ленкиной голове. В том числе и в
прямом смысле. Случалось, она шла куда-то и замирала вдруг, застывала, как
любопытная супруга Лотта. Потом отмирала, но не сразу могла и вспомнить,
почему она здесь и куда шла. Будучи ведомой, покорной и битой, красоты
своей редкой, казалось, не замечала. Подумаешь, волосы светло пепельные
от природы ещё и густые! У мамы такие же были, пока не потемнели с годами,
а теперь ещё и поседели. Ну глаза, действительно хороши, зеленовато- серые
с чётким тёмным ободком на радужке. Ресницы и брови тёмные, губы выразительные,
скулы, как у польских актрис,- тоже ничего. Но фигуру свою она ценила.
Грудь и лицо от побоев прикрывала, как могла. Синяки на округлой попе кто
же увидит, - надела джинсы и бегом, на работу. Была она почти худая, но
местами мягкая и длинноногая. В облике неуловимая прелесть Ботичелевских
Мадонн, но главным украшением лица её были зубки, почти мелкие,белые,
блестящие, обрамлённые бледными деснами, как лепестками. Даже мужа
отрезвляла беззащитная и хрупкая красота их. Однажды, разбив ей
губы в кровь, он долго ощупывал уцелевшие зубы и плакал, как дитя,
стоя на коленях перед своей жертвой, простёртой на ковре. Но чаще
всего, побои заканчивались бурным и быстрым проявлением его, давно
уже односторонней страсти и столь же бурным расскаянием.
В тот вечер она оказалась на приёме одна в кабинете. Посетителей не
было. Из вестибюля доносились голоса и смех коллег, УЗИст что-то
рассказывал, педиатр хохотала. Светланы, подруги не было. Месяц уже,
как в декрете подруга, доченьку ожидает со дня на день, а новую
медсестру не взяли ещё. Проблема с сёстрами. Вот и ей пришла пора
определяться с дальнейшим трудоустройством. Психолог она теперь,уже
дипломированный. Да и дома затишье, как перед бурей, впрочем, благоверный
давно уже рук не расспускает. После сотрясения, сын наотрез отказался
уезжать из дома на выходные, как бабушки не старались его залучить.
В кабинет постучали, Лена вздрогнула и дверь отворилась. Даже для неё
скромницы не были секретом настойчивые взгляды красавца доктора. Между
собой коллеги были на ты и просто коллективно приятельствовали на работе.
На сей раз он не был на себя похож, воодушевлённо, что-то говорил о новой
методике, которой успешно овладел. Настаивл, чтобы она посмотрела. Пошла
следом в его кабинет. Как под гипнозом, увидела, что тот зачем-то запер
дверь изнутри и выключил свет. Уж как там методика,- это так и осталось
для неё тайной, но ею он овладевал виртуозно. Сгодились и стол, и кушетка,
и стена оказалась неплохой опорой. И если с мужем старательно и правдоподобно
старалась издавать требуемые звуки, только, чтобы всё быстрее закончилось,
то в кабинете у практически совсем чужого мужчины, несмотря на давнее
знакомство,- с ней стало происходить, что-то пугающе странное. Неимоверным
усилием воли, пыталась она, впрочем безуспешно, сдавливать ликующие
звуки пробудившейся плоти, вырывающиеся из горла. Она дрожала, ликовала,
восставала из пепла. Забыла обо всём. И что без машины сегодня, та в
сервисе, и что муж может встречать, по своему обыкновению, просто зайдя
в кабинет, ибо поликлиника их- проходной двор.
Но ничего подобного не случилось. Никто не вглядывался в тёмное окно
кабинета без жалюзи, с улицы, никто никого не встретил. Она застегнула и
поправила халатик, пригладила волосы, провернула ключ в замке чужого
кабинета и выскользнула в вестибюль. Сторож ещё не ходил, поторапливая
докторов, а тактичная коллега скрылась в своём кабинете или совсем уже
ушла. Той, пожалуй, было не по себе, ибо она сама имела на мужчину виды.
Внешне ничего не изменилось. Они, по прежнему встречались в вестибюле,
шутили, смеялись, но взгляды, намёки и приглашения в кабинет,- Лена спокойно
игнорировала. Ему пришлось даже хуже, чем ей, мучимой лишь своим поступком,-
успел влюбиться. Бесился, негодовал, но вскоре успокоился и завёл таки
служебный роман, снизойдя до влюблённой в него дурнушке- докторше.
Ещё только раз лягнул её Николай со всей дури, угодив в колено. Тогда
посмотрела на него с откровенной ненавистью и сообщила, что снимет побои
и поставит в известность своего отца. В тот же день подушку свою перенесла
в детскую к шумной радости шестилетнего сына. Родителей требовалось
пощадить, отец ещё не оправился после инфаркта. Необходимо было уволиться с
работы и что-то решать со своей жизнью. Особенно теперь, когда Ленка поняла,
что всё ещё живая...
Случай подвернулся летом. Ещё зимой, в Гайсине, умерла мамина тётка.
В наследство должна была вступить Лена по дарственной двоюродной бабки,
любящей её с детства и подарившей свой большой бревенчатый дом с
мезанином, построенный ещё прадедом, профессором кардиологом.
В семейные подробности Николай, посвещён не был. Знал, что умерла дальняя
родственница тёщи и дал согласие, чтобы та свозила сына и показала ему
Эрмитаж и прочие красоты Северной Пальмиры.
Страшно было Лене, стажирующейся в серьёзной фирме на соискание места
психолога, что вызывало в муже животную свирепость, оставаться без них
и интуиция её не подвела. А всё потому, что сразу ехать вслед родителям и
ребёнку она побоялась ибо садист был прозорлив и подозрителен до крайности.
Лица её он тогда не тронул, но ребро сломал и похоже, что ни одно.
Сумка с деньгами, документами и побрякушками, уже, не взирая на опасения,
переночевала в багажнике и, к счастью уцелела, как выяснилось позднее.
Николай был пьян и не слишком резв, поэтому она выскочила, прихватив
только ключи от машины. Скованная болью, с трудом присела за руль и
рванула с места. Успела отметить растерянную физиономию благоверного.
Заехала в аптеку на окраине, недалеко от Светкиного дома. Требовалась
блокада и обезболивание в дорогу. Подруга лишних вопросов не задавала.
На границе уже, служивый отвёл её в сторону и сказал, что машина объявлена
в розыск, дескать в угоне она. Предъявила документы и сказала устало:
- Это не я машину, а она меня угоняет, а муж, боюсь, совсем убъёт...
Пограничник, а была уже глубокая ночь, приказал отогнать тачку в сторонку.
По хозяйски потянул майку до розовых бутонов сосков, опустил джинсы. Синяки
на ягодицах и бёдрах сделались фиолетовыми, ребра слева опоясывал кровоподтёк.
Шершавым пальцем провёл он по аккуратному носику её, скользнул по щеке.
- Зависит от тебя,- только и сказал.
Простой парень помог ей присесть на заднее сидение, сам пристроился
рядом. Равнодушным жестом, обречённо подала она средство индивидуальной
защиты и тот не посмел отказаться. Кажется на мгновение потеряла даже
сознание от боли и отвращения, но скоро всё было закончено. Проехав
границу остановилась в первом попавшемся мотеле и проспала часов шесть,
почти до полудня. Преследования не было. Добралась к своим без приключений,
плотно обмотав грудную клетку эластичным бинтом, принимала анальгин.
Расторгнуть брак и выписаться из города её детства помогли родители.
Всё сложилось. Встретила любовь своей жизни. Родила дочь. Сын называл
и почитал её мужа отцом, в 14 лет взял его фамилию и отчество.
Николая никогда больше в жизни не видела, как, впрочем и родные её,
долго ещё, до перезда к ним, проживавшие с тем в одном городе.