Сборы
Нас было трое! Конечно я – командир, потом Витя Ротов и моя восьмилетняя дочь. Машу было уже пора приучать к многодневным походам. На два дня мы с ней уже уходили, с ночевой в Мотковском домике или в палатке, на берегу. А на Байкале она, да и Витя тоже, не были. Как всегда сборы были долгими и желающих было много, но у всех нашлись причины не поехать, и только Витя, как всегда – сказал – сделал! С ним договариваться – одно удовольствие. Не то, что некоторые. Наобещают, а в последний момент свинтят с маршрута, и тогда ищу я Витю, и он звонит своей Лиле из автомата и извещает её, что его не будет дома два дня. К примеру. И всё! Про Машу говорить нечего – взял под мышку, сказал жене: мы едем. И тоже всё. Маленько стонов, однако, мы уже в вагоне. Люда на перроне трёт глаза – дочку жалко.
Поезд. Про Витю.
Вагон, естественно, плацкартный, грязный и душный. Маше не очень нравится – занавесок нет, видите ли! Купе ей подавай. Пришлось идти к проводнику – оказался хороший парень. Дал топор и ключи от окон. С их помощью, с треском, открыли четыре окна, и стало можно жить. Проводник выдал нам из своего личного, представительского, резерва, тонкостенные стаканы с подстаканниками – ради нашей Маши. Поехали как баре! Выходим на всех станциях, дышим, торгуемся. Вечером пошёл к проводнику - выпить. Витя хороший мужик, но с придурью - совсем не пьёт. У меня с ним был один поход – байдарочный. По Чику. День махали веслами, а к вечеру стали на острове в озере с поэтическим названием – Грязнуха. С устатку выпил я и Витю уговорил. Он, чтобы я отстал, пригубил и ушел вырубать тычку для сети. Тычка, я ему объяснил, это такая палка двухметровая, толщиной в два-три сантиметра. Тальник рос прямо у нас за спиной – руби любую талину. Ан нет! Этот пьяница, с трёх капель, ушел и пропал. На мой ор не откликался, и вышел совсем с не стой стороны, куда ушёл. Выволок за собой две дубины толщиной чуть не с ногу! Больше случаев употребления Витей крепких напитков я не помню. Сети я тогда ставил на другие тычки, а те дрова, которые Витя приволок, мы спалили в костре. Сушняк на тычки не годится. Так что, в вагоне, я не стал ему даже и предлагать. Маше тоже. Хорошо посидели с новым знакомым. Наутро очень хотелось пивка. Но цены! 1200 тугриков! Проводник, да и другие бывалые, советуют подождать – дальше будет дешевле, мол. Какой там - только дороже становится. Но к вечеру моё терпение вознаградилось – похмелился за тыщу. На календаре то 1994 год. Ничего не понять – ни в зарплате, ни в ценах.
Слюдянка и Култук
Вот и Слюдянка. Вокзал полон бурятами. Куда едут в 6 утра? Время до Култукского поезда у нас было, и я пошёл прогуляться по Слюдянке. Вначале пошел к Байкалу и на полпути наткнулся на интересный объект: высокий забор, деревянный, а за ним строения. Вокруг улицы нормальные, а этот участок, огороженный забором абсолютно без щелей, ни к чему не примыкает. Интересно стало – пошел по кругу. Нашел запертую калитку. Рядом вывеска: «УКГБ». Дал задний ход. Выстрелов, криков, стонов не слышно, но лучше подальше от этого заведения держаться. Еще обнаружил памятник жертвам сталинизма. Постоял подольше. К моему возвращению на вокзал уже подали наш поезд. Тепловоз и вагон. Доехали по берегу Байкала – он тут плоский, до Култука. Даже непонятно где заканчивается Слюдянка и где начинается Култук – так тут много железнодорожных путей. От Култука грузовые поезда идут на запад, в сторону Иркутска на подъём и поэтому их сзади толкает ещё один тепловоз. Мы в гору не поехали. Напялили рюкзаки, Маша тоже, и по шпалам пошли вдоль Байкала, в сторону Ангасолки. До неё 10 километров. Моим спутникам нравится – вода совсем рядом и тут же гора. Дорога идёт, повторяя все извивы берега. Витя все время забегает вперёд и фотографирует, фотографирует! Фотограф, блин. А фотографии будут или нет – неизвестно. На подходе к этой самой Ангасолке – маленькой такой деревушке, в первом же распадке от Култука – нас встретил дедок с кокардой и взял с нас 300 рублей за вход в Национальный Парк. Во как – не хухры мухры! Мы маленько подустали, поэтому сделали привал у магазина. Магазин тут знаменитый и мне давно знакомый – хомуты, крупы, тазы-вёдра, трусы и баклажанная икра. Хомуты у нас свои, посуда тоже, а вот с икрой напряжёнка. Лень таскать стеклянные консервы. Купили три банки, а поскольку тащить рюкзаки стало сразу тяжело, то отошли с километр всего, и стали на привал. Чистый воздух, прохлада от озера моим спутникам очень нравятся! Поставили палатку, и сварили какую- то еду в дополнение к заморской икре. Варили на примусе моём. Типа «Турист». Замечательная штука – служит мне уже 15 лет и нет к нему претензий. Вот только бензина с собой на две заправки привёз я из Новосибирска. В Слюдянке поговорил с шофером газона, и он не отказал – бери, говорит, сколько нужно – только шланга нет. Пришлось утереться. А теперь, на железной дороге, где бензин возьмёшь? Но тут прервались мои размышления – я увидел скачущий по шпалам мопед. Мопедист ехал издалека – как раз оттуда, куда нам завтра идти. Мы его остановили, расспросили, выпросили у него поллитра бензина. Это был рыбак и ехал он, как раз, с рыбалки. Если скачки на педике по шпалам можно назвать ездой. Но других способов передвигаться вдоль берега здесь нет, и таких мотопедистов мы потом встречали много, но бензином с нами больше никто не поделился. Рыбалка, по отзывам этих скакунов-мотоциклистов, здесь хорошая – 5-6 омулей! Это за день-то! Всего омуля выловили, видимо, чехи. Ну вот, бензином мы разжились, палатка стоит, ночь надвигается. Стало холодно, и было холодно до утра.
Второй день. Ангасолка. Ангина.
Я всю ночь мерз как цуцик! И уже к вечеру следующего дня обметало горло – ангина. Хорошо, что в рюкзаке был перцовый пластырь для моего хондроза – как раз пригодился - им я облепил свою шею. Остатки налепил на подошвы и так лечился весь день и следующую ночь тоже. За весь второй день мы прошли пешком около 15 километров, а потом ехали около часа на поезде по имени Мотаня. Вышли перед самым длинным тоннелем, и пошли сквозь него пешком. Кромешная тьма, тишина нас не напугали, потому, что и впереди и позади нас топали тоже туристы. Сразу за тоннелем обнаружился плоский берег и несколько палаток. Мы поставили свою, и я пошел знакомиться с соседями. Витя мне посоветовал призанять у них луковицу побольше - лечить мою ангину. Нашими соседями были туристы из Усолья Сибирского – 15 человек, и двое австралийцев с переводчиком. Занесло же их! С переводчиком можно было общаться, а парочка иностранцев на контакт не шла – сидели в палатке и целовались. В Австралии им места мало было для этого. Их гид был ими очень недоволен – в основном, потому, что питаться и спать ему приходилось отдельно, а турист он был никакой. Даже костёр ему пришлось помочь развести. Стюдент, одним словом! Зато Усольцы были на высоте - мы попели с ними у костра, и, хотя луку они мне не дали, впечатление оставили о себе хорошее.
Ночевали без дождя, на этот раз, и без ветра. Я не замёрз совсем, видимо ещё и потому, что натянул на себя все что мог – имею в виду тряпки. Утром Маша и Витя опять купались, а я только облился – и всё! Вода то +5 всего. В тени скал впадающие ручьи текут в ледяных тоннелях – июнь месяц – ничего не скажешь. День прошел в кряхтении и перхании - аж до четырёх часов ничего не делали – разлагались. В четыре решили снять палатку и продолжить поход. Только упаковали вещи – пошел дождь. Пересидели у усольцев, под навесом. Они тоже собираются сматывать удочки отсюда. Дождь закончился, и мы ринулись опять в туннель – только теперь в обратную сторону. Километр по темному туннелю и мы сидим на вокзале станции «Половинка». Вокзал представляет собой будку, расписанную изнутри автографами. Всё перечитали, и Маше тоже захотелось расписаться, но сил не хватило, хотя она и была самая сытая из нас – Усольцы накормили её ухой, пока мы сидели у их костра. Чтобы расписаться на этих стенах, да чтобы потомки видели долго – нужно владеть топором или, в крайнем случае, ножом. Гвоздик или карандашик на лиственнице не долго удержат свой след – а если вырубить свое имя топором, то пока вокзал не сгорит, будут видеть все тут сидящие, твоё имя и вспоминать тебя добрым словом. А сгореть может он запросто, так как отопление тут печное. И топят пассажиры сами буржуйку стоящую в уголке. В 20.15 пришла Мотаня и уже через два часа, проехав вторую половину дороги на поезде, мы были в Порту Байкал.
Листвянка. Ширки.
Ночевать здесь негде – окрестности настолько замусорены, что только диву даёшься – на что способен русский мужик. Палатку поставить негде. Гостиница сгорела, в вокзале разместился магазин. Пошли проситься на теплоход «Бабушкин». За две штуки с носа пустили нас на ночлег. Расположились на лавках и перекусили. Неподалеку от нас ночевал бич. Страшно вонючий, но это не отпугнуло сердобольных Машу-Витю, и они отдали ему наши скромные остатки ужина. А утром – остатки завтрака. Сразу после завтрака нас обилетили не вставая с мест, и мы поплыли в Листвянку на этом же «Бабушкине». 15 минут и мы в Листвянке. За 1200 рублей с каждого.
Здесь мы должны сесть на пароход «Вавилов» и на нём ехать в Бухту Песчаную. Так мы ещё дома планировали, но я не учел, что на Байкале купальный сезон начинается позже, чем на Оби, и теперь выяснилось, что в эту бухту, единственную, где вода прогревается до терпимых градусов, никакие пароходы не ходят. Но очень хочется и поэтому мы пошли искать, что-нибудь попутное. И нашли «Эдельвейс» - так называется катерок, который сегодня к вечеру повезёт обслугу на турбазу «Бухта Песчаная». Правда мест нет – рейс не коммерческий. Нашел я капитана, похмелил и вопрос решился. Ура! Нам обещаны места. Втащили наши рюкзаки на борт и стали наблюдать, как экипаж судна готовится к рейсу. Готовились как обычно – Кэп дрых в каюте, матрос в рубке, моторист на лавочке возле рубки. Капитан иногда просыпался и изрыгал такое, что даже ширки, присосавшиеся к днищу судна прыскали в стороны! Машу, поэтому, держали на баке. Забыл объяснить, что такое ширки. Ширка - это маленькая рыбка которая живет в грудах мусора наваленного в воду у причала Листвянки. Любит вить гнёзда в старых покрышках камазовских, коих на дне великое множество виднеется сквозь прозрачную, как слеза комсомолки, воду батюшки Байкала. Вода, и правда тут вкусна и не утеряла свойств самовостанавливаться. В этом можно убедиться, понаблюдав за работой буфетчицы местной торговой точки стоящей прямо на причале. Воду для чая и мытья посуды она добывает самым простым, моряцким, способом, посредством ведра, привязанного к верёвке. Или наоборот - как угодно, но метод не нов: закидывай ведро с причала в воду, а как утонет – тяни наверх, выбрось окурок, плавающий на поверхности в ведре и заливай в титан. Не прогляди и не свари в титане ширку, попавшую сдуру в ведро. Остатки заливаются в умывальник и ими моют посуду. Помои просто выплёскивают на берег. Вот вам и круговорот помоев в природоохранной зоне Байкала. Буфетчица уже не молода, из чего можно сделать вывод, что метод её не нов и апробирован временем. Она не стесняется не только своих, но и иностранцев, коих тут великие толпы! Да что там говорить, если жители Листвянки, посёлка на самом берегу водоёма, о судьбе которого пекутся все кому не лень во всём мире, уже на исходе 20 века, какают, пардон, прямо в ямку на краю своего огорода.
Но вот, наконец-то, приехала обслуга, а ещё через три часа прибыл и самый главный от туризма и выгнал нас с парохода – сволочь! Мы не стали его упрашивать и пошли в лимнологический музей. Музей от порта отстоит на четыре километра, и мы их проделали с нашими выкладками довольно быстро, но всё было зря – закрыт до вторника. Плевать – всё равно настроение хорошее! Ушли ночевать в ближайшую падь и в полукилометре от последнего дома, уже в дебрях, поставили палатку. Маша-Витя сбегали на берег и искупались, пока я возился по хозяйству. Потом Витя остался в лагере, а мы с Машей пошли купаться. Перед сном обобрали с себя клещей, а на Вите ни одного!
Как мы ели.
Пока я готовил ужин – Вите нельзя доверять приготовление еды – изворчался. Вот посудите сами: Витя не ест соль, мясо, рыбу. Маша не ест жир и лук. Вот и варю картошку без соли – Вите, потом бросаю в котёл тушёнку и , когда закипит, отливаю Маше. Бросаю лук и перец и мы садимся есть. Несмотря на такой скудный рацион, Витя прёт самый большой рюкзак, не снимая даже тогда, когда мы делаем привал. Ему как раз нужно фотографировать, или копать золотой корень… или какую ни будь другую фигню. Все эти дела он проделывает с рюкзаком на спине!
Утром будит нас Витя ровно в 9.00. Завтрак готов! Обалдел! Автобус в Иркутск в 12 часов – куда спешить? Но встали. Он заспешил на Байкал – купаться, а у самого тоже ангина – докупался. Но у Витя своя метода - подобное он лечит подобным! Но это подобное в Листвянке на табло кажет температуру воды +4. Маша увязалась за ним. Я не спеша собрался, пришел на остановку, а их нет. Пошел на берег. Тут они. Витя вывалил из рюкзака всё своё имущество и что-то ищет. Оказалось, что он обнаружил у себя в мыльнице, невесть как туда забравшегося, клеща. И потерял его. А вдруг он в вещах? И он решил всё пересмотреть! А до автобуса 10 минут осталось. Кое-как спихали всё в рюкзак и бегом на дорогу. Вовремя! Подрулил Икарус, а в нём три человека всего. Через полтора часа мы на Иркутском автовокзале.
Иркутск. Музей. Футбол. Душ.
Позвонил знакомым моих знакомых и договорился с добрыми людьми о том, что мы у них можем оставить на время рюкзаки и передали привет от их Новосибирских знакомых. Тридцать минут ходу и мы у цели. Оставляем вещи и налегке спешим в кукольный театр – уже началось, в музкомедию – закрыто, в ТЮЗ – заперто. И только один Художественный Музей смог нас принять! Прохлада, народу нет, голые тётки – правда бронзовые – лепота! Маше нравится, и нам тоже. Много Голубкиной, Маковского, Айвазовского – Новосибирску далеко до Иркутска. Мне понравилась картина, которая называется: «Утро у кабака». Вышли из музея и сразу в гастроном – колбасы хочется. Продавщица взвесила, и я пошёл платить в кассу. Ё-моё! – кошелёк упёрли. В кармане нет, в сумке нет. Руками хлопаю, губами шлёпаю – нетути! Витя спрашивает – а что это у тебя под мышкой? Никогда не носил деньги под мышкой – но отлегло. Выкупили колбасу и на рынок бегом. За омулем. Надо же когда - нибудь его попробовать! По пути наткнулись на афишу: сегодня в 17.00 на набережной состоится концерт. Но потом омуля не купить – базар закроют! Как разорваться? Решили передвигаться галопом. И побежали на рынок. Помидоры, колба, майонез, пиво, минвода. Добрались и до омуля. Десяток тёток торгуют им. А какой взять? Есть свежий, есть малосольный, есть солёный, и копчёный! Есть с душком. Спрашиваю одну продавщицу: а вот этот – малосольный, долго ли хранится? Если в холодильнике – отвечает – две недели. Я опять – а если у меня нет холодильника? Она посмотрела на меня, на Машу. Видок у нас ещё тот был! Маня-то одета в красивый голубой костюм, а я в брезентухе, а через плечо, на шнурке, перекинута сумка – нищенка, сделанная из резиновой, но от старости прохудившейся надувной подушки. Так нам стало стыдно! И смешно – холодильника то у нас, в самом деле, нет. Витя отстал от нас на рынке из-за своего любопытства – все ему интересно!
Нашелся уже на острове отдыха, на Ангаре. Там и в самом деле играл симфонический оркестр. На эстраде. А мы, в тенёчке, неподалеку, ели омуля и запивали пивком. Я пил пиво, а Витя с Машей ели рыбу и колбу. Маша то привычна к такой еде, а Витя дикий – колбу, до сего дня, не пробовал. А ради омуля он даже отступил от своей строжайшей диеты и оскоромился. Я полез в воду – мыться, а Витя остался на берегу – лечиться. А лечится он опять по своему – ест колбу пучками. Пошли в город мимо стадиона. На трибунах рёв! Маша с Витей – зайдём?! Зашли. Благо покупать билеты не надо – второй тайм только начался. Играет Иркутск против С.Петербурга. 4-1. Только мы вошли, на поле – ситуация у ворот! Рёв, мат! Маша всё поняла в футболе и смотрела с удовольствием. Все мы рады, что всё у нас в Иркутске хорошо – и симфония, и футбол халявные, омуля попробовали, колбы наелись. Идем, воняем! Теперь нас в музей не пустят. А мы там уже были!
Движемся в сторону местонахождения наших вещей. Витя по дороге от нас откололся – пошёл в баню. А мы с Машей благополучно добрались до квартиры Прасовецких, где хозяин – Владимир Николаевич, разрешил моей дочери помыться в душе. А потом накормил нас гречневой кашей с сардельками. К ужину и Витя успел подойти. Хозяин – бывший начальник чего-то там природоохранного – человек бывалый в своих краях, успел много нам порассказать. С Машей тут приключилось несчастье – дома то ей помогала мыться мама, а тут одни мужики оказались, и ей пришлось мыться самой. Это-то полбеды, а вот расчесать волосы её, ей самой не удалось. Из-за двери послышался писк, а потом и вой! Кое-как уговорил открыть мне дверь ванной комнаты. С горем пополам причесали, дождались пока подсохнет, и пошли на остановку трамвая. 90 минут ожидания в компании с Владимиром Николаевичем не принесли нам успеха. Пошли на троллейбусную остановку. Уговорили нашего добросердечного хозяина идти домой.
Ночь, кошки, майонез.
Троллейбусы шли только в парк, а нам, как выяснилось, в другую сторону. Мы поняли, что нам не уехать – уже 0.30. Пошли пешком по ночному городу. Пишу эти строки 14 лет спустя, а у меня стоит перед глазами ночной Иркутск. Чтобы не заблудиться мы шли по рельсам трамвая. Маша периодически нас тормозила. Ей хотелось накормить всех бродячих кошек, которых мы встречали на своём пути. Кошки были дикие и убегали в подворотни, а Маша их пыталась оттуда выманить. Кино! Ночной сеанс! За 90 минут дошли мы до вокзала – устали как бродячие собаки! Рюкзаки-то Тимофеичи – будь здоров!
Маша хнычет – устала - весь день на ногах. Быстро купили билеты на 5 утра, протер пол газетой, размотал коврик, бросил на него дочь, накрыл – спит. Себе вставил спички в глаза – бдю! Витя рядом, ест колбу с майонезом и меня угощает. Вдруг - бац! Банка майонеза вываливается из сонных Витиных рук и летит на пол. Витя пытается её поймать. Банка вырывается, Витя её опять ловит, падает на пол. Победил! Банка в его руках, но в ней майонеза осталось только на стенках. Банка то цела, и Витя цел, а вот личность он себе всю обляпал содержимым. И не только свою, но и широкие рожи бурятОв, спящих напротив, и наши рюкзаки, и меня, и пол вокруг нас! Как могли, прибрали, что могли – протёрли. БурятОв не стали беспокоить – к утру на них подсохнет и само отвалится – лучше блестеть будут. А вот и время подошло нам расставаться. Отсюда нам ехать в Красноярск, а Вите в Холмск. Он же у нас почти железнодорожник – охраняет легендарный Комсомольский мост в Новосибирске, и поэтому у него бесплатный билет по Союзу Советских Социалистических Республик! (Уф.ф.ф) Значит, имеет право один раз в год съездить на другой конец света – вот он и едет посмотреть БАМ. Поезда наши отходят одновременно – тю-тю Витя!
Красноярск. Столбы. Клещи. Приют.
Вот мы и в Красноярске! Пешочком тёпаем прямо по давно мне известному адресу – Клуб Юных Туристов. Я там бывал уже неоднократно и всегда меня туда пускали, несмотря на мой неюный возраст. Думаю, что сегодня тоже не прогонят – ведь я с ребёнком. И точно, приняли сразу, как только постучал в дверь. Маша сразу в постель, а я устроил постирушку холодной водой. Утром завтракаем гречкой с колбасой и в город… Первым делом идём в парк. Вход стоит 500 р. Делаем финт – проходим подальше от главного входа, находим дырку и, уже через парк идём на набережную. Заходим к родственникам, но время утреннее и они, наверное, на репетиции в оперном театре. А дети в школе. Решили осмотреть знаменитые столбы. На 50м автобусе едем до Базаихи, а там недалеко и до канатной дороги. Вот мы и уже сидим в кресле. Поехали! Страшно! Местами земля совсем рядом, а иногда метров сто до неё. Маша вначале боялась, но потом освоилась и лазила по мне как обезьяна. Боюсь – уронит тапок, придётся идти искать. Обошлось. Наконец приехали. Наверху ветер, а внизу-то было тепло и я ничего тёплого не надел. У Маши куртка – ей тепло. Но до столбов идти ещё 9 километров – согреюсь! Пошли. Маша идет впереди в своём голубом костюме, который стал вдруг в крапинку. Присмотрелся – клещи. Быстро командую - цурюк! Возражений не последовало. В это день я снял, только с Маши, более тридцати штук! Любят клещики прикормленные туристами тропы! Ещё раз прокатились на канатке – уплОчено! Едем в центр города и сразу идём в Детский Мир, потом рынок, а потом магазин мороженого «Пингвин». Тут уж оторвалась моя Маруся – четыре сорта мороженого – как за спину кинула, плюс пирожные, соки. Мордашка довольная! И вся перемазана вкусностями – вытирал исподтишка кепкой – платка не взяли с собой. Хороший магазин – в Новосибирске такого нет! Гуляем, пока не приходит аппетит. Возвращаемся в свой приют, варим кашу с колбасой и на вокзал. Билеты берём сразу, и остаётся время Мусе поспать. Ох, и спит же она на вокзалах! Два деревянных «кресла» ей вполне хватает. Просовывается под поручень и дрыхнет, а потом вставать не хочет – дерётся. Теперь мы едем домой. Какое счастье!
7.3.08.
1994 год.