Стою в вагоне у приоткрытого окна. Колёса переговариваются на стыках. Как много мы теряем, когда сидим дома!
Томительно-влекущие разводья Учинского водохранилища, канал, шлюзы… притулившийся буксирчик… в воде отразились неподвижные, вечерние, миролюбивые облака… и захолмились перелески…
Вдруг высокие панельные башни, полуголый человек на балконе, облокотившись, созерцает закат…
Дороги, дорожки, тропинки. Густая поросль – совсем лес. Тёмный, с елями. По тропке идут двое, обнявшись...
Деревенские избы. Добротные, двухэтажные, аккуратненькие, со скруглёнными крышами...
Платформа. Несколько человек прислонились к заборчику, читают в ожидании электрички. А вот и она подчаливает. Почти пустая: в окнах мелькают одиночки, парочки…
Какая красивая речка! И довольно большая. Вот бы плыть по ней. Стоит катерок, пыхтит, – наверное, обстановочный. Вернутся ли они домой, или с ночлегом? Лучше с ночлегом…
А берёзы! Где ещё, кроме Подмосковья, такие роскошные берёзы? Высокие, густые, одна к одной, целый лес берёз…
Дорога. За шлагбаумом – компания с велосипедами… и снова платформа. Нахабино. На воздушном переходе, над путями – девушка, совсем девочка. Светлые длинные волосы. Облокотилась на перила, задумалась в одиночестве…
Замелькали депо, заводики… Что здесь у неё? Фабричные ребята, магнитофон, вихлявый шейк, иногда поездки в Москву, разговоры, эмоции, из которых она выросла… Одного проводила в армию… Ну и что? А жизнь больше. А может, вот здесь, в этом поезде…
Но уже другая платформа, другие люди. Двое на лавочке. Она зарылась в него, обняла, лежит. Он смотрит перед собой отрешённо, чуть оживившись при виде поезда. Она-то, может, и хорошая, но как связывает…
У переезда – молодой мужчина с ребёнком за ручку. Девочка вся тут, а у него глаза отвлечённые… Тоже чего-то ему не хватает…
А вот ещё один. Уже и деревня совсем далеко. Сидит на самом верху откоса сгорбившись, закрывшись, среди ёлочек и берёзок, уронил голову на колени – спит? Пьяный? Может быть. Неважно. Всё равно – что-то плохо, что-то очень плохо, что-то совсем не так…
Какая красивая излучина дороги!.. Разъезд… штабеля бетонных шпал… и опять лес, лес, великолепный, вечерний, кудрявый, исцеляющий.
Канава – ручеёк, мосток – две досочки. Три девчонки у мостка – две постарше, одна помоложе, все в брючках, одна в тёмных, одна в зелёных, одна в красных. Все длинноволосые, живо глядят на поезд. У этих свои проблемы, ещё разрешимые, больше пустяковые… Живописная троица.
Смеркается. В вагоне зажгли свет. Великолепные леса стоят недвижимы. Берёзы поникли всеми листиками. Безветрие, штиль. Ели – могучие, мрачные – спят, так и мерещится храп…
Включили радио. «Жил-был я» Кирсанова – поёт Градский. Что за песня, всё же, – просто рвёт душу…
Свечерело совсем. Воздух похолодал. Зелень тёмная, сочная, душистая. Луговые травы буйные, густые, июньские… роса садится…
Боже, как я люблю всё это!