Джей Б. Дрексел
О, какими декадентскими были эти марсиане! Берк, Барнс и остальные. Завоеватели громко смеялись над пыльными святилищами, этими грубыми и
уютными храмами в пустыне. Более мягко рассмеялись марсиане, которые мечтали посмеяться последними...
Когда марсиане построили деревню Кинкаака, в канале была вода, прохладная, ровная струя зеленой воды с северной ледяной шапки. Теперь ничего не было, и Кинкаака цеплялся за верхний вал берега и изгибал свои ступенчатые жилые террасы, как трагические брови, над длинным склоном из песка и глины, мертвая стена, обожженная крест-накрест на солнце, оставшаяся на своем глубоком стыке. с противоположным берегом - жалкая, беспорядочная траншея, прорезанная последними движущимися водами Марса неисчислимое время назад.
Другая сторона Кинкааки, в стороне от канала, была покрыта ржаво-красным ветром пустыни, приходившим с закатом. Здесь были разваливающиеся рыночные арены древних торговцев, огромные холмы подземных складов, давно пустующие; и вот теперь, с завоеванием Марса, была «туземная» секция, в хижины из песчаника которой были затолкнуты немногочисленные жители деревни, которых твердо, но не жестоко, затолкали для отдыха, когда им не нужно было работать.
Как и большинство Завоевателей, Джек Берк и его товарищи предпочитали сторону канала Кинкаака. Там они могли сидеть в прохладной каменной тени ресторана «Экспедиция» и смотреть через широкие окна без стекол на обожженный солнцем берег канала, на
противоположный склон с его усеянными пещерами кочевников, пустыней за ним и окрашенными в красный цвет синими. неба.
«Счастливый день, когда мы прибыли на Марс», - сказал Джек Берк. Он взял свою каменную кружку и с содроганием выпил.
Он был крупным и смуглым, типичным для Завоевателей, и говорил, как и все они в пределах слышимости местных жителей, на марсианском диалекте, который лингвистический отдел перевел и обосновал до конца со страниц письма, найденных в металлической пирамиде из камней, наполовину ... похоронены в песках пустыни и на которые они удобно почти приземлились по прибытии два дня назад.
Это было одним из изречений психологов: всегда говорить на родном языке и учить его предпочтительно по рисункам или образцам, прежде чем связываться с местным коллективом.
Были и другие политики, столь же странные или даже более странные; но психологи, находящиеся за пределами своего мира на своем корабле и изучающие переводы, посланные им, должны знать, что они делают.
Барнс быстро поднял глаза в ответ на сарказм Берка. Из трех Завоевателей за этим столом он был самым маленьким. Он нервно возился с односторонней вилкой, снова и снова переворачивая плохо приготовленный худж, не глядя на него.
«Это», - сказал он и включил худж, - «полный рот. Похоже, что в этой деревне нет марсианина, который умеет готовить, а вы…» - это марсианин с бледным лицом, который внимательно стоял. by - "не исключение. Вы легко справляетесь с этой работой, Марсианин. Или вы бы предпочли вернуться к копанию истории вместе с остальной частью вашего племени?"
"Я прошу прощения." Марсианин подошел и кивнул. «Мне трудно понять, как вы готовите вашу еду. Не хотите ли вы попробовать что-нибудь еще?»
Барнс положил вилку на тарелку и положил руки на каменный стол. "Нет. Просто убери это."
Завоеватели смотрели, как существо бесшумно удалялось с пластиной худжа. Все, кроме Рэндольфа, самого младшего из троицы.
Он сидел ближе всего к окну с каменными стенами, его взгляд был направлен на песчаный пейзаж. На дальнем берегу канала он увидел нескольких туземцев со своей охраной, выходящих из деревянно-каменного сооружения, которые в форме пальца торчали в розовое небо.
«Ни одна раса не должна подвергать расчленению душу», - медленно сказал он. «По крайней мере, пока они не вымрут и не почувствуют этого». Он избегал внезапного резкого взгляда Барнса. «Наши археологи там, - указывая на движущиеся точки, - роются в погребальных склепах или священных храмах, или где-то еще - это все равно, что зарезать кого-то заживо. Мы не знаем, что эти вещи значат для этих марсиан».
Барнс засмеялся, скорее фыркая. «Вы говорите так, как будто« эти марсиане »были людьми». Он наклонился вперед и выразительно моргнул. «Что, черт возьми, с вами случилось, если у вас возникли такие идеи? Примитивные, уродливые идиоты - вы не можете думать о них как о личностях! Не позволяйте сотруднику разведки слышать, как вы говорите, иначе вы обнаружите, что отправлено домой! "
Взгляд Рэндольфа скользнул по тяжелому лицу Барнса, затем обратился к фреске на стене ресторана.
«Это очень красиво», - сказал он. Он наклонился ближе, рассматривая тонкую работу. «Это не глупо. Ты ошибаешься, Барнс».
Берк резко сказал: «Тебе лучше заткнуться, Рэндольф. Ты сидишь и переживаешь из-за декадентского искусства, а в баре есть офицер разведки».
Молодой Рэндольф напрягся и заставил улыбнуться. «Конечно, марсиане - выродившаяся раса. Наши археологи обнаружили, что Марс был духовно женоподобным тысячи лет назад. Наша колонизация окажет на них реформирующий эффект. Это здоровая вещь. Это наша миссия во времени и пространстве. "
Марсианин вернулся и снова стоял на службе. Рэндольф поймал его взгляд и, покраснев, снова посмотрел на фреску.
Берк прочистил горло. Офицер разведки в баре все еще ледяным взглядом смотрел на Рэндольфа в спину, вертя свой напиток деревянным миксером.
«Вы не можете сомневаться, - Барнс взялся за изношенную нить, - что наше завоевание этих марсиан - очень хорошее дело. Для них. Я… для нас тоже… Это наша миссия во времени и пространстве. Первое пустынное святилище - металлическое, из которого мы выучили этот язык, на котором мы говорим, - является достаточно уродливым доказательством. Пачки рукописей, записывающие самые отвратительные стандарты и отношения. А содержимое найденных впоследствии построек - например, той, что на другой стороне канала, - показывает еще больший упадок чувственности и подчинение творческой энергии ».
Марсианин тихо стоял, его маленькое лицо было пустым и гладким. Он должен был все это услышать.
«Я слышал, как один из наших археологов что-то сказал о том, что язык этого первого святилища - металлического - отличается от всех остальных». Рэндольф переместил свое огромное тело и прислонился к стене. «Остальные в основном похожи, но тот, который мы узнали, совершенно другой».
Глаза марсианина блеснули.
"И что?" Барнс хмыкнул. «Диалекты. То же самое дома».
«Но я имею в виду, что они…»
«Но что? Эти марсиане говорят на том языке, который мы выучили, не так ли?»
«Но…»
«Черт! Ты говоришь на арианском?»
«Вы знаете, что я не знаю».
«Итак, когда мы завершим расследование здесь и перейдем в другие деревни, мы найдем марсиан, говорящих на других диалектах».
Марсианин сказал: «А что будет, господа?»
«Нет, - сказал Барнс, - если ты не хочешь попробовать ноэдан».
"Нет, спасибо, сэр".
Рэндольф и Берк с юмором подняли глаза. Потом они выглядели немного менее удивленными, когда голос Барнса стал жестче.
«Тебе может понравиться, марсианин. Попробуйте». Он вытащил из мешочка крепкую зеленую пачку ноэдана и оторвал полоску. «Я думаю, что чем раньше вы, марсиане, привыкнете делать то же, что и мы, и полюбите то, что нам нравится, тем лучше вам будет. Теперь возьмите этот ноедан и используйте его».
«О, черт побери, Барнс…» Рэндольф протянул руку. «Оставьте его в покое. Он этого не хочет. Его от этого тошнит».
Офицер разведки встал из бара и направился к столу, его глаза были жесткими, а слуховые листья дрожали от волнения.
Берк заметил его и, казалось, пожал плечами. «Ты просил об этом, малыш», - сказал он Рэндольфу. «Передайте мою любовь родным мирам. Вы закончили на Марсе».
«Может быть, я этого хотел», - сказал Рэндольф.
Офицер разведки остановился у стола, Рэндольф, не говоря ни слова, встал и ушел с ним.
Берк и Барнс наблюдали за ними по извилистой глиняной улице, видели, как они вошли в переносную телепортную будку, одну из нескольких, разбросанных по Кинкааке, чтобы облегчить поездки в космический куб и обратно. Дверь закрылась, свет мигал и гас, затем будка снова открылась, пуста. «На обратном пути к кораблю-родине и Парне, - проворчал Берк, - я не знаю, но завидую ему. "
"Ты тоже?"
«Да. Теперь, когда рядом нет проклятого офицера разведки, я тоже».
"Позор и все такое?"
«Это то, что меня останавливает, - и замечая гневный цвет на лице Барнса, - и слава нашей миссии. Черт, любой может скучать по дому, не так ли?»
За несколько мгновений ареста и отъезда Рэндольфа марсианин исчез. Барнс хмыкнул, сунул ноэдан обратно в сумку и допил.
«Вы никогда не добьетесь такого результата, - сказал Берк после короткого молчания. «Вы не можете протолкнуть наши пути им в глотку и добиться сотрудничества».
Барнс немного рассердился. «Кто хочет чего-то добиться? Чего мы хотим от этих существ? Они пахнут! Как мы должны действовать? Мы владеем их вонючим мирком…»
«Рэндольф мог бы сказать, что мы им не владеем».
«Заткнись, Берк. Мне это надоело!»
Барнс направился к двери, и Берк встал, чтобы следовать за ним. Они вышли на раскаленную глину улицы, шевеля своей верхней шкурой против плотного воздействия солнечных лучей.
«Мне ничего от них не нужно, Берк. Я тот, кого следует отправить домой. Я хочу вернуться домой. Зачем нам ходить с марсианскими именами? Барнс, Рэндольф, Берк, Смит - боже мой! И говорить этот запутанный суц языка, на котором все время говорит марсианин! "
Берк хмыкнул глубоко в свой мешок. «Психологи придумали это - чтобы мы казались менее чужеродными. Мы произносим их звуки. И мы берем их имена. В конце концов, никакие проблемы лучше, чем то немногое, что они могли бы дать нам, если бы они были взволнованы».
Они пошли по улице к будке телепорта, два больших осьминога, солнце согревало их блестящие коричневые спины.
«Марсианин» находился в прохладной задней комнате ресторана, сидя перед группой себе подобных. Это был период послеобеденного отдыха, и тогда существовала некоторая свобода собраний.
Человек отвернулся от щели в стене, через которую он наблюдал за выходом Берка и Барнса. «От этих вещей меня тошнит, Берк», - сказал он «марсианину». «Как ты можешь подобраться к ним так близко и удержать свой желудок? Они пахнут».
Берк пожал плечами. «Ты привыкаешь к этому, Барнс».
Он наклонился и поднял крышку ящика с печатью: «ПЕРВАЯ МАРСОВАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ - 2006». Он вытащил тяжелый протонный разрядник, сломал рукоятку и осмотрел загрузку белых гранул.
«Прошло два дня, - продолжил он, - и я наконец убедился, что эта вечеринка - все. Разведчики, возможно, с головного корабля в глубоком космосе. И я слушал их разговор. Если они не возвращаются, никто не будет искать их. Они происходят из такого общества. Остальные сочтут Сол плохой ставкой и пойдут дальше ".
Он щелкнул пистолетом. «Они по-прежнему думают, что мы раса, изображенная в марсианских склепах и храмах - и в ваших переводах, Рэндольф. Совпадение, да? Что старые марсиане были гуманоидами и их внешний вид не отличался от нашего».
«Мы колонизируем Марс, - размышлял Рэндольф, - а Бета Центавра колонизирует нас как марсиан. Кольцо вокруг розового».
Берк стоял там, с протонным разрядником в руке. «И это было космическим совпадением, что центавриане приземлились на своем корабле практически в том же месте, которое мы высадили всего за три дня до этого. И почти невероятно, что они пришли в эту деревню, где мы разместили свой штаб, и обратились к нам по-английски!» Он повернулся к Барнсу. «Ты Психочеловек ... давай снова. Медленно».
Барнс наполовину отвернулся от щели в стене, где он высматривал центавров. «Они нашли наш корабль и приняли его за какую-то примитивную святыню, даже не подозревая, что это был корабль или космический корабль». Он указал другому мужчине на прорезь и, вытянув ноги, сел на ящик. Он чиркнул спичкой и засунул ее в трубку. «Я почти уверен, что они даже не распознали механизмы как таковые. Их корабль, как вы все видели, представляет собой куб чистой энергии, сконфигурированный - они такие инопланетяне. Кроме того, я считаю, что они военные, солдаты и младшие технические специалисты. Лучшие специалисты, вероятно, находятся на другом корабле, вдали от возможных опасностей и выжидают свои таланты, пока их не вызовут ».
Рука наблюдателя поднялась и задрожала, призывая к тишине, и Барнс остановился, пока тяжелые, мясистые шаги зашуршали по глине снаружи. Когда они прошли, он снова заговорил тихо:
«К счастью, на нашем корабле не было места для библиотеки, иначе они могли столкнуться с земным разумом и уловить его. Но они выучили наш язык - английский и чертовски аккуратный. уловка - из письменных переводов Рэндольфа марсианских надписей sensuales, над которыми он работал. И когда они пришли сюда и обратились к нам на этом языке, и мы ответили, nolens-volens, они приняли нас за марсиан и судили по контексту этих переводов - глупо тщеславные и безобидные, но, возможно, имеющие некоторую ценность как рабочие. Они даже взяли наши имена с именных табличек на наших койках, что могло бы
снискать расположение извращенных марсиан четвертой эры, за которых они нас считали ». Он пососал потухшую трубку. «Их психологи умны - может быть, слишком умны. Они думают, что у нас нет потенциала насилия».
Рэндольф казался почти очарованным. «Но как они могли разработать фонетику?»
Барнс ухмыльнулся, поднял плечо в восхищении и зависти. «Я не знаю ... Спросите их».
«Они не могли знать, что это наши имена», - сказал Рэндольф.
«Нет, но они думали, что это местные имена. Слава Богу, мы сразу получили поле и смогли разыграть фарс».
"Почему они просто не убили нас?"
Барнс нахмурился и зажег еще одну спичку. "Это было бы действительно умно, Дольф, но они не звери и не воюют. Их намерение - колонизация, и мы могли бы быть насекомыми для всего, что мы могли бы для них значить или сделать, чтобы противостоять им ".
«Но если с нами вообще нужно иметь дело, мы на пути…»
Барнс взял трубку. Он покачал головой. «Мы не на их пути; мы под ногами, и только больной разум имеет смысл наступать на муравьев. Ты бы убил говорящую вошь?»
Рэндольф ухмыльнулся. "Да."
«Нет, ты бы не стал… пока не повторил это».
«Они не смертельно больны, - проворчал Берк, - но они, кажется, чувствуют, что их колонизации действуют как катарсис для заблудших миров. Просто посмотрите на них, и вы поймете, что это больно».
«Люди, - сказал Барнс, - в основе любого движения - каламбур, джентльмены - всегда питаются чепухой из снов. Солдаты всегда таковыми. Правда в том, что, возможно, большие мальчики дома думают, что могут найти для нас достаточно применения. чтобы гарантировать нам жизнь. Как рабочих, как субъектов для экспериментов, как домашних животных ".
Берк посмотрел в окно на краснеющее небо. Затем он привлек их внимание, встав.
«Если бы мы не были здесь, - сказал он, - они бы отправились на Землю и захватили власть. Как бы то ни было, они думают, что Марс не о чем писать домой, но они задерживаются на некоторое время, чтобы учиться, а не мы. , предполагаемых последних марсиан, дегенератов, но для поиска и изучения костей цивилизации Марса, когда она была динамичной. Может быть, есть что-то стоящее изучения. Они так думают ».
Он поднял разрядник протонов. Барнс, Смит, Кирк, Рэндольф, Джейсон и все остальные достали пистолеты из коробки.
Послышалось шипение, и они повернулись к окну. Над видимым скоплением куполов крыш с некоторой точки на другой стороне деревни возвышалось уменьшенное издание космического куба центавров. Он сверкнул один раз высоко и исчез.
«Там идет довольно приличный человек, - сказал Берк. «Я рад, что нам не пришлось его убивать. Он оценил акварельный рисунок канала Рэндольфом». В его голосе было сожаление. «Каким чуждым ты можешь попасть? Его звали Рэндольф, и он с позором возвращается домой».
«Там идет довольно приличный человек, - сказал Берк. «Я рад, что нам не нужно его убивать».
Приближалась ночь. Лицо Берка ожесточилось. Кентавры тоже должны были прийти, готовые загнать марсиан в их хижины для сна.
«Один корабль пришельцев, ужасно вооруженный, - продолжал Берк, - и шестьдесят центавриан, ходящих без оружия, потому что думают, что мы анютины глазки». Он взвел курок. «Они никогда не покинут Кинкааку, чтобы принести больше».
*
Обширные исследования не обнаружили никаких доказательств того, что
авторские права США на эту публикацию были возобновлены.
Planet Stories Fall 1950.