Продолжение. Начало см. «Кабул 1980 г. Узел связи Резиденция. 1» http://proza.ru/2020/04/12/16
- 2 –
Комната, используемая при старом хозяине виллы в качестве кухни, где у нас стояла аппаратура Т222, соединялась с другими комнатами первого этажа через дверь, которую мои подчиненные, находящиеся там на дежурстве круглые сутки, должны были всегда держать закрытой изнутри на ключ. Входить в другие помещения виллы им было запрещено, как и впускать себе в комнату кого бы то ни было. Я, приезжая туда, заходил на станцию через боковую дверь со стороны забора, отделяющего территорию виллы от соседнего участка. То есть с её обитателями встретиться не мог.
Окна комнаты выходили в небольшой внутренний дворик.
И как-то через несколько дней после установки аппаратуры, я приехал на станцию и, разложив на столе у окна секретные документы, буквально в нескольких метрах от себя в дворике увидел через стекло невысокого роста мужчину лет 60-ти в тёмном костюме, белой рубашке с галстуком, с чёрной с проседью бородкой, очень похожего на афганца. Меня он из садика видеть не мог.
- Кукушкин, а это ещё кто? - спросил я солдата.
- Не знаю, товарищ капитан, наверное, кто-то из обслуги виллы, может быть садовник. Я его тоже впервые вижу.
На территории бывшего офицерского клуба афганской королевской армии, где располагался наш узел связи Главного военного советника, иногда появлялись афганцы из городских коммунальных , видимо, служб, одетые именно таким образом- в костюмах с галстуками. Они следили за содержанием зеленых насаждений, состоянием арыков, коммунальных систем, в случае необходимости присылали нужных мастеров и техников.
Поэтому я решил, что этот господин один из таких коммунальщиков, или, действительно, простой садовник. Хотя в это время он просто медленным шагом, не спеша прогуливался по дорожке садика туда и обратно и, судя по всему, ничем конкретно не был занят.
По правилам обеспечения безопасности засекреченной связи нахождение посторонних лиц, да еще иностранцев в непосредственной близости от станции ЗАС Т222 было категорически запрещено. По идее я должен был его прогнать, но делать это без переводчика было бесполезно. Не знаками же объясняться. Всё равно ничего не поймёт, а это только наоборот, если он на самом деле враг, ещё обратит на нас в вилле лишнее внимание. Поэтому я решил не спешить, может быть позже увижу офицера, ответственного за охрану генерала и поговорю с ним об этом.
Генерал армии А.М. Майоров исполнял обязанности Главного венного советника с 4 августа 1980 по 29 октября 1981 года. Вилла, где он жил это время располагалась, как я уже упоминал в предыдущем рассказе, в старом аристократичном месте в центре Кабула. Вокруг размещались такие же двухэтажные частные роскошные особняки за высокими заборами.
На заднем дворе виллы для охраны генерала сразу же поставили БМД* и в ней нес охрану экипаж наших десантников: нескольких человек во главе с сержантом. Жили они там же в палатке. По словам Кукушкина, в доме часто появлялся ещё и офицер , порученец, или адъютант генерала, как называлась его должность точно, я не знал. Позже мельком пришлось увидеть его ещё пару раз. Он тоже интересовался мной у Алексея и даже сразу же безошибочно определил своим профессиональным взглядом ПМ* в наплечной кобуре у мня под мышкой. Действительно в городе я не носил оружие на виду, стараясь не привлекать к себе внимание афганцев.
Поближе познакомиться с этим офицером мне так и не пришлось. Заезжая на станцию, я старался больше, чем нужно там не задерживаться, а ему, видимо особой необходимости встречаться со мной не было.
Как оказалось через несколько дней, то, что я не вышел во двор и не пытался прогонять «афганца» , оказалось как раз хорошо. К моему большому удивлению «садовником» и оказался сам генерал армии Майоров. Мне и в голову не могло прийти, что он будет носить бороду и одеваться в обычный скромный цивильный костюм с галстуком. Обычно все советники -генералы и полковники, сразу после прибытия в Кабул переодевались в военную афганскую форму для высшего комсостава без знаков различия. Она отличалась своим улучшенным покроем и материалом повышенного качества.
Уже позже, после того как к Главному приехала жена, я не раз видел, как он, поддерживаемый ей под руку, прохаживался по дорожке садика взад и вперед, энергично сжимая и разжимая кисти рук. Встретиться с ними лично мне ни разу не пришлось.
Афганцев на вилле, разумеется, я никогда не увидел, видимо все хозяйственно-бытовые вопросы решали его порученец - офицер и солдат с нашего узла связи.
В «советском» микрорайоне Кабула для советников еще задолго до ввода войск в Афганистан в клубе за деньги показывали наши, причем как правило самые новые, кинофильмы. Как я писал в предыдущих главах, у нас на узле солдатам тоже раз, или два в неделю показывали кино, этим занимался замполит, а обслуживал портативную киноустановку один из солдат нашего узла.
Генерал Кот видимо предложил Главному периодически показывать кино и ему с женой, так как наш киномеханик стал жить на вилле, заодно, видимо, выполняя обязанности денщика, или прислуги для генерала и его жены.
Работать на аппаратуре ЗАС гарантированной стойкости (Булава) разрешалось тогда только военнослужащим, имевшим допуск к высшему уровню секретности. Его оформляли в Союзе соответствующие органы и это занимало много времени, от нескольких месяцев и больше. И если кто-то из моего экипажа, как это случилось , например, с рядовым Антиповым, возвращался преждевременно по болезни ( желтухи), в Союз, замены ему приходилось ждать очень долго.
Поэтому из-за нехватки людей организовать на вилле круглосуточное дежурство по сменам у нас не было возможности и начальник узла вынужден был поселить там сначала Кукушкина, а потом после моих настоятельных требований и рядового Заслонова, так как обслуживать ЗАС аппаратуру должны были не менее чем двое механиков. Оба солдата круглосуточно находились в ограниченном помещении, спали на матрасе на кафельном полу, а пищу им привозили в термосах три раза в день с места размещения личного состава нашего узла связи или «Микрона», как мы его называли по этому позывному, присвоенному в мае 1978 года, после прибытия в Кабул для обеспечения связи аппарату Главного военного советника.
Конечно, психологически для молодых 19 летних ребят такая служба была нелёгким испытанием. Им ведь было категорически запрещено покидать помещение, общаться с посторонними людьми, заниматься любыми другими, кроме обслуживания техники делами. Кроме того, в помещении круглосуточно работала аппаратура, издававшая монотонный шум.
Жить долго в таких условиях, наверное, было не просто и зрелому человеку. Но тем не менее, нытья и жалоб от ребят я не слышал, а свои обязанности они всегда выполняли добросовестно, без замечаний.
Даже когда Лёшу Кукушкина (он тогда дежурил там один) ночью ужалил пробравшийся с улицы через щель между боковой дверью и полом скорпион, парень перенес это на редкость мужественно. Без паники разрубил насекомое штык-ножом и бросил его в кухонную раковину из нержавейки. Потом сообщил об этом дежурному по «Микрону», а тот позвонил мне по «вертушке» (телефон стоял у моей кровати) и с нашим врачом Савицким мы успели приехать на санитарке на станцию. Старлей обработал рану и всё обошлось без последствий, хотя по идее яд, как я узнал много лет спустя, наиболее распространенного в Афганистане желтого толстохвостого скорпиона является настолько сильным что приводит к летальному исходу спустя 2 часа после укуса.
Лёша родился и вырос в Ленинграде, был весьма начитанным и толковым парнем, с разносторонними интересами. С ним было интересно поговорить на любые темы. Мы часто в свободные минуты обсуждали современную литературу, кино и эстрадную музыку. Правда тогда до большей части советской молодёжи, даже в крупных городах, новинки зарубежной эстрады практически не доходили. Их слушали, или доставали через друзей, знакомых и родственников, у которых была такая возможность. Но в целом советская молодежь могла слушать только широко тиражируемую по радио и телевизору отечественную попсу. Поэтому ничего удивительного, что и Лёшиными музыкальными кумирами были тоже исполнители вроде Валерия Леонтьева, или «Машины времени», с их примитивными мелодиями и текстами.
Я учился 7 лет в суворовском военном училище, был 5 лет курсантом в высшем военном училище, к тому времени командовал взводом солдат уже почти 6 лет, год исполнял обязанности замполита подразделения и хорошо помнил, как в юношеском возрасте сам иногда при случае допускал грубые нарушения дисциплины. Поэтому прекрасно понимал, что любое ослаблении с моей стороны контроля за подчиненными, может привести к нежелательным последствиям.
С одной стороны за границей, да ещё в стране, в которой шли боевые действия, самовольное оставление боевого дежурства было уже не просто самовольной отлучкой из воинской части в Союзе, наказываемой в дисциплинарном порядке, а грубейшим нарушением дисциплины, с очень серьёзными последствиями и даже возможно с уголовной ответственностью. Прогулка по незнакомому городу могла закончиться даже пленом или гибелью о чём мы постоянно предупреждали весь личный состав. Так что я считал, что мои подчиненные - ребята достаточно благоразумные , ответственные , это хорошо понимали и вряд ли осмелятся на это.
С другой стороны не забывал я и себя в детстве и юности, когда сам из-за излишнего ухарства, неспособности реально оценить предстоящую опасность и возможные последствия поступка подчас шёл на совершенно неоправданный риск.
Поэтому каждый раз посещая станцию, старался заглянуть в укромные места, в которых можно было бы припрятать что-то, не предназначенное для моих глаз.
Алкогольных напитков в городе в свободной продаже не было. О наркотиках тогда мало кто даже слышал. Но мало ли что могло прийти в голову молодым энергичным парням.
И вот однажды мои интуитивно появлявшиеся опасения оправдались.
В одной из фальшпанелей*, я нашел пачку игральных карт, причём не просто обычных, а, как их тогда почему–то называли порнографических. Хотя, разумеется, никакого отношения к порнографии они не имели. На них были фотографии обнаженных до пояса красоток.
Это сейчас эти картинки ничего кроме улыбки не вызвали бы. Но, а тогда это было ЧП.
Порнография да ещё на боевом посту! Откуда?
Ведь просто так в дуканах такие карты не продавали, их можно было купить только из-под полы, не один раз посетив это место. Нужно же было расположить к себе дуканщика. На востоке ведь торговать фотографиями с обнаженным женским телом было запрещено.
Разумеется, по тем временам я обязан был конфисковать эти карты, разобраться, каким образом они попали в помещение станции, доложить командованию и строго наказать провинившихся. А карты обязан был немедленно уничтожить.
Ну, а дальше что? Кто будет обслуживать станцию и дежурить? Специалистов на замену пришлют не раньше, чем через несколько месяцев, в лучшем случае.
А тут ещё ко мне обратился Алесей. Оказывается, карты им дали посмотреть десантники охранявшие виллу и, естественно, мои подчиненные должны были картинки вернуть.
Не хотелось ставить ребят в неприятное положение: на мой взгляд нет ничего хуже не выполнить обещание и не вернуть чужое, взятое на время.
.
Но отдать карты - значит скрыть грубое нарушение дисциплины, умолчать об аморальном поведении комсомольцев.
Если бы об этом узнал кто-нибудь из начальства, меня заклеймили бы позором и обвинили во всех смертных грехах. А для офицера репутация имеет всегда решающее значение на всем протяжении службы. Её всегда легко запятнать, но очень трудно поддерживать все время безупречной. Особенно, когда она во многом зависит не от себя лично, а от действий подчиненных.
Ситуация оказалась совершенно глупой.
Но пришлось рискнуть и я решил поступиться своей принципиальностью.
К счастью ребята оказались не болтливыми и об этом случае никто не узнал.
Прошло пару месяцев и тут мой экипаж преподнес мне еще один сюрприз.
Меня вдруг срочно вызвал к себе подполковник Шапошников. Войдя в кабинет, я увидел там особиста нашей роты связи , капитана Шекерю. Вообще-то особистом узла связи ГВС был ещё с 78 года майор Музыка. С ним мы ездили на его Волге в Баграм , когда там произошло ЧП с моим инженером - лейтенантом Русол. Ну, а больше к счастью наши пути близко не соприкасались. А потом он уехал в Союз, а его обязанности по всему узлу связи стал выполнять капитан, который прибыл на узел вместе с ротой связи в декабре 79 года.
С ним у нас общих дел вообще не было. Просто здоровались при встрече. Он работал по своему личному плану, начальнику нашего узла не подчинялся и разумеется на дежурства не ходил, а на совещаниях офицеров лишь присутствовал в качестве наблюдателя. По вопросам моих должностных обязанностей у нас с ним общих вопросов быть не могло. Его работа заключалась в поиске шпионов и диверсантов своими методами. А я, как преданный Родине офицер и коммунист, только рад был бы ему чем-то помочь, если бы для этого появилась необходимость, поскольку с большим уважением всегда относился к чекистам и даже сам в суворовском училище хотел поступать в Высшую школу КГБ. Не удалось, потому что комитет госбезопасности на наше училища в том году давал всего одно направление. А желающих стать чекистами тогда в стране было очень много. Даже будущий президент Российской федерации, наш сверстник, как известно, тогда решил пойти в органы госбезопасности и успешно осуществил своё желание. А у нас направление получил мой друг Вася Шаповаленко, у которого и папа, и мама были полковниками КГБ.
У Шекери был свои распорядок дня, он постоянно где-то ездил на своих Жигулях с нашими посольскими номерами по личному плану.
И вот теперь мой начальник, как обычно, ничего не объяснив, начал с нагоняя: крика и мата. Оказалось, Заслонова в городе на улице недалеко от виллы ГВС в гражданской одежде задержал патруль десантников.
Разумеется старлей, начальник патруля сразу по одежде (самые дешёвые джинсы и футболка с короткими рукавами made in Гонконг ), короткой стрижке и рязанской внешности безошибочно его вычислил на фоне смуглых и черноволосых афганцев.
Само по себе происшествие не было чрезвычайным. Да, совершил самовольную отлучку. Подлежит наказанию в дисциплинарном порядке. Увы, такое в армии бывает. Солдата можно даже понять по-человечески: невозможно сидеть круглосуточно полгода в закрытом помещении, хочется и заграницу посмотреть, возможно, что-то купить в качестве сувенира, или что-то из одежды.
Я вспомнил себя несколько лет назад, когда наш 14 ПУС ГШ был на учениях в Польше. Мы тогда размещались в городе Легница. Развернув Узел связи для Штаба руководства, ходили в смены (8 часов через 8). Но даже офицерам категорически было запрещено выходить в город. И вот я тогда, чтобы сходить по магазинам, что-то купить из вещей, для себя и жены, вместе с кем-то из сослуживцев по телефонному центру, тоже старшим лейтенантом, ходили вместо отдыха, между сменами в самовольную отлучку, крадучись пробираясь по улицам, боясь попасться на глаза кому-нибудь из нашего начальства, если бы тот случайно проехал, не дай бог, на своем УАЗИКе мимо. Выговор в этом случае, как минимум, был бы нам обеспечен.
Поэтому я не особенно удивился поступку Заслонова.
Оружия при нем не было, так что преступных намерений он очевидно не имел. Понятно, что человек хотел что-нибудь купить себе на дембель.
И всё бы и закончилось для него сразу выговором и воспитательной беседой, так как никаких дисциплинарных мер воздействия к нарушителям воинской дисциплины у нас там просто не было. Разве что, как говорили, где-то с 80 года в расположении одной из десантных частей на окраине Кабула для военнослужащих 40 армии организовали гауптвахту и можно было посадить туда и нашего нарушителя под арест, а за самое грубое нарушение провинившегося могли отправить в Союз, дослуживать в своей части, что было бы для него действительно суровым наказанием, но реально из-за нехватки людей для несения боевого дежурства, этого не стали бы конечно делать.
Но все осложнилось тем, что, как сразу определил наш особист, прогуливался Заслонов случайно, или намеренно рядом с Китайским посольством. Где и был задержан. А это было серьёзным отягчающим обстоятельством. Тут дело пахло уже изменой Родине, как бы пафосно это ни звучало.
У контрразведки, естественно, возникли подозрения. А вдруг он имел намерения вступить в контакт с китайцами? Тогда Китайская народная республика принимала самое активное участие в борьбе против правительственных афганских и советских войск на стороне душманов. Поставляла им оружие, готовила диверсантов на своих базах.
По словам особиста, дело было очень серьезное. Ведь солдат имел допуск к совершено секретной аппаратуре и документам с грифом особой важности. Вот мне начальник и приказал вместе с капитаном разобраться и доложить с какой целью солдат ушел в самовольную отлучку, каковы были его реальные намерения. Конечно, как я и думал, всё оказалось просто. В связи с предстоящим увольнением в запас, Заслонов хотел купить в ближайших дуканах себе джинсы, футболку и сувениры для родных. А гражданскую одежду, в которой оказался в городе, одолжил у десантников, охранявших виллу. Разумеется, доказывать все это мне пришлось очень долго, проверяя все его действия по времени и показаниям свидетелей.
К счастью всё в конечном итоге закончилось хорошо. И до конца моего срока службы в ДРА сюрпризов мои ребятишки больше мне не приносили, хотя как-то Кукушкин доложил рапортом, что у рядового Заслонова от длительного постоянного нахождения в тесном помещении стали появляться галлюцинации, так что под конец мне все же пришлось еще уделить парням дополнительное внимание.
Кукушкин был призван из Ленинграда, и увольняясь в запас, оставил мне свои координаты. В 1987 году я, поступив в академию связи, заезжал к нему в гости в старинную огромную квартиру с высоченными потолками в самом центре города в двух шагах от станции метро «Площадь Восстания». Мы с удовольствием посидели за бокалами вина, вспоминая былые дни и наши приключения.
_________________________________
Примечания:
* - ПМ- пистолет Макарова.
* - БМД- боевая машина десантная — советская боевая гусеничная плавающая машина, предназначена для использования в воздушно-десантных войсках и десантирования парашютным или посадочным способом с военно-транспортного самолёта типа Ан-12 и Ил-76. Принята на вооружение в 1969 году.
*- фальшпанель – панель в аппаратуре закрывающая неиспользуемое для размещения модулей, блоков и узлов свободное пространство.