Эпизод 66 Козлов
Глава 1
Осенью на дембель ушёл солдат, служивший на КТП. Вот на его место меня и перевели. Моим напарником стал ефрейтор Козлов, который уже пол года занимал этот пост. Характер у Козлова вполне соответствовал его фамилии. Ни с кем в казарме он не корешился. Часто лез в конфликты. Поэтому даже его призыв, Козлова недолюбливал. Спасало ефрейтора только то, что замкомвзвода сейчас был его земляк старший сержант Морозов. Оба они были с Алтая. Наш КТП был на въезде на территорию складов. А попадало имущество на склады по железной дороге, которая вела до рампы. Там вагоны разгружались. Военный скарб развозился по складским зданиям. А уже оттуда его забирали машины, которые в нашу часть приезжали. Попасть на склады можно было только проехав наш КТП. Или пройдя его через проходную с вертушкой. Всех входящих на территорию мы с Козловым должны были заносить в специальный журнал. Затем отмечать тех, кто вышел. Ещё в наши обязанности входило записывать в журнал номера въезжающих машин, фамилии водителей и сопровождающих офицеров или прапорщиков. Затем нужно было сверять накладные при выезде. Открывать и закрывать ворота. Убирать территорию перед КТП и часть территории с другой стороны. Поддерживать порядок в курилке, которая была рядом с проходной. Курить на складах категорически запрещалось, поэтому каждый час в курилку из складов выходили на перекур. Ещё в нашем КТП была раздевалка для офицеров и прапорщиков. И отдельная раздевалка для солдат. Там висели поношенные и замызганные технички всех размеров. Была сушилка, где можно было развесить мокрые спецовки и рукавицы. Был туалет и пара умывальников с холодной водой. Наш пост среди солдат не считался блатным, как например пожарная часть, штаб или кухня. Поэтому к нам с Козловым ни начальство ни солдаты не докапывались. Все же видели, что мы шустрим, залезая в кузова машин, чтобы сверить груз с накладными. Видели, как наводим порядок в раздевалках после того, как все уходили в казарму. Видели, как моем помещения сульфанолом. Это такой порошок, для мытья полов и стирки. Мы же на складе служили. А что охраняешь, то и имеешь. Поэтому масляной краски, стирального порошка, машинного масла и прочих нужных в быту вещей у солдат было в достатке.
Глава 2
Следует признаться, что несмотря на неуживчивый характер, Козлов меня почём зря не гонял и не издевался. Обычная для армейского жаргона фраза: «Я тебя вы...бу и высушу» носила абсолютно нейтральный характер и к реальной угрозе не имела ни малейшего отношения. Я понимал, что склонить ефрейтора к настоящему сексу не получится. У меня не было идей, как вывести напарника на подобную тему. Я конечно модулировал ситуацию, когда он завернёт свою привычную фразу про «вы...бу и высушу». Продумывал, что смогу как бы от отчаяния предложить ему реально меня поиметь, лишь бы он больше не гонял меня. Но это был очень надуманный вариант. Ефрейтор если и гонял меня, то по делу. И наши отношения ни разу не поднялись по накалу к той границе, за которой было бы уместно произнести эту фразу. Но однажды шанс появился. Козлов получил из дома письмо, в котором его девушка сообщала, что у неё появился жених, с которым она уезжает на Север. Где у них будет хорошая работа и новое жильё.
Откуда я знаю про написанное в письме? А я его прочитал. Не в тот же час. Позже. Когда ночью сидел в помещении КТП. Но об этом позднее.
Глава 3
Итак, ефрейтор получил письмо. Он рвал и метал. Я благоразумно вышел на улицу, чтобы не попасть под руку разбушевавшейся стихии. Этот день у нас был банным. Суббота, одним словом. Я увидел, как к казарме подъехал наш грузовик и солдаты стали забираться в него, чтобы поехать в городскую баню. Поэтому я зашёл в КТП и сказал об этом Козлову. Он, как старослужащий имел привилегию ехать в баню с первой волной. Он и уехал. Я отдежурил на своём посту один. Дождался, когда грузовик с чистыми вернётся в часть. Сдал пост Козлову и с теми, кто только что вернулся из караула, второй волной поехал в баню. Помылся. Вернулся назад. Пришёл на КТП и нашёл там вдребезги пьяного ефрейтора. Похоже, возле бани он смог купить водку и вернувшись залил им своё горе. Стучать на сослуживцев — последнее дело. Но сообщить об этом Морозову, значит спасти его земляка от губы. Я и сообщил. Тот отвёл меня в сторону и приказал:
- Об этом, никому! Если он пьяный припрётся в казарму, мало никому не покажется. Главное, чтобы дежурный по части его не обнаружил. Значит, делаем так. Идёшь в казарму и ждешь вечернюю поверку. Если кто из дедов к тебе прицепится, говори, что я приказал быть в казарме и никуда не отлучаться. На поверке отзовёшься, как обычно. Дежурному по части я скажу, что Козлов в наряде. После поверки хватаешь свою и козлиную шинель и пулей летишь на КТП. Закрываешься и сидишь там до утра. Завтра выходной. Воскресенье. Офицеров не будет. Днём отоспишься в казарме за эту ночь. Ясно?
- Так точно, - ответил я.
- Выполнять!
Глава 4
После поверки я с двумя шинелями незаметно улизнул в сторону КТП. Козлов спал за столом, положив голову на столешницу. На крючке висела его шинель. Я тихо выругался. Кому-то в казарме нечем будет накрыться ночью. Но назад я не пошёл. Осмотрелся по сторонам. На полу валялись две пустые бутылки из-под водки и куски какой-то еды. Да, ещё на столе лежало письмо. Вот тогда я его и причитал. Должен же я знать, из-за чего так надрался мой напарник. Затем собрал пустые бутылки и остатки еды. Вышел из помещения и стараясь держаться тени, побежал к забору части, за которым был кустарник. Перекинул через забор остатки еды и тару. Бутылки завтра кто-нибудь подберёт и отнесёт в тарный пункт, а объедки сожрут собаки. Так что скоро никаких улик не останется. Я вернулся назад. Козлов потихоньку сползал со стола и в ближайшем будущем должен был оказаться на полу. Этого я допустить не мог. И попытался перенести его на стоящий в углу топчан. Но тут ефрейтора вырвало. На меня. Всем, что было у него внутри. Я крепко в голос выругался. Не помогло. Блевотина никуда не делась. Вернул ефрейтора за стол и стал думать, что делать с испорченной одеждой. В казарме в таком виде появляться нельзя. В раковине не постирать. Сток забьётся напрочь, и мне потом самому придётся его прочищать. Я вышел во двор и стал раздеваться. Мокрым было всё: и хб и нательное бельё. Возле стены стояла бочка с дождевой водой. Я набрал из неё ведром воду и стал ополаскивать одежду. Затем постирал в сульфаноле. Выжал и стал думать, куда всё это развесить. Вспомнил про сушилку. Разложил вещи на сетку. Взял ведро с водой и привёл помещение в порядок, устранив следы бурной жизнедеятельности Козлова. Странно, но себя этот гад не испачкал. Под стулом, на котором сидел Козлов, я нашёл две пятирублёвки. Не испытывая муки совести я взял деньги и спрятал их в карман. Это компенсация за стирку и внеплановую уборку. Затем перенёс ефрейтора на топчан. Оказавшись на топчане, пьяный проснулся и толкнул меня. Что-то прорычал и неожиданно пнул носком сапога в верхнюю часть бедра. Я взвыл от боли. В глазах потемнело. А ефрейтор посмотрел на меня, скорчил странную гримасу и завалился на бок.
С трудом ковыляя по комнате, я уселся на стул и накрылся шинелью. Незаметно для себя, я уснул. Проснулся от холода. Медленно переставляя ноги я пошёл в сушилку. Там не было окон, поэтому я безбоязненно включил свет. На бедре был большой синяк. Я надел бельё и сыроватую хбшку. Выключил свет и вернулся в помещение КТП.
Глава 5
Козлов проснулся ещё до подъёма в казарме и осмотревшись, попросил:
- Дай воды.
Я взял кружку, сходил к раковине и наполнил кружку до краёв. Дал ефрейтору. Тот выпил её залпом.
- Ещё воды.
Я принёс.
- Ты чего хромаешь? - спросил он.
- А ты что, ничего не помнишь? - ответил я, чувствуя, как обида поднимается к горлу.
- Нет, не помню. Помню, ты голый был, - как-то неуверенно произнёс ефрейтор.
Обида застряла где-то на полпути. Я молчал, стараясь сообразить, что следует говорить. Про деньги не скажу. Про то, что его вырвало, а я потом всё убрал, скажу непременно. Пусть знает, какой он гад, а я, наоборот, молодец.
- Точно, - повторил Козлов, - ты был голым. Факт!
- А остальное, значит, не помнишь? - спросил я, прекрасно понимая, что ефрейтор в том состоянии точно не мог ничего помнить.
- Помню, что купил две бутылки водки возле бани у местного мужика. У него же взял и какую-то еду. Потом приехали в часть и я пришёл сюда. Думал выпью, а потом поеду домой и набью морду и своей девке и её хахалю. А потом, как отрезало. А чего ты был голым?
Решение созрело мгновенно. И дальше пошла импровизация.
- Ты меня избил. Затем заставил раздеться и…, - я стал с ходу придумывать версию и строить фразы так, чтобы филигранно выйти из ситуации.
Произносить слово «изнасиловал», я не хотел. А как сказать? И я решился:
- Ты меня вы...бал, Козлов. И избил. Поэтому я и хромаю.
На Козлова было жалко смотреть. Он глядел на меня круглыми глазами.
- Как это, вы...бал?
Я кивнул на стол у окна.
- На стол нагнул и...
Тут мой взгляд упал на стоящую на подоконнике банку с циатимом. Это такая смазка для военной техники. В части ею смазывали замки, петли, шарниры. Такие банки были и в казарме и в караульном помещении.
- Вот ею смазал и надругался. Сказал, что раз твоя Оля тебя бросила, то тебе теперь без разницы, кого еб...ть.
Имя девушки покинутого кавалера я узнал из обратного адреса отправителя письма.
Козлов стал тереть лоб руками, наверное, чтобы вспомнить, то что произошло.
- Я тебя вы...бал в жопу? Я ничего не помню, - сказал он.
- Ещё бы ты мог помнить. Ты был пьян в зюзю. Я думал, ты меня убьёшь.
- Слушай, я не хотел.
- Хотел, не хотел, какое мне сейчас до этого дело? Сделанного не вернёшь. Как дальше поступим? - спросил я.
- Никак, я же ничего не помню.
- Зато я помню. И синяки имеются.
- Какие синяки? Покажи.
Я спустил брюки и кальсоны. На бедре был большой синяк. Увидев его, ефрейтор схватился за голову.
- Ты не говори об этом никому. Не говори, - запричитал он, - я помню, что ты был голым. Я был злой на свою Ольку, а тут подвернулся ты.
- Я не скажу. Это в наших общих интересах, - сказал я, ещё не зная, как вывернуть эту ситуацию с выгодой для себя, - если узнают об этом, то тебя отправят в дисбат лет на несколько. Да и мне будет не легче. Из этой части переведут в другую. А где гарантия, что там ничего не вскроется? Я тебя, как человека, хорошо понимаю. Ты крепкий, здоровый парень. Тебе было нужно куда-то выплеснуть свою злобу. Под руку попался я. И это случилось.
Глава 6
- А кто нашил ещё одну лычку на мою шинель? - вдруг поинтересовался Козлов.
Тут только я заметил, что на шинели, которую я принёс, две лычки. Это шинель какого-то младшего сержанта.
- Это я из казармы принёс. Думал, что твоя.
- У меня одна лычка.
Ефрейтор всё ещё не пришёл в себя.
- Я знаю. Я просто ошибся. Как и ты, когда поимел меня вместо той стервы, что тебя бросила.
- Не трогай мою бабу! - взвился Козлов.
- Я не трогаю, - миролюбиво ответил я.
Выстроить стратегию, чтобы получить нового полового партнёра у меня не получилось. И как поступать в дальнейшем, я не знал. Козлов не проболтается, но и делать упор на этой теме мне тоже не следует. Я попал в тупик.
Глава 7
Утром пришёл Морозов.
- Как у вас тут дела? - спросил он, - блин, перегаром несёт аж до плаца. Ты что, Козлов, на губу захотел? По какому поводу пьянка?
- Олька меня бросила, - виновато пробубнил Козлов.
- Другую бабу найдёшь, - успокоил его земляк.
Я заметил быстрый взгляд ефрейтора в мою сторону. Видно, что он чувствовал свою вину за ночной инцидент. Я постарался увести разговор в другую сторону:
- Я шинель сюда принёс чужую. Кого-то из сержантов.
Шинель была подписана изнутри хлоркой. Но я умышленно делал вид, что не в курсе, кто хозяин шинели.
- Так вот, кто у младшего сержанта Лукашевича шинель увёл! А тот всё угомониться не мог. У салаг шинель отобрал. Ладно, боец, я тебя не сдам. Сам шинель в казарму отнесу. А ты иди на завтрак. Скажи, дежурному по роте, что я приказал принести завтрак Козлову на КТП. И пусть ещё пару салаг пришлёт. Я выдам краску. Пусть они полы в раздевалках покрасят и двери в помещениях. Тогда дежурный офицер сюда не полезет с проверкой. К понедельнику краска высохнет. А сам после завтрака иди спать до обеда.