После восьмого класса я поступил в техникум, через год Витька тоже поступил в него. Я проучился на втором курсе два месяца и вернулся в школу, не мое это было, я понял это после того, как мы с экскурсией поднялись на колошник доменной печи, место будущей работы. Через неделю после меня Витька тоже бросил техни¬кум. Сразу после школы я никуда не поступил, устроился на работу, Витька учился в выпускном классе. Однажды на уроке физики он с соседом по парте играл в карты и пил водку. Ну, не нужна ему была эта водка, просто нравилось эпатиро¬вать публику. Учитель был в том возрасте, когда уже ничего не видят и не слы¬шат, но как коренной житель поселка запах алкоголя чувствовал, даже если бы его разливали в соседнем классе. Впервые за несколько последних лет он встал из-за стола и двинулся между партами. Витьку исключили из школы. На следующий год я поступил в институт, после первой сессии приехал домой, пришел к Витьке. Он вышел в длинном дорогом халате, радостно обнял, провел в библиотеку. На столе лежали школьные учебники, на них толстый Диккенс , «Дэвид Копперфилд». Рядом на тумбочке кофеварка и бутылка настоящего коньяка.
- Чем занимаешься? - спросил я его.
- Готовлюсь к экстерну за школу.
- А Диккенс зачем?
- Для души. Жизнь ма¬ленького человека, к тому же может на сочинении пригодиться.
- А коньяк?
- Это для эстетики. Кофеварка и рядом коньяк - красиво. Садись, выпьем кофе, согреемся. -
Он получил аттестат и в этот же год поступил ко мне, только на литфак, я жил в общежитии, а ему родители сняли квартиру. Мы с ним были вместе на вечере посвящения в студенты, это был последний день его пребывания в институте в том году. Девушки уложили его в постель, и он вышел из нее только тогда, когда пришла пора сессии. Оказалось, поздно. Уже месяц на факультете висел приказ об отчислении. Витька вернулся домой с мыслью осенью поступить снова, но весной его забрали в армию, провезли через всю страну на Камчатку. Два года защищал Ро¬дину кочегаром в котельной, в свободное от лопаты время по заданию старшего прапорщика написал поэму о том как, капающая из крана капля воды подтачивает обороноспособность страны.
Мы оба с тобой, дорогой Бахус, прекрасно знаем, что жизнь не просто конечна, дата ее конца и даже минута запрограммированы свыше в день нашего зачатия, а может быть, и все расписано с момента появления первой живой клетки на земле. Я даже не удивлюсь, если расчеты начались с той самой секунды после взрыва Вселенной. Какой-то невероятной мощности компьютер начал расписывать цепочку необходимых случайностей. Тебя никогда не удивляло, что именно ты живешь сейчас? Случись мил-лионы лет назад в назначенный день человекоподобная обезьяна спарилась бы не с той, с которой было предписано, и все, цепочка прервана, меня бы не было. Или сто тысяч лет тому назад какой - то предок был бы несвоевременно съеден проходящим саблезубым тигром, и снова меня нет. Да стоит ли далеко ходить? Если бы мой отец женился на другой женщине, опять бы был кто-то другой. Миллиарды случайностей. И вот я есть. Появился в строгом соответствии. Зачем? Почему сейчас понадобился я?
У меня был брат двадцати с небольшим лет. Однажды летней ночью во втором часу он никак не мог уснуть и решил сходить к друзьям на работу. На севере в конце июня но¬чей нет, круглые сутки светло. Друзья работали на эстакаде, это то место на лесозаводе, где принимают хлысты леса, распиливают их на бревна шестиметровой длины и транс-портером отправляют в цех на пилораму. Они стояли втроем, разговаривали, а в это время подошел тепловоз за пустыми вагонами, он потащил их, не зная о том, что некий шутник привязал тросом последний вагон к столбу. Трос перерезал столб, столб, спружинив на проводах, пролетел около сорока метров и, падая, вышиб мозги брату, они вылетели через затылок. Все трое даже не успели испугаться, брат не живой, а друзья без царапины. Скажи мне, смог бы наш сегодняшний гений Перельман рассчитать и свести все эти слу-чайности воедино? Я очень сомневаюсь. Зачем была дана жизнь моему брату? Он не ус-пел построить дом, воспитать сына. Для того, чтобы он в нужное время пришел в нужную точку? Зачем была дана жизнь тому, кто привязал столб? Для того, чтобы он его привязал? Так ведь никто и не узнал, кто это сделал. Никто и не узнавал, все понимали, что это просто исполнитель давно кем-то продуманной случайности. Но мне все равно интересно, как этот человек жил дальше, считал ли себя соучастником убийства?
Витька ушел весной, весной и вернулся. Друзей нет, все разъехались, только Колька ос¬тался, каждое утро он по узкоколейке уезжал в тайгу валить лес. Вечером встретились, сели, выпили.
- Что делать будешь? - спросил Колька.
- В августе поступлю в институт, - Витька в этом не сомневался. - А пока не знаю, у меня нет специальности.
- Жидковат ты, а то пошел бы к нам, хорошая зарплата.