ОСКОЛКИ
( Из повести «От печали до радости»).
БЕЛЫЕ ШАРФИКИ
Рынок кипел. Еще недавно на этом месте стояли редкие старушенции, торговавшие семечками да домашним барахлом. Теперь рынок окреп, превратился в настоящий базар - со своим неумолчным шумом и веселым гомоном. Он широко раскинул свои пестрые крылья : с одной стороны вышел на городскую площадь, - туда, где стоит памятник Ленину и проходят митинги. С другой - начал пробираться на территорию местной милиции.
На протянутых веревках хлопали на ветру, как белье на просушке, турецкие футболки, польские блузки, прочее тряпье. На газетах, прямо на земле, плавилась на солнце преодолевшая нелегальным способом пограничные кордоны украинская колбаса. То и дело набегающий сухой ветер припорашивал ее серой пылью, и торговцы на глазах у покупателей обтирали ее чем придется. Пахло пережаренным шашлыком.
Чинно, хозяйским глазом поглядывая по сторонам, по рынку прошли двое парней. Отглаженные, прилично одетые, на шее - белые шарфики.
Прямо как знак особого отличия, отметил про себя Денис.
«Белые шарфики» подошли к торговке, которая понавешала возле себя целую груду халатов, юбок, кофточек. Что- то сказали женщине. У той брови взлетели вверх, она отрицательно закачала головой, заохала. Один из «шарфиков» поводил перед ее носом указательным пальцем. Торговка сникла, беспомощно огляделась по сторонам и полезла под прилавок. Порылась там, с жалким видом протянула что-то парням.
Денис знал этих ребят, они постоянно курсировали на рынке. Да и кто не знал рекетиров в белых шарфиках : в небольшом городке все на виду. У одного из них недавно прямо днем сгорел «Мерседес». Иномарки были большой редкостью, и событие с «мерсом» вызвало большой резонанс. Говорят, именно после того случая цена на свободную торговлю на рынке сильно возросла…
ТРАКТАТ ОБ ОЧЕРЕДЯХ
Очереди многоголовыми гидрами клубились возле магазинов и пивных ларьков, ресторанов и пунктов приема стеклянной посуды - везде.
«Выбросили!» Это магическое слово мгновенно образовывало толпу - утром ли, вечером. Неважно, когда, неважно, за чем: за колбасой, импортными женскими сапогами или колготками.
Выбросили! - Шмяк! Ловите!
Ловили, хватали, рвали на части.
Денис вспомнил Полкана - крупного соседского пса с втянутыми поджарыми боками и пустыми глазами. Пес был добрый, умный, и всегда - страшно голодный. Хозяева считали, что нечего его баловать, а то сторожить не будет. Полкан вечно жил в ожидании подачки. Чуть заслышит стук двери - сразу со звяканьем натягивал до предела цепь. Черные глаза его жадно блестели.
- Гав! Гав! Гав!
- На, зараза!
С порога ему летел кусок хлеба.
«Щелк!» - смыкались железные челюсти. Полкан , как артист, ловил куски с лету - то щелкая прямо перед собой, то, гремя цепью, резво взмывая вверх. Ему даже специально кидали по - разному: поймает ли? - Ловил.
Кушать-то хот- ца.
…О тех очередях целые трактаты можно писать, пришло в голову Денису. И не только ругательные. Я бы назвал свою статью…. э- э-э…. «О пользе очередей».
И его журналистское воображение понесло….
…Стоять в «Кулинарии» приходилось долго и томно. Особенно, когда выберешь на прилавке среди скопища костей и тягучих жил «свой» кусок мяса. Тоже не шедевр. Просто он тебе чем-то приглянулся, кажется лучше. Ты уже видишь его в своей кастрюле, идешь к нему, как к заветной цели, завороженно смотришь на него. И тихо надеешься: «Не взял бы кто…».
Твоя очередь уже совсем почти подошла. Ты уже шаришь в кошельке, отсчитываешь деньги. И тут - р - р - аз! Подхваченный упитанной продавщицкой рукой, мясо прямо перед твоими глазами взмывает вверх. И благополучно опускается в чужой сумке.
Будто у тебя изо рта вырвали.
Терпи, казак!
И ты сдерживаешь, стискиваешь себя. Выискиваешь другой
кусок (хотя тот, первый, был куда лучше, смачнее, аппетитнее). И идешь к нему как к путеводной звезде…
Итак, польза первая, сделал заключение Денис: « Очередь учит выдержке».
…К тому времени, когда привозили молоко, очередь уже обвивалась вокруг бочки, обхватывала ее плотной удавкой. И все росла и росла. Люди махали на морозе руками, топали ногами. Прямо танцы устраивали: два притопа, три прихлопа. Так, что пар вокруг стоял. Многоголосый белесый пар.
Денис долго не мог стоять на морозе, не выдерживал. Не раз и не два прибегал домой греться.
- Ну, хватит. Иди, иди, а то очередь пропустишь, - вскоре выталкивала его жена. – Дочке кашу надо варить, а молоко кончилось. Когда еще привезут?
Денис все время удивлялся: куда девается молоко? Да и мясо тоже. Корреспондентом он часто ездил по колхозам. «Мяса» на фермах было много. Оно мычало, хрюкало блеяло на все лады . По доильным аппаратам бежали тонны молока. Все это он описывал в газетах, «освещая» передовой опыт. А тут – такие очереди. Непонятно…
Однажды Денис не выдержал. Чтобы не стоять на морозе, пошел на хитрость. Замотал одежонками большую куклу так, что ничего не было видно. Сунул ее в коляску. И - в очередь: «Пропустите, я с ребенком» .
Пропустили.
Польза номер два : очередь учит находчивости.
…Летом обычно брали то, что надо носить зимой. И наоборот. А куда денешься? – Товары-то завозили в таком ритме. Пословицу «Готовь сани летом» понимали самым натуральным образом.
Люде приходилось прикидывать, рассчитывать. На несколько месяцев вперед - это еще ничего. Она запасалась вперед на годы. Иначе красивой, удобной - импортной, конечно же, одежды в магазине может не быть. Вообще-то отечественного тряпья везде навалом, да кому оно нужно?
Однажды Люда прибежала домой радостная, глаза сверкают: обновку для дочки купила.
- Смотри, Денис, какие рюшечки, кружавчики! И цвет нежно-синий, замечательный! То-то будет Аничка довольна!- нежно разглаживала она складки.
- Так наша Аня еще в коляске лежит…
-Ничего ты не понимаешь. Достанем потом такое замечательное платье, или нет - неизвестно. А это будет как находка,- утверждала жена.
…Склонившись над водой, Аничка в сочинском городском парке кормит подплывающих белых лебедей. В том самом синем платье с рюшечками и «кружавчиками». Что было куплено пять (!) лет назад.
Такой исторический снимок есть в их семейном альбоме.
Вывод третий : очередь учит расчетливости.
…- Кто последний? - пристраиваясь к хвосту очередной очереди, вежливо интересовался Денис .
- Не последний, а крайний,- со знанием дела поправляли его . – Последний – это неуважительно, молодой человек. Худший, значит. Вот вы же не хотите быть худшим, а, значит, последним?
-Гм….
- Нет! – встревал в разговор другой знаток. – Правильно говорить - «последний». Ведь что такое – «крайний?» У очереди два края, значит, выходит, есть два крайних. И какого крайнего вы спрашивате? Чепуха получается. Последний, только последний!
Пришлось Денису полезть в словари, чтобы самолично разобраться. Оказалось, тот знаток, что про два края толковал, ближе к истине. «Последний» – точнее, правильнее. Ну, а то, что «последний» - якобы худший, применительно к очереди не имеет отношения.
Вывод четвертый: очередь побуждает к грамотности.
Однажды в «Зеленой лавке» «выбросили» картошку. Денис с Людой сразу заняли очередь на двоих. Давали ведь только «в одни руки» .
Картошку привозили разную. Как-то польскую продавали - ничуть не хуже, но и не лучше нашей. А на этот раз кубинская оказалась. Некоторые не верили:
- Не может быть!
- Кубинская!- в сотый раз подтверждали не разгибающие спины продавцы.
Картошка была необычная : внутри желтая, а снаружи - оранжевая . С нее даже оранжевая пыль сыпалась.
- Это на Кубе земли такие, - пояснил кто-то.
- Песок, что ли?
- Нет, вроде нашего суглинка будет…
- А как же там картошка растет? У них ведь жарко…
-Да климат вроде не сильно жаркий…
- Там сахарный тростник лучше растет, - выдавал еще какой-нибудь знаток свои познания о Кубе.
- Да разве то сахар?. Сыпешь, сыпешь, а чай все не сладкий,- возмущались чуть ли ни хором.
- Наш лучше,- единилась патриотичностью очередь.
- А сколько ж до Кубы километров? - выдергивался из толпы следующий вопрос.
- Тысяч десять, наверное…
- Да ну! Тысяч пятьдесят, не меньше,- тут же летело возражение.
- А чем же картошку везут? Не самолетом же?
- Конечно, иначе она золотая будет. Только пароходом.
Толпа одобрительно утверждала это предположение.
Когда подошла очередь Дениса, он уже знал о Кубе столько…
Вывод пятый: очередь развивает кругозор.
И так далее…
КАК ВАГОНАМИ ТОРГОВАЛИ
Денис брел по размягченному вечерним солнцем городу, не глядя по сторонам.
- Привет!- прозвучало в упор.
- Привет,- автоматически произнес он, поднимая глаза.
- Ты что это, зазнался? Идешь, не здороваешься,- допытывался до него Игорь, весело перекидывая сигаретку из одного уголка рта в другой.
- Да нет, чего уж там…
Игоря Денис не видел давно. С тех пор, как закрутился в магазине, знакомых ребят стал видеть значительно реже. Кто где сейчас?
Совсем недавно этот Игорь носился по городу как угорелый, глаза его были пронизаны огнем наживы. И не только он. Все они тогда были охвачены «купи-продажной» лихорадкой». И Денис в том числе. Каждый по своим каналам добывал важную коммерческую информацию, «самую достоверную». Как хаотически движущиеся атомы, сталкиваясь, делятся друг с другом и заряжают своей энергией, так и они разносили по сторонам и впитывали в себя ценные бизнес-сведения.
- Ну, что там у тебя?- спрашивал иной запыхавшийся «коммерсант» у своего коллеги на стихийной летучке на улице.
- У меня…- важно, с достоинством, как богатый купец, начинал выкладывать тот свои данные, - есть… десять тонн сахара и… вагон муки!
Он торжествующе оглядывал ребят, гордясь внушительностью своего товара. Но тут же пристыженно сникал под напором более впечатляющих цифр.
- У меня два вагона муки и один вагон сахара,- «срезал» его оппонент и победоносно осматривался по сторонам. Кто больше?
Другой тут же говорил, что вот завтра, а, может, даже сегодня вечером, надежный продавец - это сто процентов! - собирается продать как минимум пять, или шесть вагонов то ли сахара, то ли муки. Может, даже все вместе.
Однако все чувствовали себя мелкими сошками по сравнению с комбинациями Андрея Григорьева - высокого, уверенного в себе парня .Он недавно закончил университет, мог бы работать по профессии юристом. Но зачем прозябать в жалкой конторке, когда развернувшийся рынок предоставляет такие возможности! Общеизвестно: самые крупные состояния делаются в смутные времена. Взять хотя бы Корейко в «Золотом теленке»…
Григорьев не разменивался на один - два вагона. Исходя из одного ему известного московского источника, Андрей выстраивал схему по продаже…эшелонов! У него была заведена отдельная тетрадь, где он проставлял даты, рисовал стрелки, кружочки. Все должно сойтись в определенный день и час. И сумма выручки уже была досконально просчитана, как и полагается в порядочном бизнес- плане. Исчислялась она большими нулями, такая сумма Денису и не снилась.
Уличная мелюзга с несчастными единичными вагонами с благоговением смотрела за расчетливыми действиями Андрея. Куда им до него, они университетов не кончали!
А ведь никто тогда ни одного вагона так и не продал…
О ЧАХЛОЙ ТИПОГРАФИИ С «ОГНЕЕДЫШАЩИМ ДРАКОНОМ»
Работая в редакции, Денис не раз обращал внимание на толкотню в соседней типографии, где печатались газеты. В кабинете директора приходящие люди все время о чем-то шушукались, договаривались. Приносились какие-то пакеты, свертки, от которых вкусно пахло.
Свет на эти вещи как-то пролила наборщица Зинка:
- Бланки, бумажки разные всем нужны, печатать не успеваем. Вот и несут нашему шефу, кто что может. Даже нам иной раз перепадает! - цокнула она языком.
В старой типографии было все такое древнее и чахлое, что неизвестно, как все это работало.
В тесной загазованной комнате стоял линотип – допотопная строкоотливная машина. Огнедышащим драконом он возвышался до самого потолка, темной массой грозно нависал над сидящей внизу быстрорукой Зинкой. Внутри линотипа клокотал и бурлил свинец, пары прорывались наружу. Зинка сноровисто, как на пишущей машинке, барабанила текст и бросала его в пасть «дракону». Нутро проглатывало информацию, пережевывало и выплевывало в виде горячих плоских матриц с выпуклыми буквами. Теснясь на металлической полке, они подгонялись друг к другу и образовывали единый набор.
Зинка казалась Денису волшебницей- сталеваром, ловко управлявшейся с драконом- домной. Нередко старый линотип чихал, кашлял и отказывался выдавать «на гора» горячие матрицы. Тогда Зинка уступала свое место такому же старому, как и сам линотип, разъездному мастеру – наладчику. Он был один разъединственный на всю область и ценился на вес золота. Казалось, наладчик не ремонтировал еле дышащего линотипа, а просто- напросто о чем-то дружески с ним договаривался, хлопая его
по железному плечу. Наверное, - потянуть еще немного, чтобы отходить от дел – так уж вместе…
ТРУСЫ ПО ТАЛОНАМ
…На следующий день, поразмыслив, Денис направился на завод металлоконструкций. Здесь он когда-то брал интервью у председателя профкома Тамары Васильевны Неструевой - улыбающейся и весьма разговорчивой дамочки. Потом она была очень довольна публикацией в газете, не раз говорила: если что- заходи.
Распахнув массивную дверь, Денис очутился в просторном , обитым «под дерево», кабинете. Бросив взгляд по сторонам, отметил: ничего не изменилось. Даже пенопластовый призыв на стене остался прежний : «Мы придем к победе коммунистического труда!» Денис вспомнил, как рабочие переиначили его на свой лад : «Мы придем к победе кому нести чего куда»…
- А-а - а, Денис …
-Тамара Васильевна, к нам поступила партия утюгов. Я вот решил предложить вашему заводу в первую очередь. Нужны?
- Утюги? - Это хорошо,- оживилась председатель профкома , откинувшись в кресле и уже что-то прокручивая в голове. - У меня спрашивали.
В дверь просунулась женская взбитая голова, сверкнула густо крашеными черными глазами, заговорщеским голосом произнесла:
-Васильевна, талонов нам больше не подбросили?
-Да только ж на той недели давали - и на трусы, и на носки. Ты получила? - занедовольничала профорг. Ее брови зашевелились в недоумении. Она посмотрела на Дениса, ища в нем сочувствующую поддержку. Пожала плечами: не понимают люди…
-Ой, получила, Васильевна, большое спасибочки. Хорошие такие носочки, крепкие… А то старые совсем уже износились… - мягко затараторила голова. – А больше ничего нет? У меня пылесос сломался. Целый месяц к вам хожу, хожу…Вы обещали…
-А ты на очередь на пылесос стоишь?
-Стою. На что я только ни стою - и на сапоги, и на телевизор, и на трусы… А что толку? Я по очереди аж тридцать пятая, когда мне пылесос достанется?
-А ты думаешь, так просто талоны у начальства выбивать?
Брови Тамары Васильевны взметнулись недовольно и строго. – Где я тебе сразу пылесос возьму? Рожу, что ли? Подожди…
- Как Таньке с инструментального , так талон на диван достали,- укорила профсоюзное начальство надоедливая голова – Тамара Васильевна, вы уж постарайтесь, а ? С меня магарыч…- прозвучало игривым тоном .
-Ладно, ладно… - отмахнулась профорг. -Слушай! А утюг тебе нужен?
- Утюг ?- радостно захлопали свисающие под тяжестью черной туши ресницы
-Давайте!
-А что, у тебя сломался?
-Да живой еще… А вдруг сломается? Не-е-е, пусть лучше будет в запасе. А то как пылесос - возьмет, да сломается…
- Иди, иди уже, пылесос… - принялась выталкивать надоедливую посетительницу Васильевна.
– Да! - крикнула уже вслед скрывшейся голове – скажи своим, что утюги появились. Пусть подходят, записываются…
НА ДАЧУ- КАК НА ВОЙНУ..
Тупорылый, похожий на старую консервную банку желтый автобус уже был набит до отказа. Уже раздавались нетерпеливые женские взвизги «Пора!», «Поехали!», «Сколько можно…». Уже давно завелся и утробисто рокотал мотор, мерно погрюкивали внутри железки, а автобус все не трогался с места. Шофер не раз и не два подхватывался с места, подбегал к дверям, распертым человеческой массой . Сокрушенно качая головой, вскидывал руки :
-Ну, что вы за люди! Освободите двери… Будем стоять! - грозился он.
Те, кто не успел протиснуться, а их осталось человек десять, - не сдавались.
С перекошенными лицами , багровея от натуги, они враскачку продавливали
пассажирский люд внутри автобуса.
- Еще! Э-э -х…И еще! Ну-у-у!
Звучало как: «Дубинушка, ухнем!...»
- Некуда уже! - отбивались стиснутые, начинавшие выходить из себя пассажиры.
- А вон там еще свободно,- выискивали щелку нападавшие. - Во - во… Ну-ка, еще немножко… Подвиньтесь…
- Разве что на голову!
- Вы сели и радуетесь…Нам тоже ехать надо…
Вдруг людскую многоголосицу разрезал острый женский голос:
- Ой - ей - ей…
Словно молодой поросенок заверезжал - истошно, яростно, вырываясь из тесного мешка на свободу.
- Куда лезешь? Всю ногу мне отдавил!
- Ничего, у тебя еще запасная есть,- успокоительно забурчал рядом густой бас.
- Нога - это для женщины не ходовая часть,- поддержал его задорный молодой голос.
- Молчите, черти,- напустилась на мужиков пострадавшая. – У вас одно только на уме.Чтоб вам там все пооотдавило…
- Не дождешься, тетя!
- Мы добро свое бережем...
- Не то что некоторые…- гоготали мужики.
Весь автобус зашелся примирительным смехом.
Наконец «желтая банка» впустила всех желающих. Гармошки дверей выпрямились. Их хлопанье облегченно отозвалось в пассажирских сердцах.
- Все сели? - утирая пот на лбу, облегченно вздохнул шофер. Пристально поглядел в маленькое зеркало на свой народ. - Поехали!
Люде повезло. Вместе с Аничкой ее вынесло в заднюю часть автобуса. Здесь тоже со всех сторон обдавало жаром разгоряченных тел. Не уже не приходилось, как в серединке, терять равновесие на поворотах и на кочках, судорожно хвататься за соседей.
Вытянув шею и покрутив головою по сторонам, Люда нашла поодаль Дениса с усталым взмокшим лицом. Он тоже заметил ее и ободрительно кивнул.
Хорошо, что сели. А то пришлось бы еще полтора часа другой рейс ждать, удовлетворенно подумала Люда.
С трудом вытащив руку, тронула совсем растрепавшуюся прическу. Захотела привести себя в порядок, глянуть в зеркало. Дернула сумочку раз, другой. Бесполезно : сумочку как клещами зажали. Она попыталась поймать свое отражение в мутном автобусном стекле. Однако, как ни вглядывалась в «зеркало», так лицо и не словила.
Сбоку давили. Чья-то коляска то и дело упиралась ей в бок. Люда терпеливо отпихивала ее, но коляска наезжала на нее вновь и вновь. Пришлось привыкнуть к такому положению. Зато можно было во всю ширь автобусного окна наблюдать за проплывавшим миром…
..От конечной автобусной остановки до дачи надо было идти еще километра четыре. Люде оттягивали руки пузатые сумки с семенами, удобрениями, обедом на всю семью. Денис тащил для строительства увесистые гладкоструганные бруски, от которых исходил пахучий смолянистый запах . Нагрузили по полной программе и Аню - положили в ее рюкзачок разное съестное. Она важно и горделиво несла этот груз, осознавая свою маленькую помощь.
По зеленому просторному лугу шагалось свободно и весело. Набегавший со стороны реки ветер нес свежесть и прохладу. Поднимавшееся солнце посылало сверху теплый привет .
Тревогу у Люды, как всегда, вызвали перегородившие дорогу колхозные коровы с шершавыми грязными боками. Их загнутые острые рога темнели грозным оружием. Они тянулись к траве на ходу, не останавливаясь. Как будто миноискателями, водили мордами с раздувавшимися ноздрями. Казалось, им ни до чего нет дела, кроме этой травы. Оттого, что большие и грузные животные не смотрели открыто и прямо, они казались ей непонятной скрытой силой. К тому же коровы шумно двигались, размахивая, как плетками, длинными хвостами, и сильно сопели. Кто знает, что у них кроется там, в лобастых головах? Каждый раз приходилось проходить через них, как сквозь вражеский строй.
Люда притянула дочку, прикрыла ее собой как щитом. А Денис, неся на плече связанные бруски и казавшийся со стороны солдатом с многоствольной винтовкой, глядя на них, только посмеивался.
Потревоженные дачниками коровы нехотя отрывались от травы. Они лениво двигали челюстями с тянущимися книзу струйками тягучей слюны. Пережевывая жвачку, влажными глазами задумчиво смотрели людям вслед. Словно хотели ска -
зать : «И чего это вы нас боитесь?»
Впереди ждало еще одно препятствие. Как через горную бушующую реку, через тихий Сейм был переброшен подвесной деревянный мост. Когда на него ступили первые дачники, мост начал раскачиваться из стороны в сторону. А сзади подпирали другие : «Давайте, давайте, чего стоите?»
Люда еще крепче сжала дочку за руку, готовая в любой момент подхватить ее. Цепко держась за ходивший ходуном металлический колючий трос, осторожно шагнула на мост. Во многих местах доски были оторваны. Внизу пугающе далеко темнела вода. Люда с прижавшейся дочкой на полусогнутых ногах медленно продвигалась вперед, стараясь не потерять равновесие. А мост под напирающими дачниками раскачивался все сильнее и сильнее.
- Стойте! Давайте подождем! – крикнул кто-то.
Все остановились. Замерли. Спустя некоторое время хлипкий мост успокоился и можно было перешагивать через зияющие пустоты дальше. Так потихоньку, полегоньку, и - выскочили на твердый берег. А там до дачи уже и рукой подать: на бугор со скособоченными хатами- завалюшками, за лесной одинокой грушенкой налево, а потом прямо и прямо. Всего-то километра полтора, не больше…
О ПОЛЬСКОМ РЫНКЕ И ДУХАХ «БЫТЬ МОЖЕТ»
…К шести часам вечера, как было условлено, Денис подошел к польскому общежитию - высокому шестнадцатиэтажному зданию, расположенному города на берегу живописного залива. Здесь жили приехавшие «по линии » советско- польской дружбы многочисленные строители : каменщики, бетонщики, монтажники .Обустроились поляки в городе удобно, основательно - огородившись на «базах» аккуратными выкрашенными заборчиками, разбив клумбы с цветочками - будто приехали сюда навсегда. Также, с какой-то особой, «заграничной» аккуратностью, они строили дома, школы, больницы.
Все же поляки в Курчатове больше славились не как старательные строители, а как ловкие и предприимчивые коммерсанты. Казалось, коммерция была у них в их крови - так умело и красиво они «делали деньги».
…На небольшой площади перед общежитием было многолюдно. По двое, по трое поляков с оттопыренными пазухами с напускным безразличием прохаживались туда- сюда. Останавливались, о чем-то накоротке переговаривались, закуривали, потом опять расходились. Некоторые стояли на месте, как прикованные к большим, неподъемным с виду сумкам. Они пристроили их на маленькие тележки, это походило на небольшие склады на колесах.
Летнее солнце пекло так, что хотелось бросить все и сходу нырнуть в прохладную речку. От раскаленного асфальта тянуло жаром и смолой. Но никто никуда не уходил. Наоборот, горожане после работы тянулись сюда потоком, как на рынок. Это место все так и называли - «Польский рынок».
Денис вытянул шею, высматривая своего знакомого. Поляка нигде не было. Он решил поискать его в толпе. Сунув руки в карманы, двинулся по запруженной площади.
- Леви Страус, Леви Страус… - раздался сзади над его ухом вкрадчивый голос. Оглянувшись, Денис увидел поляка, который, подмигивая, показывал из-за пазухи синий краешек джинсов.
-Нет, нет,- отмахнулся Денис. Недавно он наконец-то купил себе импортные джинсы - крепкие, с многочисленными заклепками и простроченными карманами, с «лейблом» сзади - «настоящая фирма». Долго на них заглядывался: хотелось не отставать от моды, «рассекать» по городу, как другие ребята. Да средства не позволяли: за какую-то «тряпку» надо было выложить месячную зарплату! Скрепя сердце, отдал - таки недавно за штаны баснословную сумму. Теперь не стыдно было пройтись по городу.
В стороне, распялив на пальцах кружевной бюстгалтер, другой поляк что-то горячо доказывал миловидной девушке, жмущейся к пожилой женщине.
- Да вы что! Такие деньги! - сокрушенно качала головой женщина в строгой серой юбке. Девчонка смотрела на тонкое белье во все глаза и настойчиво теребила мамину за руку.
- Ну, уступите хоть немного… - умоляла женщина.
- Не можу, пани.. Не можу…
Откуда-то сбоку подкатили запыленные «Жигули», из нее с шумом высыпала целая ватага ребят.
- Здесь?- обратился один из них к патлатому парню в потертых джинсах и цветастой разрисованной футболке.
- Здесь. Купим все, что надо… - тряхнул тот космами.
Они устремились в толпу.
Аж из Белгорода приехали, по номерам машины определил Денис. Тут же заметил, что кто-то впереди машет ему рукой.
-Дэнис, Дэнис..
Томек - крепкий высокий парень с коротко стрижеными усиками и покатыми плечами, щурил в улыбке глаза. Раскрыв объятия, он устремился навстречу Денису, сжал его, как клешнями, длинными руками.
- Добже, добже…- похлопал он Дениса.
Это прозвучало как сплошное «пш-пш- пш»..
Недаром поляков пшеками зовут, подумал Денис.- Будто рот у них сделан так, что только «пш» да «бж» и вылетают…»
Дружески кивнув головой, Томек запустил руку в большую парусиновую сумку.
-А?- лукаво засветился он, извлекая небольшую коробочку.
- «Быть мо -о -о- жжет»,- растягивая слова, с характерным иностранным акцентом многозначительно произнес он.
Денис только хотел взять ничем не примечательную вроде коробочку с синей поперечной полоской, как к ним тут же вихрем подлетели две девицы.
- Ух ты! Духи… Те самые? – ахнула невысокая пышечка с ярко очерченными губами и золотой цепочкой на шее
- Они !… «Быть может»… проговорила, поедая глазами флакон, коротко стриженая подруга в светлой блузке.
- Пани, почем? – указала пальчиком на духи «пышка».
- Шесть рублев.
- Давай за пять!
- Нет, нет …
- Ну чего ты… За пять, а?
- Не можно… Никак не можно…- стоял на своем , Томек. – Може, за то…- он впился взглядом в блестевшее на груди девушки золото.
- Э-э -э…- закусила губы «пышечка». Схватила цепочку, прижала ее к себе.
Внезапно в ее глазах блеснул игривый огонек. Кокетливо улыбнулась. Качнувшись всем телом, приблизилась вплотную к поляку, обхватила его пухленькой ручкой, другой погладила сверху:
- А пан сильно занят? Мы свободны … Договоримся…
-Добже…Добже,- с трудом освобождаясь от назойливых женских ручек, проговорил Томек.- Приходите завтра…
-Опять вы здесь крутитесь?
Прогремевшие громом среди ясного неба слова заставили «пышку» прямо-таки сжаться в размерах. Она с опаской снизу вверх посмотрела на мужчину с колючим взглядом в темном костюме. Подруга дернула ее за руку :
- Уходим…
- Чтоб я вас здесь больше не видел!
Проводив презрительным взглядом заторопившихся девушек, строгий мужчина скользнул взглядом по Денису с Томеком. Хотел было что- то сказать, но тут его внимание привлекли белгородские парни с пакетами в руках. Довольные, они шли к машине, на ходу рассматривая свои покупки.
-Эй! Стойте!- по-милицейски грозно окликнул их мужчина.
Ребята на миг остановились, не понимая, в чем дело. Недоуменно переглянулись друг с другом. Патлатый вгляделся в мужчину. Что- то щелкнуло в его сознании, он резко махнул рукой :
- Бежим!
Они по-спринтерски рванули с места. Заскочили в машину, дали газу и скрылись
с глаз.
Строгий мужчина снисходительно хмыкнул. Заложил руки за спину. Высоко подняв голову и пристально посматривая по сторонам, не спеша двинулся по заметно поредевшей площади.
- Пойдем,- потянул Дениса за рукав Томек, увлекая за угол общежития. Они торопливо прошагали на неширокой выкрашивавшейся отмостке. Остановились. Солнце уже не доставало сюда своими лучами. Было прохладно, тихо и безлюдно. Можно было не спеша все обсудить. Однако Томек сразу же заспешил. Озираясь, он дернул замок сумки, выхватил несколько флаконов духов.
- Десять штук. Тебе по рупь двадцать. Давай, давай,- не переставая крутить головой по сторонам и мешая русские слова с польскими, в нетерпении затряс рукой.
Денис быстро отсчитал деньги. Томек почти не глядя сунул их в карман. Схватил сумку, закинул ее за плечо и заспешил в общежитие.
…Когда Денис подал жене духи, она не поверила.
- «Быть может!»… - как во сне проговорила она, завороженно вдыхая аромат и закатывая глаза…
Два флакона они тогда оставили «для личного пользования». Остальные Денис по три рубля сразу же «толкнул» своим знакомым. Выручка была ему наградой за то, что он «подогнал» Томеку дефицитный цветной телевизор. Поляки скупали везде такие телевизоры и «толкали» их в несколько раз дороже у себя дома. Так что Томеку такая сделка была весьма выгодной.
Обрадовавшись приличным наваром, Денис намерился было развернуть торговлю пошире. Но больше достать для поляка дефицитный товар у него не получилось, а отдавать «Быть может» по дешевке поляк не собирался…