Это начал замечать где-то год-полтора назад… Сначала появилось некоторое неудобство при прослушивании новостей. Большей частью, это касалось женского сословия из среды ведущих новостные каналы. Причём именно тех, которые спокойно говорить, видимо, не в состоянии в принципе.
Даже если они находятся не в толпе протестантов-демонстрантов, не в районе боевых действий, а на тихой улочке, в спокойном офисе или даже в больничной палате, – они включают свои голосовые возможности на полную мощь.
Почему-зачем?.. Кто знает… Возможно, их так научили. Но, вероятнее всего, выдавливание из себя слов через силу помогает скрывать личное косноязычие, маскирует событийную незначительность, заурядность события.
И это бы ладно… Так происходит уже довольно длительное время. Крикливо-апокалипсическая манера подачи материала прочно обосновалась в журналистике. Насторожило другое. Я заметил, что тексты, озвучиваемые на русском языке, звучат не по-русски!
«В чём тут дело?» – думая я, выискивая причину этого явления. Будь я филологом, наверное, сразу бы понял где тут собака порылась. Но мне, простому обывателю, поначалу было невдомёк. Пришлось задуматься, поломать голову.
Оказалось… То ли наши журналисты-репортёры проходят курсы в англоязычных странах, то ли проанглийские странники учат наших здесь или, что ещё хуже – наши просто обезьянничают, подражая их методу подачи материала, заодно интонационно переходя от русского к англоязычному варианту озвучивания предложений.
Дело в том, что в русском языке при озвучивании повествовательного предложения, интонация снижается от начала предложения к концу. При таком, нормальном прочтении речь течёт гладко, ровно, спокойно. Потому она легка, понятна. Материал привычно для нашего уха и хорошо усваивается. Ячно, где заканчивается одно предложение и начинается другое.
В англоязычном варианте прочтения русского текста, он звучит дёргано, вычурно, непривычно. Заключительные слова предложений подобными ораторами чуть ли не выкрикиваются, хотя, как правило, не несут особой смысловой или информационной нагрузки. Мало того, довольно часто встречаются журналистские особи, которые выдавливают из себя эти заключительные слова, как бы через силу, задыхаясь, а и даже переходя на крик. «Запороное» такое воспроизведение…
Это чуждо, неприятно на слух. Мешает усваивать информацию. Усиливает эмоциональную окраску там, где для неё вообще нет никакого повода.
Чтобы пояснить, могу показать заурядное новостное предложение типа:
«Сегодня с самого утра у здания городской управы собралась толпа протестующих из более, чем ста человек».
В обычном варианте заключительное слово «человек» пригашено. Интонационно никак не выделяется. Ну всем и так ясно, что именно человек, а не собачек или кошечек. Но в иноязычном варианте восклицается-выкрикивается именно это слово. К чему?.. Зачем?..
А для того, думаю, чтобы пооригинальничать, примазаться к «их» ценностям. Но выходи-то – пообезьянничать. Следовательно, расписаться в своей некоей ущербности, неполноценности, нашей вторичности…
Скорее всего, я не первый и, надеюсь, не последний, кто обращает внимание на подобное «хулиганство». Возможно, филологи уже бьют тревогу. Но я не филолог, лишен тих общительности. Верно именно по этой причине не услыхал, пока что, тревожного набата…
01/12/2020