Апостолы Русской Свободы.
Вступление.
«Товарищ, верь: взойдёт она,
Звезда пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!»
(А.С. Пушкин)
«Не слышно шуму городского,
За невской башней тишина,
Лишь на штыке у часового
Горит полночная луна.
Вот бедный юноша, ровесник
Младым цветущим деревам,
В глухой тюрьме заводит песню
И отдает тоску волнам.
Прощай, отец, прощай, невеста,
Сломись, венчальное кольцо,
Навек закройся, мое сердце,
Не быть мне мужем и отцом"
(поэт и декабрист Фёдор Глинка).
«Известно мне: погибель ждет
Того, кто первый восстает
На утеснителей народа, –
Судьба меня уж обрекла.
Но где, скажи, когда была
Без жертв искуплена свобода?
Погибну я за край родной, –
Я это чувствую, я знаю…
И радостно, отец святой,
Свой жребий я благословляю!..»
(поэт и декабрист Кондратий Рылеев)
«Задумчив, одинокий,
Я по земле пройду, не знаемый никем.
Лишь пред концом моим
Внезапно озаренный
Узнает мир, кого лишился он.»
(Классический перевод декабристом Михаилом Луниным стихов на французском декабриста
Сергея Муравьёва-Апостола)
ВСТУПЛЕНИЕ
Шёл месяц июль. Ночь над туманным Санкт-Петербургом. Летняя короткая ночь. Ночь с 12 на 13 июля 1826 года. Но то была отнюдь не тёмная, полная беспросветной мглы ночь, какие бывают поздней осенью. А просто сумерки, какие спускаются летом после светового дня на славный град Петра Великого.
Она была тёплой и тихой. Высоко в небе сияла и переливалась таинственным светом яркая звезда. Она мигала где-то там, вверху, на недосягаемой высоте.
Град Петров спал. И только в высокой траве трещали неугомонные сверчки. Изредка во мгле слышалось глухое фырканье лошадей, хруст пережёвываемого ими сена да позвякивание уздечек.
Близ Санкт-Петербурга, в устье Невы, во тьме высятся строения Петропавловской крепости, стоящей здесь ещё с петровских времён и запирающей вход в город. Выстроена она на Заячьем острове.
В крепости тоже царит тишина, изредка нарушаемая перекличкой караульных, кои несут службу на постах по периметру, да иной раз звякнет их амуниция.
Крепость хотя и хранит общее молчание, но после полуночи там началось небольшое движение. Из города стали прибывать военные-генералы и офицеры.
Заскрипели и запели плохо смазанные колёса возов, также направлявшиеся в крепость.
В глухих и тёмных, сводчатых, с низким потолком казематах не спят только узники, томящиеся тут ещё с конца декабря прошлого года.
Их арестовали и доставили сюда после неудавшегося выступления против государя-императора Николая I, который собственноручно составил список арестантов. Кроме того, против фамилии каждого арестованного царь лично делал пометки, как, где и в каких условиях следует содержать сих «злодеев», следует ли заковывать в «железа». Некоторым указывалось сковать токмо руки, другим - руки и ноги и «содержать, аки отъявленных злодеев».
Всего арестовано и доставлено сюда было около полутора сотен узников. Согласно распоряжению императора, каждый должен был содержаться отдельно от прочих. Но камер не хватило на всех, и пришлось спешно перестраивать казематы для сего дела. На сей период отдельные арестанты были переведены в комендантский дом.
Камеры располагались во всех казематах крепости, по обеим сторонам полутёмных коридоров. Надзиратели обязаны были периодически приглядывать за арестантами через небольшие откидные окошки, проделанные в деревянных, обитых железом дверях. Сами камеры были весьма маленькие по размерам и узкие, с низким сводчатым потолком, с замеленным и зарешеченным окошком, располагавшимся у самого верхнего края наружной стены.
Кругом было сыро и холодно-промозгло. Со стен стекали мутные капли влаги на каменный или земляной пол. Кругом ползала всякая живность: мокрицы, сороконожки, пауки, червяки, по углам порой попискивали и перебегали мыши и крысы.
Узники, томящиеся в длительном одиночестве, иногда пытались перекрикиваться либо перестукиваться с соседями, покуда надзиратели удалялись в другой конец коридора. Глухо, как из-под земли, звучали истомлённые голоса арестантов, покуда грубые окрики надзирателей не обрывали их. Тогда из камер доносилось звяканье цепей и кандалов, шаркающие шаги и кашель узников, насквозь промерзающих даже летом в своих сырых камерах.
Эта ночь с 12 на 13 июля 1826 года была для многих из них последней, кою они провели в стенах своей тюрьмы-Петропавловской крепости. Потому как на предрассветный час была назначена экзекуция- гражданская казнь осуждённых, за коей их ожидала ссылка в Сибирь. А для пятерых из них – ещё и физическая, через повешение.
О сем приговоре объявлено было накануне в комендантском доме. Там безо всякого суда был сразу оглашён окончательный приговор, уже утверждённый новым императором.
Пятеро осуждённых к смерти содержались не токмо раздельно, но и в разных казематах крепости. Вот их имена: Павел Пестель, Сергей Муравьёв-Апостол, Михаил Бестужев-Рюмин, Кондратий Рылеев и Пётр Каховский.
И речь в нашем романе пойдёт именно о них, тех, кто возжелал освободить Россию и русский народ от многовекового гнёта власти царей. Эти люди поднялись на борьбу за Свободу и жизнью своей пожертвовали ради Светлого Дела. А посему полное право имеют именоваться Апостолами Русской Свободы!