«ОДИНОЧЕСТВО ЕСТЬ ЧЕЛОВЕК В КВАДРАТЕ...»
Бррысь, брысь отсюда! Не обращайте внимания, это я не к вам, а к любимой кошке, гуляющей по клаве... Мне нравится сидеть в темноте. В то время, как RJ, бодро сказав банальную глупость, ставит очередные 3-4 трека, а после, уныло зевнув, продолжает свой сон, мои мысли, кисло слушавшие его нелепицу, начинают свой танец. Иногда, вконец измотавшись, под утро они погибают, хотя и обещают когда-нибудь родиться. Это ложь. ОНИ уже не родятся вновь.
Почти через ровные промежутки времени тишину темноты нарушает лишь одно. В течение суток я как минимум 15-20 раз говорю себе, что с этим нужно завязывать. Но каждое утро вялотекущая по жилам кровь, забыв о том, что ей и так много чего не хватает, стонет, просит, умоляет, орет, что ей нужно только ЭТО. Маленькая красная точка с серым налетом...
Мне говорят, что у меня не хватает силы воли. Это неправда. В моей крови, привыкшей к яду, не хватает никотина, вследствие чего и терпенья на целых 720 (если это апрель, июнь, сентябрь, ноябрь, а если февраль — и того меньше) часов, которых якобы достаточно...
И «ЧТОБ БЫЛО ПОТОМ У КОГО УЧИТЬСЯ, В ЭТОМ — ЦЕЛЬ ЖИЗНИ, ЕЕ ДВИЖЕНИЕ, ЕЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ...»
Успеть бы дописать до рассвета... Я шестнадцать лет учился русскому языку, целых шестнадцать лет. Учителя попадались не ахти, из-за папы не напрягали, а у отца учить меня дома не хватало времени. У него были чужие дети, после которых он два часа отходил дома. Вначале мне жутко за это было обидно, эгоистично обидно за то, что у него не хватает времени на меня, любимого... После школы я с грехом пополам сдал четыре зачета и был таков. С грехом пополам, потому что не хватало времени... Это ложь, бессовестная ложь. Просто ненавидел русскую грамматику, люто ненавидел, особенно когда меня пытались заставить ее выучить. А когда «приспичило», сам за какие-то пару месяцев выучил «основу», хотя до сих пор временами чувствую себя неуверенно, теперь, когда сам учу чужих детей...
За исключением Есенина (потому что его папа любил!) и Лермонтова, русской литературы для меня долгие годы не существовало. Нет, я прилежно и с изрядной частотой получал «отл.» по русской литературе в школе, но не более того.
Это потом, на второй ступени лесенки жизни, я воскликнул: «Ай да, братцы, да, кажись, и здесь есть кое-что стоящее!» и начал взахлеб читать все, что пропущено и не прочитано. Вследствие чего почти перестал обращать внимание на зарубежку, а к сложившемуся еще в школе стереотипу «ленивый Обломов» добавился эпитет «великий». И еще... С тех пор, как понял разницу между мотыльком и прочей букашкой, ненавижу фантастику. И это все, правда. Русскую литературу не читал, потому что читал зарубежную, на которую, закинутую дальновидно в конец учебного года, у учителей «катастрофически не хватало времени», да и навязывать пытались мне всяких «ярких представителей социалистического реализма», к тому же, преподнося их однобоко, они даже умудрялись роман «Мать» (!) по-своему извратить. А фантастику не люблю, потому что ее чересчур много читал старший брат, к резкому отличию от которого я стремился чуть ли не с третьего класса — меня все время с ним сравнивали.
И «Я ЦЕНЮ ЛИШЬ ТЕ МГНОВЕНЬЯ, В КОТОРЫЕ ИХ СОЗДАЮ...»
Кафе, как же я любил сидеть в том кафе... один и ощущать вокруг пустоту...
Все началось с идеального по рифме и бездарного по содержанию четверостишия про апельсин, дом и гнома лет эдак в 10. Когда я написал свою первую «повесть», я мог рассчитывать как минимум на «Антибуккер» (почему-то на «Анти», а не «Буккер»), после написания уже целого «цикла» аппетит разыгрался, денег захотелось побольше, уже потянулся за премией Нобеля.
Это неправда. Все началось с того, что еще за год до школы я каждый день лепил из глины танки со своим другом, у которого было грузинское имя (не помню, что было там насчет национальности), потом отходил метров на десять и пытался посильнее помять их камнем, а вечером старшая сестра на свою беду учила меня читать, иногда ей помогал папа. В детский сад, конечно же, я не ходил. Я до пятого класса путал это сочетание слов с моим любимым — «Детский мир».
Подождите секунду, моя кровь стонет, просит, умоляет, орет...
И «ДОКЛАД — ЗВЕЗДА СРЕДЬ МРАКА И ТЕМЕНИ. ТРЕБУЮ ПРОДОЛЖАТЬ БЕЗ ОГРАНИЧЕНИЯ ВРЕМЕНИ!»
Маяки в моей гавани, татататрам-тататам та (или как там было?).
Видит Бог, я их любил, долгие годы я искренне их любил, верил им, шаркая всеми четырьмя конечностями, я преданно следовал за ними. Позже я еще пытался их любить. С первого взгляда мягкие, теплые (в среднем 36.6), с округлыми и угловатыми лицами, высокие и низкие, толстые и худые, с тупыми и умными мордашками — их внешняя разница все еще вселяла надежду, но... Но на самом деле большинство из них оказывалось или «пресмыкающимися теплых стран» (С.Ожегов, Издание 14, стереотипное, 1983 г., стр. 764), или жалкими подобиями млекопитающих (там же, стр. 781, правая колонка, шестое слово снизу)...
И я начал их ненавидеть, во всей их массе (особенно если собирается несколько сот сразу) люто их не-на-ви-деть! Не переношу их коллективное люлюкание и гугукание, с одинаковыми ужимками вежливости, одинаковым смехом (когда мозги озабочены не качеством шутки, а правильностью формы губ, подъемом подбородка и звонкостью смеха), стандартами и «фишками». И это ложь, самоуспокаивающая ложь. Я все так же разрываюсь между Достоевским и Киплингом...
И «СМЕРТЬ ПРЕКРАСНОЙ ЖЕНЩИНЫ ЯВЛЯЕТСЯ САМОЙ ПОЭТИЧЕСКОЙ ИЗ ВСЕХ ТЕМ...»
ПО-ПО-ПО...
Подумав, мне захотелось добавить...
Мне никогда не нравилось, что в конце мульта Чудовище превращается в красна молодца, Джо Блэк в глянцевого Бреда Питта, а Трумэн остается жив и освобождается. Мне по душе кончина Бьорк, а в «Достучаться до небес» то, что несмотря на сотни пуль, погибают лишь два героя, хотя ни одна пуля до них так и не достучалась. Когда я сказал об этом своему приятелю, большому, кстати, любителю «настоящего мужского кина», он великодушно ограничился лишь парочкой нецензурных выражений и диагнозом — извращенец! Может, он и прав. Просто я устал, и моя длинная кишка делает несколько морских узлов от постоянных ХЕППИЭНДОВ.
Это неправда, и то и другое, а может, и все остальное...
ПИ/ЭС
И все-таки нравится мне эта картина, этого самого Ван Бока, нет, нет, не Ван Гога (слышал, что живет и такой рисовальщик, где-то в голландиях, если не ошибаюсь), а именно Ван Бока, особенно смотреть на нее в темноте...
3 ч. 37 мин.
2000 год.