Начало романа-
http://proza.ru/2020/11/27/1595
Предыдущая страница-
http://proza.ru/2021/11/15/1071
Следующая страница-
http://proza.ru/2020/12/20/1545
- Не совсем так, док…- всё ещё мямлит Каин, пытаясь увернуться от противного света настольной лампы прям в лицо.
Огромный язык с трудом ворочается в гортани. Конфуз. Это теперь он понимает, что глупо, но тогда ничего не мог с собой поделать. Ровным счётом - ни – че - го.
Глухие стены в сером матовом отливе и какая-то блестяшка на мрачном,похожем на массивный гроб столе, монотонно раскачивается, а тюремный врач - полукровка глазами следует за ней, искоса бросая взгляды на подследственного Каина.
В углу, на самодельной полочке, лики святых – Николая Чудотворца, Пантелеймона, Спасителя.
-А вот Богородицы-то и нет. Отвернулась?-разглядывая кабинет дока, он вдруг обнаружил Её отсутствие. Следом в нос шибанул густой аромат свеч.
"...Глупо. Рьяное стремление дока к церкви да с декоративными свечами выдает его невежество. Жид. -Каин подумал про себя и криво ухмыльнулся. -Больно. Разбитая губа саднит..."
Психиатрическая клиника. Дело№ 10531
Пункт 1. По результатам судебно-медицинской экспертизы...
Каин, 19...г рожд направлен на принудительное лечение....
Подследственный Каин в кабинете врача.
Док не сидит - восседает на стуле с высокой спинкой, ухоженные руки домиком на столе.
"...Как же! Он -хозяин положения... и никчемной моей жизни тоже.-мысли вихрем проносятся в его голове. Ну почему я никак не могу спокойно смотреть на холеные мужские руки с наполированными и розовыми, по-женски беззащитными ногтями? -продолжает он размышлять.
...В сильных и слегка небрежных руках ощущается жесть, сила, если угодно. А все эти кабинетные крысы следят за внешностью, оно и понятно, это их хлеб. Да и кому захочется прийти на приём к врачу – неряхе с заусенцами на пальцах и мятой рубашке в шурушках? Люди встречают по одежде и внешнему виду, и провожают исключительно не по уму..."
Стул жесткий и его запястья затекли, а грязные завязки с рваного ворота лохмотьями свисают прямо на грудь. В голове то шум, то гулкая пустота.
"...Эх, шарахнуться бы с разбегу об эту вонючую лекарствами и, я точно знаю- непробиваемую щербатую стену- чтоб навсегда разом заглохли все звуки, все мысли…" -вяло бормочет он про себя.
"...Дремучая голова. Пустая, никчемная. Что с того, что уже седой врач в очках на откровенно еврейском носе так мучительно долго пытается выбить из неё глупости? Дак, у него и опыт и практика. Был бы моложе, отнесся человечнее, гуманнее. А этот-гляньте-ка: снисходит до меня, делает одолжение, важничает, будто собирается по –ленински каркнуть: -Ну что, голубчик?..." -и смачно сплевывает на пол.
-Слышь, док! Вот вы-вашим, еврейским богом избранный народ, да? -с вызовом начинает он вести диалог.-Вы же и лучшие умы – врачи, учителя, музыканты, художники. Однако ж, 40 лет скитаний по пустыням не смогло освободить вас от рабства денежной зависимости. -нагло расхохотался он, на миг забыв о саднящей и кровоточащей губе.
-А, док? Вот скажи мне: почему- простой русский парень, откуда – нибудь, из – под Рязани или Твери не парится из-за неимения власти, материального благополучия?
-Почему так происходит, док? Северное спокойствие или банальная леность – деньги – навоз, - сёдня нет, а завтра – воз?-философствует Каин.
Доктор терпеливо молчит, не хочет вступать в полемику с направленным на обследование Каином, у него другие цели.
-Во вы, жиды, в подобной ситуации тут же найдете что перепродать – перекупить да еще и отложить на чёрный день.
Далее следует молчание, лишь слышно, как мерно отстукивают датчики, прикрепленные к голове подследственного. Тот всё не унимается, в результате, на мониторе датчики дают сбой, линия зигзага некоторое время еще прыгает, затем выравнивается. Идёт работа мозга.
-Док? Я прав? Миром правят жиды?-продолжает Каин.
-Абсолютный отморозок! -думает доктор, заодно памятуя о статье подследственного.-Как таких земля носит? -поправляет он съехавшие на нос очки в грубой оправе.
-Тут день за год. Такой же однообразный и монотонный, как день Сурка. Ты смотрел фильм американский? -задает он очередной вопрос и, не дожидаясь ответа, продолжает:
-А...где уж тебе...-нетерпеливо машет рукой, кривая показаний стремительно подпрыгивает вверх.
-Не совсем так, док, – еще через некоторое время уже вяло продолжает настаивать Каин. - Я не знаю, день прошел или неделя?
-Док, а, док, – внезапно он начинает просить умоляющим голосом, затем вновь изрыгает оскорбления и обвинения.- Козлы... Пидоры вонючие... Харя жидовская – хрипит Каин в лицо врачу.
Это было последней каплей и, наконец-то док выходит из себя – дрогнули его желваки.
-Что? Жрешь меня жидовскими вонючими глазами?-не унимается подсудимый.
- Ублюдок, – неожиданно и резко док обрывает бессвязный лепет, - рука незаметно скользит вниз стола, к тревожной кнопке – Эй, Наташа...
Всё та же девица в невесомом халатике колет Каина всё в то же место…
-Да понял я....понял! Щас через 15 минут, я буду блевать и ссать под себя, валяясь на боку. А это ... жалкое рубище на мне -он нетерпеливо шеелит плечами, но "браслеты" сдерживают амплитуду движений. -Оно со временем засохнет и будет смердеть, смердеть, смердеть...
-Тебе полегчало, док?
....Зато мысли сконцентрируются в моих полуживых зрачках, а ставшая ненужной голова застучит о край железной кровати. -вихрем несутся мысли в его голове.
Мария… Мария любила груши. Не яблоки – апельсины, а именно груши. Шар – абсолют, он несёт в себе анализ, чёткую мысль. Груша – изысканность,утонченность, плачь виолончели… если угодно…
- Вы любите груши, док? – удар в челюсть от терпеливого доктора запрокинул на мгновение голову подследственного, и она обмякла на грудь.
– Док, - через некоторое время сплевывая красный сгусток, бормочет он дальше, – Док, я хотел сказать –гру…. виолу, док?
Доктор нервно сунул руку в карман, халат рельефно натянулся и контур сжатого кулака заставил меня заткнуться.
– Хватит на сёдня, а, док? – взмолился подследственный. - Гру … ой. Виола, она звучит, не играет, не гармошка ведь… на целую октаву ниже скрипки… загадка… Она трепещет плачем, док. Выворачивает душу, наматывает нервы на кулак… Это не банальная игра на флейте, нет. Бананов она тоже не жалует. Виола. Док…..
Гулкие шаги по пустому коридору.
...Мария… Мария любила груши и вкушала их самозабвенно, нежно надкусывала плод мягкими губами, тот брызгал в неё соком и стекал по круглому с ямочкой подбородку на пышную грудь. По этой причине все её кофточки на уровне груди были в пятнах различной формы – вытянутые огурцом, круглые яблоком…
Мария любила груши и волшебную игру на виоле… Полные бёдра раскинуты широко в стороны – Джениффер Лопес со своими окороками отдыхает - ноги кокетливо ёлочкой, голова следует за игрой, волосы крылом взметаются в сторону, а глаза.. Ах, какие у неё бывали глаза…
Мария… Крупные веки прикрывают карие еврейские глаза. Она так и не стала Машей – Марусей – Муркой на манер 30 –ых годов. Она Мария, Богородица – Мария. Еврейская жена, Его мать. Мария. Моя Мария.
- Мария…… - глухо шелестит он спекшимися губами.
- Мария …- густо всхлипывает сквозь стоны во сне.
- Мария … - силой бьется головой о батарею…
Мария… Моя Мария. Как ты там, родная?
Начало романа-
http://proza.ru/2020/11/27/1595
Предыдущая страница-
http://proza.ru/2021/11/15/1071
Следующая страница-
http://proza.ru/2020/12/20/1545