Вернулся растерянный ангел
к пославшему, в вымерзший дом.
Присел, согреваясь на штангу
торчащую над очагом.
И начал слегка виновато,
что главное всё-таки смог -
пройти по всем тем, с кем когда-то
в том мире увиделся Бог.
Никто был не схож с описаньем…
и лезть приходилось в нутро,
наивно смущая сознанье;
старухой бредущей в метро,
с протянутой к камням рукою,
тоской на скрипичной струне,
щенком у подъезда зимою,
неузнанным Богом во сне…
Бог слушал и книги из стопки
Его выбирала ладонь,
на вес, покачав перед топкой
с трудом опускала в огонь.
И корчась, взлетали страницы,
как алые в шторм паруса,
сюжеты и судьбы и лица
и вера их всех в чудеса.
Потом был нектар из стакана
унявший ума маяту,
и сдавленный хруст, и стеклянный
Осколок, подведший черту.
Сирены и белые рясы
и ужас у ангельских ног,
когда паковали, как мясо
кощунственно, Бога в мешок.
И голос: «Не первый, однако.
Снесли б этот домик уже.
Как думаешь, жертва медфака,
бывает душа у бомжей?»
«А то! Да хоть с этой вон штанги
Таращится, может на нас».
Вдруг тягу почувствовал ангел
стать видимым прямо сейчас.
Царапали мысли тревогу,
как мыши в подвале шурша:
А кто это, тот кто Душа,
и как теперь жить-то без Бога?
01.12.2020.