Собрались как-то бараны в количестве ста тысяч голов в овине, чтобы посудачить на тему мир без женщин, хорошо, это или плохо, и чтобы прийти к выводу, что хорошо, мир без овец, где одни бараны мужики, что это здорово и осталось только решить, как очистить воздух от паршивых овец, портящих всё баранье стадо.
Правда, был среди этих ста тысяч баранов один мужик, который всё время проходящего собрания портил им всю малину, своими здравыми и трезвыми заявлениями против, ибо был из века 21- го, а бараны эти, хоть и были его современниками, но умом своим застряли в ледниковом периоде среди мертвых мамонтов и они ни за что не хотели соглашаться с доводами того одного мужика из ста тысяч баранов.
На то они были и бараны и соглашательскую политику не вели, просто всегда оставались принципиальными баранами, тем более, что тут же, не дай бог они с тем мужиком согласятся, растеряют по дороге к здравому смыслу всю свою принципиальность, им же угрожало тогда остаться без привычного статуса, к которому они за многие века уже привыкли, статуса самого умного на этом свете индивидуума и нежелание при этом признавать, что тут и овцы не лыком шиты, совсем не дуры, а порою и поумнее мужской половины этого парнокопытного стада будут. И вот всё это и приводило их к тому, что они в своих головах с рогами оставались самыми умными баранами, совершенно не понимая, что это значит, но считая, что умнее их нет никого на всём белом свете.
И вообще, они- то этот белый свет и сотворили, придумав его в своих непревзойденных умах, и создали в нём все условия для комфортного проживания, но вот ошибочка вышла, запустили на этот свет они с целью продолжения своего бараньего рода овец.
А овцы что? Они же бабы и ещё те стервы оказались, не только глупые и бесперспективные в плане помощи им, баранам.
Учиться ни чему не способны, умишко же овечье, и потому их сразу же с полей подальше в овин задвинули, чтобы они там сидели и не рыпались и даже не знали из чего этот белый свет состоит и чем дышит, и что это такое кислород О 2, всё равно же не поймут, не дано и потому что сразу и навсегда дуры кудлатые, способные только букли на головах своих крутить и их, баранов ими соблазнять, чтобы потом какие - то ячейки их овечьего стада создавать, называемые семьей.
И всё бы ничего, бараны вроде всё устроили лучшим образом для себя, они были и создатели и потребители одновременно, овцам ни одного, ни второго не было дано, их бараньи изобретения не их овечьего ума дела были, и строители овинов они были, эти бараны, и философы великие в том, как своей бараньей головой чего придумать, и оценить, что есть такое эта их стадная жизнь в 21- веке, хотя ощущение было, что они к нему, к этому 21 веку всей своей стотысячной толпой так и не подошли, а остались среди мамонтов в ледниковом периоде и потому вместе с мамонтами у них и их мозги замёрзли, что лишило их возможности думать в соответствии с идущей вперёд эволюцией. И потому они предпочитали считать, что есть самые умные, самые смелые, самые- пресамые победители в спортивных соревнованиях на приз главного и лучшего барана, приз, который кто-то из них каждый год выигрывал, пока овцы сидели в овине и скромно вынашивали их потомков, потомственных баранов, чтобы те могли наравне с отцами, не ведя соглашательскую политику, кидаться с умным видом барана на один и тот же забор с желанием пробить его своими рогами и не замечая того, что забор совсем уже старый и что он и раньше не поддавался их бараньему напору, что значит упрямству, и что от того, что его покрасили в другой цвет, он не стал от этого новым. Это был старый забор, который суждено было, снова и снова кидаясь, как на новый, пробивать своими рогами тому нерожденному ещё потомству наиумнейших баранов, достойных сыновей своих отцов, вечно самых умных, самых хороших и самых принципиальных баранов.
Но вот та ошибочка с овцами... при сотворении этого света и заселении его парнокопытными женского пола... эх же и вылилась она им, баранам боком.
Эти особи кудрявые не только дурами непроходимыми оказались, неспособными ни на что, кроме как к зачатию нового члена их стада, они стервами оказались, вечно обижающими их, самых умных, непревзойденных в своей силе баранов, они не просто дурили головы этим порядочным по всем статьям особям мужского пола, крутили у них перед глазами своим овечьим курдючьим задом, соблазняя своей курчавой завитой в букли головой, они пошли дальше, они, когда бараны стали поголовно спиваться от такой жизни, от такой неожиданности, выпивая за раз ведро браги из полевых цветов, настоенных на солнце, то эти овцы стали отбирать у пьющих пьяных баранов их потомство, которое успели произвести на свет и говорить этим маленьким баранчикам и овечкам о том, что за сволочи их отцы, те, что застряли своими мозгами в ледниковом периоде и потому по- прежнему, так и не эволюционировав, считали себя самыми умными и самыми хорошими, а их, овец, матерей родившихся новых членов старого стада уважать не хотели, не принимая их за равноправного члена их парнокопытного общества по причине их недалекости и недоумия, которым как и раньше не позволено было вести такую же жизнь на поприще того поля, где что-то создавалось баранами, им полагалось только обслуживать этих особей мужского пола, так как по мнению баранов на большее они не способны были, эти овцы, ни разу даже не выигравшие в соревнованиях в забеге на короткую или длинную дистанцию в победе за приз на главного барана, они же были овцами и их к этому соревнованию, к тому же просто не допустили и сразу забыли эту немаловажную деталь, обвинив кудряшек в недоумии, как женского пола.
Короче, оказавшись неожиданно стервами, они-то и спровоцировали баранов их общего стада на это собрание, где они должны были решить, а нужны ли вообще эти овцы- бабы в их жизни.
Мужики-бараны сгрудились в овине у ворот, так, на всякий случай, вдруг придётся рогами ударить по старым воротам, решив всё же, что они новые, и размышляя, вели разглагольствования на означенную тему.
Доводы того одного мужика, находящегося среди этой стотысячной толпы баранов, никто по- прежнему не воспринимал, и это-то и было понятно, они же были самыми умными.
И тогда тот реальный мужик, тоже удивив их своей неожиданностью, внес предложение, сначала спросив их всех:
— Послушайте, братцы-бараны, раз все бабы - овцы такие плохие, —
начал он, — раз такие глупые и мстительные, обижают сильных, чувствительных и таких хороших баранов-мужиков, отбирают у них их детей, то баранье потомство, которое в муках и болях производят на свет, сами их потом
воспитывают на свои деньги, вынуждают своим поведением пить баранов ту цветочную брагу с полей ведрами и становиться алкоголиками, и портят жизнь всему следующему поколению баранов, то зачем с ними, с овцами нам, баранам якшаться?
Спросил он, глядя на все это сборище баранов, и стал ждать реакции.
Услышав такой вопрос, бараны замерли в недоумении и опять от неожиданности, им никогда ни раньше, ни теперь не приходила в голову такая мысль, зачем общаться с тем, кто так плох и кто отравляет им жизнь на сотворенном ими свете, и зачем тогда вообще, они своим бараньим стадом вечно лезут к этим глупым овцам, которые им, умным баранам, совсем не ровня.
Почти час стояла в овине гробовая тишина, не слышно было даже, как шелестит крыльями в овечьем навозе зеленого цвета муха.
И вдруг бараны, осознав наконец, всю правду жизни, взорвались возмущенным беканьем, они стали в ярости стучать копытами и биться в истерике и в полной безысходности рогами о деревянную стенку овина с угрозой разнести её в мелкие щепки.
— Действительно, зачем, зачем нам якшаться с этими дурами, бабами- овцами? — Всё бекали и бекали они, почти не переставая.
И тут один из них, тот что был поглупее остальных умных баранов, воскликнул:
— А что же нам делать, как жить-то дальше? А, братцы, бараны?
И тогда, выждав ещё минуту мужик, тот, что был единственным мужиком среди стотысячной толпы баранов, сказал им, почти дав очень мудрый совет:
— А вы дружите друг с другом, бараны с баранами, мужские особи с мужскими, заводите друг с другом отношения, интимные связи, женитесь друг на друге в конце концов, и всё у вас, у баранов будет хорошо.
— Никто вас не обидит, — продолжил он пояснять баранам своё вносимое предложение. — Никто никого не обидит, у вас будет полное баранье взаимопонимание, а не просто мужская солидарность, никто вас не унизит, не сделает из вас ущербных негодяев, не способных понять, что такое человек, и что его надо уважать независимо от его половой принадлежности.
Бараны молча слушали и только в такт его словам кивали своими головами, увенчанными рогами не понятного происхождения, и думали о том, что возможно тогда они и пить перестанут, раз не будет среди них паршивых овец в их стаде бараньем, ведь все беды только от них, от дурных овец этих, из- за них они, бараны и алкоголиками становились почти поголовно и всем стадом, употребляя ведрами ту брагу, а тут, ну, надо же, могло случиться такое чудо и они перестанут пить, будут трезвенниками.
— И в конце концов, уже организуйте общество, — донеслось до бараньих ушей ещё что-то новое, что они сразу не услышали, так увлечены были идеей здорового трезвого образа жизни без баб-овец.
— Организуйте общество обиженных ненавистников женщин. — Всё продолжал он, реально единственный мужик во всём этом стаде, свои мудрые речи.
— Назовите его, ну, скажем, "Мужской амазонкой", где вы все, как члены этого клуба обиженных баранов, будете встречаться и плакать друг у друга на взаимно подставленных сильных плечах.
— Мир без женщин, кто за? — Почти выкрикнул он, как выкинул флаг с написанным на нём лозунгом “за”, и на этом, на этой пафосной ноте закончил их новый вожак, во всяком случае бараны за такового его теперь имели, он же внёс новую струю в их старую жизнь, почти раскрасил старые ворота в новый цвет, об которые они могли уже начинать биться всем стадом, без наличия глупых овец, наседая друг на друга, напирая задними рядами на передних, и таким образом однажды передавив друг-друга.
Но они этого не знали, для этого они были слишком умными и всё же баранами, и потому на призыв-ответ их главного с ехидцей или больше с издевкой в голосе воскликнувшего: “ Я - да!” с готовностью кинулись на его предложение, означающее жизнь без овец и тот закрытый клуб под названием “Мужская Амазонка”, где они, плача друг у друга на плечах, будут доживать свой бараний век без какой-либо надежды и перспективы на своё будущее потомство, и в полном согласии друг с другом, правда, и уважать у них друг друга уже не получится, они же пить не будут ту брагу с цветочных полей ведрами, поводов и причин больше не будет у этих баранов для пьянства с алкоголизмом, как и для потомства, как только избавятся от баб-овец.
Но всё оно, может и к лучшему, зачем миру ещё бараны, которые так и застряли умом в ледниковом периоде вместе с мамонтами, и даже их сумели обвинить во всех своих несчастьях. Ведь всегда кто-то должен быть виноватым, чтобы ты сам в своих глазах и в глазах своих соратников мог выглядеть порядочным и честным, хоть и умным бараном, потому что до мужика ему такому умному уже не дотянуть никогда. Он же во льдах… и как доисторическое животное… как музейный экспонат на память людям.
30.11.2020 г
Марина Леванте