– Любители повторять чужие сентенции, они как доказательство собственной ограниченности, – парировал Васечкин. – По этой причине я предпочитаю сентенции исключительно собственного сочинения.
– Ой-ёй-ёй, какие мы гениальные! – попробовал подтрунить Генка.
Но Васечкин пропустил реплику мимо ушей и заталдычил на прежней волне:
– Подсознание управляет сознанием и подчиняется ноосфере, а команды, как правило, направлены в одну сторону. Но возможен и "обратный поток". В исключительных случаях сознание способно заимствовать информацию у внешнего информационного поля и даже влиять на неё. Заимствование мы называем: провидением, интуицией, ясновидением. А умение повлиять: гипнозом, телекинезом, левитацией и прочими словечками означающими сверхспособности. Но явления эти в высшей степени исключительны. Нечто вроде ошибки администратора. Тот, кого мы называем Богом, на самом деле простой программист, только в непостижимом для нас формате. Он связывается с ноосферой посредством коммуникации непостижимой для нашего разума и редактирует информацию по своему усмотрению.
Васечкин выдержал театральную паузу, давая возможность слушателям "переварить", и продолжил с умноженным вдохновением:
– Но если изменить полярность потока... Научиться использовать его осознанно в собственных интересах... Мы больше не будем зависеть от чужой воли и подчиним себе ноосферу. Если это случится, человек научится управлять Вселенной, и не как-нибудь опосредованно, при содействии технологий, а напрямую. Создавать галактики, менять законы природы, тасовать континуумы и изменять их свойства.
– И почему мы этому не научимся? – не вытерпел Колька Смирнов.
– Потому что "обратный поток" для нас заблокирован! – выдал Васечкин фатальное заключение. – Сознание не способно освободиться, предохранители в мозгу "пользователей системы" подчинены исключительно "администратору". Стать богом нельзя, взять верх над подсознанием невозможно. Человек слишком слабое существо в плане воли и почти не годен к активному сопротивлению.
– Ты только что говорил обратное, – напомнил Колька. – Мол, человек способен стать богом.
– Теоретически, но не практически. Процесс восприятия информации направлен от поля до разума человека и никогда не повернёт обратно.
– То есть нами, по-твоему, командует эта самая ноосфера? – встрял я, уточняя выводы. – Или как там его... "внешнее информационное поле". Ты серьёзно во всё это веришь?
– Конечно верю! – усмехнулся Васечкин. – А ты сомневаешься? Мы рабы собственного подсознания, как куклы в руках кукловода. Подсознание создаёт иллюзию самостоятельности. На самом деле ты просто глазеешь на картинку перед глазами, как будто смотришь кино. Осознанный выбор – видимость. Без этой иллюзии пропадают стимулы. Она необходима нам, чтобы не спиться с горя.
– Болтовня это всё, – махнул рукой Генка Зыков. – Докажи, чтобы мы поверили. Прямо здесь и сейчас!
Девчонки взволнованно переглянулись в предчувствии очередного чуда в исполнении волшебника Васечкина. И запорхали ресницами-мотыльками особенно элегантно. Как будто взлетали под облака.
И Васечкин принял вызов:
– Сделай акробатическое колесо! – его указательный палец уткнулся в Генкину грудь.
– Я что тебе – акробат или клоун? – возмутился Генка. Он не умел делать колёс, но стыдился признаться в этом перед девчонками.
– Ты просто не можешь, – усмехнулся Васечкин. – Иначе пойдёшь против программы в твоём подсознании. Ноосфера запретила тебе и всё! Кури в сторонке и не рыпайся. Мы все марионетки нашего подсознания и выполняем то, что оно велит.
– Я не умею делать колёс! – храбро признался Генка, лишь бы не уступить Васечкину. – Пусть сделает тот, кто умеет!
И тут вмешался я, чтобы поддержать Генку.
– Я сделаю вместо него! Какая разница, кто конкретно? Главное – доказательство!
– Ты можешь попробовать, – разрешил Васечкин, не вполне уверенно.
Одноклассники немедленно расступились, освобождая место для гимнастического упражнения. Сенсации не случилось, я назло выполнил колесо без сучка без зазоринки, не замешкался и не споткнулся. "Убедись, Васечкин, и забудь про выдумки! Никто не манипулирует нами, а ноосферы не существует!"
– Что ты скажешь теперь? – напирал настойчивый Генка. – Андрюха у нас акробат, твоя ноосфера как следует лопухнулась.
– Это действие отсутствовало в установках твоего подсознания, – немедленно нашёлся Васечкин, выкручиваясь на ходу, как скользкий угорь. – Но сразу же появилось, как только Быстров задал дополнительное условие. В данном случае дополнительное условие стало решающим. Ведь ноосфера не идёт поперёк разума, из опасности нарушить иллюзию и навредить ведомым. Хотя могла, конечно, поскользнуть Быстрова и столкнуть вас лбами, сгенерировав правдоподобный предлог, мол, техничка разлила с утра в этом месте средство для унитаза.
– Ты просто выдумщик, Ромка, – разоблачил я. – Придумываешь небылицы по ходу спора.
– Хорошо! – завёлся Васечкин не на шутку. – Давай устроим практический эксперимент. Такой, чтобы сомнений не оставалось!
– Давай, чтобы не оставалось! – принял я вызов очень смелого Васечкина к радости заинтригованных школяров. И объявил: – Ради важного эксперимента я согласен побыть подопытным кроликом.
Васечкин усмехнулся с неистребимой самоуверенностью. Задумав что-то, он попросил авторучку у Светы, вынул из ранца тетрадку и вырвал из середины двойной чистый лист. Разорвал его пополам, одну половину протянул мне, вторую оставил себе.
Собравшаяся вокруг любопытствующая публика следила за его таинственными приготовлениями во все глаза. "Смешной ботаник пытается строить из себя Копперфильда", – усмехнулся я, но вслух ничего не сказал.
Васечкин тем временем задумчиво почесал авторучкой репу, как будто прислушиваясь к голосу ноосферы, и рассмотрел в подробностях засиженный мухами потолок. Затем поводил авторучкой по листу бумаги и перевернул его так, чтобы я не видел написанного.
– Я написал число, которое ты задумаешь через минуту! – самоуверенно предрёк он, разъясняя присутствующим условия практического эксперимента. – Ноосфера дала мне подсказку, как всегда безошибочно. Сомнений после этого не останется ни у кого. Я просто ЗНАЮ число, которое напишет Быстров! Знаю уже сейчас то, чего он сам пока ещё не придумал! Цифр в числе может быть сколько угодно, а значит вероятность угадать случайно равна нулю в степени бесконечности.
Я взял второй лист, протянутый Васечкиным, и тоже посмотрел в потолок. Там не было никаких подсказок! Ни единой циферки от ноосферы! Васечкин бессовестно врал! Никто не мог ему ничего насоветовать.
"Всего лишь фокус массовика-затейника, – подумал я и внутренне усмехнулся. – Он сядет в лужу, на этот раз окончательно. Я не дам ему и ничтожного шанса угадать число!" Я улыбнулся самому себе, уверенный в успехе на сто процентов, взял в руки авторучку и сделал вид, что что-то пишу.
– И что сказала тебе твоя ноосфера? – ухмыльнулся я, не сомневаясь в своей победе и позорном разоблачении происков вундеркинда.
– Ноосфера не сказала мне ничего, – сообщил Васечкин. Он дурашливо пожал плечами и скорчил довольную физиономию. – А раз не сказала мне, то и тебе не сказала. Из чего следует вывод: на твоём листе нет ни единой циферки, также, как на моём.
Васечкин перевернул свой лист. Затем перевернул мой. Оба были безупречно чисты.
– Что и требовалось доказать! – развёл руками ликующий Васечкин.
Закрепляя свою победу, он возрёк в массы зрителей, разинувших рты, очередную самопальную истину:
– Внушённому ноосферой приказу противиться невозможно. Она подкинула тебе мысль и ты повёлся, потому что выбора у тебя не было. Подсознание нарисовало перед тобой заманчивую иллюзию и ты принял её за собственную идею. Мол, если совсем не писать число, то спор выигрывается автоматически, с вероятностью "сто процентов". Казавшийся беспроигрышным расклад, на самом деле – ловкая ловушка, в которую попался твой мозг, обманутый ноосферой. Как видишь, всё очень просто.
– Тебе попросту повезло, – фыркнул я с досадой. – За тебя сыграл элемент случайности.
Васечкин посадил меня в лужу у всех на глазах. Он мастак на разного рода мозголомные фокусы, а это был один из них. Но в его болтовню о всесилии ноосферы я всё равно не верил. Как не верил и в "гениальную черноту" знаменитой картины Малевича, смехотворными байками о которой дурят головы оторванным от земли доверчивым недотёпам.
– Везения и невезения не существует! – провозгласил Васечкин ещё один самопальный закон об устройстве миропорядка, сочинённый им наспех, прямо здесь и сейчас. – "Элемент случайности" ни при чём. Любая случайность, рандомная или частная, всего лишь промежуточный итог глобальной закономерности. А всякое её проявление всецело подчинено порядку и правилам.
Я собирался снова заспорить, но меня намеренно отвлекли. Света Вертинская достала руки из-за спины, в каждой из них было по апельсину. Один она бросила мне, второй бросила Васечкину. Девчонкам надоели занудные пацанские споры и они придумали как нас отвлечь. Розыгрыш получился весёлым и неожиданным.
– Ой! – встрепенулся я и поймал апельсин.
– Ай! – вздрогнул Васечкин и поймал второй.
– Доктор Ой выпил гной, закусил болячкой! – Света показала мне язык и помотала хвостом из волос, стреноженным блестящей заколкой. Получилось кокетливо и с налётом девчачьей вредности, но совсем не обидно.
– Доктор Ай выпил чай, закусил жвачкой! – она чмокнула в щёку Васечкина. Тот моментально раскраснелся от удовольствия, как чайная роза.
Я был разбит ботаником в пух и прах. Но из внутренней неуступчивости решил поёрничать. Это всё, чем я мог утешиться.
– Ромка-зазнайка, он же – ловкий мистификатор! Ты красуешься перед девчонками. На самом деле ты просто облапошил меня, потому что хитрый.
– Завидуй молча, – Света обидчиво махнула в мою сторону вездесущим хвостом. – Рома совсем не хитрый, он просто гений и молодец!
– Ой-ой-ой! – похорохорился я.
– Ай-ай-ай! – откликнулся Васечкин и воссиял улыбкой безоговорочного победителя, единолично стоящего на вершине интеллектуального рейтинга и безгранично боготворимого окружающими.
На следующей перемене мы болтали с пацанами про футбол и девчонок, когда подошёл Юрка Шемякин из параллельного девятого-Б в компании свиты из одноклассников. Такой же ботаник и хлюпик, как Васечкин, но жутко мнительный тип.
– Я – самый крутой геймер в школе! – заверещал он, обращаясь к Ромке с откровенным наездом.
На вид он был даже мельче Васечкина, но судя по дополнительным признакам, гораздо амбициозней. Об этом свидетельствовала внушительная толщина стёкол его очков, насупленная физиономия и непокорные кучеряшки на голове. Ещё более непокорные, чем у соперника-вундеркинда.
– Тебе бабушка твоя об этом сказала или Нобелевский комитет? – ввернул подковырку не растерявшийся Васечкин.
– Ах-так?! – топнул ножкой Шемякин.
У него был с собой такой же чудесный прибор, как у Васечкина. "Культиватор дополненной составляющей" – я вспомнил название. Шемякин понажимал на цветные кусочки-клавиши на пазле-клавиатуре, привнося в этот мир дополняющую его "дополненную составляющую".
– Ты хвастался, что ушатаешь любого в школе по правилам Новой Вселенной, – обвинил Васечкина Шемякин, сверкая глазами из-под очков.
– Я не хвастался, – Васечкин помотал головой, не понимая о чём речь.
– Не ври! Мне Кононов рассказал! – взвизгнул Шемякин и с видом обличителя ткнул Васечкина пальцем в грудь. – Пойдём, выйдем и разберёмся! Будь мужиком, а не тряпкой! Учись отвечать за базар!
– Ну, раз Кононов рассказал... – завёлся Ромка с пол-оборота. – Тогда пошли!
– Я раздавлю тебя, как клопа, Мемоорк! – погремел Шемякин изменившимся голосом. Он на глазах увеличивался в размерах, превращаясь в могучего, как скала, монстра.
Стоявшие вокруг школяры немедленно отшатнулись, напуганные апгрейдом Шемякина. Он вырос из хлюпика полутораметрового роста в верзилу настолько огромного, что едва не пробил головой потолок, с трудом вмещаясь в габариты помещения. Хорошо, что нагнулся вовремя и даже опустился на четвереньки, иначе причинил бы непоправимый ущерб крыше школьного здания. Он был жутко здоров, этот новый Юрка Шемякин формата Новой Вселенной. На вид, нечто среднее между "Хищником" и "Чужим" из одноимённых голливудских блокбастеров. Здоровее даже здоровяка Мемоорка, в которого немедленно перевоплотился Васечкин.
– Посмотрим, Крашмастер, на чьей стороне правда! – прогремел тяжёлым голосом Мемоорк.
– Сила в правде, Мемоорк! – согласился скалоподобный Крашмастер. – Кто сильней, тот и прав!
– За старую котельную? – предложил Мемоорк.
– За старую котельную! – принял вызов Крашмастер.
Они, разумеется, не пролазили в дверной проём и даже пытаться сделать это не думали. Хорошо, что в школах очень большие окна, а рамы открываются целиком. Иначе оконным проёмам несдобровать, могучие плечи монстров расширили бы их до размера собственных габаритов.
Новоявленные громилы – Васечкин и Шемякин – протиснулись в окно один за другим. Спрыгнули с третьего этажа на землю, заметно её сотрясся, и потопали в сторону старой котельной, пыхтя тяжёлым дыханием и воинственно ухая. Школьники обоих классов поспешили за ними. Из окон, правда, никто не прыгал, предпочитая спускаться по лестнице.
Я подумал, что ботаники очень скоро начнут рулить этим миром, если уже не начали. Уж больно Васечкин раздухарился – участвует в драке второй раз за последние пару дней и творит чудеса одно другого забористей. Видимо, превращается в альфа-самца, все признаки этого на лицо. Даже самую красивую девчонку в классе застолбил за собой и совершенно не напрягается по поводу многочисленных конкурентов.
Через пару минут мы всей толпой стояли возле старой котельной. Два класса практически в полном составе и прочие прогульщики начавшегося урока, подсевшие на хвост по пути. Не покривлю душой, если скажу, что поглазеть на зверомахачу сбежалась половина школы. Не было только Кононова с дружками. Они благоразумно не показывались на глаза, скорее всего где-то прячась. Боялись, что Васечкин их проглотит и выплюнет косточки, словно покушал сливового компота.
"Побоище могучих ботаников" – так окрестили школяры эту эпохальную битву за звание сильнейшего монстра школы. И все как один соглашались со мной: пришли времена ботаников, они захватывают власть над миром!
Обширный постсоветский пустырь возле старой котельной располагался на территории бывшей промзоны. Место заброшенное и безлюдное, местами когда-то кем-то для чего-то изрытое. Заросшие травой рельсы для вывоза продуктов какого-то производства со складской зоны, традиционный дырявый асфальт, обширная не высыхающая лужа и дряхленькие деревья вдоль высокого забора из профнастила – вот в общем-то и весь антураж.
Пустырь прилегал к территории школы и граничил со спортплощадкой. Вернее, должен был с ней граничить, но не граничил никак, ввиду того, что неизвестные злоумышленники сдали ограду в металлолом, пункт приёма которого находился в паре шагов по счастливому стечению обстоятельств. Рядом с будкой, где осуществлялся приём, располагалась свалка какого-то древнего механического оборудования. Колёсный перевалочный экскаватор для погрузочно-разгрузочных работ мирно притулился возле забора.