Мы настолько одурели от радости, что забыли обо всем остальном. И даже кукарамбесами стать не боялись (в ноль-временном состоянии), так сильно рвались домой. А вдруг нам поручат пристукнуть Римского Папу мусульманским крестом на православную Пасху? Или поджечь Мавзолей с мумией Вождя мирового пролетариата? Об этом мы не подумали!
Но поручили нам совсем не это. К счастью или несчастью. Поручение Эпиофа показалось нам в сто крат ужасней перечисленных выше злодеяний и вероломств!
– Вы должны будете вернуться в прошлое и активировать Светоч Первозданности заново, – сказала жаба в очках будничным тоном, шарахнув как гром среди ясного неба по нашим размякшим мозгам. – Заполучив Светоч, в этом я вам посодействую, вы измените его стартовые настройки, введя новый ключ-код. Файл с инструкциями будет заархивирован в памяти одного из вас, наиболее интеллектуально развитого и психически устойчивого из двоих.
– Зачем вам это? – открыл я рот, ещё как следует не придя в себя. И добавил, опасаясь участи любопытной Варвары, которой на базаре оторвали нос: – Интересуюсь исключительно для расширения общего кругозора.
– Молодец, что спросил! Имеешь право! – Эпиоф показал большой палец. – А оправдываешься зря.
Он рассказал в двух словах о своём соперничестве с адептами Верховного Абсолюта. Про дальновидный план о замене действующей в Новой Вселенной реальности на более передовую и сбалансированную модель. Ну, и типа того. Политика у них там такая, головоломная и ни хрена не понятная для мозгов простого пацана с Земли. Да я и не особенно старался вникнуть, в отличии от Васечкина, с превеликой жадностью ловившего ушами малейшие колебания звукового эфира.
А закончил объяснения Эпиоф вот так:
– Изменив параметры в распределении начальных влияний и обновив алгоритм по которому устроен мир, я обрету крупицу контроля над ним. Это всё-таки лучше, чем играть по навязанным сверху правилам в роли куклы-марионетки. Светоч Первозданности, активированный моим собственным ключ-кодом, сделает меня чуть менее немощным в сравнении с всесилием миропорядка.
– Неужели Вселенная и правда произошла от Светоча? – не верил Васечкин до сих пор. – Как выдуманный геймерами артефакт мог выплюнуть в мир такой гигантский контент?
Эпиоф попробовал объяснить:
– Светоч – это фрагмент реальности, продукт ноосферы для развития материального мира, подброшенный недалёким землянам в форме символа из захватывающей игры. Мироздание расширяется как любая обычная популяция, а подобные артефакты – плоды размножения глобальных неорганических форм.
– А если скопировать Светоч... – внёс Васечкин смелое предложение, – то научишься зажигать Вселенные по собственному усмотрению?
– Каждый Светоч оригинален, как узор на радужке глаза, – Эпиоф помотал головой фиолетовой жабы-Гуллита, – он не копируется без знания "формулы происхождения".
– А если узнать её, эту формулу? – не унимался предприимчивый Ромка.
– Такое смертному не под силу, – крякнул Эпиоф с досадой. – Знать "формулу происхождения" невозможно, как невозможно достичь при жизни божественных полномочий. Победа в Большой Игре означает исключение из неё. Это правило неоспоримо и поставлено во главу угла эволюции мироздания. Оно предохраняет механизм от диктата какого-либо гениального одиночки и этим гарантирует бесконечность процесса. Победителю в Большой Игре и обладателю божественных полномочий достаётся смерть, он завершает уровень и начинает игру на следующем, по обновлённым правилам. Проигравшие задерживаются дольше или опускаются на ступень ниже. Вселенная не закончится, пока предохранители оберегают конструкцию от возвеличивания особей до состояния Бога. Структура бытия саморазрушится для всякого, проникшего в её тайны достаточно глубоко.
– А как же наука? – удивился Васечкин. – Разгадка тайны происхождения даже ей не под силу? Здравый смысл движет прогрессом, а механизм Вселенной, получается, его тормозит?
В ответ Эпиоф то ли хмыкнул, то ли усмехнулся. В настроенческой звукомимике фиолетовых жаб я не очень-то разбирался.
– Механизму Глобальной Вселенной искренне наплевать на микрокультуры в её пределах. На тебе живут миллионы микробов, но ты ведь не заботишься о каждом из них, вдруг простудится и чихнёт, или вовремя не сходит покакать. Иная категория разума не мыслит критериями начинающих.
Васечкин машинально наклонил голову и понюхал подмышкой. Он явно засомневался, справляется ли его дезодорант с миллионами запахучих микробов, как обещала блондинка из рекламного ролика.
– Живут-живут, даже не сомневайся! – ехидно обнадёжил я. – Деваться им некуда, чужие микробы никому не нужны.
– Для чего нам тогда мозги? – отвлёкся Васечкин от дум о малышах-микробах. – И для чего нам тогда наука, если продвижение по ступеням ограничено смертью в случае восхождения на вершину? "Иная категория разума" зачем-то культивирует среди "начинающих" тягу к знаниям.
– Ты правильно сказал – "культивирует", – заметил Эпиоф многозначительно. – Наука местечковых культур жизненно необходима глобальному информобанку, она продуцирует версии знаний и делится ими с окружающей ноосферой. Такова её целевая функция в глобальной задаче. Таким образом информобанк Вселенной бесконечно обогащается. Природа генерирует задачи для элементов разума, а те развивают Вселенную в процессе творческого решения. Задачи постоянно меняются, вместе с ними меняется и наука. Всё то, что казалось верным каких-то сто лет назад, сегодня кажется вам, землянам, бредом сивой кобылы.
– Так значит, законов природы не существует? – сделал Васечкин дерзкий вывод.
– Абсолютных не существует. А условные генерируются элементами разума, населяющими Вселенную. Сама Вселенная – обменник и накопитель, она о разуме не заботится, воспринимая его как одно из явлений среды.
Я совсем запутался в разговоре и плохо понимал Эпиофа. Но только не мой головастый дружбан. Он наседал на Прозорливейшего, как танк, построенный из сомнений и ненасытного любопытства.
– Так значит наука – обычный блеф? – упрямо искал он бесконечно скользкую истину.
– Наука не блеф, она существует, но только как инструмент познания или генерации знаний. – Вздохнул Эпиоф. Даже он, образец терпения, утомился под напором пытливого Васечкина. – Сами знания, это версия полученной извне информации, усвоенной нашим разумом. А информация в абсолютном смысле – основа мира. Все остальные континуумы – подсобные элементы этой основы. Материя, пространство, энергия и время – инструменты для раскодирования информации разумными существами через органы чувств и субъективное восприятие. Глобальный накопитель знаний таким образом осуществляет связь с отдельными сущностями.
– Упрощённая модель мироздания, адаптированная для понимания примитивными существами, – обобщил головастый Васечкин последнее высказывание Эпиофа, а затем процитировал кого-то не менее авторитетного: – "Вселенная усложняется до бесконечности. Чем больше объём информации поступающей в Большой Накопитель, тем качественней процесс усложнения".
Эпиоф кивнул и продолжил:
– Люди придумывают одежду, процессоры нового поколения, космические корабли. Точно также они придумывают нечто большее, скрытое от взгляда непосвящённых. Вселенная это наше отражение в ней, мы одна из её производных, число которых немыслимо. Мы не просто изучаем мир, мы участвуем в его построении.
– Так значит и вы человек? – не удержался Васечкин от рискованного вопроса.
– Мы все здесь немножко люди. В том или ином смысле. Каждая из множества форм всего лишь отражение одной единственной исходной формы.
Моя голова кипела от перегрузок, и я решил вклиниться в разговор. Мне хотелось поскорее оказаться дома, а болтливое любопытство Васечкина бесконечно оттягивало долгожданное мероприятие по возвращению.
– Раз мы договорились, тогда по рукам! – протянул я руку фиолетовой жабе.
– А хуже не боитесь сделать? – решила проверить "жаба" нашу решимость. – Непреложная клятва нерушима!
Васечкин отмахнулся.
– Хуже некуда, а значит бояться нам нечего. Всё самое грустное и ужасное уже свершилось, теперь приходится исправлять. Один наш друг прикончил другого у всех на глазах и отправился за это на каторгу. А наших девушек загнал в невольницы похотливый паук из другой галактики. Мы должны вернуть к жизни мёртвых и вызволить попавших в беду, иначе не сможем смотреть им в глаза.
Эпиоф ухмыльнулся и пожал плечами:
– Ваше решение – вам отвечать...
Ответственность Васечкина не смущала. Его как всегда заботили только практические моменты. И он опять намутил вопросов:
– Как справиться с обратной инверсией? Ведь если не сделать этого, реальность дополненная продолжит захват реальности базовой и сбои возобновятся. Допустим, мы вернёмся домой, но как нам не потеряться снова?
– Об этом не беспокойтесь, – лицо Эпиофа осталось невозмутимым. – Проблема исчерпает сама себя. Инверсия изменит полярность, как только Светоч будет запрограммирован заново. В сгенерированном мною новом ключ-коде заложена соответствующая поправка. "Обратная инверсия" преобразуется в инверсию обратную ей.
– А как мы попадём в прошлое? – подбирался Васечкин к святая святых. – И как раздобудем Светоч? Мы пытались завладеть им не раз, но только шишек понабивали.
– Для начала я отмотаю время назад, – Эпиоф подал знак механикам-муравьям и те деловито засуетились. – Прошлое, в котором Светоч активирован американцами, пока не заархивировано. Стабилизатор времени не утвердил его в архиве вечности окончательно. Вы можете изменить не утверждённое прошлое. С моей помощью.
Эпиоф кивнул механикам-муравьям, те кивнули в ответ, закончили таинственные приготовления и врубили рубильник. Та "рухлядь", в которой они копались, пока мы договаривались с Эпиофом, преобразилась в невиданную машину. А следом началось такое!
Одна из стен гаража рассыпалась с хрустальным звоном, и пространство на опустевшем месте заполнилось мягким потусторонним светом. Затем включилось изображение, спроецированное в реальный мир посредством таинственных технологий. Какая-то светящаяся лавина, похожая на колесо огромного парохода, приближалась к нам, набирая скорость.
– Что это? – спросили мы с Васечкиным в один голос.
– Икс-артефакт в работе! – объявил Эпиоф торжественно. – Барабан времени отматывает назад темпоральное полотно! Световая лавина символизирует приближение прошлого к настоящему.
В какой-то миг лавина накатила на нас, и мир вокруг изменился. Мы очутились в вечернем Лос-Анджелесе, в том месте второй главы этой книги, где искали Светоч. Я увидел себя, Китаурона и Зиаргада со стороны. Вспомнил тот день и наше виртуальное приключение. Миссию мы провалили, задачу не выполнили. Всему виной аннуляторы.
– Это не голограмма, – предупредил Эпиоф.
– Мы догадались, – ответил я.
– Барабан времени отмотал темпоральное полотно и мы оказались в прошлом! – воскликнул Васечкин, сверкнув стёклышками очков.
– История подготовлена к обновлению, – констатировал Эпиоф. – Скоро прошлое перестанет им быть, уступив место новой версии мира. Отсюда вы сможете возвратиться домой привычным для вас способом. Чипы подстройки при вас?
– Мы берегли их как самое сокровенное, не теряя надежду, что они заработают! – Васечкин растянул улыбку. Он поверил, что привалившее счастье привалило на самом деле, без подвохов и надувательства, как регулярно случалось раньше.
– Чипы уже работают... – сообщил Эпиоф. – Вещественный файл с артефактами от меня, поступившими в ваше распоряжение, найдёте в мешке с амуницией.
– А почему вы не сделаете это сами? – не унимался неуёмный Васечкин. – Почему не активируете Светоч и не введёте программу будущего собственными руками?
– Это ваш мир, а не мой, – проворчал Эпиоф раздражённо. – Проявление божественного умения влечёт за собой удаление из игры, если помните. А мне удаляться рано, на этом уровне я пока не наигрался вдоволь. Здесь и сейчас я всего лишь фантом, картинка в воздухе, сквозь которую можно провести рукой.
Васечкин не поверил и попробовал дотронуться до фиолетовой жабы. Но та в материальном мире отсутствовала – рука поймала лишь пустоту. Напуганный Ромка схватился за себя руками, обнаружил туловище и голову на отведённом природой месте и облегчённо выдохнул. Он сам был здесь и никуда не делся, из плоти и крови – совсем не фантом.
– Но мы переместились во времени! – не унимался он. – Разве это не божественное умение?
Фантом-Эпиоф покачал головой.
– Я действую через посредников, а это – не нарушение правил.
– А вон мы сами! Смотри, Ромка! – я показал на двух цефалидов, Амальгара и Мемоорка, возле автостоянки на соседней улице. Те глазели во все глаза, как аннуляторы пожирают небо вместе с крышами небоскрёбов.
В следующую секунду мы совместились с ними: стояли в облике цефалидов в темноте обесточенного квартала со стволами на изготовку. Эпиоф покинул нас не попрощавшись, а мы сделать этого не успели – посмотрели по сторонам, но его уже не было.
Я зарядил ракетой бластерную установку, которую держал в руках – привычным движением, на всякий случай. И "всякий случай" случился незамедлительно. Из разбитого окна первого этажа высунулся солдат из отряда зачистки – в бронекаске и камуфляже. Он направил на меня дуло ручной пушки и нажал "пуск". Ракета взвизгнула тонко-тонко, прочертила короткий пунктир, вошла в мою грудь и... сгинула в отражающем поле. Артефакт полученный от Эпиофа спас мне жизнь. Ракета не разнесла на куски моё тело, как должна была и как уже случилось однажды. А это значило, что прошлое изменилось! И изменили его мы с Ромкой!
"Теперь на очереди мой выстрел!"
Я представил траекторию полёта ракеты и нажал на пуск. Система наведения мыслью сработала как часы. Ракета нарисовала в пространстве задуманный мною зигзаг и попала в цель. Раскатисто ахнул взрыв, я вовремя успел укрыться от осколков за чьим-то джипом. В здании напротив образовалась дыра, оттуда валила бетонная пыль. Солдата зачистки похоронило в развалинах. Сверху сыпался каменный град, стуча по крышам автомобилей.
– Шикарный выстрел, братуха! – похвалил Васечкин, похлопав меня по плечу.
Мы вышли из-за побитого камнями джипа и осмотрелись – в кого бы ещё шмальнуть?
– Мемоорк! Ты откуда здесь взялся? – окрикнул Васечкина Зиаргад. Он подошёл к нам вместе с Китауроном, выяснить, что происходит. – Тебя, как я помню, в отряде не было, и твоё появление в миссии не намечалось!
– Я подключился к серверу позже, изменив начальный регламент, – выкрутился Васечкин на ходу. – И прихватил дополнительное оборудование. На сайте игры как раз обновился перечень избавлений, и вот я тут, чтобы помочь друзьям. Сейчас мы этих аннуляторов поджарим с корочкой!
Тем временем упомянутые им аннуляторы распарывали пространство на лоскуты и изголялись над нашим миром, как маньяк-убийца над безгрешной девственницей. Пустоты небытия ширились на глазах, небесный свод и городские постройки проваливались за пределы мира. Туда же исчезали сектоиды, лишая нас защиты силовых генераторов.
– Получите, ироды, ватрушку с перцем! – выдал Васечкин эксклюзив-ругательство и шарахнул из какой-то базуки, напоминавшей громоздкий духовой инструмент с названием, то ли "туба", то ли "валторна".
Из "тубы" вырвался подпространственный червь, похожий один в один на того, что проглотил Китаурона в шестой главе (перечитайте, кто подзабыл). Червь облизнулся и схрумкал ближайшего аннулятора, словно чесночную гренку. Васечкин шарахнул из "тубы" повторно, на этот раз автоматной очередью – подпространственные черви посыпались из подпространства в наш мир безудержной ордой. Они ловили аннуляторов ловкими ртами, уплетали за обе щёки и переваривали в ненасытных желудках.
Аннуляторы пытались царапаться, а некоторые даже выкарабкивались из животов, распиливая их зубами-болгарками. Но упрямые черви догоняли добычу и заглатывали повторно, с намерением переварить до конца. А те из побывавших в желудках, кого не удавалось догнать, такими прыткими уже не были и прежней опасности не представляли. Пропитанные едким желудочный соком пузатых всеядных монстров, они иссыхали и портились на глазах, теряя неуязвимость и аннулирующую способность. Крошились от силовых ударов из пушек сектоидов, как вафельное печенье.
– Я прихватил горяченькие приборы для нахождения Светоча Первозданности, – похвастал Васечкин. – Теперь это дело техники, америкосы останутся с носом. Мы скоро заполучим Светоч и сами его активируем. Новую Вселенную при таком раскладе создадут не они, а значит мы в ней не затеряемся.
– Но этого не может быть! – замотал головой Китаурон, не веря своим глазам. Он Васечкина не слушал, а пялился на битву червей с аннуляторами.
– Почему не может? – не понял я.
– Аннуляторы неуязвимы! – взвизгнул Китаурон.
– Как видишь, это не так, – Васечкин воссиял победоносной улыбкой, похожий напускным ехидством на незабвенного Маколея Калкина из кинофильма "Один дома". – Они были неуязвимы раньше, но теперь расклад поменялся. Я прихватил горяченьких юнитов прямо со сборочного конвейера в "конструкторе избавлений".
– Такого избавления не может существовать! – крик Китаурона был настолько пронзительным, что легко бы заглушил сверхзвуковой истребитель, совершай тот взлёт или посадку прямо здесь и сейчас. Казалось, он переживает за аннуляторов и тайно ненавидит побеждающих их червей.
– Ты ошибаешься, – я решил приколоться и рассказать правду, самую настоящую. Такую, какая есть, и о которой известно только нам с Васечкиным. Меня буквально распирало, и я не смог отказать себе в удовольствии посмотреть на выпученные от удивления глаза старых друзей. – Его не существовало раньше, в том будущем, которое знаешь ты. Но в новой генерации мира, которую замутили мы с Ромкой, такое избавление существует. Мы побывали в будущем и вернулись назад, чтобы заменить неудачную для нас ветку вероятностей на другую, альтернативную состоявшейся.
Физиономия Китаурона вытянулась от этих слов до противоестественного состояния, благодаря рекордному отвисанию нижней челюсти.
– Он пошутил! – хохотнул Васечкин, изображая шкодливого Маколея Калкина потрясающе натурально. – Андрюха тот ещё балагур!
Но Китаурон стоял на своём, упёртый как пробка.
– Я вам не верю! – завёлся он не на шутку. – Этого не может быть! "Симулятор реальности" предсказал с вероятностью "сто процентов", что Светоч Первозданности мы не найдём сегодня. Вероятность другого исхода оценивалась в выкладке перед боем как невозможная даже теоретически. А "Симулятор реальности", как известно, не ошибается!
– На этот раз он облажался! – я хлопнул Китаурона по плечу. – И на старуху бывает проруха!
– Это полная чушь! – не унимался тот. – Программа симулятора устроена так, что неверное предсказание невозможно по причине противоречия самой реальности!
– Значит выкинь этот симулятор на свалку вместе с той реальностью, которой он противоречит! – гоготнул Васечкин.
– Китаурон прав! – встрял Зиаргад. – Квест "Вселенная из кристалла" подробно рассказывает о Светоче. Мы выполняли его вчера. Светоч, как артефакт, находится в стадии теоретической разработки. Его не существует в природе! Новость о его активации американцами – утка! Устроители таким образом пиарят игру. Они не стесняются в средствах и привлекают юзеров всеми правдами и неправдами.
– Этот квест устарел, – усмехнулся Васечкин. – Достаточно обнулить мир квеста и версия "истины" переменится. Светоч перестанет быть теоретической разработкой и возникнет в действительности как вполне реализованный артефакт.
Зиаргад помотал головой.
– Этот квест из числа основополагающих. Он и ему подобные обеспечивают виртуальный продукт "Дополненная реальность" возможностью существовать в нашем мире. Инвесторы топовых компьютерных игр вкладывают бабло исключительно в гарантированную прибыль. Светоч не существует в природе и не может существовать, потому что мир квеста "Вселенная из кристалла" обнулить невозможно!
– Невозможное возможно, если верить в чудеса! – усмехнулся самодовольный Васечкин и ввернул ещё одну самопальную шуточку в стиле геймера с уровнем мастерства "абсолютный задрот": – Квест невозможно обнулить сейчас, но он будет обнулён чуть позже, чуть большей порцией обнуления!
– Я видел файл разработок Светоча собственными глазами! – Китаурон выпучил на нас "собственные глаза". – Проект до смешного сырой и ни капли не жизнеспособный!
– Какие вы, пацаны, смехотные... – вдруг засмеялся Васечкин, словно его озарила догадка. – У вас в головах ложная память... По причине сбоя континуума информации.
– Мы найдём Светоч сегодня! – поставил я точку в бессмысленном споре. – Вы скоро увидите его сами!
Васечкин приобнял Китаурона за шею могучей цефалидской лапищей и сказал так тихо, чтобы не расслышал Зиаргад.
– Мы не проговоримся, что ты агент под прикрытием. Но и ты, в свою очередь, никому не сболтни, что мы с Андрюхой побывали в будущем.
– Откуда ты знаешь? – У Китаурона отвалилась челюсть.
– Забей, братуха, бывает! – успокоил его улыбчивый Ромка и ободряюще хлопнул лапой по голове.
– Бывает и не такое! – подтвердил я. – Ты молодец, Серёга! Мы уважаем тебя по-братски! У тебя на плечах собственная голова и ты привык соображать ею без посторонней помощи.
Васечкин, в свою очередь, хорохористо подмигнул и, улыбнувшись, добавил:
– Про Настю Пинигину и Свету Вертинскую в образах кикиморы Лариалы и чертовки Амадеи мы тоже знаем! Попробуй догадаться "откуда"...
Подпространственные черви тем временем доделали свое дело, аннулировав аннуляторов окончательно и бесповоротно.
– Я запеленговал Светоч! – объявил Васечкин, глядя на экран неизвестного никому прибора, который держал в руках. – Забираем его и сматываемся домой. Я жутко соскучился по мамкиным пирожкам!
– Но Светоча Первозданности не существует в природе! – упирался Китаурон и портил этим наше радужное настроение. – Невозможно обнаружить то, чего нет, никогда не было и почти абсолютно точно не будет создано в будущем!
– Твоё беспомощное "почти" неоспоримо доказывает нашу с Ромиком правоту. – Хохотнул я.
– Мы думали, ты привык к чудесам, – поддержал Васечкин. – Скажи ещё, что Деда Мороза не существует, и мы поржём все вместе до коликов в животе. А потом сведём тебя с ним, и ты увидишь собственными глазами, что Дед Мороз бухает портвейн и закусывает крабовыми палочками не хуже твоего соседе из шестой квартиры.
– Привыкай, дружище! – подбодрил я опечаленного Китаурона и добавил в качестве послесловия к этой книге: – Светочем Первозданности завладеем мы, и мы же его активируем. Будущее изменилось, Китаурон. Оно изменилось к лучшему.