Дотянуться до звезды

       
Боль в душе не прошла
Раны чувствую в сердце
Навсегда ты наверно ушла
Громко хлопнула дверцей...

ГЛАВА ПЕРВАЯ
ПИРУЭТЫ СУДЬБЫ

Брагина почувствовала, как за её спиной с каким – то трепетом и закипающей страстью, вздыхает её новый французский поклонник. Он появился в гостиничном номере нежданно - негаданно, но с огромным букетом белых роз. Перед благоуханием которых, она уже устоять не могла. И она, поддалась соблазну. Ну не смогла она не впустить его в её апартаменты. Что-то щелкнуло груди при виде этой прелести. Да и образ улыбающегося француза, застыл в подсознании мгновенной фотокарточкой Алана Делона. На какой-то миг, она представила его в роли своего суженного, и с удивлением обнаружила, что он ей нравится. Нравится настолько, что в животе вспорхнули мотыльки. Сейчас Жан стоял за спиной. Он таинственно пыхтел через нос, и, его дыхание, его прикосновения были настолько нежны, что по её телу бежали миллионы мурашек. Легкие, неуверенные касания, говорили о том, что француз находился в наивысшей точке взволнованности. Она чувствовала его каждой клеткой спинного мозга. Чувствовала его закипающую страсть, которая исходила в виде тепла и каких-то энергетических волн, проникающих в сердце.
Лиза почувствовала, как атмосфера вокруг неё накалилась. Накалилась настолько, что еще три минуты, и этот галантный месье, вряд ли сможет удержать себя от решительного поступка. Еще мгновение - еще мгновение, и он попробует овладевать ей, как овладевает женщиной страстный мужчина. Его ухоженные пальцы нежно коснулись шеи, и в отражении хромированного светильника, Елизавета увидела, блеснувшую искру. Холодная «змейка» золотой цепочки, коснувшись кожи, тут же юркнула в таинственную ложбинку. В тот миг дыхание французского винодела достигло настоящего апогея, и сделалось настолько глубоким, словно он стоял на парапете Эйфелевой башни, и был готов сигануть вниз без парашюта, доказывая всему миру, что влюблен, и ему теперь нечего терять - кроме жизни. Руки Жана скользнули вниз по её телу, и остановились на талии. Длинные пальцы, коснувшись линии живота, замерли, как бы ожидая приглашения к более чувственным движениям.
В то мгновение Брагина хотела было выскользнуть из его объятий, но в последнюю секунду ощутила, что француз хоть и чрезмерно возбужден, но уверенно держит дистанцию. Он не торопил события, как это делали русские мужчины.
-Не надо Жан... Еще не время, - прошептала Брагина, чуть слышно. - Мы еще не настолько близко знакомы, чтобы я могла принять от тебя такой дорогой подарок. У нас в России - это не принято...
Елизавета аккуратно сняла с себя цепочку, и, обернувшись в пол-оборота к удивленному французу, вернула ему колье, опустив подарок в оклеенный бардовым бархатом дорогой футляр из эбенового дерева.
-Ну, почьему,- заверещал обиженный винодел, – я ведь очень тебя любить. Это моё тебе подарок.
-Жан, дорогой - не моё тебе подарок, а мой тебе подарок,- поправила француза Лиза. Она кокетливо ухмыльнулась, и, щелкнув пультом телевизора, постаралась разрядить обстановку, чтобы разбавить мёд спонтанного романтического вечера, ложкой информационного дегтя российского телевидения.
Француз по имени Жан-Поль Жене, был представителем шестого поколения древнейшего бургундского рода виноделов, одного из аппелласьонов предместья Дижон. Издавна они славились в России своими красными бургундскими винами, произведенных в одном из богатейших монопольных поместий семьи негоцианта – производителя Жана Жене.
Влюбился Жан-Поль с первого взгляда, как только увидел Брагину в роли Мирей де Пуатье, в балете «Пламя Парижа». Он был настолько восхищен её грацией, её мастерством, и внешним очарованием, что не мог устоять перед русской красавицей. Его сердце, словно играющее вино, мгновенно наполнилось «пузырьками» любви. Он понял, что «влип», подобно мухе, которая села на клейкую ленту. Сначала он думал, что это пройдет, но мысли о балерине, мысли о молодой и красивой женщине настолько въелись в его мозг, что он не мог совладать с собой. Уже через две недели он был готов пасть перед ней на колени, и, лобызая нежную ножку в шелковых чулочках, просить руки.
Знакомые имя и фамилию, услышала Брагина из включенного телевизора. Она, медленно опустилась в кресло и с непонятным волнующим трепетом уставилась, в мерцающую картинками плазму экрана. Её лицо, словно превратилось мраморный лик Терпсихоры. Там, на плоском стекле, она вдруг увидела - его. Да, несомненно - это был Макс. Максим Никулин, стройный - подтянутый военный: в парадной форме десантника. Он стоял во всей красе перед Президентом России, который в этот самый миг, на её глазах, вешал ему на грудь «Орден Мужества». Сердце Брагиной ёкнуло. Нет – не просто ёкнуло – оно взорвалось. Кровь, наполненная адреналином, помчалась по сосудам, гонимая мощным сердцебиением. Странный ком появился из неоткуда и застрял в горле, перекрывая доступ к воздуху. Горючие слезы мгновенно заполнили озера глаз, и тонкими потекли ручейками по её щеками, выдавая её состояние души.
-Элиз, что есть тобой,- спросил француз, увидев реакцию барышни на новости. -Тый плакать!?
-Посмотри Жан, какой красивый солдатик,- ответила танцовщица.- Он такой молоденький, и уже герой...
-Ты знать его?...
Брагина на какой-то миг задумалась. Естественно – она, как ни кто знала Макса Никулина. Знала, как самого близкого в этом мире человека. Просто она никому не хотела об этом говорить. Ведь это был её маленький женский секрет. Каприз. Максим - Максим был не просто её знакомым, он был тем милым мальчишкой, с кем прошло её детство. С кем рядом пролетела её юность, и кого она любила с первого класса, как родного брата. Еще со школьной скамьи они были вместе и везде. И друзья по двору кричали им в след – «жених и невеста тили-тили тесто». Несмотря на побои от конкурирующих ухажеров, Максим, носил её портфель, а друзьям рассказывал, что когда вырастет, то обязательно женится на Лизке. Женится на «бражке – букашке», как шутливо и с любовью он называл её.
-Нет, не знаю, - глубоко вздохнув, соврала Брагина.- Просто Жан, он ведь настоящий русский герой. Наш президент, награждает только достойных...
Елизавета старалась скрыть свое волнение, но у неё ничего не получалось. Хоть и была она профессиональной актрисой, но сейчас фальшь на её лице была видна не вооруженным глазом. Слезы предательски потекли из глаз, и она, прилагая все усилия, никак не могла остановить их. Воспоминания о прошедшем детстве, вызывали в её душе приступ безудержной ностальгии.
-Тый плакать?! Что он такое делать,- спросил Жан.
-Подвиг, наверное... Он ведь Жан, миротворец,- ответила Брагина. -Его наградили за спасение граждан Осетии, и принуждение Грузии к миру.
-Так у нас во Франции говорят, что это Россия нападать на бедный Грузия,- сказал Жан. – Это ваш Россия - это он агрессор...
В тот миг Брагина, словно получила пощечину. Она выключила телевизор, и в нервах швырнула пульт на диван. В номере воцарилась напряженная тишина. Жан понял, что сморозил какую-то глупость, назвав Россию агрессором. Он даже захотел извиниться за свою опрометчивость, но было поздно. Брагина глубоко дыша, схватила из вазы букет с розами, и бросила их в сторону француза. Цветы веером рассыпались по полу, став невинной жертвой политических разногласий.
-Выйди отсюда вон,- сказала она, прищуривая глаза, словно дикая пантера в минуту ярости. -Я не хочу больше тебя видеть...
-Прости! Я не подумать, что ты такой ранимый,- стал извиняться француз. Он почувствовал, как у него из рук «ускользает» его русская любовь. -Я не хотеть тебя обидеть... Я француз, и много не понимать ваша история...
-Вот иди, и учи эту самую - нашу историю,- сказала Елизавета. - Моя страна никогда не на кого не нападала в отличие от твоей Франции. Надеюсь, имя Наполеон тебе о чем-то говорит,- сказала Брагина. - Или ты думаешь, мы сами сожгли Москву, чтобы зимой в ней было тепло добрым и милым французским парням, которые пришли в мою страну грабить богатых помещиков и церковные приходы... А может ты забыл, что делали французские военные из АНТАНТЫ в моей стране, когда Россия тонула в крови гражданской войны?...
-Ну, Элиз... Я же просить прощения,- сказал Жан, собирая цветы с пола. -Я не знать, что у вас произходить з Грузия. Я Элиз, не политик, я просто делать во Франции вино. Очень короший вино.
Брагина смотрела на француза, и не могла понять, что в нем было такого, чем он мог тронуть её «сердечные струны». Ей с ним было необыкновенно хорошо и необыкновенно уютно. Где-то под сердцем, у неё шевелились странные пушистые шарики, которые придавали ей какие-то новые и приятные ощущения. С одной стороны: в её памяти всплыл влюбленный образ Макса, который она не имела право забыть, а с другой стороны - этот слегка наивный Жан–Пьер Жене. Эта загадочная двоякость вводила в ступор. Её мозг, не мог понять, что с ней в тот миг происходит. Надо было на что-то решаться, чтобы определить для себя, с кем ей хочется быть. Выразив на лице маску «страданий», Брагина погрузилась в «роль». Тихо голосом «умирающего лебедя», она сказала:
-Прости Жан, у меня что-то сильно разболелась голова. Оставь меня, я хочу побыть одна. Мне сейчас нужен покой...
Жан понял всё. Не сводя с неё глаз, он трепетно положил цветы на стол и, попятившись назад, проговорил:
-Ты Элиз, меня совсем прогонять?... Может мне вызывать тьебе доктор?...
-Я прошу тебя, Жан - уйди... Я сама позвоню тебе, когда мне станет лучше,- сказала Брагина. Изо всей силы она старалась сделать вид, что ей плохо – и у неё это получилось.
Француз глубоко вздохнул и, оставив Брагину один на один со своими секретами, незаметно покинул гостиничный номер. Как только он ушел, она взяла трубку внутреннего телефона, и, позвонила на ресепшн.
-Алло, это вас Елизавета Брагина беспокоит, из триста пятнадцатого номера. Вы не могли бы для меня добыть информацию, в каком отеле Москвы поселился военный молодой мужчина по фамилии, Максим Никулин. Его сейчас в новостях показали по телевизору. Ему Президент орден вручил. Я хотела бы знать, где он мог посилиться?...
В телефоне на какой-то миг наступила тишина, и уже через секунду дежурный администратор сказал:
-Обычно гостей Кремля селят в отеле «Москва» или «Будапешт», если хотите, я свяжусь с администраторами, и уточню интересующую вас информацию.
-Да, пожалуйста, я буду вам несказанно признательна...
Брагина положила трубку. Откинув голову на спинку кресла, она прикрыла влажные от слез глаза. Внутри неё сейчас происходило нечто странное. Образ влюбленного француза исчез, словно утренний туман, уступив место милому Максу. Теперь перед глазами стоял только он. В тот миг до неё дошло, что все эти годы разлуки, где-то глубоко в подсознании она трепетно любила только его, и вот теперь пришло время заново вспыхнуть этой тлеющей любви, чтобы теперь навсегда поселиться в её сердце.
Профессия танцовщицы, которой она посвятила свою жизнь, была её главной любовью. За этим увлечением, она совсем забыла о тех, с кем когда-то вместе выросла, и кто в годы детства и юности был с ней рядом. В девятом классе, она переехала из Севастополя в Москву, для поступления в московское государственное училище хореографии имени Лавровского. На волне своего фанатичного увлечения балетом, Лизке. пришлось закрыть для воздыхателей свое сердце и чувства на огромный «амбарный замок». С детства ей хотелось стать великой танцовщицей, похожей на Людмилу Семеняка. Ради этого, она бросила на алтарь искусства свою девичью судьбу, лишив себя счастья любить и быть любимой.
-«Милый, милый Максик»,- шептала Лиза, представляя себе их встречу.- «Милый Максик, как я давно тебя не видела. Я так люб...».
Звонок телефона на какой-то миг встряхнул грезы воспоминаний, и Брагина резко схватила трубку. Задыхаясь от волнения, она сказала на выдохе:
-Триста пятнадцатый, я вас, слушаю...
-Вы девушка, заказывали информацию по Максиму Никулину. У меня есть некоторые данные, которые мне удалось добыть...
-Да, да, - сказала она, взволнованно, ощущая, как кровь стучит в висках.
-Максим Никулин, в данное время проживает в одноместном номере в гостинице «Будапешт», это на улице Петровские Линии, телефон 495-729-35-01. Вам еще нужна, какая- нибудь информация?...
-Огромное спасибо,- ответила Брагина, записывая телефонный номер. Прижав трубку к своей груди, она на секунду задумалась и, предвкушая встречу с другом детства, тут же - между ударами сердца, набрала номер гостиницы. Услышав голос администратора, она взволновано спросила:
-Алло, это гостиница «Будапешт»?...
-Да, это гостиница «Будапешт»,- ответил портье. -Что вы барышня, хотели?
-Я хотела бы узнать информацию о вашем госте Максиме Никулине, он военный, наверное, десантник - приглашен в Кремль для награждения.
-Прошу прощения девушка, но информации о наших гостях мы не имеем право раздавать неизвестным лицам. Вы, если хотите, можете встретиться с интересующим вас лицом в холле нашего отеля. Только после личной встречи, вы можете пройти к нему в номер, но только до двадцати одного часа. Вас еще интересует информация о работе отеля,- спросил голос администратора.
-А, он сейчас в номере, - спросила Брагина.
-Нет,- ответил администратор.
В этот миг в голове Брагиной мелькнула мысль и она, волнуясь, сказала:
-Я хочу забронировать двухместный люкс. На сутки, на этаже где живет Максим Никулин – это возможно?...
-Да, барышня, у нас есть двухместный полулюкс на этаже интересующего вас гостя,- ответил скупой голос портье.
-Полулюкс,- уныло переспросила Брагина, голосом обиженного ребенка. -Фу...
-Это барышня, очень хороший номер. Он мало чем отличается от люкса...
-Хороший говорите, тогда я, пожалуй, его забронирую...
-Ваша фамилия и имя,- спросил администратор.
-Елизавета Николаевна Брагина.
-Бронь - двухместный полулюкс Елизавета Брагина,- проговорил голосом робота администратор.
-Да, да - все правильно...
-В течении двух часов оплатите номер любым доступным для вас способом. Через два часа я буду вынужден снять бронь.
-Хорошо, через час я лично оплачу номер,- сказала Елизавета, и в трубке послышались гудки. Она отложила телефон на журнальный столик и на какой-то миг, блаженно прикрыв глаза, представила свою встречу с Максом. В её воспоминаниях вновь всплыл его образ, и от этого под сердцем вновь появились пушистые шарики, которые перемещаясь, щекотали душу. Схватив дамскую сумочку с документами и косметичкой, Брагина, взглянула на себя в зеркало и, подкрасив потекшие ресницы, и освежив на губах помаду, выскочила из номера.
Её сердце трепыхалось, словно раненная птица и было готово вырваться из груди. Каждые его удары, отдавал в висках, и ей казалось, что от такого волнения голова должна обязательно лопнуть. Спустившись на ресепшн, Брагина оставила на стойке регистратора ключ, и выскочила на улицу, стараясь глубже дышать, чтобы стабилизировать волнение.
-Такси,- крикнула она первому же таксисту, который поджидал клиента под дверями отеля. Машина подкатила к Брагиной, и она, открыв двери, вальяжно разместилась на переднем сиденье.
-Ремень,- сказал заученно таксист, и Лизка, отойдя от мыслей, защелкнула защелку ремня.
-Гостиница «Будапешт», Петровские линии,- сказала она, и откинула голову на подголовник.
Водитель уверенно вырулил на дорогу, и плавно влился в нескончаемый поток машин, которыми были полны московские улицы. Буквально минут через десять машина въехала на Петровку, и замерла на светофоре, на повороте, на Петровские линии.
-Здесь за поворотом гостиница «Будапешт»,- сказал таксист, ожидая, когда загорится нужный свет светофора. –Сейчас завернем за угол, и мы уже на месте. Так что можно отстегнуться,- сказал водитель.
Загорелся зеленый сигнал светофора, и проехав сто метров, желтый Форд остановился у парадного входа. Рассчитавшись, Брагина ворвалась на ресепшн, словно торнадо, и без всяких словесных прелюдий спросила:
-Где это он?...
-Здравствуйте! Рад приветствовать вас, в нашем отеле,- мило улыбаясь, сказал администратор.– Кто вас интересует,- спросил портье, делая удивленные глаза.
-Его звать Максим Никулин! Он военный, которого сегодня в Кремле награждал президент орденом мужества? Я вам пятнадцать минут назад звонила...
Портье взглянул на стойку с ключами и, убедившись в наличии ключа, сказал:
-Он барышня, вероятно, еще где-то гуляет по столице. В номере его нет - это точно. Ключи от номера на месте...
На какое-то мгновение Брагину отпустило и, она, достав из клатча свой паспорт, положила его на стойку:
-Вот!
-Что вот,- переспросил администратор, приветливо расплываясь в улыбке.
-Вот – это значит, что я хочу номер полулюкс, который вы, мне обещали - на сутки – на том этаже, где поселился Максим Никулин.
-Вы его знаете,- спросил администратор.
-Да, да – черт подери, мы в детском саду сидели на одном горшке,- сказала, шутя, Брагина. – Еще в первом классе он признался мне в любви и обещал жениться. Ну, раз обещал, пусть теперь исполняет свое обещание,- сказала, артистично улыбаясь, Елизавета.
-Я рад за вас, - ответил портье.- Тогда барышня, наш полулюкс будет тем номером, который станет для вас, местом приятно проведенного времени. Там есть двуспальная кровать с ортопедическим матрацем, гипоалергенное белье, подушки из обезличенного пуха гагары, и великолепная итальянская ванна с гидромассажем. Есть бар с легкими алкогольными напитками и музыкальный центр с отличной музыкальной подборкой. Будете к нам заселяться или как?...
-Да – черт подери - конечно буду! Давайте, уже скорее, ваш полулюкс... На сутки!...
-А, как же медовый месяц?...
Брагина улыбнулась, и хлопая длинными ресницами, тихо и таинственно сказала:
-Если все хорошо сложится, мы обязательно продлим аренду еще на несколько дней... У меня в отношении этого героя, далеко идущие планы.
Администратор приветливо расплылся в улыбке, и внес данные паспорта в компьютер. Произведя процедуру прописки в номер, он вернул паспорт, и сказал:
-С вас двенадцать тысяч восемьсот рублей...
Достав карту «Виза», Брагина положила её на стойку.
-Вот моя карта...!
Администратор, произведя манипуляцию, подал терминал и, Лиза, набрав ПИН код, с чувством исполненного пожелания, оплатила выставленный отелем счет.
-Приятного вам, отдыха,- сказал администратор, и подал ключ. – Мой помощник проводит вас,- сказал он и, щелкнув пальцами, подозвал к себе молодого человека в форме служащего отеля.
-У меня к вам просьба:- обратилась Брагина к портье,- когда появится Максим Никулин, вы, не говорите ему, что его кто-то спрашивал. Вы просто позвоните в номер, или сообщите мне, а я уже сама разберусь, как мне поступить. Мне хочется сделать ему маленький сюрприз.
Администратор улыбнулся, понимая пикантность ситуации, и вкрадчиво сказал:
-Будьте барышня, спокойны, я вашу просьбу взял на карандаш. Он записал на стикере то, что просила новая гостья, и вложил, памятку в ячейку с ключами.
Сердце Елизаветы от предвкушения встречи с её первой любовью в тот миг просто хотело выпрыгнуть из груди. От волнения, её ладони покрылись легкой испариной, а грудь, словно воспылала внутренним жаром предчувствия чего-то приятного и очень родного.
Помощник портье в соответствии с правилами отеля, шел рядом, дипломатично отставая за гостьей на половину корпуса. В соответствии с внутренними нормами этикета, он слегка придерживал Брагину под локоток, чтобы она вдруг не оступилась, запнувшись шпилькой каблука за ковер. Поднявшись на второй этаж, помощник портье провел гостью по коридору, и, открыв номер, пропустил вперед, деликатно придержав двери.
Брагина вошла комнату, и глубоко вдохнув свежий воздух номера, осмотрелась. Сунув помощнику триста рублей на чай, она прошла вглубь помещения, и убедившись в правильности своего решения, сказала:
-Милейший, я хотела бы оформить заказ на сервированный столик в номер. Я со своим другом детства пять лет не виделась. У нас сегодня будет романтический вечер - при свечах...
-Не вижу проблем,- ответил помощник портье, и подал Брагиной меню местного ресторана.
Пять лет жизни в столице сделали из Елизаветы Брагиной настоящую светскую даму. Круг её общения был настолько широк и разнообразен, что она научилась с легкостью ориентироваться и разбираться в названиях экзотических блюд и напитков, которые могли смутить и даже ввести в ступор рядового обывателя.
-Так запишите: две порции севиче из красного лосося с грейпфрутом.
-Это очень острое блюдо с луком, красным перцем,- сказал портье.
Брагина посмотрела на него и улыбнувшись, сказала:
-Острое мексиканское блюдо, как горячая любовь, - это то, что сейчас нужно девушке, которая ждала своего героя целых, пять лет! Еще любезнейший, нам стейк из форели. Две порции шашлыка из королевских креветок под сливочным соусом. Под рыбные блюда, две бутылки белого вина «Вилла Помпини», два кофе американо, и два десерта – «пьяная вишня». Столик пока не сервируйте. Как только появится мой возлюбленный, я дам команду. Я позвоню в ресторан, и сообщу, когда надо будет подать ужин.
-Хорошо, барышня, я все исполню,- сказал помощник. - Вам больше от меня ничего не нужно?
-Спасибо уважаемый, вы можете вернуться – вы свободны,- сказала Елизавета, и небрежно бросив клатч, на кровать, с облегчением сняла с себя пальто и туфли.
Помощник, закрыв за собой двери, удалился. Брагина с чувством блаженства нырнула в новые махровые домашние тапочки. Чтобы придать номеру домашнюю атмосферу, она щелкнула кнопкой пульта и включила телевизор. Широко раскинув руки, Лизавета упала поперек кровати и, выдохнув воздух, сама себе в голос сказала:
-Боже мой, спасибо тебе! Сколько лет прошло, и он здесь – здесь в Москве...
Несколько минут полежав, Лизка вскочила, и направилась в ванную комнату. Она открыла горячую воду, добавила в неё «дежурный» экстракт лаванды, который стоял на туалетной полочке, и вернулась в номер, соображая каким образом обозначить перед Максом свое присутствие.
Решение провести ночь с Никулиным, пришло к ней совершенно спонтанно. В то время, когда Брагина вместе с матерью покинула родные пенаты в Севастополе, и уехала в Москву, она была еще в том возрасте, когда мыслей о любви, и близости еще не было. Эти годы Лизка полностью посвятила себя танцам, и добилась такого положения в театре, что стала одной из ведущих актрис. За время проживания у тётки в Москве, она ни разу не встретила такого мужчину, чтобы с легким сердцем она могла в него влюбиться и исполнить свое бабское предназначение. Жан Жене, появился совсем недавно. Она еще не успела к нему прикипеть настолько, чтобы смело решиться на то, на что рано или поздно решаются все девушки на этой планете. Сегодня случай вернул ей Макса. Лизка, даже не задумываясь, решила, что хочет быть только с ним. Только ему она готова была подарить свою невинность, которую она хранила все эти годы, как самое драгоценное, что было у неё. То чем она гордилась и то, что в этом мире имело определенную ценность. Эта ирония судьбы и невероятное везение, перевернули её предпочтение в пользу Макса Никулина, вычеркнув из памяти образ влюбленного француза.
Скинув с себя платье, колготки и нижнее белье, Лизка накинула махровый гостиничный халат и, хлопая тапочками по паркету, продефилировала в ванную комнату. Взглянув в зеркало, она шаловливым взглядом окинула свое обнаженное отражение:
-Конфетка,- сказала она себе, и показала отражению язык.
Удовлетворившись, Лизка щелкнула им и на секунду представила, что сегодня, после романтического ужина, её нежного тела, пахнущего французским парфюмом, коснутся губы любимого мужчины. Легкая дрожь пронзила девушку от затылка до самых пят, а появившаяся волнительная отдышка, приятной истомой защекотала внутренности, бурным приливом крови вперемешку с гормонами.
Опустившись в воду, которая благоухала ароматом лаванды, девушка вытянулась во всю длину ванны, придерживая голову над водой. Ей не хотелось мочить волосы, ведь они еще держали форму, которую придал её стилист. Отдавшись во власть ласкающих струй, вырывавшихся из стенок ванны, она как можно максимально расслабилась. Закрыв глаза, на какое-то время она отключилась, стараясь вернуть себе воспоминания тех дней, когда она была еще в том возрасте, когда мальчики интересовали её меньше всего.
Память, словно потертые кадры хроники понесла её назад - в детство, и она, словно оборванный листок клёна, закрученный ветром времени, переместилась на восемь лет назад. В те прекрасные и счастливые дни, когда небо было голубее, деревья выше, а мороженное в вафельном стаканчике ароматнее и слаще.
В то время она жила не далеко от моря – от Черного моря, и была в том прекрасном возрасте, когда можно было ни о чём не задумываться. Детство было беспечным, и ей казалось, что такая жизнь рядом с папочкой и мамочкой будет бессрочной, как сама вселенная.
До того, как она покинула отчий дом и переезда в Москву, появилась Лизка на свет в Севастополе - в семье капитана - лейтенанта Виктора Брагина. Их дом находился на улице Советская, как раз в районе Центральной горки. Здесь она родилась. Здесь, в храме Феодосия Черниговского, её крестили. Здесь среди уютных городских улиц и переулков она росла и превращалась в тот прекрасный цветок, который должен был свести с ума еще ни одного мальчишку. Здесь она пошла в первый класс. А повзрослев, гоняла с ребятами на велосипеде к теплому и ласковому морю купаться: туда - на Хрустальный пляж, и на рыбалку в бухту Омега. Там с Максом и Ромкой – Лизка обожала ловить морского карася и, радуясь своим первым победам, танцевала, где это было только можно.
Когда ей исполнилось двенадцать, Лизавета впервые переступила порог хореографического кружка. Любовь к танцам и балету, поселилась в её душе на всю жизнь. В свободное от учебы время Лизка, почти каждый день посещала театр танца Вадима Елизарова и, затаив дыхание, мечтала, что когда-нибудь наступит тот день, когда публика будет неистовствовать, и бросать к её ногам огромные букеты цветов. А она- она будет кланяться и, исполнив роль умирающего лебедя, будет собирать брошенные розы в букет, с трепетом завидуя самой себе, что её жизнь удалась.
Здесь в двухкомнатной квартире в центре Севастополе, она открыла для себя то, что перевернуло её представление о самой сущности жизни –фильм «Кабаре» со знаменитой голливудской звездой Лайзой Минелли. очаровала её, и подарил мечту о подмостках парижского балета «Мулен Руж». Лизке еще больше захотелось славы и той киношной жизни среди старинных парижских улиц и знаменитых пляжей Сен - Тропе. С той минуты, она была уже не Елизавета Брагина – она была «Луизой». Все ребята на районе, узнав об её увлечении, тут же «окрестили» её, дав новое прозвище – Луиза Минелли.
С самого детства все её мечты, и все её разговоры были только о балете. Лизка танцевала везде. Везде - где это было возможно, заставляя своих друзей любоваться её парящей грацией. С детства она мечтала, что когда –нибудь, она станет настолько знаменитой и популярной, что все севастопольцы без исключения будут стоя ей аплодировать. Она хотела – нет, скорее она болела балетом, и с кипящей в её груди страстью мечтала стать настоящей звездой. Она мечтала прославить родной Севастополь, и чтобы все друзья и подруги завидовали её успехам. Всего год назад, её мечты сбылись. Дебютная роль Мирей де Пуатье в балете «Пламя Парижа» стала настоящей сенсацией, которая настежь открыла ей «двери», не только в элитное общество московской театральной тусовки, но и к славе.
Брагина лежала в ванной, расслабившись. Закрыв глаза, она под сверлящими её тело струями она вспоминала прошедшие годы. В её памяти всплывали образы отца и матери, улицы на которой она жила, и ту бескрайнюю голубизну моря, которая манила её куда-то вдаль песней Татьяны Булановой.
-А, я! А, я коли вырасту, то буду вступати в морехідне вчилище в Одесі,- сказал Ромка по-украински, стараясь привлечь к своей персоне Лизкино внимание. Я хочу, щоб ти стала моєю дружиною. Ти мені дуже подобаєшся. Я буду привозити тебе дорогі подарунки у нас буде справжня сім'я.
-О, глянь, еще один жених нашелся,- сказал Максим и засмеялся. -Давайте женитесь, наплодите кучу маленьких украинцев, и будет у вас настоящая украинская семья,- говорил Максим ёрничая.
-А тобі яка справа? Ось і одружимося! Я Макс, стану капітаном корабля і буду ходити на ньому до самой Америки,- сказал Роман.
-А почему ты в Одессу прешься учится, а не хочешь здесь в Севастополе,- спросил Макс. -У нас ведь же тоже есть мореходка...
-То не твоє кацапське діло. У мене там тітка живе, в своєму будинку. Буду жити у неї. Я люблю болеть за «Чорноморець»,- сказал Роман.- Там хлопці вчаться з усієї України, а тут навить одні москалі, і поговорити українською мовою не з ким...
-А что тебе такого сделали москали, что ты, так их не любишь,- спросил Макс, начиная подтрунивать над Романом.
Он знал, что Роман Коваль с головой погрузился в тему мнимого украинского величия. Любое слово об отсталости Украины, приводили его в бешенство, и он начинал заводиться с пол оборота. Когда вопрос касался идентификации или украинской самостийности, то он мог спорить до исступления, выдумывая всевозможные исторические факты, которых никогда не было ни в реальной жизни, и даже в учебниках истории. Достаточно было сказать, что Украина это детище великого Ленина, как его тут же охватывал приступ какой-то странной ярости. Коваль, не смотря на то, что вырос в Севастополе среди русских, в душе был упертым нацменом. Он считал, что современная Украина должна быть самостоятельным государством, как об этом говорил ему с экрана телевизора президент Ющенко. На этой почве прямо на глазах, он из обычного мальчишки превращался в какого-то матерого «бандеровца». Не скрывая, он мечтал, что придет время и Севастополь, станет украинской базой военного флота НАТО. Над ним будет развиваться желто-голубой флаг, а все москали съедут жить в Московию. Все споры с ним на политические и экономические темы почти всегда перерастали в рукопашную схватку, и не редко Роман, выходя из себя, по-настоящему пускал в ход кулаки, раскрашивая лицо Макса фиолетовыми синяками.
-А тому що ви москали, влаштували нам справжнім українцям голодомор. Ющенко сказав, що ви хочете захапати всю Україну в свою Московію, щоб ми стали вашими рабами.
-Вы безбедно жили в составе Советского Союза, и ни кто вас не трогал. Русские вам дали все, от гвоздей, до космических ракет. Ты Рома, дурак,- сказал Максим.- У вас нет столько силы, чтобы справиться с российской армией.
-Чому я дурень?...
-Да, потому, что русские и украинцы - это один народ. У нас одинаковый генетический код. Ты про ДНК что-то слышал?..
-Тю, код! Ти що москалик думаєш, що ми з вами кацапами брати? Хрін візьмеш з тарілки гроші - намальовані вони. Ви ординці, а ми європейці. Ти мене зрозумів,- говорил Роман, начиная сжимать кулаки.
Лизке не нравилось, когда пацаны начинали между собой ругаться и выяснять отношения на политической почве. С начала это выглядело, словно какая-то игра, затеянная неизвестными силами, но с каждым днем украинцы, живущие в Крыму, начинали, словно сходить с ума. Им казалось, что забери у России Севастопольскую морскую базу, и в мгновение ока вся Украина став младшим братом Америки, превратиться в богатейшую страну, «истекающую жиром» благополучия.
Внезапно зазвонил телефон. Брагина взяла трубку и сказала:
-Двести семнадцатый слушает.
-Алло барышня, ваш герой, которого вы искали только, что прошел в свой номер.
-Я делала заказ в номер. Вы можете распорядиться, чтобы его подали примерно через час,- сказала Лиза.
-Да, через час ужин будет вам подан в номер,- ответил портье.
-Прекрасно, прекрасно,- воскликнула Брагина, и отключила телефон.
Лизка никогда бы не смогла подумать, что будет так счастлива, как сейчас, лишь от одного предвкушения романтического ужина. Выскочив из ванны, она накинула на себя банный халат и вновь посмотрела на себя в зеркало.
-А я ничего,- сказала она сама себе, и показала язык. Промелькнувшая в голове мысль о предстоящей близости с Максом, ввергла её в панический приступ. -Черт! Черт! Черт! Трусики, бусики, чулочки! Мне нужно новое белье,- сказала она в голос, и стала быстро надевать то, что она уже относила целый день.
Собравшись на скорую руку, она расчесалась, подкрасила губы, накинув пальто, выскочила из номера. Её цель - «петровский пассаж». Он был совсем рядом - за углом отеля. Всего сто метров и огромный двухэтажный со стеклянной крышей магазин, встретил её прохладой полированного мрамора, полузеркального стекла и анодированного алюминия.
Первый попавший бутик женского белья «La Perla» встретил Брагину безграничной улыбкой менеджера.
-Добрый день, вас что-то интересует,- спросил продавец, стараясь по максимуму обслужить владельца эксклюзивного клатча от «Loriblu» и платиновой карты от «Bank of America».
-Да, да, да и как можно скорее,- сказала Лизка, вытащив элитную карту.- Меня девушка, интересуют трусики, чулочки, шелковые порточки и шелковый халатик, цвета «золота ацтеков».
-Хотите взглянуть нашу последнюю коллекцию, - спросила продавец, выкладывая на витрину красочный каталог на мелованной бумаге.- Мы можем, подобрать вам...
Брагина сдвинула брови и разбив слова на слога, сказала довольно громко, словно её били в процессе монолога электрошокером:
-Я ведь ясно сказала - бу-си-ки, тру-си-ки, шор-ти-ки, чу-ло-чки и шелковый халатик цвета «золота инков».
-«Ацтеков»,- улыбаясь, поправила её продавщица.
-Черт, черт, черт,- завопила Брагина еле сдерживая себя от истерики. -Да хоть «золота партии»...Неужели не понятно, что у меня романтический вечер с героем России. Я должна блестеть, как его медаль - вся в золотом.
Продавщица улыбнулась, кивнула головой, окинула глазом Брагину и с каменным лицом Сфинкса достала то, что посчитала более приемлемым запросу покупателя. Выложив яркие пластиковые пакетики на витрину прямо перед Лизкой, она развела руки, ожидая одобрения.
-Покупаю,- сказала она, даже не интересуясь ценой.
-Сто тридцать две тысячи,- сказала продавщица, укладывая покупки в фирменную сумочку. - А это для вас, как щедрому покупателю духи «La Perla». Это подарок от нашей фирмы.
Лизка на автомате схватила коробку и прикрыв глаза, втянула в себя запах духов прямо через целлофановую упаковку. Тонкий, еле уловимый аромат знаменитой парфюмерии каким-то образом проник ей в нос. Мозг в тысячную долю секунды произвел химический анализ запаха и выдал заключение соответствия вкусов Брагиной:
-Годиться,- сказала она и небрежно бросила коробочку в фирменный пакет. Приложив карту к терминалу, она услышала, как сто тридцать две тысячи рублей в одно мгновение перекочевали с её счета на счет бутика. Телефон «Верту» звякнул, обозначив произведенную транзакцию. Лизка, не обращая никакого внимания на яркие и манящие витрины дорогих мульти брендовых салонов, не теряя ни минуты, целенаправленно направившись к выходу, барабанной дробью застучала набойками по мрамору.
Буквально через пару минут путешествия по Неглинной, она завернула на Петровские линии, и продолжая стучать каблучками, вошла в открытую швейцаром дверь отеля.
-Мадам,- улыбаясь, сказал консьерж, и замер в ожидании реакции гостя.
-Ключ...
Администратор подал Лизке ключ-карту, и деликатно прикрыв ладонью рот, шепотом сказал:
-Ваш, бойфренд, барышня, сейчас находится в своем номере. Может, вам нужна помощь в организации свидания или?...
Брагина улыбнулась, и постукивая по стойке картой гостя, кокетливо ответила:
-Сударь, а вы не могли бы попросить вашего постояльца минут так через двадцать пройти в мои апартаменты, якобы с целью оказания помощи. А романтический ужин можно будет подать минут через тридцать – сорок.
На волне приподнятого настроения Лизка схватила со стойки ключ -карту и окрыленная предстоящим свиданием, продефилировала через фойе, в сторону бара.
-Алло - ресторан!? Это ресепшн, через тридцать минут, можете подавать ужин в двести семнадцатый.
Брагина прошла к барной стойке, которая располагалась здесь же на первом этаже в виде лобби – бара.
-Здравствуйте,- поздоровалась она с барменом. -У вас шампанское есть,- спросила она молодого мужчину, который заботливо протирал стойку фибровым полотенцем.
-Добрый вечер барышня,- ответил бармен. -Шампанское есть. Вам какое? У нас несколько сортов.
Брагина улыбнулась и сказала:
-Лучшее...Самое лучшее...
-Асти Мартини, Чинзано, Абрау Дюрсо, Крим классик?
-Мне нравятся крымские вина. Абрау Дюрсо пожалуй подойдет, -сказала Лизавета. -Я ведь сама родом из Крыма. Надо бы патриотом своего государства...
Бармен достал бутылку шампанского и обтерев её белоснежной салфеткой, вложил в фирменный бумажный пакет с логотипом отеля и подал, растянув рот в дежурной улыбке.
-Вы сударь, очень любезны,- сказала Брагина улыбаясь. –Вам идет эта улыбка.
-Спасибо вам девушка, за покупку...Если вам вдруг что-то понадобиться, я работаю до двадцати двух часов.
-На здоровье,- ответила Лизавета и выписывая по балетному «восьмерку», продефилировала в свой номер.
Брагина прибывала в приподнятом настроении. Её душа пела, будто ей аккомпанировал не оркестр Большого театра, а невидимые глазу мифические ангелы, сидящие на облаках. Предчувствие романтического вечера, придавало ей ощущения какой-то небывалой легкости, и даже чувства полета. От этого она, напевая себе под нос незамысловатую мелодию, кружилась по номеру в новом белье и шелковом халатике, словно по театральной сцене.
Стук в двери на какой-то миг оторвал её от состояния предвкушения блаженства, вернув в реальность.
-Да - да открыто,- сказала она, накинув на плечи махровый гостиничный халат.
Открыв дверь, Брагина увидела на пороге молоденького портье в малиновом пиджаке. Он улыбнулся и как-то приветливо сказал:
-Добрый вечер! Консьерж направил меня к вам, чтобы я исполнил вашу просьбу.
-Ах, да,- опомнилась Брагина.- Вы не могли бы попросить постояльца из двести тридцать пятого номера, чтобы он помог мне открыть бутылочку шампанского.
-Простите барышня, я могу сам это сделать,- сказал, улыбаясь портье. Это входит в мои обязанности...
-Нет, мой юный друг, это должен сделать настоящий герой России. А вы же не герой?
-Нет, я, к сожалению - не герой,- ответил помощник портье, убрав с лица улыбку.
-Вот видите милый мальчик, вы, к сожалению - не герой!- сказала Лиза с таким чувством, что можно было поверить в её искренность.- Вот когда вы юноша, станете настоящим героем, тогда - тогда я позволю вам открыть мне шампанское.
-Это хорошая мысль! Я буду стремиться к этому,- ответил портье. Он улыбнулся и развернувшись по военному через левое плечо, направился в сторону номера Макса. В это мгновение сердце Брагиной было готово выпрыгнуть из груди. От нахлынувшего волнения она глубоко задышала и не прикрывая дверь, оставила небольшую щель, чтобы видеть, что происходит в коридоре.
Портье остановился, напротив номера. Постучал. Через щель, Лиза увидела, как Макс показался в коридоре. Горячая волна какого-то беспокойства прокатилась по её телу и со всего маха, словно наотмашь ударила в лицо. Щеки мгновенно зарделись, и Брагина почувствовала, что ей перестало хватать воздуха.
Усевшись в кресло, она трясущимися руками схватила пульт от телевизора и с замиранием сердца, включила его, чтобы за ожиданием встречи с первой любовью, как-то скрыть нарастающее движение мурашек по коже.

ГЛАВА ВТОРАЯ
СВИДАНИЕ
В тот миг, когда Макс вошел в номер, Брагиной показалось, что её сердце сейчас выпрыгнет из груди. Внутри в животе поднимались вверх какие-то странные пузырьки, которые, как ей казалось, щекотали ей сердце. Это было настоящее чудо. Таких приятных ощущений она никогда ранее не испытывала, даже тогда, когда она впервые танцевала роль в балете «Пламя Парижа».
И он вошел. В тот миг ей нестерпимо захотелось вскочить с кресла. Захотелось броситься ему на грудь, захотелось обнять, и, прижав к себе, слиться в страстном поцелуе. Силой воли Брагина подавила свои желания, давая чувствам, дойти до верхней точки возбуждения.
-Разрешите, - сказал Макс, робко заглянув в номер. – Портье, просил меня, зайти к вам...
Брагина затаила дыхание. Сердце, словно насос, качало кровь с такой силой, что эти толчки даже раскачивали её тело. Голос Максима, словно колокол, зазвучал в её голове. Ладони неприятно вспотели и она на выдохе сказала:
-Да - я просила...
-Чем могу быть обязан?- спросил Максим, робко протискиваясь в номер.
-Мне нужна ваша помощь,- сказала Лиза, чувствуя, как за ударами сердца кровь, насыщенная адреналином, застучала в висках камертоном.
-Я могу войти? - спросил Максим.
-Вы уже вошли,- не поворачиваясь, ответила Брагина.
Лиза сидела к нему спиной. Она даже не предпринимала попыток обернуться, делая вид, что увлечена картинками, мерцающими на экране телевизора. Сердце колотилось в бешеном ритме, словно она в тот миг стояла на сцене в свете софитов и всем своим нутром ощущала, как ей рукоплещет зал, Большого театра.
-Простите еще раз! Портье! Он сказал, что вы нуждаетесь в моей помощи…
Лиза привстала с кресла. Взяла со столика бутылку шампанского и резко обернулась. Она подумала, что Максим сразу узнает её и, обрадовавшись встрече, кинется в объятия. На какой-то миг в номере повисла даже странная пауза. Максим смотрел на Лизавету, стараясь сообразить, но почему-то не мог вспомнить, где он раньше видел это лицо.
-Максим,- сказала Лизка. – Это же я -Лиза! Лиза Брагина! Ты что не узнаешь меня!? Это я - Лайза Минелли, так ты называл меня в детстве.
-Лайза?- переспросил Макс, сдвинув брови.
По его лицу было видно, что он напрягает мозг, стараясь найти где-то в его глубине стертый контузией образ Лизаветы. Но все его попытки вспомнить упирались в невидимую преграду. Мозг, словно несгораемый шкаф, был неприступен и не поддавался вскрытию.
Сердце Брагиной в тот миг чуть не остановилось. Она ожидала всего: вспышки необузданных страстей, горячих поцелуев, нежности рук. Но увидеть холодные глаза Максима Никулина - это было для неё чем-то непонятным и даже обидным. В тот миг, ушат ледяной воды, словно опрокинулся ей на голову.
-Максим Никулин,- спросила Лиза?
-Да, меня звать Максим Никулин,- сказал он каким-то казенным, лишенным эмоций голосом.
На глаза Брагиной мгновенно накатились слезы. Сердце, словно сжалось от боли и она тихо, чуть не плача, спросила:
-Ты что, Максик...Ты, что совсем не узнаешь меня? Это же я «бражка-букашка»...
-Нет, но я чувствую, что мы где-то раньше с вами встречались, но я не помню, где это было,- сказал он, рассматривая Брагину с ног до головы, словно музейный экспонат.
-Разве ты не помнишь: Севастополь, наш двор на Советской, Красную горку, Хрустальный пляж, нашу школу? Мы ведь ходили с тобой в одну школу, и ты носил мой портфель, не смотря на то, что тебя почти каждый день били мальчишки. Ты ведь из-за меня до крови дрался с Ромкой Ковалем. Неужели ты это все мог все это забыть?
Лицо Максима было, словно каменное. В ту минуту, оно не выражало никаких чувств. Создавалось ощущение, что это был абсолютно чужой и совсем не знакомый ей человек, который был очень похож на Макса, но не был им.
-Духи...
-Что духи?- переспросила Брагина.
-Я уже где-то раньше встречался с этим запахом,- сказал Максим.
После слов, сказанных Никулиным, Лизка почувствовала, что это воспоминание о духах, есть не что иное, как первый посыл к активным действиям. Макс - вспомнил, этот аромат, а значит - значит, мог вспомнить и всю свою прошлую жизнь.
-Макс – это же Сен Лоран - «Черный опиум»,- сказала Лиза сквозь накатившие на глаза слезы.- Это же твои любимые духи! Когда мне исполнилось пятнадцать лет, ты мне подарил такие на день рождения...
-Мои любимые,- вновь, словно робот спросил Никулин. - Мои любимые, на твой день рождение...Значит мы раньше были знакомы...
Он почти незаметно улыбнулся и посмотрел на бутылку «Абрау-Дюрсо», которую в руках держала Лизавета. - А это, я так понимаю, шампанское, которое мне нужно открыть?
Брагина опомнилась, и протянула вино гостю.
-Открой, пожалуйста,- сказала она, глядя ему в глаза. - Я очень хотела выпить с настоящим героем России.
Никулин мило улыбнулся. Он взял шампанское в руки, и умело избавил бутылку от фольги, которой было окутано горлышко. Все его действия были четкими и профессионально отточенными, словно он долгое время тренировался на открытии шампанских вин. Сняв проволочку, которую в народе называют «намордник», Макс крутанул пробку, и, придерживая её сильной рукой, чтобы она не выстрелила, деликатно выпустил, вырывающийся из бутылки газ. Тем временем Лиза уже приготовилась. Она взяла со столика пару хрустальных бокалов и поднесла их гостю.
-Хочу! Хочу выпить за нашу встречу...
Никулин аккуратно влил игристое вино в фужеры, которое тут же с шипением вскипело на краях белой пеной, разбрасывающей еле заметные капельки, словно это были звездочки маленького салюта. Не спеша и со знанием дела, он налил вино до самых краев. Поставив бутылку на столик, Макс нежно коснулся её руки и, пристально глядя в глаза девушке, принял от неё свой фужер.
-Странно – ты совсем меня не помнишь,- сказала Брагина, не теряя надежды, что память уже скоро вернется к Максу.
-Врачи сказали – это должно пройти,- ответил Никулин.- Это эхо войны...
-Я видела! Я видела по телевизору, как президент, наградил тебя орденом. Орденом «Мужества», - сказала Брагина. - Поэтому я сегодня здесь и с тобой.
Лиза старалась хоть как-то разговорить гостя, но отсутствие общих воспоминаний, делали её усилия тщетными и почти не достижимыми заданной цели.
–Это тебя за Осетию наградили?
Сейчас, стоя перед другом детства в гостиничном халате, она никак не могла понять - почему её, озорной и любимый мальчишка превратился в Кая, которому в сердце попал кусочек холодного зеркала, сделанного злобным троллем из сказки о снежной королеве. В тот миг что-то щелкнуло в душе, и она на долю секунды смогла ощутить его боль. Ту страшную и убийственную боль, которую он когда-то испытал, когда снаряд разорвался с ним настолько близко, что он чудом выжил. Ей впервые за эти годы стало страшно.
-Тебе было больно?- спросила она, заглядывая ему в глаза.
-Не помню,- ответил казенным голосом Макс.
Брагина поняла, что он не хочет вспоминать о том, что произошло с ним тогда в Южной Осетии восьмого августа две тысячи восьмого года.
-А давай, Максим, выпьем за нашу встречу, - сказала Лиза, протянув фужер. Никулин скупо улыбнулся. Он поднес свой бокал, и звон хрусталя радостной нотой зазвучал на душе. Одним глотком он выпил вино, словно это было не игристое шампанское, а простая вода.
Брагина даже не успела сообразить, как бокал её гостя опустел.
-Прости, - сказал Макс. – Знаешь, Лайза, у меня от твоих слов, от волнения в горле пересохло, что мне необходимо было его промочить. Ты, пожалуйста, не обижайся на меня... Я обязательно вспомню...
Лизавета кокетливо улыбнулась. Она кивнула головой, согласившись с оправданиями гостя. Улыбнувшись, она взяла со столика бутылку и вновь наполнила опустошенный фужер гостя.
-Ты, не спеши, у нас впереди целая ночь. Знаешь, я хочу, чтобы ты рассказал мне, как прожил без меня эти годы. Давай, выпьем на брудершафт,- сказала Брагина и посмотрела в его глаза с необыкновенной нежностью и любовью. -Мы ведь еще никогда не пили на брудершафт...
В эту секунду, по спине Макса пробежали мурашки. Что-то необыкновенно нежное и приятное кольнуло его в самое сердце. И он почувствовал, как оно заныло какой-то непонятной тоской, запуская скрытый механизм природных инстинктов. Ему показалось, что у него в тот миг в душе вспорхнули бабочки и закружили хороводом вокруг сердца, нежно касаясь его крыльями. Никулин почувствовал, что не в силах сдерживать своих чувств. В тот миг, когда рука Брагиной коснулась его спины, он ощутил неземное блаженство. Она была настолько близка и нежна, что Макс почувствовал даже тепло её дыхания. Знакомые сладковато-пьянящие духи возбуждали все органы чувств. Этот «винегрет» из звуков, запахов и новых ощущений, наполнял душу, какой-то жуткой, но милой меланхолией. Он, словно хотел что-то вспомнить, но никак не мог. Черная стена без дверей и окон стояла перед ним, и все попытки пройти на ту сторону каждый раз терпели фиаско.
В какой-то миг Максим увидел, как Лиза, закрыв глаза, вновь потянулась к нему губами. Не мог он больше сдерживать своих чувств. Не мог оставаться безучастным ко всему происходящему. Поставив на столик бокал, он обнял Лизавету за талию, и хотел было поцеловать её, как в дверь номера кто-то постучал. Девушка встрепенулась, как испуганная лань, и вырвавшись из объятий друга, сказала:
-Черт побери! Кого там еще принесло?
-Ваш ужин, барышня,- послышался голос официанта. Он просунул через приоткрытую дверь голову. – Вы просили доставить ужин через сорок минут после вашего прихода...
-Да, входите, пожалуйста,- сказала Брагина и открыла настежь двери.
-Добрый вечер,- сказал официант, закатывая сервировочный столик.- Как вы, барышня, заказывали: две порции севиче из лосося с грейпфрутом. Два стейка из форели. Две порции шашлыка из королевских креветок под сливочным соусом. И две бутылки белого вина «Вилла Помпини». Десерт и кофе я подам вам чуть позже. Вы позвоните по внутреннему телефону на ресепшн.
Макс смотрел на эти блюда и не понимал, что вообще происходит. Он не ожидал, что Лизавета окажется настолько гостеприимна и проницательна. Никулин, почувствовав легкий приступ голода. Он сглотнул слюну, представив нежный вкус королевских креветок.
-Это что - все нам?- спросил он.
-Нет, сейчас, пригласим оркестр имени Александрова,- пошутила Брагина, расставляя тарелки на столике. – Я же вижу, что ты голоден...Вы солдаты всегда голодные, как мы балерины.
Макс почесал затылок и сказал:
-Ну, ты Лиза, даешь...Это же сколько надо зарабатывать, чтобы так питаться?...
-Приятно вам провести вечер,- сказал официант, расплываясь в улыбке. – Если что-то вам будет нужно, звоните на ресепшн. - Я мгновенно буду к вашим услугам.
Брагина достала из клатча пятьсот рублей и подала чаевые работнику ресторана.
-До свидания,- ответил, откланявшись, официант, и аккуратно прикрыл за собой двери.
Брагина закрыла дверь на замок, и взглядом закипающей в ней страсти, взглянула на Макса:
-А знаешь, Никулин, а мне плевать, на то, что ты меня не помнишь. Зато я тебя хорошо помню. Помню твои губы. Помню твои руки и те первые детские поцелуйчики, когда ты губами касался моей щеки. Помню и как ни странно – я тебя люблю... Да, я люблю тебя!
-Любишь?- спросил удивленно Максим, присаживаясь на край двуспальной кровати.
-А ты думал, я для кого все эти годы берегла свою невинность, для Ромки Коваля, который каждый день буцкал тебя в подворотне!? Нет!
Макс сдвинул брови, стараясь вспомнить, кто такой Роман Коваль, но почему-то не мог это сделать.
-А кто это,- спросил он, допивая шампанское.
-Во, как!? Это еще один мой ухажер. Вы ведь тогда вдвоем за мной ухаживали. Ты провожал меня до дома, а когда шел домой, он встречал тебя в темном уголке, и вы дрались, как два тетерева на току.
-И кто из нас победил?- спросил Макс.
-Глупенький! В этом случае победила любовь, - ответила Лизавета, и присев рядом, обняла Никулина. Она вновь потянулась губами к Максиму. Никулин, ощутив возле себя женщину, вытянул губы трубочкой, прикоснулся, и даже почувствовал вкус дорогой помады. Еще мгновение и он смог бы слиться с Брагиной в страстном поцелуе, но стук в двери вновь нарушил любовную идиллию.
-Черт, черт, черт - заверещала Лизавета. Она поправила халатик и босиком ринулась к двери.
–Ну кто еще там? Что вам нужно от меня!?
-Прошу пардона мадам! Мне на ресепшине казали, что сержант Максим Никулин находится в вашем номере. Он с вами?
-Да, находится, а вы кто такой,- завелась Брагина.
За дверью послышался кашель, словно человек собирался петь или выступать перед аудиторией. Брагина ожидая ответа, даже закатила глаза, при этом нервно топая пяткой по полу. Казалось, еще мгновение и возмутитель спокойствия будет повержен ударом ноги.
-Я наверное вам помешал?
-Нет, вы меня обрадовали,- ехидно ответила Лиза.
-Позвольте представиться! Я - старший сержант Алексеев, я старший группы награждаемых. Мы тут с пацанами собрались и хотели обмыть награды. Нам бы хотелось, чтобы с нами был Макс.
Чувствуя, что очередной герой не отцепится, Лизка открыла дверь и впустила его в номер. Тот вошел и оторопел, увидев накрытый стол, на краю двуспальной кровати Максима Никулина, который сидел на кровати в спортивном костюме.
-Ты это чего тут?- спросил гость. - Мы ищем тебя по всему отелю!
-Он тут по моему желанию,- ответила Брагина, держа руки на бедрах, как это делают разъяренные женщины.- Это мой мужчина!
-А! Ну, я тут это,- заикаясь, сказал Алексеев. – Ты, Макс, как- с нами, или остаешься здесь с этой дамой?
-А ты, как думаешь, герой, он пойдет пить с вами водку, или останется с девушкой, которую он не видел больше пяти лет?
Старший сержант, горделиво по геройски оценил Брагину с ног до головы и сказал:
-Годится! Если бы я бы на месте Никулина, я бы остался. Вы такая классная...
-Хам! Пошляк! Солдафон,- сказала Лизавета - Выйди вон, старший сержант Алексеев, не видишь - у нас романтический ужин.
-Гы - гы, гы - гы, - загоготал сержант. - А тебе, Макс, повезло. Подружку ты себе нашел высший сорт...
Брагина вытолкала нежданного гостя за двери. Сняв с крючка табличку «Не беспокоить», она повесила её на ручку, и закрыла дверь на замок.
-Ну, если еще кто-то постучит, я разобью ему бутылку о его тупую голову,- сказала она, и, улыбаясь, посмотрела на Максима.
Тот сидел на кровати и каким-то отрешенным взглядом смотрел на расставленные тарелки и все его мысли были где-то в глубине своего сознания.
-Ты это чего?- спросила Лиза.
-Задумался,- ответил Максим. – Вдруг, это все сон. Вдруг, я уже умер и это происходит со мной в раю.
Брагина подошла к столику и подвинула его ближе к Никулину.
-Глупый! Я с тобой! Сейчас я буду тебя кормить! Ты, мой герой. Я вижу, что ты проголодался...
-А нам командировочные выдали. У меня есть талоны на бесплатное питание, -сказал наивно Макс и, немного выдержав паузу, продолжил:- Вернее, были талоны - мы их уже проели. Завтра утром мы возвращаемся в полк. Нам и сухой паек выдали.
-Вот завтра, милый, ты свой сухпай и скушаешь. А сегодня я буду кормить тебя креветками. Я ведь специально заказала рыбный стол. Хотела, чтобы ты вспомнил, как мы с тобой ласкиря ловили в Балаклаве, а потом помнишь, жарили и объедались у нас на веранде.
В этот миг, странный всплеск воспоминаний, словно лучик света, пробился сквозь непроницаемую темноту, окружавшую его сознание. Будто кто-то неизвестный в тот самый миг проткнул иголкой черное полотно, которое скрывало солнце его воспоминаний. Его прошлого. В голове мелькнула картинка бескрайнего бирюзового моря, солнца, с болтающимся на леске морским карасем. Макс на мгновение закрыл глаза, и в этом пятнышке солнечного блика, танцующего на волнах, он увидел её. Это была Лиза. Лайза Минели, как звали дворовые пацаны Лизку Брагину. Она улыбалась. Её загорелое лицо и слегка обветренные губы были настолько близки и желанны, что Макс даже издал звук, который был похож на внутренний, грудной стон.
-Лизка! Лизка – это ты,- закричал Макс. - Я вспомнил! Вспомнил: море, солнце и мы с тобой на лодке. Я вспомнил...!
-Ну, наконец-то, - сказала Брагина, подвинув ближе к гостю севиче из лосося.- Давай, герой, выпьем за нашу встречу и устроим тебе, мой герой, праздник желудка.
Она подала Максу бутылку и мудреный никелированный штопор с какими-то непонятными для женского ума ручками и шестеренками. Максим закрутил его в пробку и вытащил её, не прилагая никаких усилий.
Налив янтарного цвета «белое вино» по бокалам, он счастливым взглядом посмотрел на свою первую любовь.
-Ну, что, герой, вот мы и встретились... Давай, за нашу встречу,- сказала Брагина и, протянув бокал, звонко чокнулась.- Знаешь, я ведь когда увидела, как тебя в Кремле сам президент награждает орденом, мне так захотелось тебя увидеть, что чуть крышу не сорвало.
Максим поднял бокал и сказал:
-Черт! Это все похоже на сказку. Москва, Кремль, президент, орден и ты такая классная, словно знаменитая артистка. Я не верю в то, что сейчас со мной происходит,- сказал Максим.
Брагина приблизилась к Максу, нежно поцеловала в губы и тихо, почти шепотом, сказала:
-А, я, Максик, и есть настоящая звезда. Я ведь теперь танцую в «Большом». А это тебе не хухры – мухры, это, то о чем мечтает каждая балерина. Это самый верх.
Гость на какой-то миг сделал удивленное лицо и глубоко вздохнул.
-Ты хочешь сказать, что твоя мечта сбылась?- спросил Никулин.
-Пока еще нет, - сказала Лиза. – Вот когда я стану ведущей балериной, тогда моя мечта сбудется,- прошептала Брагина и пригубила вино. А еще! А еще я хочу провести эту ночь с тобой...
Все, что происходило сейчас с Никулиным, было чем-то фантастическим. Это была наивысшая точка его туманного счастья. Перед ним была она - Лизка. Та Лизка, которую он обожал с первого класса. Которую он знал «тысячу лет». Ради которой он был готов пройти вновь все тяготы военной службы и ад войны. Воспоминания о прошлой жизни очень медленно вползали в его память, словно это был густой мёд, вытекающий из бочки через маленькую щель. Брагина смотрела на Макса, чувствуя, что все это время их разлуки она любила его. Вся её биологическая сущность – её бабская природа настолько возжелала близости с этим мужчиной, что у неё даже заболел живот. Ей захотелось, нескончаемый нежных поцелуев, касаний его рук, его сильного мужского тела. Ей захотелось быть с ним и до самого утра наслаждаться им, погружаясь в омут бесконечных оргазмов.
Лиза страстно обняла своего героя и, впившись ему в губы, потянула на себя, показав всем своим существом желание и ту нескончаемую страсть, к которой она была готова с того момента, как ощутила себя женщиной. Гормоны, наполнившие её организм, настолько возбуждали её плоть, что ей казалось, что она теряет рассудок. Голова закружилась, и девушка рухнула на спину, инстинктивно раздвинув ноги. Макс понял все без слов. Он горячими губами целовал её губы, шею, опускаясь все ниже и ниже, пока он не увидел пояс халата, завязанный двойным узлом.
-Будь смелее,- прошептала Лиза. - Я хочу тебя...
Вцепившись зубами в узел, Максим развязал его и раздвинул полы халата. Её обнаженное тело возникло точно так же, как из бутона появляется прекрасный цветок. Оно, словно вывернулось из махровой оболочки, представ перед Максимом во всем своем великолепии. Перед ним лежало оно - благоухающее чистотой женское тело, которое ему хотелось целовать, облизывать и гладить до неистовства, до исступления. Два холмика груди, увенчанных розовыми коронами сосков вызвали в нем чувство странного умиления и приятной господней благодати. От этого в нем проснулся маленький мальчик, инстинктивно желающий присосаться к женской груди. Он робко поцеловал сосок. Коснулся его языком, стараясь это сделать, как можно нежнее. Лизка, провалившись в бездну блаженства, обхватила его голову и еще крепче прижала к своей груди. Она, закусив губу, простонала:
-Хочу...
Вся её сущность. Вся её бабская природа. Все её тело нестерпимо желала того, чтобы её любимый Макс, вошел в неё и наполнил её благодатную «почву» своим зрелым семенем.
Где-то в его подсознании всплыл ранний девичий образ Лизы, который остался там - в далеком прошлом. В том беспечном времени, когда они уже не были детьми, но еще не созрели для взрослой жизни. Макс вспомнил, как он вооруженный биноклем, с чердачного окна – дома напротив, наблюдал за своей «бражкой – букашкой». Он ждал того момента, когда она обнажит свое тело после изнурительной тренировки, чтобы принять ванну. Еще тогда он уже хотел её, но еще не знал, как это делается, да и боялся. Боялся, что обидит её, и она навсегда покинет его.
Сейчас, когда она лежала перед ним вся такая доступная и такая желанная, Максим уже не смог сдерживать своих чувств и помыслов. Жажда продолжения рода, природный инстинкт толкали его вперед, и он не иог видеть перед собой никакой преграды до тех пор, пока не столкнулся с непреодолимым препятствием. Вопросительно взглянув на Брагину, он как бы замер ожидая ответа. Девушка улыбнулась. Посмотрев в глаза своему мужчине, она прошептала:
-Такое бывает...Я ведь ждала тебя, мой солдатик... У меня ведь до тебя никого не было...
-Так ты...
Лиза слилась с ним в страстном поцелуе и закинув ему за шею руки, прижала к себе с такой силой, что он почувствовал, как у него хрустнули позвонки. Несмотря на кажущуюся хрупкость, тело Брагиной было, словно высечено из мрамора. Годы тренировок сделали свое дело, выточив из человеческой плоти совершенный организм для бесконечных фуэте и гранд-батман. В какой-то миг Никулин ощутил, как он направленный твердой рукой подружки он «сорвался с обрыва». Как-то удивительно неожиданно он проник в Брагину. Девушка не сильно вскрикнула, и, обхватив ногами партнера, прижалась к нему еще сильнее.
-Не спеши,- только успела сказать Лиза, но Максим уже не мог держаться. Все, что успел он почувствовать, это было нечто такое, стремительное и молниеносное от чего иногда бывает мужчине стыдно перед своей подружкой. Тело свела приятная судорога, и он понял, что облажался. Да, это был именно тот момент, когда ты волею природных особенностей уже завершил начатое дело, а твоя партнерша еще ожидает от тебя приятных телодвижений и бесконечных ласк.
-Ты что уже всё,- спросила Лиза.
-Извини! Так получилось,- прошептал Максим. –Это было так неожиданно. Я даже не понял, что произошло,- стал оправдываться Никулин.
Лизка, обняла его и ничего не ответив, стала с какой-то неистовостью покрывать его лицо горячими поцелуями. Её руки инстинктивно шарили по эрогенным зонам её мужчины, запуская в нем механизм желания и бушующей страсти. От этих прикосновений, Максим начинать тонуть в омуте блаженства и приятных ощущений. Лизка была неудержима. Страсть и безумное желание близости, погружало её мозг в состояние полного отключения.
И вот пришел тот момент, когда заблокировавшись от всего мира, он возобновил ласки, стараясь, как можно сильнее насладиться плотью своей «бражки – букашки».
Лизка в силу своего тренированного тела, извивалась в постели, словно змея, принимая замысловаты позы. Она, позволяла себе делать с телом Максима такое, от чего у него перехватывало дух, а все его чувства и телесные ощущения проникались к ней необыкновенной трепетной нежностью. Подобные постельные отношения он тайно от родителей когда-то смотрел по видеомагнитофону в заграничных фильмах для взрослых, и никогда не мог представить себе, что ему когда- нибудь, придется самому принимать участие в подобном действиях. Он, то падал в пропасть. То взлетал на вершину блаженства. То парил в небе, как сокол. То погружался в глубокую бездну, заставляя тело Брагиной трепетать. Уже через несколько минут он ощутил, как силы вернулись в его тело и только сейчас он почувствовал себя альфа самцом. Подхватив свою партнершу на руки, он водрузил её на себя, и, словно надел, на свой гудящий от напряжения орган.
Все, что было дальше, было, словно во сне. Раз за разом Максим овладевал своей партнершей и каждый раз отдавал ей себя до последней капли. Ночь, которую подарила ему Лиза, пролетела, с такой скоростью, что влюбленные даже не заметили, как силы покинули их и они, насладившись друг другом, заснули.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ВСЕ МОГЛО БЫТЬ ИНАЧЕ
Остаток ночи Лизка не находила себе места. Поджав ноги под себя и приняв позу эмбриона, она тихо плакала. Плакала не по потерянной девственности и первой счастливой ночи, плакала от того, что в её голове уже зрел план побега. Максим крепко спал, ничего не подозревая. Его тело настолько было вымотано, словно он не занимался всю ночь любовью, с любимой женщиной, а бежал в полной экипировке в запасной район.
Лиза прошла в ванную комнату и погрузила свое тело в теплую воду. Слезы продолжали душить её, ведь ей не хотелось покидать Макса. Не хотелось бросать его в самый пик их возрожденных отношений. В тот миг, когда каждая женщина мечтает о счастливой семье, о детях и любимом муже, который разделит с ней брачное ложе.
Лизка, как ни странно в тот миг думала не обретенной любви, а о балете. Во имя будущей карьеры, она должна была отречься от её любимого Максима и бежать, бежать от своих чувств, представляя себя на подмостках парижского кабаре балета «Мулен руж». Не могла она пройти мимо этого шанса. Не могла променять поклонников, цветы и счастье быть знаменитой на мужа, детей и эту бесконечную бытовуху, которая уже через год убила бы в ней балерину.
Смыв с себя следы любовных страстей, Брагина накинула на себя махровый халат и присев за стол, написала на клочке бумаги.

              Дорогой Макс!
Когда ты будешь читать это письмо, я уже буду далеко от тебя. Не старайся найти меня - это не вернет меня в твои объятия и ничего не изменит. Смирись с тем, что мы расстались –расстались навсегда. И дело тут не в том, что я тебя не люблю. Скорее наоборот, всю жизнь я буду любить только тебя и помнить о нашей единственной ночи. Я балерина и жизнь моя не может принадлежать нам. Я хочу танцевать. Прости меня, мой любимый солдатик, я всегда буду помнить тебя.
Твоя «бражка-букашка»...