От автора:
История этой жизни стала известна мне совсем недавно, решила рассказать её своим читателям. Прошу учесть, автор к описанным ниже событиям никакого отношения не имеет.
Глава первая.
В начале пятидесятых годов я появилась на свет, став первым и единственным ребёнком своих родителей, их ненаглядной и любимой доченькой. Больше всех радовалась моему появлению на свет бабушка, которая уже не чаяла дождаться внуков.
В раннем детстве я часто болела, может быть, поэтому растили меня, как самый дорогой цветок, лелеяли и холили. Переживая вместе со мной то корь, то ветрянку, то ангину, мама больше всего на свете боялась меня потерять. Бабушка сокрушалась по поводу того, что у нас нет в семье своего медика, который следил бы за здоровьем малышки.
Семья наша была небольшая: папа – Викентий Алексеевич, работал главным инженером на заводе, мама – Наталья Николаевна – школьный учитель французского языка, бабушка – Анастасия Павловна, преподаватель музыки. Ещё в нашей семье была Аннушка – моя няня, совершенно безродная, лишившаяся всех родственников во время войны. Она была уважаема и любима нами, моя мама считала её своей бабушкой, так как обе её бабушки умерли в блокадном Ленинграде.
В наш городок бабушка и мама были эвакуированы во время войны, да так и остались здесь жить и после её окончания. Моя семья проживала в большом доме с красивым садом и цветником, огороженным ажурным забором. Наша улица была особенно красива осенью, когда алел листьями старый клён под окном, и на его фоне как – то особенно выделялась пушистая голубая ёлочка. Кто и когда посадил такую красоту, я не знала, как не знала и прежних хозяев дома, в котором некогда оказались мои родители.
С рождения я была окружена вниманием и любовью самых близких людей, которые сделали всё для моего воспитания. Бабушка заботилась о том, чтобы привить мне любовь к музыке, танцам и языкам. Не жалея своих сил и меня тоже, они с мамой прикладывали к этому все усилия.
В зале, где стоял инструмент, у нас частенько проходили музыкальные вечера. Бабушка садилась за пианино, пела старинные русские романсы, а так же песни на французском языке. Много романсов знала и наша Аннушка, она подпевала, иногда на её глазах блестели слёзы, это было трогательно.
Будучи маленькой, я не понимала причин этих слёз, спрашивала её, почему она плачет, Аннушка смахивала слёзы, как бы извиняясь, этим всё и заканчивалось. По вечерам мы пили чай с печеньем или булочками, которые пекла наша Аннушка. Она была не только моей няней, но и хозяйкой нашего большого дома.
Уже тогда она казалась мне старушкой, но, по – видимому, была ещё не такая старая, если несла на себе такой груз самых разных домашних дел и всё успевала.. Иногда ей помогала мама и гораздо реже – бабушка. Она берегла свои руки с длинными холёными пальцами и розовыми ногтями. Бабушка любила повторять, что руки для музыканта и хирурга – главное. С мамой они были очень похожи. Несмотря на разницу в возрасте, обе стройные, элегантно одетые и тщательно причёсанные – это особенно запомнилось мне.
Бабушка была светловолосой, с большими голубыми глазами, а мама смуглая, с каштановыми волосами и карими глазами. Для меня они обе были красавицами, я безумно любила их обеих: и мамочку, и бабулечку. По – своему любила их и Аннушка, называя «душечками». Это звучало как – то особенно приятно, когда она говорила: «Душечка, Анастасия Павловна, или душечка, Наталья Николаевна!»
Женщины в нашей семье были мне гораздо ближе, нежели мой папа – Викентий Алексеевич. Папа был очень замкнутым человеком, немногословный, задумчивый, он постоянно был занят своими мыслями. Наверное, он по - своему любил меня, но папиной дочкой я никогда не была, хотя и тянулась к нему всей душой. Папа много работал, часто задерживался допоздна, а когда у него появлялось свободное время, закрывался в своей комнате и читал, тогда как мама с бабушкой непременно куда – то уходили: в театр, на концерт, к друзьям. Я оставалась с Аннушкой на весь вечер. Это были особые, неповторимые вечера, я каждый раз ждала их, предвкушая наше общение.
Моя нянечка знала так много разных сказок, которых я не встречала в книжках. С замиранием сердца, я слушала их, переживая за судьбу героев. Тогда мне казалось, что трудности во взрослой жизни будут временными, зато потом навсегда поселится счастье, радость и любовь. Оставшись одни, мы с нянечкой частенько пели наши знакомые песни, она начинала, а я подхватывала, подражая при этом маме или бабушке.
Мама и бабушка обучали меня музыке и французскому языку, особым правилам поведения. Воспитание выделяло меня среди сверстников, общалась с ними я очень мало. Поначалу мне было обидно, когда дети с нашей улицы шумно и весело играли во дворе, а я в это время разучивала гаммы или повторяла французские слова. У меня была всего лишь одна подруга – Лариса, дочка Людмилы Петровны, маминой коллеги. С ней мы дружили недолго, вскоре они переехали в другой район города, встречаться мы перестали и дружить тоже. С подругами встречаться мне было некогда, их заменяли мне мама с бабушкой и любимая нянюшка.
Наша семья была связана с семьёй Крутиковых. Тётя Люда и дядя Петя вместе со своими сыновьями Эдиком и Костиком частенько бывали у нас, а мы у них. Наши родители довольно тесно и близко общались, маленькой мне казалось, что мы родственники, но родственниками мы никогда не были.
Среди их сыновей старшим был Эдик, он уже был школьником, отлично учился и много читал. Даже бывая у нас, находил в папиной библиотеке интересную книгу, усаживался в укромном уголке и читал всё время, пока общались родители, а мы с Костиком играли.
Закончив приготовления, Аннушка накрывала в зале стол, приглашала всех обедать, общение взрослых продолжалось и за столом. Мы с Костей уходили во двор, где качались на качелях, играли или просто гуляли.
Таким запомнилось моё детство, которое скоро окончилось.
Продолжение следует