Виктор Васильевич Духовченко отличался мрачным настроением, так как имел нелюдимый характер. Больше всего на свете любил котов и кино. Поэтому в Афганистане, где он служил мотористом-сверхсрочником, ему было неуютно. Не хватало и того и другого.
- Дураком был, - с горечью признавался Виктор, - когда ушёл с флота!
Он приехал в Кабул из Кандагара получать новую технику и заночевал у земляка и друга детства Ивана Мищенко. Духовченко родился в 1954 году в Запорожской области и закончил мореходку в Херсоне, куда переехала его семья.
- Причём в моряки попал случайно… - объяснял он знакомым.
Его отец служил на военно-морской базе, и дети часто приходили туда, дабы чего-нибудь утащить домой. Самым большим спросом пользовались регенеративные патроны от индивидуальных дыхательных аппаратов, которые из выдыхаемого воздуха удаляют углекислоту и выделяют кислород.
- Мало того, что их можно взорвать, - убеждал его хулиганистый сосед Мищенко, - их упаковка идеально подходит для хранения ключей или всякой мелочи...
После одного такого похода, им посчастливилось найти три таких
патрона, которые притащили домой. Семья Вити жила в частном доме на участке земли в десять соток, и отец выстроил баню на берегу ручья.
- Мылись всегда по субботам, - взгрустнул Духовченко.
Естественно, отец любил, когда в парилке градусов наберётся побольше, а детям, это было жарковато. Поэтому они старались попасть туда, когда баня ещё прогревалась. Отец затопил её и через тридцать минут сказал Вите:
- Позови Ваню, и идите мыться!
Мищенко взял два патрона с собой в парилку, хотел испытать их при высокой температуре.
- Кто ж мог подумать, что при такой температуре химические процессы ускоряются?! - нынешний Виктор оправдывал действия тех пацанов.
Когда друзья залезли на полку, он увидел, что предохранительная резинка на патронах начала надуваться, удивился, раскрутил крышки патронов и плюнул туда. Закрутил крышки и увидел, что внутри патрона загорелся огонёк.
- Бросай! - крикнул ему Ваня.
Первый патрон Витя кинул на бетонный пол, раздался взрыв, в полу
образовалась воронка сантиметров двадцать в диаметре. Их засыпало осколками бетона.
- Не здесь! - завопил Мищенко другу.
Тот схватил второй патрон, выскочил на улицу и выбросил за забор. Патрон долетел до забора, взорвался и прилип к нему расплавившейся пластмассой.
- Вашу мать! - отец спокойно копал грядку, как вдруг в бане раздался взрыв, а через несколько секунд оттуда вылетел без штанов сын и бросил в забор гранату.
У него был шок, минут пять. Старший Духовченко был человеком очень спокойный, но в тот день задница шкодливого сына встретилась с лопатой раз десять, так что тот уже ни париться, ни просто сидеть не мог.
- После этого и отправили меня в Нахимовское училище! - Виктор вспомнил тот случай, пока Иван накрывал на стол ужин. - На перевоспитание.
Друг детства по-своему понял жалобу приехавшего товарища.
- Чего ж тогда ушёл с морской службы? - улыбнулся он в ответ на скрытый упрёк.
В ДРА капитан Мищенко воевал второй год, и именно он соблазнил старого знакомого завербоваться в Афган.
- Поманили «длинным» рублём… - нахмурился Виктор. - Некоторые так красочно описывали мне романтику военной жизни, что совсем задурили голову.
Советские военнослужащие получали двойную зарплату, здесь чеками и рублями на сберегательную книжку в Советском Союзе. Кроме того шли «боевые». Чтобы перевести разговор Иван рассказал, что его рота принимает участие в съёмках фильма «Жаркое лето в Кабуле» с Николаем Олялиным в главной роли.
- Ну и как снимают кино? - не удержался от вопроса Духовченко.
- Нормально, - заверил капитан. - Переодели моих бойцов в душманов и снимали, как они спускаются с горы к подбитому вертолёту. В общем: Мотор! Душманы пошли! Стоп! Плохо! Душманы на гору! Мотор! Душманы пошли, Вертолётчик, Огонь по душманам! Стоп! Он пулемёт не может зарядить! Душманы на гору! Ну, вот так до отупения под солнцем. После дня съемок мои «душманы» попросили, чтобы их в кино больше не брали, лучше на операцию.
- Вот бы мне посмотреть! - вздохнул Виктор.
- А Олялин молодцом держался... - прокомментировал киносъемочный процесс Мищенко. - Кстати, завтра я с парой бойцов буду охранять съёмочную группу. Киношники едут в горы выбирать место для натурных съёмок.
- Возьми меня с собой! - взмолился он. - Век не забуду!
Капитан пообещал, и они приступили к дружескому ужину, сопровождающийся обильными возлияниями спиртного. Духовченко лёг спать в одной комнате с Иваном, но заснуть не успел. Сильный храп товарища отогнал его хмельной сон, и он неожиданно вспомнил, как однажды в его жизни одновременно сошлись две его страсти - коты и кино.
- Вот умора! - с радостью вспомнил Виктор.
Большой советский грузовой корабль завершал полугодовой рейс. Его перевели на это судно старшим мотористом перед самым выходом из порта приписки. Вместе с ним на судно перевёлся и его большой сиамский кот по кличке «Флинт».
- Такой же, как знаменитый тёзка, разбойник и хулиган, - уверял всех членов команды Духовченко, подобравший его котёнком.
К грохотанию судовых дизелей кот был так приучен, что спал только в
моторном отсеке. Он сшил ему тапочки, чтобы палубная статика не вредила кошачьему здоровью. Кот тапочки эти частично сгрыз, поэтому слегка напоминал бомжа. В каждом порту ходил, как и положено моряку, в увольнения на берег, так как когда корабль стоял на швартовке или рейде, мучился бессонницей. Он пропадал на какое-то время, но всегда возвращался.
- Он же не человек, - за кота Виктор не волновался, - без визы проживёт.
Как только судовые дизеля просыпались от спячки, и выводили корабль в открытое море, кот обнаруживался мирно спящим на любимом месте.
- Как он узнаёт время отхода? - удивлялся боцман.
Питался кот исключительно крысами, что в изобилии водились на борту,
иногда, к великой радости кока, посещал камбуз, был толстый и важный и слыл любимцем команды:
- Такой хороший!
Ко всем кот относился нейтрально, хозяина побаивался, и только капитана лютой ненавистью ненавидел и гадил ему, как только мог, заставив
того прятать одежду, обувь и документы в шкаф в собственной каюте.
- Вот гад! - капитан объявил ему войну.
Поскольку кот питался отдельно, лишить того довольствия капитан не мог, поймать самому не удавалось, приказы изловить кота и выкинуть за борт
так же не достигали результата. Однажды капитан придумал хитроумный план по избавлению от кота:
- Посмотрим, кто кого…
Во время стоянки в Стамбульском порту, узнав предварительно, каким образом кот возвращается из своих вояжей на борт, он изловил его на сходнях, перед самым отходом судна и, как только буксиры стали толкать судно на рейд, радостно потирая руки, выбросил животное за борт.
- Подожди нас здесь! - веселился капитан.
Не найдя любимца на своём обычном месте, экипаж всё понял и заметно
погрустнел, а старший моторист стал ещё угрюмее. Всем было понятно, что
по воле капитана «Флинт» стал невозвращенцем.
- «Не нужен нам берег турецкий...» - пел тем вечером капитан.
После Стамбула корабль направлялся домой, и шансы Духовченко вновь увидеть кота равнялись нулю. Команда, полгода, находившаяся в замкнутом пространстве и не видевшая жён и детей, готовилась к радостному событию. Мужики начали ежедневно бриться, глаза стали блестеть задорно, кто-то уже и планы строил, как проведёт с семьёй первые дни.
- А моей семьёй был «Флинт»… - мучился Виктор.
Все были так заняты приготовлениями, что на регулярный
просмотр кинофильмов в корабельном кинозале перестали приходить, тем
более что весь немудрящий запас фильмов за полгода плавания был
помногу раз пересмотрен.
- Только я один хожу смотреть кино… - расстраивался он.
Вдруг капитан получил телеграмму с приказом развернуть судно, зайти в иностранный порт за грузом, затем доставить его в другой порт и только потом идти домой.
- Для команды это означает ещё месяца три плавания всё в том же замкнутом пространстве с видом на всё те же рожи, которые за полгода плавания и так уже смертельно надоели! - понимал капитан.
После получения телеграммы обстановка на корабле стала угрюмая. На ровном месте вспыхивали конфликты, приказы начальства исполнялись медленно и с тихим шептанием матерных слов себе под нос и зубовным скрежетом.
- До бунта и поднятия пиратского флага оставалось совсем чуть-чуть, - почему-то радовался Духовченко. - Не хватает только «Флинта».
Положение спас замполит. Он нашёл в шкафу красного уголка коробку с фильмом «Ленин в 1918 году», которая неизвестно откуда там взялась.
- Может со времён прежнего замполита осталась, - предположил он.
Коробка пылилась неизвестно, сколько времени без применения. Замполит вечером собрал команду в кинозале. Бросившие бриться,
злые мужики расселись по местам. Погас свет и на экран выскочил
вихлястый Ленин, заложил пальцы в проймы жилета и сказал, картавя:
- Здоровеньки булы, Феликс Эдмундович!
Зал грохнул раскатистым дружным хохотом, который вспыхивал вновь на каждую реплику вождя и прочих революционеров, заговоривших на украинском языке. На следующий день настроение команды было отменное, люди снова начали улыбаться друг другу, прекратились ссоры и стычки.
- А «Ленин в 1918 году» стал непременным гвоздём ежевечерних просмотров на оставшиеся месяцы плавания! - улыбнулся своим воспоминаниям Виктор.
После Стамбула корабль зашёл ещё в пять портов, проведя в плавании больше трёх месяцев, и наконец, вернулся в Турцию. Швартовная турецкая бригада принимала концы, привязывая пароход. Одновременно спускался трап. Возле него стоял турок. Вдруг ему на спину прыгнул очень худой кот с лохмотьями на лапах.
- Куда?! - опешили матросы.
Кот на глазах охреневших зрителей влетел в дверь надстройки и помчался к камбузу. Каково было удивление Духовченко, когда, ещё не успели замолкнуть дизеля, а на своём месте обнаружился сильно исхудавший, измученный, но весьма довольный «Флинт».
- Известны случаи, когда коты возвращались домой из других городов, преодолевая расстояния в сотни километров! - удивился он. - Но это по суше, а, оказывается, бывают и водоплавающие коты.
С тех пор кот на берег не сходил, пока не погиб в драке с матёрой крысой. Именно после его смерти Виктор ушёл с моря. Утром они выехали с группой в горы. Духовченко не спал полночи и его сморил сон. Он прилёг в теньке. Киношники ушли искать другую натуру, а на спящего моториста наткнулся дозор моджахедов.