2020 г. Дневниковые записи 64 Так тихо, так спокойно удалилась душа его
9 января 2020 г.
Пушкин
"Перед смертью Пушкин выразил желание видеть священника. Когда доктор Спасский спросил, кому он хочет исповедаться в грехах, Пушкин ответил: «Возьмите первого ближайшего священника». Послали за отцом Петром из Конюшенной церкви.
Священник был поражён глубоким благоговением, с каким Пушкин исповедовался и приобщался Святых Таинств. «Я стар, мне уже недолго жить, на что мне обманывать. Вы можете мне не поверить, но я скажу, что я самому себе желаю такого конца, какой он имел».— сказал он княгине Е.Н. Мещерской.*
* дочь писателя Н.М. Карамзина
Вяземскому отец Пётр тоже со слезами на глазах говорил о Христианском настроении Пушкина. Данзасу Пушкин сказал: «Хочу умереть христианином».
Страдания Пушкина по временам превосходили меру человеческого терпения, но он переносил их, по свидетельству Вяземского, с «духом бодрости», укреплённый Таинством Тела и Крови Христовых.
С этого момента началось его духовное обновление, выразившееся прежде всего в том, что он действительно «хотел умереть Христианином», отпустив вину своему убийце. «Требую, чтобы ты не мстил за мою смерть. ПРОЩАЮ ЕМУ, и хочу умереть христианином», — сказал он Данзасу.
Утром 28 января, когда ему стало легче, Пушкин приказал позвать жену и детей. «Он на каждого оборачивал глаза, — сообщает Спасский, — клал ему на голову руку, крестил и потом движением руки отсылал от себя».
Друг Пушкина Пётр Алекса;ндрович Плетнёв, проведший всё утро у его постели, был поражён твердостью его духа. «Он так переносил свои страдания, что я, видя смерть перед глазами в первый раз в жизни, находил её чем-то обыкновенным, нисколько не ужасающим».
Больной находил в себе мужество даже утешать свою подавленную горем жену, искавшую подкрепления только в молитве: «Ну-ну, ничего, слава Богу, всё хорошо».
«Смерть идёт, — сказал он наконец. — Карамзину!» Послали за Екатериной Андреевной Карамзиной. «Перекрестите меня», — попросил он её и поцеловал благословляющую руку.
На третий день, 29 января, силы его стали окончательно истощаться, догорал последний елей в сосуде. «Отходит», — тихо шепнул врач Владимир Иванович Даль врачу Арендту.
Но мысли Пушкина были светлы... Изредка только полудремотное забытьё их затуманивало. Раз он подал руку Далю и проговорил: «Ну, подымай же меня, пойдём; да выше, выше, ну, пойдём».
Душа его уже готова была оставить телесный сосуд и устремлялась ввысь. «Кончена жизнь, — сказал умирающий несколько спустя и повторил ещё раз внятно: Жизнь кончена... Дыхание прекращается». И осенив себя крестным знамением, произнёс: «Господи Иисусе Христе».
В.А. Жуковский: «Я смотрел внимательно, ждал последнего вздоха, но я его не заметил. Тишина, его объявшая, казалась мне успокоением. Все над ним молчали. Минуты через две я спросил: "Что он?" "Кончилось", — ответил Даль.
Так тихо, так спокойно удалилась душа его. Мы долго стояли над ним молча, не шевелясь, не смея нарушить таинства смерти».
Жуковский в известном письме к отцу Пушкина, изобразил её поистине трогательными и умилительными красками. Он обратил особенное внимание на выражение лица почившего, отразившее на себе происшедшее в нём внутреннее духовное преображение в эти последние часы его пребывания на земле.
«Это не был ни сон, ни покой, не было выражение ума, столь прежде свойственное этому лицу, не было тоже выражение поэтическое. Нет, какая-то важная, удивительная мысль на нём разливалась: что-то похожее на видение, какое-то полное, глубоко удовлетворённое знание. Всматриваясь в него, мне всё хотелось у него спросить: "Что видишь, друг?"».
«29 января 1837 года в 2 часа 45 минут Пушкин скончался. После тяжелых мучений умер тихо, так тихо, что не слышали даже последнего вздоха. Божественное спокойствие разлилось по его лицу. На устах сияла улыбка, - таким сохранился он в воспоминаниях друзей.
Его и мертвого не оставили в покое. Когда по Петербургу разнеслась страшная весть, что Пушкин смертельно ранен, началось паломничество к дому Волконских на Мойке, где он жил. Когда он скончался, более десяти тысяч людей, желавших проститься с поэтом, прошли через его квартиру.
Было опасение в народных волнениях… Не было ни прессы, ни публичных собраний, ни клубов, ни лекций, ни статей. Лишь единственная короткая заметка в чёрной рамке "Солнце нашей поэзии закатилось".
Митрополит Серафим и другие иерархи церкви отказались отпевать Пушкина в Исааковском соборе. Отнести тело поэта было приказано в тесную Конюшенную церковь накануне отпевания ночью. Друзья поэта были поражены, оскорблены.
Огромное множество жандармских, солдатских пикетов перекрывали улицы,а когда они опустели за полночь, когда затихла русская столица, тело её певца перевезли в церковь настолько тесную, что вместить всех желающих она не могла. Народ в церковь не пускали, особенно молодёжь. После отпевания гроб отнесли в подвал церкви.
Везде были переодетые жандармы. Министр иностранных дел Карл Васильевич Нессельроде был так огорчён, что отменил у себя бал.
Лицеистам не разрешили приехать к Пушкину из Царского села. Цензор Никитенко сказал, что это «действительно народные похороны». Студенты прокрадывались на площадь. Стихи Лермонтова на смерть поэта уже летали среди людей. Политический характер похорон.
Государь не доверял Жуковскому, приставил к нему Дубельта. Жуковский не дал Дубельту рыться в бумагах Пушкина. Жуковский был глубоко обижен.
Наталья Николаевна не была на отпевании. Она не могла скакать во Псков. Александр Иванович Тургенев и Никита Козлов, 20 лет, служивший Пушкину, сопровождали гроб поэта. До Пскова 400 вёрст. Никита так убивался, не ел, не пил. Несколько крепостных и жандармы были у могилы".
Это я записывала, слушая передачу о Пушкине по радио.