Сперва, когда Вадя выиграл призёршее место в конкурсе, где на меня наплевали, я помыслил, глядя на палку из самой земли, что осталась с куста: "Дёрну палку к себе, очиню до дубинки, и, когда Вадя домой поспешит, сзади тихо так подкрадусь, и - бац! его по башке!"
Эта мысль меня напугала.
"Нет! - передумал я, - Возьму я большой-прибольшой пистолет, и глушитель к нему где-нибудь под забором найду. Нацеплю глушитель, и когда Вадя домой в другой раз поспешит - бац! его по башке!"
Эта мысль показалась мне глупой.
Зачем пистолету быть пистолетом, да ещё и с глушителем, что бы "бац" по башке?! Эту идею отверг. И подумал: "Вот Вадя идёт, а повсюду мороз, лёд там и сям, и он с горки - вжик-вжик - дабы удаль свою проявить. А тут я - "бац" его прямо о лёд!"
Только льда-то всё нет... Посему можно так:
"Вадя идёт домой, а тут я! Дубинку с пистолетом бросаю в урну, бегу ему навстречу, а в руках огромный цветок. Я радостно поздравляю Вадю с призёршим местом и плачу до слёз, а Вадя в урну готов за дубинкой полезть, чтоб себя самого колотить. Только я не даю, и те, которые Музы, верещат: "Да не надо! Не надо!" Даже те, что не Музы, рассуждают: "Не стоит!"
И Вадя меня обнимает, трясёт мою руку, и чувствую я всем сердцем, как тоже принадлежу к его веской награде. И плачем мы оба, обнявшись. И не главное, кто кого шею притиснул, а кто кого - торс, а главное - глупость всю эту сказав, я отпустил ситуацию!