Внимание: Slash!
Подслушанная история современного k-popа.
ТАК НЕ ЧЕСТНО…
http://proza.ru/2020/08/30/1247
Силы были на исходе, нервы тоже – конец года, сплошные съёмки, фотосессии, телемосты с заокеанскими каналами и устроителями престижных международных премий в области музыки…
То, что это и есть та самая высота, к которой шли долгие восемь лет, парни словно забыли, даже глухо возмущались от такой загруженности и тяготились популярностью. Не глупцы, конечно, знали и сознавали, что долгие годы труда, наконец-то, были вознаграждены так, как многие музыканты и не мечтали – за последние два года собрали полный комплект всех самых значимых призов и премий в мире, но за них пришлось заплатить такой усталостью и болью вперемешку со слезами и кровью… Потому были такими вымотавшимися и опустошёнными, практически, изнурёнными до критического предела.
Не оттого ли стали «заклинивать» кое у кого мозги?..
– С ума сошли? На глазах стаффов!.. Да что с вами творится последние дни, парни?
Нам практически кричал на поникшую пару, что случалось редко – невозмутимость и хладнокровие лидера группы уже давно стала притчей во языцех в отрасли k-pop.
– Ладно, в номере, в квартире… Давно на сцене с этим не «светились», оправдываясь игрой на публику, фан-сервисом? Адреналина мало стало?
Поднял пунцовое лицо к потолку, порычал негодующе, поскрипел зубами, постарался взять эмоции под контроль – злость, тем паче нахрап, не решат проблему. Выдохнув шумно, вновь посмотрел на парней.
– Джей, ты же самый старший из нас, настоящий хён, пример и опора… Думаешь, не понимаю тебя? Не вижу, как мучаешься? Вижу, понимаю, даже принимаю твою сторону, но это так не делается, знаешь сам. Не на глазах свидетелей. Не стану разбираться, кто из вас двоих сорвался, но второй раз ваша страсть может обернуться скандалом, крахом для всей группы. Очнитесь, братья… Просим всей командой… Знаем, что вас так «ломает», но помочь не в силах. Ничем. Никак. Позвольте себе и нам дожить эти пару месяцев ровно, без срывов. Умоляем…
– Мы постараемся, Нам-щи. Сами не поняли, как всё… вывернулось. И в мыслях не было. Смех, шутка, невинный флирт и… А вот как мы с Саном там оказались, не могу вспомнить. Очнулся, когда мне по роже кто-то сильно «съездил». А ещё вокруг красные лица стаффов…
Джей не мог поднять глаз от пола, горел палом от стыда, был просто не в состоянии зажать чувства и перестать краснеть. Куда там – слёзы были так близко, что едва сдерживал их усилием воли. Не хватало ещё разрыдаться – позор полный.
– Дайте нам время, просим… И ещё есть просьба: два дня покоя. Наедине. Двое суток.
– Увы. Завтра рано утром онлайн с Америкой, вечером – с Малайзией. Даже суток не выйдет. Ваши – сегодняшние вечер и ночь. Всё. Потом выезд на съёмки клипа – в три дня не уложимся, уверен. Там будет не только весь десант руководства, но и орда прессы – аккредитацию прошли все ведущие каналы страны. Если только после съёмок… – лидер крепко задумался, вынул айфон, полистал ежедневник, освежил память, вздохнул. – Чёрт… после – фотосессия для двух маститых западных журналов… Вот, через семь дней есть «окно»! А после… Пожалуй, это можно попросить сдвинуть на поздние сроки… Да, если руководство пойдёт навстречу нашей просьбе, будет вам трёхдневный отпуск наедине. Смотрите, – пальцем указал на дисплее числа, обведённые кружками на календаре. – Что думаете? Протянете неделю без эксцессов?
– Можем мы без «шифровки»?.. – Сан-и сильно покраснел лицом, но сумел спросить напрямик.
– Чёрт с вами. Съезжайтесь в мой номер – он больше ваших. Я попрошу моего координатора тотчас тихо перенести все наши вещи. Проблема лишь в камерах. Попытайтесь не сверкать перед ними… телесами. Есть ночь и темнота. И говорите шёпотом. Камеры «пишут» не только картинку, но и звук. Надеюсь, режима «ночное видение» у них нет.
– Спасибо, Нам. Мы так благодарны… Спасибо, брат…
Джей и Сан низко поклонились, словно лидер был не собратом и коллегой, а президентом страны, никак не меньше.
Когда минивэн привёз группу к отелю, первыми приказали выйти паре Джей-Сан.
Они лишь переглянулись, резво покинули затемнённый салон, тихо попрощавшись с парнями.
– Быстро за нами. Маски выше натяните, и капюшоны… – менеджер Гунмин был строг, говорил низким хриплым голосом, что выдавал взрослого мужчину с головой – сердит, почти в ярости. – Номер подготовлен, холодильники забиты под завязку. Носа из номера не казать до утра – я позвоню заблаговременно. Не увлекайтесь. Вы теперь «на карандаше». Идиоты… – выдохнул уже с грустью, покосившись на кивающих и притихших парней. – Старт.
Едва группой показались из-за колонн парковки, орда прессы и фанатов кинулась навстречу, охрана комплекса еле сдержала эту лавину! Репортёры забрасывали парней торопливыми вопросами, в которых главной темой варьировалась лишь одна мысль: что случилось на съёмочной площадке накануне?
Не обращая внимания на нервно шевелящееся взбудораженное море людей, парни с охраной проскользнули в вестибюль и броском преодолели фойе, где тоже была пресса и любопытные постояльцы.
В лифте, слава богу, были только свои, но снять капюшоны и маски не позволили, заставляли опускать низко головы до самой двери номера. Впустив пару внутрь с тихим шёпотом «предельная осторожность», попрощались.
Поклонившись вдвоём, ребята поблагодарили всех за заботу и заперли дверь номера с облегчённым выдохом «дома».
– Уфф… Можно вздохнуть свободно… Чёрт… – Сан просто рухнул на кушетку в коридоре, протянул уставшие ноги, перегородив проход. – Даа… это было непросто…
Джей понимающе улыбнулся, быстро разделся и стал помогать мальчику: встал на колени и развязал шнурки на кроссовках, разул, потрогал пальцы, понял, что они холодны, достал из тумбочки согревающие пакеты, помял и обложил ноги Сан-и. Встав, помог снять остальное, не обращая внимания на ворчание и протесты.
Когда раздел, подхватил на руки и понёс в гостиную – были голодны. На съёмочной площадке была такая нервозная обстановка, что есть не хотелось совершенно, зато сейчас оба готовы съесть быка. Или друг друга.
– Нет… Только после душа… Запахи павильона преследуют… Айщщ…
Сан еле поднялся на ноги с дивана, куда его усадил Джей, устало поплёлся в спальню, нашёл свою сумку, достал сменку, приготовил и, раздеваясь на ходу, направился в душевую.
Джей с улыбкой наблюдал, подбирал, поправлял, наводя автоматически порядок – привычка и стиль существования.
Когда младший вновь показался в дверях душевой, тут же накинул на его плечи тёплый махровый халат, чтобы не остыл и не простудился – слаб здоровьем. Пока Сан возился с воротником и поясом, Джей подал махровые же тапочки, предварительно вытерев ноги мальчика насухо и надев шерстяные носки.
– Вот так… Теперь ты в тепле. Иди, грей, начинай ужин. Я не задержусь в душевой.
– …Что теперь будет? – Сан лежал на груди возлюбленного, в темноте спальни говорил едва слышно.
– Последят какое-то время, больше для отчётности, чем для острастки. Не мы первые такие в индустрии. Да подобных здесь половина. Что поделаешь, обстановка этому способствует, если не учитывать откровенных извращенцев, что развращают детей, едва они переступают пороги агентств… Природу никуда не денешь, не приструнишь окриком или приказом. Гормоны бушуют, тело требует своего, будь ты мужчина или женщина. Нас же с юности запирают в изоляции, ограждают от контактов извне, а вопрос пола «провисает» и, рано или поздно, рвётся с треском. Тогда случаются скандалы. И выхода нет. Организовать внутри отрасли специфическую сферу обслуживания – риск небывалый. Представь на миг, что есть такое бюро: оставляешь заявку, приходит девочка по вызову. Или мальчик. И нет никакой гарантии, что он или она не разругается с заказчиком или своим руководством. Что тогда? Представляешь последствия? Даже увольнять нельзя – компромат в их руках такой! А там и многоразовый шантаж не за горами… Да директорат замучается разруливать конфликты мирно! Если это вообще возможно…
– Точно. Палево сплошное. Заткни, попробуй, такой скандалистке рот взяткой…
– И я о том же. Потому, как только индустрия сформировалась в нынешнем виде, компании и группы закрылись наглухо. Не приходится удивляться, что и вопросы физиологии стали решаться внутри, что неизбежно привело к однополой любви. Пока живые особи заперты в банке, это неотвратимо: либо сожрут друг друга, либо начнут без разбора совокупляться.
– Но каково тем, кто выбывает из групп… Это не простой уход на свободу, а настоящая психологическая и физическая «ломка»! Когда столько лет прожили бок о бок, когда видеть рядом столько лиц уже стойкая привычка, жизнь на воле не обрадует. Придётся привыкать жить заново, будто ты вновь дитя безмозглое…
– Дитя, познавшее всю изнанку человеческой натуры. Ты прав – «ломка» и есть. Единственное, что останется неизменным, незыблемым – умение молчать. Обо всём, что было здесь. До конца жизни. Раскроешь рот – пострадают все. Посмотри на бывших «звёзд»: осторожные, незаметные, даже когда влипают в скандал в своей новой жизни, о прошлой – молчок. Крепко зубки держат сцепленными. Это похлеще армии. Она – около двух лет, в индустрии же мы можем пробыть все десять, и больше. Нет, ни в какое сравнение с армией не идёт…
– Что с призывом решил? – Сан еле прошептал.
Прижался губами к плечу Джея, как ни старался, а дрожь тела пробилась наружу.
– Ты знаешь ответ. По первому звонку военкома отправлюсь. Нам не простят даже малейшей отсрочки. Распнут тут же, стоит кому-то оступиться, – приник губами к голове любимого, понимая, как ему трудно расстаться на эти чёртовы два года. – Даже если законодательно разрешат отсрочку, никто ею не воспользуется, уверен. Мы – айдолы, пример для подражания, зеркало общества, если хочешь это услышать. Нельзя плевать из зеркала, утонешь в ответном плевке.
– Я…
– Знаю. Потому так боюсь уходить. Да возьми я с тебя хоть сотню клятв… – поцеловал в лоб, потёрся носом о тёплую кожу, что была такой нежной… – Мне не легче, малыш, – захрипел, горло стиснуло жёсткой рукой – истерика близко. – Слёзы уже не слушаются… – еле выталкивал нужные слова – успокоить того, кого любил до крика. – Подушка под утро мокрая. Даже во сне боюсь тебя потерять… Страшно боюсь… До безумия… Всё теряю, ищу тебя всюду, спасаю…
– И так сильно кричишь…
– Да. Нервы ни к чёрту. И выхода не вижу. Тупик.
Сан-и приподнялся, прижался к губам возлюбленного, пытаясь успокоить, вжался в любимое тело, вспыхнул, застонал…
В комнате кто-то был.
Сан удивился, попытался рассмотреть в ночной мгле того, кто явно стоял возле штор у балконной двери. Проснувшись окончательно, сел на постели, протёр руками глаза.
– Кто Вы? Уже пора вставать? Почему не позвонили, а вошли без стука? – говорил шёпотом.
– Мне нет нужды стучать, как нет преград в виде дверей или стен.
Голос был женский, мягкий, тёплый, словно гостья улыбалась, говоря в ответ.
Сделала несколько шагов к кровати, стала видна яснее – из щелей неплотно закрытой двери в душевую пробивался свет косыми полосками, ложился ломаными линиями на пол, мебель и длинное светлое платье гостьи.
– Доброй ночи, подопечный мой. Прости, что разбудила, разговор срочный к тебе имеется, – неслышно подошла, невесомо села на край постели, повернулась лицом к изумлённому парню. – Позволь представиться. Я Ари, твой ангел-хранитель. Ты – мой первый подопечный. Прости, если допущу ошибку, опыта маловато.
Неуловимым жестом махнула рукой в сторону штор, и они… раскрылись, завизжав кольцами по штанге.
Стало светлее: за окном сиял тонкий серп месяца, и отливало белизной покрывало – снег выпал!
Теперь женщину можно было рассмотреть в подробностях: светловолосая европейка, миниатюрная, симпатичная и… немолодая.
Это поразило больше всего – Сан рот раскрыл даже!
Понимающе улыбнулась, поправила светлый локон, загнала за ухо.
– Думал, мы все молодые красавцы? Это выбор каждого. Я умерла пожилой, совсем уж молодой быть не захотела. Но мы отвлеклись… Ты готов меня выслушать, Сан-и?
– Вы пришли за мной? – похолодел душой, просипел оцепеневшим горлом.
– Я же не ангел смерти, глупыш! – рассмеялась вполне земным смехом, но так легко, воздушно, что всё-таки было понятно, что имеешь дело не с живым человеком. – Вообще-то, я нарушаю свои должностные инструкции. Мы не можем показываться смертным, но я с этим разберусь. Мне нужно тебе кое-что сказать. Нет, предложить.
– В обмен на душу?
– Ещё раз скажу: ты глупый. Я не посланник ада, не демон из Преисподней. Я – твой персональный ангел. Охранник, защитник, теперь и советчик. Ну, готов выслушать ту, которая была неплохим писателем-сценаристом и режиссёром при жизни? Как считаешь, можно доверять мне с таким жизненным багажом?
Склонила белокурую голову к правому плечу, улыбалась так ясно, чисто, что сердце парня гулко забилось, дыхание стало прерывистым. Лишь кивнул в согласии.
– Спасибо за доверие, Сан-и. Поговорим у окна. Там так красиво…
Когда встал с постели, надел тапочки и поднял глаза, гостьи уже рядом не было – находилась возле окна и любовалась ночным пейзажем с высоты сорокового этажа отеля. Стояла вполне в земной позе, прислонившись спиной к откосу проёма, сложив руки на груди, повернув лицо к лунному свету.
«Писатель и есть. Мечтательница и романтик, – понимающе улыбнувшись, Сан тихо подошёл, встал напротив, тоже засмотрелся на девственно чистое одеяло снега, ясное небо, ледяные серебряные звёзды и почти белый серп месяца. – Какая картина… Жаль, не пишу их…»
– Будешь. Когда он уйдёт, это тебя и спасёт. Пиши, что мучает, чего страшишься, что так тяготит. Марай, пачкай, ищи свой стиль. Всё получится, верь…
Вздрогнул, больно дёрнувшись всем телом: «Слышит мысли?»
– Конечно, глупыш. Как бы я тебя спасала, если бы не подслушивала? Ты ещё такой наивный… Он прав – глаз да глаз нужен, – протяжно вздохнула, оторвалась от стены, шагнула ближе. – Озвучь вслух самое заветное желание. Даже если это откровенная глупость или фантазия. Дерзай, наш мальчик. О чём мечтал в бреду? Или во сне? Не проси лишь об армии. Не в моей компетенции. Загадай что-то совсем иное.
– Иных желаний нет. Простите, Ари.
– Есть. Я это точно знаю. Это не твой бред, а Джея, но ты от такого не откажешься.
– Мечта Джея? – невольно оглянулся и… замер, поражённый – Джей стоял рядом, невидимый в полосе темноты комнаты. – Я тебя разбудил? Прости, родной…
– Я его разбудила.
Женщина повернулась к парню, протянула руку, ласково пожала, когда подошёл.
– Ты меня знаешь?
– Видимо, да. Честно говоря, думал, что схожу с ума. А Вы существуете в реальности, Ари.
– Вы знакомы?.. – Сан охрип от потрясения.
– Видел возле тебя несколько раз. Когда ты был в невменяемом состоянии… Вот тогда и заметил эту странную фигуру в платье «золотой эпохи» Голливуда. Решил, что окончательно свихнулся – призрака наяву вижу. Теперь мы это видим вдвоём, значит, здоровы психически. С ума не сходят группами…
Неслышно рассмеялся, всё пожимая нежную тёплую руку гостьи. Опомнился, отпустил, низко поклонился.
– Рад знакомству, госпожа. Дурные вести для нашего мальчика?
– Горжусь тобой, парень. Приглядывалась к тебе долго, сомневалась, достоин ли быть рядом с моим подопечным. Теперь уверена: достоин. Только обрадовать вас нечем, мальчишки мои… Эта несносная жизнь… Тем паче здесь… Эх, не в той вы родились стране… Но, родись вы в другой, не состоялись бы, не встретились бы никогда. Вот и вся вам правда, – протянула, погладила плечи парней материнскими руками, жалея несчастных влюблённых щедрым женским сердцем, вздохнула, улыбнулась, заговорщически посмотрела искоса. – Готовы выслушать предложение?
– Ответ на мой… бред? – Джей резко покраснел лицом.
– Да. Он не откажется, как мне кажется, – заглянула в смущённое лицо Сана.
– Вааа… Такое… Не уверен…
– Озвучьте, наконец! – младший потерял терпение, но продолжал говорить шёпотом – привычка. – Что за тайны от меня? О чём ты мечтал? А, Джей?
– Не знаю, как и сказать такое…
– Я скажу, если не возражаешь, – Ари отпустила плечо Джея, взяла в свои руки плечи Сана. – Ваша любовь… То, что она не совсем «правильная», знаете сами. Это терзало Джея, он по натуре «обычный». Вот и родилась в его измученной голове эта мысль: любить тебя «правильно».
Опустила правую руку на грудь мальчика, поласкала по-женски, шаля невольно.
Покраснел, отвернулся, с непонятным выражением лица посмотрел на замершего от увиденной картины друга.
– Мучился сильно, понимая, что этому никогда не бывать – вы одного пола. Когда я почувствовала, что он в настоящем отчаянии, что на грани срыва, стала «проявляться», отвлекать и присматривать уже за вами обоими. Сработало, – убрала руку вновь на мужское плечо. – В какой миг родился этот безумный план? Он подсказал. Его бред, мечта, фантазия, – с пониманием посмотрела на Джея. – А сегодня, когда вы устроили спектакль с откровенными сценами на площадке, поняла, что медлить больше нельзя – вы оба в шаге от трагедии.
– Но что Вы можете сделать? Пойти против самой природы?
– Да.
– Что? Как?! Это невозможно… – парни выдохнули в едином порыве и тут же сникли.
– Я могу вам подарить несколько часов обычного человеческого счастья. До первых солнечных лучей. Ты превратишься в девушку, Сан-и. Станешь на время Санни. Посоветуйтесь, но долго не тяните – ночь не бесконечна. К сожалению. Со временем мне не справиться, – договорив едва слышно, обняла каждого ласковыми руками и ушла в темноту комнаты, растворилась, не оставив даже скрытой тени.
В ночной тишине не было ни звука – парни онемели. Верили ли гостье? Хотели. Очень. Да что там – алкали. И не верили. Взрослые уж, кто в их возрасте верит в сказки? Но то, что увидели своими глазами, убеждало в обратном: чудеса ещё случаются, следовательно, возможна и сказка. Чтобы она стала явью, нужно было дать согласие на преображение.
Этого очень хотел Сан! Так сильно хотел… Как ничто и никогда в жизни. Несколько часов любви без оглядки и душевных терзаний, без оттенка стыда и осознания тяжкого греха. Что удерживало? Опасение, что на это не согласится Джей. Как ни любил, ни желал, но такое…
– Джей… любимый… Я решился. Я готов дать согласие. А ты? – не дождавшись начала разговора, начал Сан.
– Нет.
– Объясни.
– Не знаю… Мы и так по самую душу в грехе… Словно этот будет последней каплей, понимаешь? Не могу объяснить. Просто чувствую так.
– Решил, что я – посланец ада? Что искушаю вас таким способом?
Из темноты беззвучно выплыла гостья – ноги пола не касались, парила в воздухе в полуметре от покрытия, немного колыхалась, словно от ветра.
– Проверить легко. Расстегни свою пижаму…
Когда Джей замешкался, Сан рывком расстегнул несколько пуговиц, распахнул и обнажил грудь друга. На груди сверкнул золотом православный крест.
Ари подлетела и… схватилась рукой за крест, спокойно перекрестилась трижды, зашептала вечную молитву: «In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen.», протянула вторую руку к Сану, тот тут же вложил в ладонь свой протестантский крест. Кивнув в признательности, мелодично заговорила на старославянском: «Отче наш, Иже еси на Небесех, да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя…», дочитав, улыбнулась без тени обиды или зла.
– Какие ещё молитвы почитать? Мусульманские? Буддистские? Иудейские?
Отпустила кресты, вновь перекрестилась, опустилась легковесным пёрышком ногами на пол, вздохнула коротко.
– Сколько бы ни читала, Он всё услышит. Бог един, мои мальчишки, поверьте. Как Его ни называй, все молитвы и просьбы идут на один адрес. А насчёт греха… – подняла печальные глаза на побледневшего Джея. – Знай ты о моих – и разговаривать бы не стал. Я взяла ответственность и за этот. Вы свободны от всех последствий ваших действий этой ночью. Я укрою вас своей душой, с неё и спрос. Решайтесь тотчас. Время не терпит.
– Я согласен за нас двоих. Действуйте, Ари. Быстро!
Сан отскочил от вскинувшегося друга в сторону, оказался в полосе лунного света, замер, великолепный в своей мертвенно-бледной красоте.
– Ну же…
Загадочно улыбнувшись, женщина шагнула к возбуждённому своей отвагой парнишке, замерла на миг, протянула руки к столбу лунного света и провела от пола до потолка, закрывая световую «трубу» этим пассом.
Свет стал гуще, физически ощутимым, помутнел, заискрился серебряными всполохами, потом с лёгким шумом опал, опустившись медленно, словно завеса из тюля, открывая по сантиметру Сана. То, что появлялось, было чудом: волосы стали гуще и в несколько раз длиннее – теперь доставали до лопаток, легли мягкими волнистыми прядями, стали отливать тёмно-рыжим; лицо стало уже, миловиднее, исчезла поросль щетины, черты немного изменились, уступив полностью женским, материнским; шея вытянулась, плечи сузились до покатости, руки утратили мужские очертания, на пальцах появился маникюр; тело приобрело характерные выпуклости девушки, тонкая талия и плавные линии бёдер восхитили сразу – Джей нервно выдохнул, задавив вскрик; рост стал меньше, как и ступни.
Как только формирование было окончено, Ари сняла с себя часть платья и одним ловким движением накинула на нагое девичье тело нечто похожее на тончайший пеньюар из светлого газа, украшенного на груди маленькими цветами флёрдоранжа, венок из таких же цветов подобрал густые длинные волосы в сложную старинную причёску.
Вскоре перед потрясённым Джеем стояла восхитительная уменьшенная копия его возлюбленного. Теперь это была настоящая живая девушка, с любовью смотрящая на растоптанного морально любимого.
– Дело сделано. У вас время до восхода. С первыми лучами солнца вы уснёте и проснётесь теми, кем были раньше. Не теряйте шанса. Другого не будет. Прощайте! – обняв пару, Ари растаяла в полосе лунного света, что сместился вправо от Санни.
Пара осталась наедине, не находя силы сдвинуться с места или заговорить.
Санни опомнилась первой, на цыпочках подошла к Джею, стеснительно протянула руку к лицу.
Он вдруг отшатнулся, ударившись о балконную дверь, стекло негодующе зазвенело, что и привело парня в чувство. Застыл каменным изваянием, лишь смотрел жуткими глазами на девушку, которую не знал и… знал до родинок.
– Джей… Это же я! Я, Санни. Такое чудо… Ты ведь об этом так мечтал…
Дотянулась до любимого, рывком оторвала от окна, оттащила, от греха подальше, от проёма, кинулась в объятия, ласкаясь, целуя любимое тело, медленно расстёгивая куртку пижамы.
– Наконец-то…
Но счастью не суждено было случиться – у Джея началась настоящая астеническая истерика – результат сильного нервного потрясения и осознания неминуемого неискупимого греха.
Санни замерла, оторвалась от окаменевшего заледеневшего тела, схватилась за голову.
– Ари!!
Женщина тут же появилась рядом, положила руку на сонную артерию бьющегося в припадке парня. Когда уснул и затих, легко подняла его с пола – сполз, отнесла на кровать, укрыла одеялом.
– Мне жаль, милая. Это оказалось для него последней каплей. Пусть спит. Тебе вернуть твой облик?
– Нет. Он мне ещё нужен. Солнце заберёт.
То, каким тоном эти слова были сказаны, вызвало у Ари озорной смех.
– На здоровье, милая! Наслаждайся, – погладила хулиганку по волнистым волосам, невольно шурша веночком с цветами. – Очнётся, скажешь, что тебе приснился чудесный сон. Расскажи об этом всё, но как о сновидении. Он ничего не вспомнит. Так и будет, – вздохнула с сожалением. – Больше не увидимся наяву. Будь хорошей девочкой и парнем, не делай глупостей. Даже мы, ангелы, не всегда успеваем спасти вас, глупые… Держись за жизнь зубами!
Обняв тонкое девичье тельце, поцеловала по-матерински в лоб и, отступив от кровати несколько шагов, растворилась в стене без следа, послав последнее «прощайте» из непроглядной темноты ночи.
– Прощай, Ари… Прощай, мама…
Санни по-девичьи разрыдалась, почувствовав такую пустоту в груди! Пустоту и одиночество, что уже никем и ничем не заполнить…
– Нет… Нет! Ни за что! Неет!..
Джей в слезах подскочил на кровати, схватился за пересохшее горло, долго не мог совладать с оцепенением, болью в голове, с трудом очнулся и обернулся: Сан спал рядом, постанывая и что-то шепча беззвучно. Удивился, хлопая глазами: «Приснилось же такое…» Тихо лёг рядом, невесомо погладил влажную щёку возлюбленного, не сдержался, поцеловал в губы несколько раз, разбудив-таки друга.
– Прости… тебе снился плохой сон.
Сан распахнул глаза, минуту смотрел с непонятным выражением лица, приподнялся на локте, виновато вздохнул, решился.
– Напротив. Мне снилась настоящая сказка… Правда, без классического хорошего конца. Принц потерял принцессу из-за недоразумения. Жаль их…
– Мы там были?
– Конечно! Ты – принц, я – принцесса! – лёгким кулачком ткнул в плечо Джея. – Но нас заколдовали и разлучили… Так грустно…
– Уверен, ты была прекрасной принцессой.
Рассмеялся, погладил по коротким волосам, пощекотал виски, вызвав нежную застенчивую улыбку у любимого. Такую знакомую, словно видел только что, недавно, пару часов назад! Отчего-то неведомого и жуткого сердце испуганно и больно ударилось о грудину, доставив настоящее страдание. С трудом сдержал стон и гримасу боли, подышал глубоко, возвращая лицу краски и уверенность.
– Белое длинное платье, корона в виде венка с цветами. С фатой? А туфельки из хрусталя?
– Никак иначе… Что за принцесса без цветов флёрдоранжа?
Звонок на телефоне прервал шутливую перепалку, заставил Джея схватить аппарат и спешно выйти в гостиную.
Выслушав абонента, тяжело выдохнул: «Время. Через час группа должна выехать в аэропорт. Конец отдыху. Спасибо, выспались хорошо».
Когда вернулся в спальню, Сан-и не было – плескался в душевой. Улыбнувшись «опередил», Джей шагнул к окну, откинул тяжёлые портьеры руками, порадовался обильному снегу на улице, отступил назад.
Что-то хрустнуло под ногой. Удивившись, убрал осторожно ногу, наклонился и… застыл ледяным айсбергом: на полу лежала пара накрахмаленных шёлковых цветков белого цвета с жёлтой костяной сердцевиной-тычинками. Подняв, положил на руку, подошёл к окну, рассмотрел, и сердце «ухнуло» в ноги.
«Цветки флёрдоранжа! С венка принцессы. Или невесты…
Зажал рот, не выпуская крик наружу. Долго приходил в себя, покосился на дверь душевой, сжал в руке цветы.
– Сказка, говоришь? Нет, это была не сказка и даже не сон. Это было с нами наяву. Значит, мне не приснилось. Ангел был здесь реально. Не к добру… Не должен посланник просто так являться… Быть беде…
Прислонился загоревшимся лбом к ледяному стеклу окна, смотрел на странный цвет снега, что в эту минуту окрасился алым – солнце вставало нехотя.
– Почему снег красный? Красный… Цвет крови. Кровь. Кровь… Значит, нам не избежать крови… Господи, пощади моего любимого! Спроси с меня. Возьми мою жизнь. Не его. Я – причина его падения, с меня и спроси. Я его растлил. Клянусь душой, что когда-то была так чиста…»
Выходя из номера последним – Джея срочно вызвал вниз менеджер, Сан-и нечаянно сорвал с кресла его пижамную куртку. Виновато отряхнув вещь, заметил, что из кармана что-то выпало. Присмотревшись, поражённо выдохнул: «Нет! Только не это! Мои цветы! С венка… Видел, вспомнил, спрятал в карман… Ты же обещала, что не вспомнит, Ари! Обманула… Так не честно, – разрыдавшись в голос, убито опустился на колени, склонился черноволосой головой до самого ковра, раскачиваясь из стороны в сторону, всё повторял и повторял детское и беззащитное: – Так не честно…»
Ноябрь 2020 г.
Рисунок из Интернета. Автор не указан.
http://proza.ru/2021/01/02/212