КОЛОГРИВСКИЙ ЗАПОВЕДНИК
Мы уже говорили, что огромные территории России в древности были покрыты густыми, непроходимыми лесами, в которых находили прибежище все виды промысловых животных. Конечно, и тогда люди вели порубки на свои нужды, и тогда случались лесные пожары, и в те времена бывали мощные ураганы, валившие вековые деревья. Но пожары случались почти всегда только от молний, а это, согласитесь, случается значительно реже, чем сегодня от костров безалаберных туристов или поджогов преступно-бездумных людей. Кто-то наверняка вспомнит, что пахотные земли в лесах создавались именно выжиганием леса, но и тогда эта акция готовилась тщательно, под присмотром людей, никогда не велась в ветреную погоду и в засушливое время, предварительно вокруг будущего участка валили деревья, – в общем, делалось все возможное, чтобы не выпустить рыжего дьявола из-под контроля.
Сегодня картина состояния лесов во многих регионах до-вольно удручающая, особенно в европейской части России. Даже в условиях, когда дерево в строительстве уступило место железобетону, бетону, кирпичу, когда давным-давно корабли строятся из металла и так далее, сотни тысяч гектаров лесов уничтожаются на корню, под бодрые лозунги типа: «Ничего, еще нарастет!». Не думайте, что мы, заводя разговор на эту тему, отклоняемся от темы основной – охоты. Вместе с лесом уничтожается и весь его живой мир. Поэтому, защищая лес, мы защищаем и животных, в нем живущих.
В Костромской области, которая считается очень богатой лесами по сравнению с многими другими регионами, практически уже не осталось мест, по которым не «прошлась» бы человеческая рука. Особенно сегодня, в ситуации резко возросшего строительства домов коттеджного типа и возвратившейся из небытия моды на экологичные материалы, на отделку внутренних помещений деревом. Все меньше и меньше остается мест, где животные чувствовали бы себя спокойно и спокойно бы размножались. Без этого, согласитесь, мы не сможем сохранить для потомков все богатства русских лесов.
Кроме всех этих соображений существует и точка зрения ученых, которые особенно настойчивы в вопросе сохранения хотя бы некоторых территорий в абсолютно нетронутом
человеком виде. Речь идет об участках лесов, которые по пальцам можно пересчитать в европейской части России. Изучение таких территорий позволит получить точные представления о процессах, которые стихийно происходят в природе, о сложившихся взаимосвязях почв, рельефа, климата, растительности, пернатых, насекомых, млекопитающих. Но… желание хозяйственников получить сиюминутную выгоду заставляет их смотреть на такие леса сквозь очки наживы или получения административных преимуществ. И вот тут-то борьба ученых, любителей природы (в том числе и охотников) с одной стороны и недальновидных чиновников – с другой приводит к долгой, затяжной войне, где победа зависит зачастую от случайностей и приходит не обязательно к правой стороне.
Еще в начале 20 века ученые и статистики в одном из выпусков трудов Костромского научного общества по изучению местного края отмечали, что до самого конца 19 века территория Костромской губернии почти полностью была покрыта нетронутыми лесами. Особенное внимание они обращали на леса Кологривского уезда, которые, как они считали, были единственным в пределах южной тайги уцелевшим массивом девственных ельников. Сразу скажем, что в их наблюдения вкралась ошибка. Таких массивов позже стали насчитывать еще несколько: на территории Чухломского, Нейского и Парфеньевского районов. Но кологривский массив по степени своей нетронутости, конечно, превосходит все остальные. Да и площади здесь побольше.
Но тогда, в начале века дело дальше констатации факта не пошло. После революций и Гражданской войны было столько неотложных задач, что руки у властей не доходили до вопросов природоохраны. Потом была еще одна огромная война. Короче, только в 1959 году впервые был поставлен вопрос о создании заповедника «Кологривский лес». Инициатором этого благородного дела выступило Главное управление охотничьего хозяйства и заповедников при Совете Министров СССР. Именно Главохота обратилась с запросом к местным властям, которые сначала идею горячо поддержали. Предварительно было решено выделить под заповедник еловый массив между реками Кисть и Понга площадью в 40 тысяч гектаров. Запомните эту цифру, мы к ней еще вернемся.
И вот в этот момент, когда дело было уже, как говорится, «на мази», грянула очередная перестройка, бич нашей страны, каждый раз отбрасывающий наше хозяйство от поступательного движения или к рывкам-броскам, или просто-напросто назад. Когда согласие Главохоты на предложенную территорию вместе с просьбой прислать окончательную документацию поступило в только что созданный областной Совнархоз, никто не удосужился необходимые материалы послать! Более того,– через некоторое время в Москву были направлены возражения комбината «Костромалес».
.Производственники нацелились на уникальный лес и собирались его свести под корень! Что и начали делать и делали успешно в течение ряда лет…
Нет, ученые, руководители Главохоты, общественность так просто не сдались. К костромским чиновникам шли послания на самых разных уровнях. «Крайне необходимо заповедать сохранившийся массив девственного елового леса, причем в ближайшее время. Всемерную поддержку со стороны Академии Наук гарантируем»,– писал вице-президент АН СССР А.В.Топчиев. А вот отрывок из открытого письма. Оно было адресовано лично первому секретарю обкома КПСС Л.Я. Флорентьеву:
«В последние десятилетия в нашей области ведутся интенсивные рубки леса, особенно хвойных пород. Через 15-20 лет исчезнут навсегда последние островки первичных еловых лесов, а вместе с ними целые биоценозы животного и растительного мира, как недавно исчезли в костромских лесах северные олени и бобры. Под территорию заповедника изыскан участок государственного лесного фонда площадью 60 тыс. га в центральной части водораздельного плато верховьев реки Унжа и её правобережного притока Виги. Участок представляет собой вековые еловые леса, где ещё не ступала нога лесозаготовителя. Однако Костромской СНХ не дает согласия на отчуждение земли, мотивируя это тем, что изъятие из базы совнархоза 7 млн. кубометров эксплуатационных запасов еловой древесины может поставить под угрозу плановые поставки леса Балахнинскому целлюлозно-бумажному комбинату».
Письмо это было подписано областной госохотинспекцией, инспекцией лесного хозяйства и региональным отделением ВООП, то есть, специалистами, которые как никто другой понимали, что нельзя превращать уникальный памятник природы в семь миллионов кубометров древесины для производства бумаги. Ответа авторы письма так и не получили. Была сделана попытка просить выделить участок меньшей площади, но в ответ получили бумагу, продемонстрировавшую полнейшее непонимание чиновниками сути проблемы. Взамен Кологривского леса было предложено создать заповедник на территориях Павинского и Вохомского районов! То есть, не там, где это нужно, а там, где захотела левая нога начальника…
Кологривский лес так и остался базой Балахнинского
комбината. И тогда-то и началась вакханалия уничтожения леса, которого, по подсчетам ученых, не касался никто в течение минимум шестисот лет! Каждый год площади лесов, которых нет нигде больше в Европе, сокращались на две тысячи гектаров. Две тысячи гектаров лесной пустыни в обмен на 600 тысяч
ежегодных кубометров леса. Леса, который можно было добыть и в других местах…
Драматизм битвы за заповедник усугублялся еще и
остротой ощущения уходящего времени: каждый год сокращал площадь неповторимых лесов как шагреневую кожу. Настойчивые совместные действия привели к тому, что настал момент и появилось распоряжение Совета Министров РСФСР об отнесении к числу памятников природы лесного массива Варзенгского лесничества Кологривского лесхоза. Площадь его составила… 918 гектаров! Это из сорока тысяч, предполагавшихся вначале. Чтобы отвоевать у хозяйственников менее одной сороковой части территории понадобилось более двадцати лет!
И все же начало было положено. Участок ельников был объявлен памятником природы эталонных лесов подзоны южной тайги. За этим скучным и понятным только специалистам названием скрывались настоящие природные чудеса. Растительность представлена здесь шестью видами деревьев, пятью видами кустарников, множеством видов травяных растений. Особенно богато представлены здесь (именно потому, что здесь не появлялись люди) разнообразные мхи и лишайники, которых здесь насчитывается более тридцати видов, многие из которых очень редки. В силу нетронутости территории, она стала убежищем для полного комплекса животного мира, характерного для Костромской области, а некоторые виды животных, как норка европейская или углозуб сибирский, относятся вообще к исчезающим, редчайшим видам. Все это богатство, не регулируемое людьми, а потому развивающееся только по
законам природы, стало образцом для тщательного изучения, для познания этих законов.
Удивительное это зрелище – первобытный, первозданный лес! Гигантские вековые деревья, покрытые лишайниками, а потому имеющие серебристый оттенок, создают ощущение сказочности, нереальности того, что видит глаз. Ели здесь достигают совершенно непривычной высоты – 47 метров при диаметре у основания до 120 сантиметров. Подстать им – липы, поднимающиеся на тридцать метров… Ученый-лесовод А.Письмеров, посвятивший изучению кологривских лесов четверть века, писал: «В нашем таежном краю дерево ценится дешево, но я ему отдаю все, что есть в жизни хорошего… Вот они, ели-исполины, живущие на земле сотни лет. Под ними дышит медовым нектаром чудо-дерево липа. Но всему живому есть предел. Умирая, ели создают сферу для возобновления и жизни потомства. Молодняк ели среди зарослей папоротника вновь занимает место своих предков. И так из года в год, из века в век, пока не обрушатся на тайгу стихийные бедствия – пожар или ураганный ветер, либо подобное им вмешательство человека. Это и есть тот маленький кусочек первобытной тайги в Кологривском районе, который удалось спасти от порубок…».
Впрочем, это неблагодарное дело – пытаться втиснуть все богатства этого места в несколько строк, им нужно посвящать целые книги. Именно это и делали ученые на протяжении двух десятков лет после принятия охранного постановления. В издательстве «Наука» вышел в свет сборник «Кологривский лес» под редакцией академика В.Е.Соколова. Почти одновременно появилась монография «Коренные темнохвойные леса южной тайги (резерват «Кологривский лес»)» под редакцией докторов биологических наук А.И.Уткина и А.Я.Орлова. Борьба за Кологривский заповедник продолжалась. В защиту идеи создания полномасштабного заповедника хотя бы в ранге национального парка выступили кандидат биологических наук С.Веремьева, доктора наук Л.Карпачевский, В.Таргульян, академик Д.Павлов. Все они, обращаясь в разные инстанции, подчеркивали
международное значение создания такого заповедника.
И все-таки, несмотря на закостенелость, неэкологичность мышления чиновников на разных уровнях, лед тронулся! В последнем году двадцатого века началось проектирование заповедника. Группа под руководством кандидата биологических наук два года занималась изысканиями, в работе были использованы идеи и А.Письмерова, который при обосновании необходимости создания заповедника включал в необходимый минимум территории и участков в пойме Унжи на территории Мантуровского района еще встречаются смешанные леса из очень старых сосен, растущих вперемешку с лиственницей. И все же, несмотря на энтузиазм проектной группы, её работа не увенчалась бы успехом так быстро, если бы не то самое, уже упомянутое, международное значение такого заповедника. Дело в том, что европейские экологи сегодня имеют значительно больше возможностей организационных и финансовых, и так же хорошо понимают проблемы как наши ученые. Именно поэтому в Нидерландах они заинтересовались уникальным лесом и нашли средства на создание проекта. Трудно сказать, что было бы, если бы такие средства не нашлись. Так или иначе, уже 12 июля 2001 года глава администрации области В.Шершунов подписал постановление об организации заповедника полностью в предложенном объеме. Постановление определяло два отдельных участка. Один – там, где уже существует тот самый небольшой заповедник, на стыке Кологривского, Нейского, Чухломского и Парфеньевского районов. Другой – в Мантуровском районе, как раз там, где растет лиственница. И все это на площади в 60 тысяч гектаров!
После утверждения проекта, в феврале 2006 года Государственный природный заповедник «Кологривский лес» был торжественно открыт. Хотя по отношению к лесу это и звучит смешно, но об этом никто не думал, потому что это был, действительно, праздник! Это была победа после долгой и изнурительной борьбы. Такого заповедника нет нигде в России, а тем более – в Европе. Чтобы понять это, достаточно вспомнить, что на заповедной территории находятся как минимум 320 видов растений, животный мир представлен тремя сотнями видов животных! Около семидесяти из них являются редкими настолько, что могут при отсутствии должной охраны вовсе исчезнуть.
Приехавшие в Кологрив на торжество гости были буквально ошеломлены поездкой в зимний заповедный лес. Даже министр природных ресурсов Юрий Петрович Трутнев, которому довелось жить в другом лесном краю – в Перми, был поражен увиденным, что уж говорить про посла Королевства Нидерланды Яна Паула Дирксе. Напомнив, что Нидерланды практически безлесная страна, которую можно проехать из края в край за 2-3 часа, он рассказал историю о том, как один из гостей Голландии попросил местного жителя показать ему лес. После часа езды вдали стали видны три дерева. Хозяин облегченно воскликнул: «Ну, наконец-то! А то я боялся, что мы проскочим мимо леса!».
Юмор юмором, но после этой поездки и у министра, и у посла стали рождаться идеи насчет организации такого модного сейчас экологического туризма в Кологриве. Конечно, нужно было озаботиться всерьез инфраструктурой, но игра стоила свеч, и зарубежные туристы уже хотят побывать в «Кологривском лесу» так же, как стремятся в долину гейзеров на Камчатку и на озеро Байкал. Костромские девственные леса вполне достойны такого внимания.
ГУСИ-ЛЕБЕДИ
Если вы приедете в Кологрив, то кроме истории создания заповедника «Кологривский лес» вам расскажут еще одну, не менее интересную историю, а если уж так случится и вы окажетесь в этом северном районе Костромской области в середине мая, то и специального рассказа не понадобится – вы все увидите сами.
Прямо на окраине Кологрива, там, где дорога выворачивает на мост через Унжу, там, где летом пасутся козы и коровы, где через большой луг тянется узенькая тропинка, ныряющая под мост и ведущая незнамо куда, так вот там – низина, которая именно в это время обычно полностью или частично бывает залита водой. И вот уже десятки лет в эти дни, как по расписанию, жители города тянутся сюда, чтобы в очередной раз увидеть удивительную картину: на глади весенних разливных вод и на окружающих сухих местах, где повыше, как из ниоткуда возникают… гуси. Множество гусей. Они вольно плавают, говорят между собой о чем-то и, судя по всему, чувствуют себя вполне комфортно. А стаи перелетных гусей все подлетают и подлетают, выискивают свободные места и садятся после долгого пути отдыхать, полностью доверившись людям, потому что в эти дни даже с самым плохоньким ружьишком, даже самый неумелый стрелок может спокойно настрелять здесь гусей столько, сколько душа пожелает.
А вот у жителей Кологрива душа не желает. Охотники здесь есть знатные, не в одном доме увидишь и медвежьи, и волчьи шкуры да и фотографий после удачной охоты вам покажут немало, а вот с гусями… Что-то случилось с людьми ещё тогда, когда первые робкие стаи сели на воду возле моста. Совсем недалеко – жилые дома, если въехать на мост – так до гусей и вовсе рукой подать, а ведь поди ж ты – смотрят люди на эту красоту, становится им хорошо, и стрелять беззащитную птицу им совсем не хочется…
Когда-то ни один пир не обходился без гусей-лебедей. Князю подносили блюда с приготовленной птицей и он отщипывал кусочек, давая тем сигнал к всеобщей трапезе. На охотах с луком-стрелами или на ловах со специальными сетями-ловушками эти большие красивые птицы истреблялись тысячами.
Удержу в погоне за этой добычей не было сотнями лет. В результате лебедей осталось так мало, что мы после долгих лет запрета на охоту, уже и не воспринимаем лебедей как добычу. Гусей пока еще не так уж мало, но, конечно, не столь много, как раньше.
Что случилось двадцать лет назад? Почему гуси, которые и прежде прокладывали маршрут над Кологривом, но никогда не садились, выбрали себе здесь место для отдыха? Угадать безошибочно невозможно, потому что, как и всё в природе, причины нужно искать в переплетении самых разных факторов, никогда не бывает только одной какой-то причины того или иного явления. Так или иначе, но это случилось.
Очень хорошо по этому поводу сказал известный журналист-натуралист Василий Михайлович Песков:
«…Тут особый случай. Здесь гуси сами прилетели отдыхать к людскому жилью. Это значит, что в Кологриве такие особенные, такие добрые люди».
Нет, это Василий Михайлович – человек добрый, человек, всегда видящий в первую очередь хорошее в окружающих. На самом деле картина была далеко не такой безоблачной. Дело в том, что выстрелы всё-таки иногда звучат. Гусь – птица очень осторожная, недаром с древнейших времен гусей использовали в качестве сторожей. Именно в этом качестве гуси спасли Рим, подняв вовремя тревогу. Поэтому они всегда выбирают для отдыха открытые места, такие, как так называемые починковские луга, о которых мы говорили. С моста гуси не усматривают угрозу, и верно: из ружья их отсюда не достанешь. С других сторон скрытно не подберешься. Всё, казалось бы, сделано правильно и можно спокойно подкармливаться и отдыхать. Но ведь есть и момент подлета! Вот тут, хоть и редко, но гремят выстрелы…
Впрочем, правильнее было бы сказать «гремели». С каждым годом таких случаев становится все меньше и меньше. И все дело в том, что власти и общественные организации сумели создать вокруг птиц атмосферу внимания и заботы, когда любая попытка нарушить покой перелетных стай воспринимается жителями как преступление против природы. Конечно, районная администрация понимала, что одними уговорами в таких случаях действовать бессмысленно. Поэтому еще в 1999 году луга перед расположившейся рядом с Кологривом деревней Починок администрация района объявила заказником районного значения, то есть, особо охраняемой территорией. Площадь этой территории немалая – около 400 гектаров. А через пару лет этот статус был ещё более повышен: заказник стал региональным.
Может быть, не стоило этого делать, может, беспокойства эти напрасны? Так ли уж важна эта стоянка в жизни птиц? Давайте перейдем на очень простой и понятный всем язык цифр и фактов. Дело ведь не только в гусях. Биологи сразу же отметили, что в этом же месте располагаются на отдых многие другие птицы: кулики, чирки, свиязи, кряквы, нырки. Если эти виды распространены довольно широко, то некоторые другие – уже на грани исчезновения, во всяком случае – стали большой редкостью. Это серая цапля, крачка, клинтух, гоголь и многие другие. Вместе с перелетными птицами по закону природы непременно появляются хищные птицы. Словом, здесь в майские дни, с момента вскрытия Унжи ото льда и начала паводка, образуется уникальное птичье сообщество, ценнейшее пособие для ученых-орнитологов. Только приезжай и веди наблюдения! Что, кстати, и делают многие. И не только из нашей страны.
Что же касается цифр, то о масштабах явления они говорят вполне впечатляюще: во время этой кологривской стоянки орнитологи насчитывают значительно больше десяти тысяч гусей! В 1999-2001 годах отмечен прилет 17 тысяч гусей ежегодно. Больше всего здесь собирается белолобого гуся, но бывают и другие виды – гуменник и серый гусь. Не каждый год и не по столько, но однажды было отмечено появление более пяти сотен гуся-пискульки – гуся не очень распространенного вида.
Заказник имеет охранную зону, в которой стрельба запрещена. Но за пределами этой зоны, во время, когда гуси и другие птицы отлетают на кормежку, никакие законы охотнику не указ. И если уж человек решился добыть птицу, то не позволить ему это сделать может только его собственная совесть.
Районные власти ведут разъяснительную работу, начиная чуть ли не с детских садов, опытные и умные охотники обращают внимание своих собратьев по охотничьей страсти, что в это время гуси еще не сделали кладку, что убив одного гуся, охотник убивает и все его будущее потомство… Но, к сожалению, не всегда это все помогает.
Тем не менее, в Кологриве совершенно официально объявили день 14 мая праздником – Днем Гуся! Подобный праздник уже много лет проводится только в одном городе России – карельском Олонце, где пролетные птицы тоже «организовали» себе такую же стоянку. В Кологриве в этот день приглашают гостей, проводят самые разные мероприятия. А на уровне принятия решений вынашивался проект значительного расширения охранной зоны. Но поправки в областные законы делаются на областном уровне, поэтому остается только ждать…
Вот что сказал побывавший на празднике орнитолог Владимир Галушин: «Мне часто приходится агитировать граждан во всем мире: «Берегите птиц!». А тут я в полном недоумении. Мне нечего делать. Здешние дети рисуют и лепят птиц, здешние журналисты пишут о них статьи, артисты читают стихи, а руководство района учреждает птичьи праздники и призывает всех граждан жить в согласии с гусями! Если бы вы только знали, сколько людей сейчас завидует вам!».
Удивительным образом вновь, как и в случае с заповедником «Кологривский лес», переплелись научные интересы голландских и русских ученых. Дело в том, что не случайно группы голландских ученых приезжают в мае в Кологрив. Стаи гусей, садящихся на Унже, базируются зимой именно в Нидерландах. Вот там ученые и наблюдают за ними, многих гусей окольцовывают, чтобы точнее определить пути миграции этих красавцев. Поэтому, приехав в Кологрив, они просто продолжают уже давно начатую работу. Вот как говорил ученый из Нидерландов Бас Педроли: «Всякий раз, бывая здесь, я спрашивал себя: а чьи это гуси? Да наши это гуси, голландские. У нас они зимуют, кормятся. У нас их стрелять повсеместно запрещено. И только если у нас холодает и выпадает снег, они перелетают во Францию, Испанию. Потом летят сюда, а через три недели – до самой Арктики! Понимаете, – они нас соединяют!».
Лучше, наверно, и не скажешь.
БУДУЩЕЕ НАДО СТРОИТЬ
Многих людей, которые периодически приезжают в
Кострому, поражает бурное строительство, развернувшееся в городе за последние годы. Буквально на глазах улицы застраиваются новыми домами, которые органично вписываются в городскую историческую панораму, Кострома переживает строительный бум. Такие темпы застройки «столица» губернии видела в прошлых столетиях только после катастрофических пожаров, после которых город выгорал буквально дотла.
В двадцатом веке город миновала такая участь. Но развитию города мешало рьяное администрирование сверху: ликвидация губернии и разделение её на части, потом – война, во время которой было не до городского строительства, к концу войны – создание Костромской области… Менялись власти, менялись границы, утрачивалось знаменитое когда-то мастерство костромских строителей. Правда, в конце шестидесятых и в семидесятые годы в городе тоже шло активное строительство, были построены многочисленные крупные объекты, новые жилые массивы. Когда отрасль набрала опыт и темпы, этот период назвали застойным и… строить практически перестали. И настал момент, когда буквально развалившийся строительный комплекс нужно было собирать по частям и восстанавливать его работоспособность…
Весь этот разговор, не относящийся, вроде бы, к теме охоты, мы вели с завзятым охотником, с одним из тех людей, которые взвалили на плечи тяжёлую ношу создания в новых экономических условиях мощного, современного строительного комплекса.
– Евгений Геннадиевич, при том масштабе и тех темпах, которые коллектив взял с самого создания объединения
«Костромагорстрой» вместе с инициатором его создания Юрием Александровичем Касимовым, при той гонке с конкурентами, при экономических проблемах, при всей той ситуации у вас хватало времени на охоту? Или не до того было?
– Да охота, общение с природой были тогда для нас спасением! Для нас, – это для нашего первого генерального директора Касимова и для меня, человека, активно ему помогавшего. Юрий Александрович был заслуженным строителем России, опытным руководителем, на него падала основная тяжесть всей этой огромной работы, и я уверен, что наши совместные выезды на охоту хоть немного продлили его такую короткую и яркую жизнь. Горько сознавать, что друг мой, талантливейший строитель и организатор, стал жертвой несуразной катастройки, не дожив даже до пятидесяти лет…
– Сегодня огромное и сложное хозяйство объединения возглавляете вы. За пять лет вам удалось не только увеличить объём строительства, но и увеличить его, так сказать географию. Сейчас костромичи строят не только в Костроме и области, строят качественно, что подтверждается ежегодно на различных российских конкурсах строительных организаций. Ваше объединение прочно удерживается в числе ста лучших строительных организаций страны, более того – даже внутри этой элитной сотни вы продвигаетесь вверх и занимаете уже одиннадцатое место. Это успех, о котором нужно говорить отдельно, возможно – в целой книге. Поэтому отвлечёмся от производственной вашей деятельности и перейдём к охоте. Как, всё-таки, сочетаются они в вас?
…Евгений Геннадиевич Нагоров задумывается, потом начинает говорить вначале медленно, словно нащупывая тропу для разговора или для мысли, потом всё более загорается, и начинается горячий монолог о том, что его волнует, о жизненных каких-то наблюдениях и выводах, даже о принципах…
– Что общего в этих двух сторонах моей жизни? Знаете, я прежде никогда не задумывался над этим. Но постепенно, с течением жизни, с горькими примерами её краткосрочности – я уже говорил о Юре Касимове – взгляды мои на взаимоотношения с природой постепенно менялись. Проходили в жизни какие-то этапы: радость узнавания природы, азарт добычи… Детство у меня прошло в лесу. Причём, настолько он врос в меня, что я уже и не представлял себе, как это можно вообще жить без костерка, без сока берёзового, без фиолетовых губ и языка от черники, без великого многообразия грибов… Вы знаете, я и по сей день грибником остался, это целый мир, который, к сожалению, многим остаётся неизвестным. Я знал грибников, которые, даже регулярно ходя в лес, различали только пять-шесть видов грибов, считая все остальные поганками. У других – откровенный страх перед грибами, подкрепляемый сообщениями в прессе об очередных случаях отравления. Но никто из репортёров не удосуживается рассказать и показать, какие именно грибы собирал этот человек, понять, что он просто не знает элементарных вещей, а идёт в лес с лукошком… Лес – это огромная энциклопедия, которую можно и нужно изучать всю жизнь – и то не узнаешь и десятой доли информации.
А мы росли в лесу и жили лесом. Дед у меня был охотником-промысловиком, отец тоже охотился, так что неудивительно, что и я пришёл к охоте, к первой добыче, к ощущению торжества победы, своего всесилия. Боже мой,
сколько же должно было пройти лет, прежде чем я ощутил в такой ситуации не радость, а смутное чувство вины перед природой!
– Вы отказались от охоты?
– Нет, не отказался, но изменилось к ней отношение. Я уже терпеть не могу жадность на охоте. Вот был случай. Один охотник, не буду его называть, во время охоты на току столкнулся с явлением, которое бывает в природе: петухи настолько вошли в раж, что не реагировали на выстрелы. И он настрелял их штук пять или шесть – уже не помню. Гордился собой, своей удачей. Я его спрашиваю: зачем? Куда тебе столько? Ты что – на базар торговать пойдёшь? Такое количество птицы замёрзнет у тебя в холодильнике, потеряет свои вкусовые качества, а то и вовсе испортится… А у него нет ответа. Он чувствует, что я прав, но это сейчас, после охоты, а в тот момент он потерял голову от элементарной жадности. Вот такую стрельбу я уже не принимаю. Тем более что она, если говорить прямо, граничит с удовольствием от самого факта убийства, а это очень опасная штука не только для природы, но и для окружающих.
Мне сейчас нравится участвовать в охотах с хорошими специалистами, которые прекрасно знают не только местность, не только предугадывают возможное поведение зверя, но и знают его характер. Для меня удовольствие видеть, как специалист раскладывает предстоящую охоту по полочкам, как расставляет охотников по номерам, как каждому назначает определённую роль, как расчерчивает схемы возможного движения… Ведь это – искусство, это высший класс. Знаток обыгрывает зверя, как обыгрывают в шахматах: если ты пойдёшь сюда, то тогда мы сделаем вот так, а вот если ты делаешь вот такой ход, то мы поступим вот таким образом… Впервые в подобной охоте мне пришлось участвовать сравнительно недавно. Дело было зимой на речке Шаче, на Вербулёвском болоте. Мне как начинающему была назначена роль крикуна, человека, который голосом, постукиваниями, звуками отпугивает зверя с определённого курса и заставляет его идти именно в том направлении, в каком его ждут.
Я каждый раз поражаюсь, какие звери хитрые и чувствительные, чуткие. Даже лёжа в берлоге, медведь далеко слышит и чует, знает обстановку вокруг. Именно поэтому каждая мелочь важна. Крикун имитирует хозяйственную деятельность людей в лесу. А ведь есть ещё и шептун, задача которого значительно тоньше: он совсем негромкими, как бы осторожными, крадущимися звуками имитирует для медведя куда большую опасность, чем лесорубы, он даёт зверю понять, что в этом направлении его ждёт засада… Мне тогда всё это было внове, всё было интересно, но и потом я получал удовольствие от того, как умелый организатор охоты, напоминая полководца перед баталией, планирует предстоящую операцию…
То есть, вы понимаете, к чему я клоню. Для меня добыча, как таковая, не потеряла, конечно, своей ценности, но как бы отошла на второй план. Мне сейчас важнее участие, процесс, приятная компания… Кстати, в той охоте на Шаче Юра Касимов, тоже участвовал, стоял на номере. Досталось ему, правда, место, где появление зверя было маловероятно. Но… кто-то допустил ошибку, как это случается на охоте, и всё пошло не по сценарию, зверь повёл себя непредсказуемо, пошёл совсем не в том направлении, в каком должен был выйти по предварительному расчёту, и вышел туда, где был Юра. Но опытный охотник всегда готов к такой встрече, даже если она и не предполагалась…
Вообще, каждый выезд на охоту – это какие-то новые знания, какая-то крупица опыта, какая-то эмоциональная разрядка, да просто забавные случаи, наконец! Ехали мы как-то по лесной дороге двумя машинами. Довольно темно было, дорога, как любая лесная, довольно корявая, свет фар впереди идущей машины прыгает по ухабам. Вдруг вижу: в первой машине открывается дверь на ходу. Что такое? И так же на ходу вылезает из машины наш товарищ, забегает перед машиной и мелькает в свете фар. Ничего не понимаем, что происходит. Оказывается, как потом выяснилось, по дороге бежала
енотовидная собака. Забавный зверёк из Уссурийского края, расселённый в Костромской области несколько десятилетий назад. Ослеплённый фарами, он бежал перед машиной, не делая даже попытки свернуть с дороги. Наш товарищ буквально поймал его за шиворот. Наутро мы все с ним сфотографировались, какое-то время зверушка пожила дома у нашего товарища, а потом выпущена обратно в лес…
Так вот возвращаюсь к изменившемуся отношению к охоте. Такое новое ощущение появилось во мне давно. Но окончательно сформировалось оно после того, как довелось мне побывать в Африке, на континенте, который столетиями был мечтой охотников всего мира. Там, в Сенегале, мы были гостями у нашего партнёра Деринга. Он немец и у него там… поместье не поместье, ферма не ферма… не знаю даже, как и назвать. Короче, довольно большой кусок африканской земли, где он создал свободную территорию для африканских животных, которые под присмотром обслуживающего персонала живут там совершенно вольно, не покидая, впрочем, деринговской земли. Это своеобразный зоопарк, в котором сохраняются некоторые виды животных Африки, причём, некоторые из них привозятся туда издалека. И вот представляете себе, находится немало людей, которые готовы заплатить деньги за возможность посмотреть на этих животных. Но что меня окончательно поразило, так это то, что среди этих людей большинство составляют … африканцы! То есть, даже на таком континенте, где есть знаменитые Серенгети и другие заповедники, есть люди, которым нужно общение с животными, люди, которым необходимо их просто видеть, наблюдать за ними в реальной природной обстановке. Они
приезжают, рассаживаются в специально оборудованные
автомашины с сиденьями, расположенными амфитеатром, и отправляются в незабываемую поездку.
– Нечто подобное ещё более ста лет назад, в 1898 году, попытался сделать на юге России, в скифских степях, другой немец – барон Фальцфейн. Он завёз туда страусов, африканскую красавицу – антилопу канну, зебр, лошадей Пржевальского, антилоп гну, много другой животной экзотики. В 1921 году там создали научно-исследовательский институт и посёлок, сохранившие название, данное этой местности бароном: Аскания-Нова.
– Так это лишний раз подтверждает мысль о том, что животный мир нужно сохранять и защищать. Нужно давать возможность людям общаться с природой, не нанося ей
существенного урона. Вот жизнь и меня подвела к этой мысли. Охотничий инстинкт в людях был, есть и будет всегда, но умерьте же себя, люди! Выходите на охоту именно для отдыха, разрядки, для удовлетворения того самого инстинкта. Но не больше! Даже Африка, где на необозримых просторах бродили многотысячные стада диких животных, которым, казалось, нет конца, оскудела. Европа уже давно перешла на режимную охоту, строжайшие, даже жестокие иногда правила заведены во многих странах Азии – вспомните историю с русским коллекционером, который едва не попал в тюрьму за то, что поймал без соответствующего разрешения несколько бабочек. Только мы никак не можем навести в этом деле порядок. Что мешает? Обычное наше разгильдяйство? Или приписываемая нам некая природная якобы кровожадность?
А ведь Россия – богатейшая страна, которая могла бы
задавать тон в этой области. Впрочем, почему мы всё время большим аршином всё меряем? Не проще ли заняться внедрением такого отношения к природе на отдельно взятом её участке – на костромской земле? Ведь совершенно не обязательно ждать годами принятия нового закона об охоте (ещё и неизвестно – какого закона!), можно принять временные правила охоты на территории области и упорядочить всё, что к ней имеет отношение. Для этого нужно не так уж много средств областного бюджета. Зато очень в большой степени нужно участие всех заинтересованных сторон. У нас хорошо развита разного рода благотворительность. Почему бы успешным коллективам не помочь природе, не оказать помощь в обустройстве охотничьих хозяйств, в усилении их охраны. Сегодня зарплата охотоведов, егерей и всех, кто связан с охотой, совершенно не соответствует трудозатратам. Откуда возьмутся у нас хорошие специалисты, если мы не привлечём к этому делу молодёжь? Работают, в основном, люди старшего поколения. Рано или поздно они уйдут. Что делать дальше будем, господа?
Начиная примерно с 1999 года мы начали такое взаимодействие вначале с государственным хозяйством, потом – с обществом охотников и рыболовов. Помогаем ремонтом техники на нашей базе, горюче-смазочными материалами, оказываем помощь в прорубании необходимых просек. Взамен мы получаем некоторое количество лицензий. Почему бы не включиться в это дело «богатым» коллективам? Почему бы областным властям не учредить денежные надбавки представителям охотнадзора, охотоведам и егерям, которые участвовали в поимке браконьера. Думаю, что солидная премия прекрасно помогла бы сохранить наши богатства от расхитителей. Конечно, для такой премии могут быть и другие спонсоры, но есть необходимость показать всем, что дело это – государственной важности.
Когда мы говорим о будущем, то обычно имеем в виду экономику, какие-то бытовые условия, образование, развитие науки и так далее. При этом очень редко упоминается сохранение природы, живого мира. А ещё мы очень любим повторять стереотипную фразу о том, что мы строим будущее. Вот я – строитель, и буквально строю это самое будущее. Но мне очень хочется, чтобы все мы строили будущее и с помощью каких-то действий во имя сохранения природы, той самой будущей природы, без которой будущее представить себе вообще невозможно. А оно должно быть красивым. Ради этого мы,
собственно говоря, работаем и живём.
(Продолжение следует)