Иногда я думаю: «А хотел ли бы я изменить своё прошлое?» Ударение в этом вопросе стоит именно на слове «своё», потому что менять прошлое других людей я, похоже, уже умею. Умею, но только делать этого больше не собираюсь. И сейчас объясню почему.
Способность видеть прошлое стала открываться у меня совсем недавно. Уже после того, как я стал работать участковым. Не скажу, что таково моё призвание – служить в полиции да разгребать бытовые людские проблемы, которые совсем внезапно могут оказаться криминальными. Но работа, как работа – и в любой работе можно найти массу интересного.
После армии вообще трудно найти себя: там - в армии - и оденут, и накормят. Там, в-общем-то, почти как в тюрьме. А выходишь на свободу и…
В полиции хоть форму выдают. Зарплата…
Короче, подался я в участковые.
А начал работать, и любопытно стало, откуда ж эти подонки берутся, которые и ограбить могут, и ножом пырнуть? В детстве-то все достаточно милы и безгрешны.
Стал я пытаться отматывать событие за событием в жизнях своих «подопечных», с которыми меня работа сводить начала. Сначала окружающих опрашивал: родственников, соседей. Да только бесполезно это оказалось – не выстроишь объективную картинку, когда каждый себя святым считает, а на ближнего готов наговорить и навесить даже ту вину, которой у того и в помине не было.
И вот, что-то приходилось додумывать. Так что просто закрывал глаза и представлял.
И как раз тогда началось! Прямо настоящие фильмы про избранных к психоанализу людей - такие явственные - перед глазами пошли. И отматывай это кино хоть до самого рождения. Только вот с таким кино тогда и сам можешь на просмотр всю свою жизнь потратить. Но мне словно помогал кто-то: именно на нужном месте фильм останавливался – стоило только проблему обозначить.
«Откуда агрессия?» – мысленно спрашивал, к примеру, я. И видел, как озлобился в детстве мальчик, когда его родители перед гостями унизили и показательно наказали. Раз за разом я просматривал эту сцену, пытаясь понять, что же могу с этим сделать. Не бей! Не кричи! Не наказывай! Прости! – перебирал я в голове мысленные посылы родителям! И знаете? Получилось! Сцена вскоре исправилась.
На следующий день я пошёл по месту жительства этого гражданина – беседу, думаю, всё-таки надо провести. А на меня там посмотрели, как на инопланетянина:
- Какое избиение жены? Какое заявление в полицию? Вы что? Живём тихо-мирно, детей воспитываем. И не до пьянства нам. А муж на работе.
Тут уж я начал себя перепроверять. Ведь не работал он – это факт. Да и детей у них не было – тоже факт. Позвонил дежурному – японский городовой! – и вправду не было вчера с этого адреса никакого заявления. От каких же мелочей наше будущее, получается, зависит.
Ещё пару раз попробовал я на чужие судьбы повлиять. И тоже получилось! Мягче становились люди. Добрее.
Этак, - думаю, - я и преступность понемногу на нет сведу. Сначала на своём участке. Потом во всём городе. В стране. В мире.
Размечтался, в-общем. Супермен. Бэтмен. Спаситель мира...
Но заметил, что заболевать я стал, как только чужие жизни полистаю. Да и на мысли себя поймал, что пока чужими судьбами занимаюсь, своя-то почему же не устроена? Вроде как, легче других исправлять, чем себя.
Но эксперимент требовал продолжения – я уже порядком увлёкся.
И тут мужик ко мне пришёл. Говорит, что его «заказали» - явно пытаются убить, но выдать это за несчастный случай: мол, за день три раза несчастные случаи с ним могли произойти, и только счастливая случайность…
Про машину, которая его чуть не сбила, он сказать ничего не мог – это был первый раз, и он расценил его, как случайный инцидент, а потому и не озадачивался с запоминанием подробностей. Потом он договорился о деловом обеде с возможным коммерческим партнером в ресторане, и после обеда почувствовал себя плохо. Насколько плохо? Тошнота, рвота, понос. Головная боль. Коммерческий партнёр чувствует себя здоровым. Нет, не он – не конкурент ведь.
- А вечером огромный камень прямо передо мной упал. Вот, посмотрите! – и мужчина достал из джинсовой сумки булыжник приличного размера и положил его на стол передо мной.
- Адрес дома помните?
- Конечно…
«Мой участок. Придётся разбираться».
Я обошёл все квартиры подъезда, расположенные по вертикали падения камня, и наконец поднялся на последний этаж. Позвонил.
- Здравствуйте. Вы – хозяйка квартиры? Я – участковый.
Открывшая дверь женщина замешкалась, потом крикнула вглубь прихожей:
- Лида, это к тебе!
Сказать, что в квартире стоял сильный запах кофе, означало бы слишком умалить силу этого запаха. Словно бы в квартире не просто жарили и мололи кофейные зёрна, а будто здесь находилась целая химическая лаборатория по производству кофейных ароматизаторов.
И первым делом я подумал (наверное, в силу своей профессии) о наркотиках. При чём тут кофе? – спросите вы. А запах кофе отбивает у служебных собак нюх, - логично размышлял я.
Оперативно, не давая подозреваемым старушкам опомниться, я прошёл по коридору в комнату, постучал о дверной косяк и вежливо спросил:
- Можно к вам?
На полу в комнате, поближе к стене, были расстелены газеты, на которых лежали три кучки: зелёные кофейные зёрна, жареные коричневые зёрна кофе и в отдельную кучку была собрана коричневая же шелуха.
- А можно полюбопытствовать, что за подпольная лаборатория в вашей квартире находится?
Ко мне из кухни снова вышла гостья:
- Так вы не знаете? Лидия Арнольдовна давно лечит детей с тяжелыми онкологическими заболеваниями. Даже в тех случаях, когда врачи уже бессильны. А Лидочка и лекарство сама разработала. Но в нём кофеин – основное вещество. Пришлось нам самим научиться кофеин из кофейных зёрен получать. Вы уж нас не сажайте в тюрьму, пожалуйста! Лидочка почти ста детям помогла вылечиться. Она – гений, хоть и не медик. И не ради заработков это. Лида всю пенсию на кофе тратит. Кофе-то нынче какой дорогой!
- Несколько антисанитарно тут у вас для производства лекарств, - заметил я. – Впрочем я здесь не по этому поводу. Где хозяйка?
- Лида, иди поговори, я послежу… - и пожилая женщина ушла на кухню, а оттуда вышла другая – лет шестидесяти, в очках и красном переднике.
- Здравствуйте! Вы этот предмет не узнаёте? – и я достал из джинсовой сумки, взятой на время у почти три раза убитого потерпевшего, увесистый гладкий продолговатый камень.
- Так, как же не узнать, узнаю. Капусту я им на балконе прижимала, а вчера выскользнул из рук, окаянный, да вниз. Я уж молилась, чтоб никого не убило. Но вроде никто не жаловался.
- А вот мне жаловался, Лидия Арнольдовна! Ещё как жаловался!
Дверной звонок запиликал, и Лидия Арнольдовна пошла открывать:
- Здравствуй, Кирюша! Здравствуй, маленький!
В комнату вошёл худой и лысый мальчик в сопровождении, вероятно, мамы – измождённой женщины будто с чёрными кляксами под глазами.
- Проходите, сейчас я закончу и полечимся.
- Я к вам завтра зайду, Лидия Арнольдовна, - сказал я, - завтра и договорим.
Но я не совсем ушёл, а сел на лавочке у подъезда и, когда вышли Кирилл и его мама, поднялся со скамейки и спросил у женщины:
- И что её лечение действительно помогает?
- Последняя надежда наша! Кирюше с первого сеанса легче стало. Вы только Лидию Арнольдовну не арестовывайте. Она ведь людям помочь хочет, себя не жалеет.
Я ещё долго размышлял о служебном долге и о помощи людям: «А ведь если ей попытаться помочь стать богатой, возможно она бы и предприятие своё организовала, и лабораторию создала, патент получила б и промышленный выпуск лекарства наладила.
Я пришёл домой, устроился поудобнее в кресле, закрыл глаза и представил Лидию Арнольдовну. В чем же причина её бедности? Кто-то путём интриг и лжи занял предназначавшуюся ей должность? А может быть она сама была не слишком настойчива в карьерной гонке? Или условия жизни не позволили ей получить должного образования. Сейчас и узнаем.
Я не угадал. Перемотка назад остановилась на картинке из раннего детства. Мама говорила дочери, которая помогала готовить ей простенький обед:
- Не нужно стремиться быть богатой, нет в этом никакого смысла и пользы нет. Нужно быть доброй, отзывчивой, любящей, учиться помогать людям. Богатые люди становятся эгоистами, черствеют душой, не замечают чужих проблем, становятся жадными и ненасытными. Упаси нас, Господь, быть богатыми!
Как долго я пытался исправить эту произнесенную в процессе чистки картошки искреннюю речь. Ну, хотя бы выбросить из неё лишь некоторые слова. Хотя бы только изменить смысл фраз про богатство…
«Возможно как-то это у меня и получилось», - на следующий день я отправился проверить результаты своего вмешательства в чужую жизнь.
Лидия Арнольдовна открыла мне дверь собственноручно. Была она одета в золотистый парчовый халат с драконами, в руке держала бокал красного вина и несмотря на возраст была настроена весьма игриво:
- Надеюсь, вы из службы доставки. Вы же нам пиццу привезли?
- Я - участковый!
- А участкового мы не заказывали! – хохотнула она в сторону комнаты.
Как тут не осознать свой полный провал? – Ни одного намёка на запах кофе. Но может быть она и вправду создала свою лабораторию для производства лекарств?
- Простите, а вы не занимаетесь кофе?
- Кофе, молодой человек, вреден. Я пью только чай! Так где же наша пицца?
Понятно.
Перестарался.
Но как? Неужели одна фраза может перевернуть нам всю жизнь?
Вечером того же дня я практически диктовал маме девочки Лиды слова о вреде богатства и пользе доброго и участливого отношения к людям.
- Итак, вы раскрыли попытку заказного убийства? Кто решил от меня избавиться? – владелец джинсовой сумки навис надо мной уперевшись широко разведенными руками на стол, за которым я сидел.
Я перестал писать. Откинулся на спинку стула, с интересом вглядываясь в собеседника.
- Слушайте, - предположил я, - а вам в детстве не угрожали, что окружающий мир жесток, и смерть будет подстерегать на каждом шагу?
- Откуда вы знаете про моё детство?
- Догадываюсь.
- Вы собираетесь что-нибудь делать?
- Конечно! Я собираюсь, когда у меня появятся дети, стараться вкладывать в них всё самое радостное, позитивное и полезное, что только смогу представить… И, кстати, заберите свою сумку, которая висит в углу на вешалке – я провёл расследование, и выяснил, что камень упал на вас совершенно случайно... Почти случайно.