Шутки шутками, а могут быть и... последствия!
И было бы удивительно, если бы всё у юных химиков шло как
по рельсам. Впрочем, некоторую связь с рельсами и увидит
читатель в следующем эпизоде, которым заканчивается
неопубликованная повесть...
Помните фокус с превращением воды в вино?
Младшие школьники от него были в восторге. Но в глазах восьмиклассников и тех, кто ещё постарше и хоть иногда заглядывал в учебник химии, это выглядело наивно.
Хотелось продемонстрировать что-то более серьёзное, но не порох же!
И серьёзная химическая реакция для демонстрации была запроектирована. Разумеется, окислительно-восстановительная и быстропротекающая.
Нет, речь пойдёт не о динамите. Героем повествования становится всего-навсего… термит.
Простенькая такая смесь алюминиевой пудры и окиси железа — Fe2O3, иначе говоря — железной окалины. В правильной пропорции такая смесь горит с выделением большого количества тепла, а температура горения превышает две тысячи градусов.
Зачем её придумали? Смотрите уравнение реакции:
Al + Fe2O3 = Al2O3 + Fe!
А этот самый феррум при температуре 2000 градусов — уже расплав, которым можно хоть рельсы сваривать. Вот что-то типа такой термосварки и предполагалось представить на грядущем вечере химии.
Приготовить смесь было легко, но нужно же и проверить. Вот здесь как раз возникла проблема: температура воспламенения состава около 800 градусов, спичкой не подожжёшь, а магниевой стружки под рукой не оказалось. Зато было много других реактивов, горючих в том числе.
«А добавлю-ка я туда… серы!» — подумал юный химик. Немного возни с тиглем и ступкой — и жёлтый порошок перемешан с грязно-коричневой сыпучей термитной массой.
Не помогло. Ну, ладно, добавим цинковой пудры. И с этим нет толку — не поджигается. В ход пошла бертолетова соль, но — с тем же нулевым результатом.
Оставив бесплодные попытки, экспериментатор решил назавтра принести из дому сохранившийся кусок магния, а упрямую смесь пересыпать из тигля в металлическую ёмкость.
И тут в лаборантской полыхнуло! Да так, что Саша, прибиравшийся в кабинете, с криком вломился в дверь и с ужасом уставился на мои руки, покрытые копотью.
А пальцы на руках начали медленно раздуваться: ожог второй степени, как и положено, красен волдырями.
Как ни странно, боли я почти не чувствовал. От неожиданности, наверное. А Саша с Серёжей действовали быстро, как профессиональные спасатели — обработали надувающиеся пальчики тут же приготовленным слабым раствором марганцовки и скоренько спровадили пострадавшего в кабинет медсестры.
Та без лишних разговоров наложила повязки на обе руки и скомандовала: «А ну, бегом — в поликлинику!» И троица понеслась по улицам Бреста под мои возгласы: «Да ладно, ерунда какая, ничего страшного!»
Могучий дядька-хирург снял бинты и присвистнул: «Где это тебя так угораздило?» Услышав слово «термит», он посуровел лицом и сказал: «Ну, тогда терпи!»
Подробности хирургического вмешательства читателю едва ли будут интересны. А вот маме, увидевшей юного химика с пальцами, растолстевшими втрое от намотанных бинтов, пришлось рассказать всё в деталях.
Последствиями неудавшейся демонстрации были регулярные походы на перевязки (малоприятное обстоятельство) и освобождение пострадавшего от письменных работ в школе, что было гораздо приятнее. Но если кто-то думал, что с растопыренными забинтованными пальцами нельзя писать — то совершенно напрасно.
Освобождение длилось больше месяца, и в итоге наш восьмой «гвардейский» заметно повысил результаты контрольных и самостоятельных работ в частности и успеваемость в третьей четверти в целом. Что вовсе не удивительно: наряду с химией, легко усваиваемыми и любимыми предметами пострадавшего были математика и физика. Теперь вы понимаете: для того, чтобы решить пару вариантов при отсутствии необходимости художественного оформления задачек, герою хватало пятнадцати-двадцати минут!
Вскоре руки зажили, успеваемость в четвёртой четверти вернулась к прежнему уровню и в последующие два учебных года оставалась таковой. Всё дело в том, что родители, дабы свернуть пытливое чадо с опасной дорожки, в одно прекрасное утро сподвигли его прогуляться в соседнюю школу и порешать какие-то задачки, типа олимпиадных, оказавшиеся сложными, но интересными. В итоге наш юный химик после успешной сдачи двух туров вступительных экзаменов поступил в новую школу, да не простую, а с уклоном… а нет, не угадали — физико-математическим.
На этом химические приключения закончились, и началась совсем другая история…