— Эй, Степушка, вставай…-
Он вздрогнул и очнулся от сонного забытья. Ему почудилось, что кто-то прикоснулся к его плечу тёплой ладонью и заглянул в лицо. Дед открыл глаза и огляделся. В избе никого. Мерцающий лунный свет озарял темную горницу. Старик помотал головой, прогоняя остатки дремы и прислушался. Совсем рядом за окном послышался девичий смех под нежные перезвоны рождественского колокольчика. Степан поморщился и, кряхтя, слез с тёплой лежанки. На дворе было далеко заполночь. Медленно ступая и прихрамывая на правую ногу, он подошёл к окну. Сквозь морозные узоры на заиндевелом стекле двор казался нереальным и словно выложенным мозаикой из горного хрусталя. На улице рядом с домом пустынно. Да и не могло быть здесь никого. Степан жил бобылем на самой окраине села. Его недолюбливали и боялись. Поговаривали, что дед скрывает страшную тайну и якшается с нечистой силой. Если что, и порчу навести может. Вот и обходили стороной односельчане старый дом. А чужих в их краях отродясь не бывало.
В самом деле, грозен и непроницаем взгляд старика. Глаза цвета замерзшей болотной тины пронизывали насквозь и будто прочитывали мысли того, кто осмеливался встать на пути. Дед давно привык к вынужденному отшельничеству, но порой щемило отчего-то и его сердце, да свербила и ныла душа. Он не ждал визитов и не был готов к ним, поэтому сейчас был удивлён и раздосадован.
Степан нахмурился и прислушался. Было что-то странное в доносящихся звуках. Он уловил знакомые нотки и теперь мучительно пытался вспомнить, где слышал этот голос. На минуту все стихло. Только фонарь во дворе поскрипывал и постанывал, качаясь от порывов студеного ветра. Старик сердито махнул широкой заскорузлой ладонью в сторону окна, прогоняя назойливые мысли, затем решительно повернулся и шагнул назад, намереваясь забраться на протопленную лежанку. В это же мгновение смех повторился. Теперь девчонка, невидимая в туманной мгле, смеялась заливисто и звонко. Звуки то приближались, то удалялись от дома. Степан раздражённо крякнул и начал медленно одеваться, чтобы прогнать нежеланную гостью. Накинув потертый тулуп, лохматую кроличью шапку, поеденную молью, и обувшись в старые валенки цвета мышиного помета, он шагнул за порог, прихватив с собой увесистую палку.
А на улице разыгралась вьюга. На минуту зажмурившись от резкого порыва ветра и обжигающего холода, дед судорожно вздохнул и натужно закашлялся. Затем, рассердившись не на шутку на бесцеремонную девчонку, которая вынудила его выйти ночью в непогоду, он вытянул руку вверх и, сотрясая тростью в воздухе, закричал: — Вот я тебе сейчас. Прочь пошла!
Для пущей убедительности гневно затопал ногами, продвигаясь вперёд мелкими шажками. Но вскоре неловко покачнулся, споткнувшись о небольшой предмет, лежащий на снегу. Смешно растопырив руки, он выронил палку и охнул. Словно по чьему-то приказу наступила тишина. Ни одного звука не раздавалось больше в ночи, будто и не было пурги и назойливой гостьи.
Степан наклонился и прищурился, пытаясь разглядеть помеху. Поняв, что при тусклом свете уличного фонаря ему это сделать не удастся, дед нащупал предмет руками, поднял и понёс, чертыхаясь, домой.
Войдя в освещенную горницу, старик нетерпеливо оглядел находку. Это был свёрток, обернутый в праздничную бумагу и украшенный атласным красным бантом. На коробке красовалась полинявшая от времени детская фотография. Дед помертвел, узнавая снимок. Сердце его заколотилось заполошно и горячо, словно хотело вырваться из груди. На морщинистом лбу выступила испарина. Он застонал, покачивая косматой седой головой. Ладони разжались, и подарок с глухим стуком упал на деревянный пол.
А в селе праздничные гуляния и колядки уже закончились, все разошлись по домам. Мороз крепчал, и сизая мгла окутала вязкой паутиной заснеженные окрестности. Птица – ночь обняла село бездонными звёздными крыльями, напевая песню ветра и усыпляя каждого. Только в избе деда Степана мелькал тусклый свет одинокой свечи.
***
— Мама, я хочу пожарную машину. Такую, как та, на которой папа ездил. Он обещал на Рождество. Пусть дед Мороз принесёт мне её. Я буду хорошо себя вести. – Жалобно канючил белобрысый бледный мальчонка лет семи, протягивая тоненькие руки к стоявшей рядом с его кроватью уставшей женщине. Она держала помятый листок бумаги и отрешенно вглядывалась в написанные на нем строчки. Пальцы подрагивали, а глаза цвета поникших колокольчиков слеповато щурились. Женщина рассеянно оглянулась на сына и кивнула, погладив его по голове.
Отец малыша погиб в рождественский сочельник во время тушения пожара. Подарок был накануне спрятан любящим папой на чердаке, но так и не вручён сыну. Да и не праздновали они. Похороны отняли не только последние финансовые средства, но и выкачали жизненную силу из ее ребенка.
После трагической потери мальчик затосковал и начал болеть, слабея и угасая с каждым днем. Казалось, чёрная хандра изнутри пожирает его сердце. Он потерял вкус к жизни, отказывался от еды и лекарств, задыхался при движении. Последнее время больше лежал, разглядывая меняющиеся картинки за окном. Заметная траурная синева уже окрасила детские губы.
Снова и снова женщина перечитывала диагноз врача и не могла поверить, что прогноз неутешителен для малыша и помочь ему она не в состоянии. Сейчас ее поразила внезапная просьба сына о машине. Мать думала, что он давно забыл об обещании отца. Так нет, именно оно оказалось последней связующей ниточкой между ребёнком и образом живого папы. Теперь ей предстояло найти спрятанный подарок самой, так как муж хранил в тайне сюрпризы для жены и сына.
Добившись немого согласия матери, сынишка удовлетворённо затих, обхватив маленькими пальчиками её ладонь и прижав к своей щеке, но через минуту обеспокоенно оторвал голову от подушки и снова зашептал: — Что там, мама? От кого?
Женщина долго не отвечала, поэтому мальчик, не дождавшись отклика, начал теребить подол её длинной ситцевой юбки, пытаясь привлечь внимание. Наконец она подняла голову и взглянула на сына. Блеклые глаза загорелись не свойственной ей решимостью. Присев рядом с сыном, мать обняла его, покачивая в объятьях и тихо заговорила:
-Письмо от деда Мороза. Он пишет, что в этом году у него было много писем от детей со всего мира, и твоё письмо волшебные эльфы потеряли, но если ты будешь терпелив, здоров и послушен, то на будущий год он, возможно, принесёт подарок. Именно такую модель пожарной машины, как была у папы. Ты подождешь?
Сын торопливо и горячо зашептал: — Да, мама. Подожду.
Женщина подоткнула тёплое одеяло под бок сына и продолжила: — Дедушка старенький, чтобы он не забыл о подарке, мы будем ему рассказывать в письмах обо всем, что у нас происходит. Как мы живём, как ты растешь да мне помогаешь. Но для этого тебе нужны силы. Надо есть все, что я тебе готовлю и пить лекарства, которые выписал врач. Хорошо, сынок?
Мальчишка на мгновение задумался, а затем серьёзно кивнул матери.
***
Дед Степан прикрыл ладонью подрагивающие от волнения губы, вспоминая эту историю из своей жизни, затем оперся на спинку массивного кресла и медленно опустился в него, устраиваясь поудобнее. Длинные пальцы поглаживали влажную от налипшего снега обертку подарка, доставленного по чему-то велению ему лишь через 70 лет. То, что свёрток предназначен для него, он не сомневался. Именно его фотография была приклеена в центре коробки. Правда, на снимке он сфотографирован в возрасте семи лет, как раз перед тем злополучным Рождеством. Сияющие и безмятежные глаза малыша, наполненные радостным предвкушением, сейчас казались ему не настоящими и чужими.
Дед никак не решался развязать ленточку, чтобы открыть содержимое коробки.
Степан вспомнил тёплые руки матери, её воркующий тихий смех, добрый внимательный взгляд и невольно поежился. Холодок догадки пробежал по спине. Образы замелькали в голове, сменяя друг друга. «Не может быть. Это просто наваждение. Нервы разыгрались или кто-то решил зло подшутить. Но как узнали? И зачем? Матери нет на этом свете уже почти вечность»
Старик почувствовал, как защипало в глазах и обжигающие горечью слезы покатились по морщинистым щекам. Ясная до боли мысль пронзила сознание: «А ведь только неугомонное желание получить подарок, который обещал отец, сохранило мне тогда жизнь. Или надежда, рожденная любовью к родному человеку, навсегда потерянному и важному, как никто другой". Это было правдой. Маленькими шажками шёл он к заветной цели, и каждый шаг прибавлял силы. Дни сменяли недели, недели утекали в месяцы, месяцы соединялись в годы. Почти три года мать твердила про то, что, видимо, её Степушка недостаточно здоров и послушен, раз строгий дед Мороз откладывает отправку долгожданного подарка. Наконец, пришло время, когда повзрослевший и окрепший мальчик перестал ждать и верить в чудо, но к тому моменту доктор с удивлением констатировал, что он выздоровел полностью и бесповоротно. Правда, в этот же год мать зачем-то полезла на чердак, долго прибиралась там, словно искала потерянную вещь и, простудившись насмерть, вскоре слегла и больше уже не вставала.
После её смерти Степана отдали в приют, где он и провел юношеские годы, обиженный на все человечество. Оттого и характер у него оказался не сахар, оттого и прожил один до глубокой старости, не желая ни к кому больше сердцем привязываться.
Степан опустил голову и задумался. В темноте опять послышался тихий призывный смех. Вроде рядом, а вроде бы и далеко, за какой- то невидимой стеной. Дед впился взглядом в сверток и наконец, с ожесточённым нетерпением вцепился в алую ленту, развязывая бант скрюченными пальцами. Шелестящая обёртка упала на пол...
После праздников кто-то из сельчан обнаружит долгое отсутствие старика, и, зайдя к нему в избу, увидит раскрытую коробку, наполненную письмами к деду Морозу, да ярко-красную пожарную машину на столе. Самого деда так и не найдут.
***
— Эй, Степушка, вставай… -
Маленький мальчик проснулся, зажмурившись от яркого утреннего света, и сел на кровати, изумленно оглядывая все вокруг. Дразнящий аромат защекотал ноздри. На кухне мать жарила блины. Услышав изумленный возглас сынишки, она заглянула к нему в комнату и рассмеялась. Ему почудился перезвон рождественских колокольчиков в нотках её голоса.
– Доброе утро, сонюшка. Сегодня канун праздника. Давай позавтракаем, и я пойду наведу порядок на чердаке. Вдруг дед Мороз решит именно таким путем принести твою машину, а у нас там все заставлено старыми вещами.
Степан испуганно вздрогнул, о чем-то мучительно вспоминая, и затем крикнул с болью в голосе:
— Нет, мамочка, не надо, не ходи. Я не хочу никаких подарков. Я и так буду всегда себя хорошо вести. Лишь бы ты была рядом.
Женщина удивлённо приподняла брови, вгляделась в тревожные глаза сына и ласково обняла его:
— Хорошо, сынок, как скажешь. Обойдёмся без подарков. Важно, что ты теперь здоров. – И засмеялась нежно и тихо, словно рождественские колокольчики прозвенели в тишине.