Он застукал меня с поличным, и спасти Миадалу по этой причине мне было не суждено. Из глаз Аль-Анубиса вырвался световой луч неизвестной природы и, прочертив в пространстве молниеносный пунктир, угодил в мой металлический корпус. Чародей прицельно стрелял глазами, не хуже какой-нибудь бывалой кокетки. Признаюсь честно, я почти ничего не понял, настолько быстро расплавился и сгорел лансер, которым аватарил мой мозг посредством мнемосоединений.
Я сдёрнул шлем с головы и выругался разухабитым русским матом. Несмотря на юный возраст и отсутствие весомого житейского багажа, присущего знатокам выражений такого рода, мне удалось удивить этим даже Васечкина, известного полиглота и ценителя родной речи.
– А ты откуда здесь взялся? – воскликнул тот, развернувшись в кресле и с претензией уставившись на меня. – И где обещанная принцесса?
– Этот индюк небесный испепелил мой лансер! – я бухнулся в кресло и расстроенно хлопнул по подлокотникам тяжёлыми передними лапами. – Ты разве не видел молнию из глаз Аль-Анубиса?
– Её видели все! – выпучил глаза Васечкин. – Мы решили, он понтуется перед публикой, изображая всемогущего Зевса. Не думали, что попадёт в тебя. Вот ведь гад!
Васечкин на секунду задумался. А следом его словно осенило, он развернулся обратно к пульту и быстро-быстро забарабанил пальцами по клавишам управления боем.
– Если бы не чародейские фокусы, Миадала была бы здесь! – продолжал я талдычить о наболевшем. – А это половина победы! – Во мне бурлила досада и кипящая кислота.
– Неприятности не у тебя одного, – пробурчал Васечкин на своей волне. Он барабанил по клавишам со скоростью пулемётных очередей. – Нежить усилилась во много раз, к тому же наши враги необъяснимо быстро апгрейдятся. Их юниты преобразуются на глазах и подпитываются неизвестной силой, как черти от пламени адской конфорки. Мы выясняем исходные их ресурса, но кроме предположений пока что нет ничего.
Я подкатился к пульту и заглянул во внешние визоры. Аль-Анубис к этому времени успел исчезнуть с небосвода, видимо батарейки сели. Но легче от этого мне не стало.
Там внизу, на крышах и мостовых, их было видимо-невидимо – солдат-мертвецов, оборонявших дворец. Они вылазили ото всюду: из зданий, подвалов и склепов в земле. Их были даже не тысячи – десятки, а может и сотни тысяч! Мёртвые кавалеристы на лошадях-скелетах, зомби-рыцари в дребезжащих латах и зомби-ополченцы со ржавыми вилами. Целиковые мертвяки и мертвяки фрагментарные – с отвалившимися руками, ногами и головами. На волю вырвались самые застарелые из покойников, пролежавшие в склепах столетия.
Бедняги-сектоиды валились с ног, устав косить полчища трупаков. Лансеры раскатывали по земле и раздавливали покойников, словно танки, не тратя ценных боеприпасов. Мертвечиной засыпало все окрестности, из фрагментов тухлого зомбомяса и истлевшей трухи вырастали курганы.
Горожане поглядывали на безобразие из окошек, пугливо прячась за хлипкими стенами своих жилищ. Жизнь в городе остановилась, обычный будничный день превратился в содом и гоморру. Брошенные без привязи козы сиротливо блеяли на опустевших дворах, коровы горемычно мычали, высокомерные верблюдопотамы высматривали цель для оскорбительного плевка.
Плоть застаревших трупов черви объели почти до костей, но воинские мундиры ничуть не истёрлись – раскраска яркая и лощёная, в тёмно-синих и ярко-зелёных, золочёных и пурпурных цветах. Эполеты и бляхи сверкали на солнце, покачивались от ветра околыши на киверах. Прямо как на военном параде в каком-нибудь африканском Зимбабве.
Тут были и новые юниты – личи. От младших офицеров и рядовых солдат их отличали длинные чёрные мантии с налётом аристократического благородства. Будучи при жизни магами, после смерти они становились элитной нежитью. Худосочные и прямые, как жердь, с боевыми посохами и голыми черепами – отшлифованными временем до поделочной гладкости.
Личей не убьёшь просто так, их нужно стирать в порошок, сжигать и развеивать пепел по ветру. Кромсать и рубить на ломти и ломтики, иначе они восстанут. Покойники-маги во много раз превосходили обычных воинов-мертвецов по концентрации некро-восстановительной сущности. От лёгкого прикосновения кувалдой по голове они не разваливались, как рядовые зомби. А если и разваливались, то собирались заново, заимствуя потерянные части тел у тех, кто ими щедро разбрасывался.
Личи складывались в единое целое из элементов, словно трансформеры. Приставляли к туловищу ползущую по траве одинокую руку или чужую ногу, прираставшую за секунду к тазу или плечу, словно она была из того же набора человеческих запчастей. Заталкивали внутрь себя чью-то рыхлую от пьянства печень или завалявшееся в дорожной пыли сердце, бьющееся только благодаря неуёмной энергии нанороботов. А порой присваивали даже бесхозную голову: водружали на плечи взамен своей, оторванной в бесчеловечных войнах.
– Испепели их "ручьями плазмы"! – подкинул я Васечкину идею.
– Испепелил бы, но не могу, – хмыкнул тот как-то совсем уж кисло. – Энергонакопители Селесты истощены. Мы слишком много тратим внутреннего ресурса на поддержку щитов.
– Ищи другие решения! – не унимался я. – Делай хоть что-нибудь, не сиди сиднем, как распоследний олух! Иначе мы сольём этот батл! Ты гений войны или плюшевый мишка, которого уронили на пол, а потом оторвали лапу?
– Ни хрена не придумывается! – Васечкин уронил вместо лапы больную голову прямо на разнесчастный пульт. – Ищи решения сам, я разрешаю. Не ворчи только, словно ты моя бабушка. На нервы давишь, а они итак раздавлены!
– Рушь защиту... кидай дебафы... замедляй мертвяков... – я расхаживал вокруг да около с генеральским видом и рычал, как рассерженный тигр. – В арсеналах Селесты хренова туча всяческих порч. Зомбосолдаты полопаются, как гнилые орехи, от половины из них. Залей их какой-нибудь химической дрянью и они развалятся сами. Мы будем попросту ломать их пинками. Воздействуй на стратосферу, наделай стихийных бедствий. Хороший смерч затянет их, как большой пылесос, выплюнет обратно останки и разнесёт по пустыне в виде минерального удобрения.
– "Разложение" на нежить не действует, она итак протухла, – проворчал в ответ раскиснувший Васечкин. – А воздействовать симулятивно не позволяют правила мира – структура здешнего астрального поля отрицает фэнтезийную магию. Химическое оружие тоже не подойдёт: мы не изверги, чтобы травить целый город населённый людьми. А излучениями и полями я влиял много раз, нанося мертвякам локальный дебаф. Только благодаря этому наши лансеры и сектоиды, там внизу, до сих пор не перебиты и продолжают сражаться.
Я смотрел как прыгают стрелки на панели приборов и сам понимал, что зря на него накинулся. Команды проходили слабо, ментальный контроль нарушался псионическими помехами, а иногда обрывался совсем. Как будто кто-то глушил сигнал и расстраивал телепатические программы, которые мы транслировали.
Сектоиды держались на честном слове и преданности цефалидам-сектантам. Прокачка нанороботами не особенно им помогла: наши "серые" усилились в несколько раз, а юниты Аль-Анубиса – в десятки. Видеоокна на главном дисплее гасли одно за другим, означая гибель сектоидов.
Справиться с лансерами было гораздо трудней, но мертвяки справлялись и с ними. Дожидались, когда закончится боезапас и лансер опуститься на шасси, чтобы давить врагов на манер бульдозера. Тогда и набрасывались всей толпой, используя крюки и сети, словно муравьи-камикадзе на большого бронированного жука. А свалив с колёсных опор, не давали подняться и разламывали боевыми болгарками и ломами.
Несколько цефалидов вышли из Селесты наружу, чтобы помочь сектоидам, но и с ними мертвяки расправлялись также легко и быстро. Из телепортационных вихрей, кружащих в воздухе, появлялись всё новые и новые отряды личей, словно их запас в пункте отправки был бесконечным. Именно фэнтезийная составляющая меняла свойства игры непредсказуемым образом, делая нашу миссию невыполнимой. Возможность использовать магию была закрыта для нас, но не для армии Аль-Анубиса. Как если бы кто-то, подыгрывавший противнику, влез в контролирующую программу, нарушив правила, которым подчинена игра.
Наше оружие, недавно разившее наповал, теперь справлялось из рук вон плохо. С защитными качествами дело обстояло ещё хуже. Считалось, что силовое поле Селесты неуязвимо для механического оружия, но стрелы скелетов-лучников пробивали его, словно картон. Кустарные щиты мертвецов-мечников превратились в зеркальные, отражая лазерные лучи. Копейщики метали копья и пробивали ржавым железом гомогенную бронезащиту лансеров.
Мы больше не помышляли о том, как спасти принцессу. Унести бы ноги самим и сохранить корабль – вот всё, на что нам оставалось надеяться.
– Но это ещё не самое страшное! – угрожающе предупредил Васечкин. – Сейчас ты увидишь такое, что волосы на заднице зашевелятся!
Он сделал большие глаза, как жертва маньяка из фильма "Крик". Сменил изображения на экранах и показал мне, что творится в воздухе.
Грифонов я даже не узнал сперва, настолько они преобразились. Теперь это были не просто боевые птицы, а боевые птицы какого-то запредельного уровня. Они покрылись каменной кожей и значительно улучшили лётные качества, чертя неописуемые пируэты в воздухе и нарушая законы аэродинамики. О боевых бонусах я вообще молчу. Наездники на грифонах превратились из полусгнивших чучел со ржавыми пиками в могучих и высокомерных голумов, вооружённых фотонными резаками.
Я наспех пробежал глазами по строчкам из цифр на дисплее характеристик и как следует призадумался. Судя по этим данным у "новых" грифонов значительно прибавилась инициатива, а наносимый урон, в сравнении с началом боя, умножился в четырнадцать раз! Сектоиды и лансеры даже не пытались соперничать с ними в воздухе, они прижались к земле и вяло постреливали оттуда в захвативших воздух противников.
Но это были только цветочки. То, что я увидел затем, совсем не вязалось со здравым смыслом. Волосы на заднице у меня действительно зашевелились, тут Васечкин не соврал.
Некоторые из грифонов – примерно каждый десятый – на глазах перерождались в драконов. Это, как я догадался, был другой вариант их апгрейда. Они увеличивались в размерах, как мыльные пузыри надуваемые изнутри гигантским ртом, а рядом с уже имеющейся головой вырастало две дополнительных. Крылья расширяли размах, став перепончатыми, как у огромных летучих мышей. На боках вздувались могучие мышцы, крупы и брюшины наливались тяжестью и колоссальной мощью. Из пастей гадов о трёх головах вырывалось пламя, а лощёная шкура бронзового оттенка, судя по данным на информ-терминале, была настоящей бронёй.
Один из драконов налетел на Селесту и окатил её огнём из пастей. Термостойкий сплав потёк на глазах, что считалось практически невозможным. Драконы изрыгали напалм, судя по первичным данным, но мне почему-то казалось, что это самая настоящая термоплазма. Мы глазели во все глаза, как медленно но неминуемо плавится броня окружённой драконами Селесты, но поделать с этим ничего не могли.
– В конце концов, это всего лишь игра, – хмыкнул я с равнодушным видом и махнул рукой.
– Мне бы твою уверенность... – буркнул Васечкин с намёком на что-то совсем нехорошее.
Я запросил у анализатора характеристики производимого драконами пламени и вскоре получил ответ – это действительно была термоплазма! Продукт технологического артефакта, изрыгаемый пастью живых существ – это была сверхборзость! Те, кто устанавливает игровые правила, совсем слетели с катушек!
Я собрался задать Васечкину пару неприятных вопросов по поводу закидонов игры, но времени на болтовню, как оказалось, нам не дали. Могучий удар покачнул Селесту и пол под ногами накренился. Как выяснилось чуть позже, это сделал один из драконов. Он нацеленно таранил Селесту исполинским торсом.
Я едва не укатился вместе с креслом в какой-нибудь отдалённый угол, но вовремя ухватился за выпрыгнувший из панели дополнительный поручень. Аварийная сирена взвыла как оглашенная.
– Энергетические щиты исчерпаны... Корпус корабля повреждён... – послышался бесстрастный и правильный женский голос из динамиков интеркома. Искусственный разум Селесты предупреждал нас, что дела плохи: – Комплекс аварийных мер и мер по самовосстановлению не справляется с повреждениями...
Драконы тем временем врезались в Селесту со всех сторон тяжёлыми бронированными боками, не дожидаясь, пока корпус оплавится. Сектоид-пилот с трудом справлялся с механизмами пространственной стабилизации. Корабль качался из стороны в сторону, как люстра под потолком, по которой колотят шваброй, но подпространственные опоры пока выдерживали.
Угроза разгерметизации... – настоятельно предупреждал женский голос. – Угроза проникновения на корабль враждебных юнитов...
Пора было сваливать с этой планеты. Все имевшиеся в арсенале ресурсы были исчерпаны, защита трещала по швам. Признавать поражение и спасаться бегством – удел не из приятных, но лучше уж так, чем потерять Селесту и кучу драгоценного оборудования. Бросать сектоидов и лансеры не хотелось, но и спасти их возможности не было. Трёхглавые драконы и грифоны в каменной коже напрочь отрезали им путь к отступлению.
– Нежить сменила тактику, – показал Васечкин на один из экранов. – Они поняли, что с подпространственных опор им нас не столкнуть и теперь рушат Селесту обстреливая из катапульт.
Драконам и вправду надоело шатать Селесту и они упорхнули в сторону, чтобы не мешать обстрелу с земли. Катапульты после апгрейда превратились в тяжёлые бластерные гаубицы, а глыбы камня – в ослепительные снаряды. Они летели в Селесту горящими бенгальскими огнями и поджаривали её, как барбекю над жаровней. Межзвёздный корабль шатался в воздухе и плавился, словно восковая свеча.
– Заводи двигатели, валим отсюда! – рявкнул я, катаясь по рубке в кресле и хватаясь за всё подряд. – Спасай Селесту, пока не поздно!
– Поздно! – буркнул Васечкин так сурово, словно был палачом на казни.
– Стартовые двигатели выведены из строя... – продолжала отчитываться Селеста. – Реакторный отсек повреждён... Коммуникация систем корабля нарушена... Второй, третий, седьмой и восьмой отсеки разгерметизированы... Утечка топлива из топливохранилищ...
Один из бластерных сгустков, летящих с земли, попал точнёхонько в наш отсек и содрогнул Селесту особенно сильно. Сирена взвизгнула как вжопураненая. Синтетический голос Селесты перечислял критические повреждения:
– Система жизнеобеспечения выведена из строя... Возгорание топлива в топливохранилище...
Миссия заканчивалась полным крахом. Вокруг всё рушилось, вспыхивало и взрывалось. Гремело, как иерихонские трубы.
Ещё вчера мы воевали с американцами, китайцами и мусульманскими радикалами – барахтались в земной песочнице, считая, что это крутяк. А сегодня столкнулись с инопланетным миром – типичным и заурядным на первый взгляд – и он повёл себя совершенно непредсказуемо, ошарашив нас кучей невероятных нелепостей. Третья мировая в формате Новой Вселенной не вмещалась в стереотипы которыми заполнена голова.
– Что творят чёртовы проектировщики? – я треснул кулаком по пульту. – Они совсем с дуба рухнули?
– Будем сваливать на спасательном челноке! – рявкнул Васечкин и нажал на кнопку аварийного свёртывания.
Я с силой дёрнул левый подлокотник и потянул на себя, активируя механизмы совмещённые с конструкцией кресла. Васечкин сделал тоже самое. Над моей головой развернулся прозрачный свод, образовавший закрытый шар – спасательную капсулу. Она обязана была спасти мою жизнь и вызволить из огненного ада, который пожирал Селесту.
Палубы и переборки стен начали трансформироваться. Отсеки изменяли форму, конструкции собирались в плоскости и складывались стопками, как пустые коробки. Селеста убирала препятствия, освобождая нам путь. Она выполняла последний приказ: разрушала саму себя ради спасения экипажа. А капсулы в это время неслись в сторону челнока.
Но тут сильнейший удар перевернул всё вверх дном и разворошил сложившиеся конструкции. Моё кресло-капсулу зажало в тисках каких-то перегородок. О том, чтобы добраться до челнока можно было забыть. Мир за стенкой капсулы катился кувырком, взрывы встряхивали меня, кое-где в круговерти конструкций проглядывался огонь. Завалы застопорили движение, но выбираться из капсулы я даже не думал – сфера из прозрачного мегалита была надёжной защитой от ада снаружи.
Я напялил на голову прихваченный мнемошлем и увидел по картинкам с визоров, как самый крупный из драконов таранил межзвёздный корабль могучим, как гора, торсом. Я даже не сомневался, что этим сверхкрупным драконом лично управлял сам Аль-Анубис. Селеста покачнулась в последний раз, сорвалась с подпространственных опор и повалилась вниз.
"От встречи Селесты с поверхностью всё снова перевернётся и размешается", – подумал я без всякого оптимизма и вдавил рычаг активации катапульты.
Я сделал это очень вовремя – тиски перегородок освободили капсулу в короткий миг падения перед ударом. Пространство вокруг встряхнулось, невдалеке распахнулся аварийный шлюз и механизм катапульты с силой вышвырнул мегалитовый шар вон из тела Селесты. Меня вдавило перегрузкой в кресло, я кувыркался в воздухе и набивал шишки на непутёвую голову.
Моя капсула успела пролететь какое-то расстояние, прежде чем раздавшийся взрыв сотряс как следует всё вокруг, встряхнул меня и приложил зубами о что-то твёрдое. Очевидно, сдетонировали остатки радиоактивного топлива, и я невольно посочувствовал тем драконам, что оказались в этот момент поблизости от Селесты.
Произошло всё это в одну секунду, хотя она, эта секунда, и показалась мне невероятно растянутой во всех направлениях. А в следующую, моя капсула мягко приземлилась в какую-то аль-аккадийскую зелень. Сучья деревьев основательно обстучали мегалитовый шар со всех сторон, он подпрыгнул несколько раз и замер на опушке местного леса.
Первым делом после падения я потряс головой, убеждаясь, что она при мне, а сам я, как это не удивительно, цел и невредим. Затем забеспокоился о лучшем друге и связался с ним по мнемосвязи. Слава богу, Васечкин отозвался, он успел катапультироваться своевременно, как и я.
Сквозь зелень растительности и прозрачное мегалитовое стекло я видел, как в небе неподалёку поднялся чёрный дымовой гриб. Взрывная волна пронеслась по окрестностям огненным ураганом несколько секунд назад, повалила соседствовавшие с местом взрыва деревья и вырвала ветви из тех, что подальше.
Я по-быстрому сориентировался по мнемокарте и определил по маячку местоположение Васечкина. Рассиживаться было некогда, нам нужно было валить отсюда, и как можно быстрее. Драконы наверняка уже на подлёте и рыщут над зарослями в поисках успевших катапультироваться членов экипажа Селесты.
Я вылез наружу и деактивировал капсулу. Теперь до Васечкина бегом. Он гений, наверняка придумает что-нибудь быстрее меня. Я наспех определил направление, откуда идёт сигнал маячка, и понёсся по лесу, как заправский спринтер, петляя между деревьев и перепрыгивая через пни и валежник.
А вот и он сам! Я увидел мегалитовый шар, а в нескольких шагах от него копошащегося цефалида. Капсула Васечкина разбилась от удара о большое дерево, расколола ствол и выбросила пассажира наружу, но главную свою функцию всё-таки выполнила – спасла драгоценную жизнь моего гениального дружбана.
– Здорова, Ромка! Как дела? – спросил я на всякий случай.
– Нога застряла! Помоги вытащить!
Я подсел под ствол дерева, поваленного ударной волной, поднатужился, напрягая ноги и руки, крякнул от напряжения и приподнял. Васечкин закряхтел, как старичок на лавочке, и высвободил, вытащив из-под ствола, придавленную местным баобабом заднюю ногу, а заодно и пару хвостов.
– Как нога? – побеспокоился я.
– Кость вроде не сломана. – Васечкин покривился от боли и, прислушавшись к внутренним ощущениям, поставил диагноз: – Скорее всего ушиб. А может быть растяжение. Возможно даже с разрывом мышц.
– До свадьбы заживёт, – успокоил я и усмехнулся: – А кстати, свадьба когда?
Но Васечкин даже не улыбнулся, не поддержав мой оптимистичный настрой.
– Пора отсюда валить, – отмахнулся он. – Драконы скоро разыщут нас. И тогда нам хана!
– Думаешь, пора по домам?
– По домам не получится, – нахмурился Васечкин.
– Как это, не получится? – офанарел я.
– Выход из игрового мира закрыт, – ошарашил внезапной новостью Васечкин. – Обратный старт не активируется.
– Может ты повредил чип подстройки? – предположил я первое, что пришло на ум.
– Может быть, но я сомневаюсь, – скривил морду Васечкин. – Чип подстройки – артефакт из нашей Вселенной, к Новой Вселенной он имеет лишь опосредованное отношение. А значит и сломаться в её рамках не может даже гипотетически.
– Ты, наверное, что-нибудь перепутал, – предположил я. – Мы не можем застрять в Новой Вселенной, это противоречит правилам игровой безопасности.
– Сам проверь, раз не веришь, – хмыкнул Васечкин хмуро.
И я проверил... Даже три раза... Васечкин оказался прав! Я давил на кнопки своего чипа подстройки, набирая заветную комбинацию, но обратный старт на срабатывал!
– И что мы теперь будем делать? – я был ошарашен, если не сказать потрясён.
Но особенно горевать было некогда. Мы были в жёстком цейтноте и нужно было что-то решать. Драконы кружили над кронами, высматривая нас с высоты в зелени леса.
– Настраивай адресную телепортацию! – принял решение Васечкин. – Мой телепортатор остался в капсуле, а её, как видишь, расшибло о дерево. Копаться в обломках сейчас некогда.
– Воспользуемся моим, – я достал телепортатор из заплечного кармана, нажал на кнопку активации и открыл портал. – Но энергии в нём только на раз.
– Плевать! – плюнул Васечкин кислотой в местный куст похожий на ежевику. – Некогда сомневаться и рассуждать. Главное побыстрее свалить отсюда.
– Адрес прибытия какой задавать?
– По барабану, – фыркнул Васечкин. – Хоть пальцем в небо тычь, лишь бы не поджариться в драконьем пламени. И не забудь синхронизировать точки выхода, чтобы нас не разбросало далеко друг от друга.
– Сваливаем на Фристайленд! – я принял решение. – Это самое безопасное место в Новой Вселенной!