Глава 3
Василий Васюк к двадцати трём годам возмужал, статный, высокий,
немного худощавый хлопец, с рыжей копной на голове, скуластый,
добродушным покладистым характером, как все Васюки, не считая брата
Петра, на которого вся родня негодовала, из-за Варвары Степановны.
Паренёк вернулся в село после окончания сельхозтехникума, и не один,
привез за собой девушку - однокурсницу Марфу.
Высокую, дородную дивчину с чёрными, коротко стриженными волосами.
Круглолицая, слегка вздёрнутым носиком, не красавицу, но бойкая,
Влюблённая « уши» в Ваську, но рядом с ним становилась сразу робким ягненком,
не раздумывая, последовала за любимым в степную глушь.
Шустрая комсомолка с зорким взглядом, редактор студенческой газеты, ни
в чём не уступавшая мужикам, но главное, она пыталась и умела ими
командовать.
Прибыв в колхоз, Марфа сразу заявила о себе, утверждая,
что колхозники отстали от прогресса, до сих пор пашут дедовскими
способами.
Чужачка доказывала, что во всём мире уже перешли на
механизацию крестьянских хозяйств, напористо убеждала недоверчивых
колхозников, удивляя селянок невиданной наглостью.
Молодой специалист Марфа смогла , во-первых, сдружиться с бригадиром
Галиной Гром, найдя у неё поддержку, пошла в атаку на правление
колхоза, убеждая. - Я механик по профессии.
И на общем сходе уговаривала на нововведения, предлагая селянам купить
генератор, доказывала всем:
- Мы можем подвести к каждому дому свет и радио, жить не хуже
Городских, а также закупить оборудование для своей маслобойни и
перерабатывать молоко у себя в колхозе.
Хитрый, с грамотным подходом специалист, знала, чем задеть
скуповатого, старого бухгалтера, приводя весомые доводы, заговорила о
прибыли от своего масла и творога.
Селянам понравилась её расчетливость, особенно, когда она сказала:
- Сыворотка с творога и с масла останется в колхозе, можно кормить
поросят и телят.
Хоть и не по сердцу чужачка, но им пришлось смириться с шустрой, смекалистой
дивчиной, а потом даже со временем стали уважать её саму и её дело.
Наступила осень и пора свадеб, решили в один день играть Василий Васюк
и Дмитрий Лопатин, по прозвищу Митяй.
Марфу переполняло счастье, ей этого дня пришлось ждать целых пять
лет.
В течение учёбы она не подпускала к себе парня, постоянно
дразнила и в то же время не позволяла уйти от себя.
Дивчина знала, что парень влюблён в неё, но всё равно боялась
упустить Василия.
Властная Марфа даже отказалась возглавить райком комсомола, так как её возлюбленный не мог остаться в городе, должен был вернуться в родной колхоз, за его обучение колхозники платили.
Свадьба для Добровольцев - великое событие, народ любил повеселиться и
покуражиться от всей души, показывая свою удаль.
Хлопцы , в этот момент, присматривали себе невест, подмечая даже маленькие детали, не
так просто жинку выбрать, не промахнуться бы, не взять лентяйку, или
ещё хуже, неряху или гулёну.
Мечта о хорошей жинке, заставляла хлопцев быть осмотрительными, с ней
придётся быть вместе до конца жизни, не один пуд соли съесть, вести
совместное хозяйство, растить детей.
Один Игнат Михалыч противился увеселениям, призывая поселян:
- Лучше бы лишний раз помолиться за спасение грешных душ. Бес не дремлет,
придёт беда, да поздно будет.
Но народ всё реже и реже прислушивался к наставлениям проповедника.
Бурчал Игнат, но сам пришёл на свадьбу и благословил молодых, а
потом, забыв про всё, куражился, не уступая молодым.
Веселые свадьбы на селе! Действо сопровождалось хоровым пением и
танцами. Пастухи, играя на рожках и жалейках под аккомпанемент
деревянных ложек ловких весёлых ложкарей, волновали бабам души.
В круг вышли две Ефросиньи, толстая и худая, поклонились друг дружке,
потом выпрямились, подняв высоко головы, расправив плечи назад, подав
немного грудь вперед, подтянули животы, преобразившись в статных
дам.
Мило улыбаясь, оглядывая счастливым взором всех, плавно, легко,
разводя руками, будто лебёдушки крыльями, поплыли по кругу, семеня
мелкими шашками на цыпочках, затем плавно так же грациозно меняли
направление, дав фору молодым девчатам.
Те, не уступая взрослым женщинам, веселыми, задорными, но не обидными и
шутливыми частушками, снимали тяжесть невзгод и тяготы жизни.
Все село гуляло, играла задорно гармонь. Растягивались меха, ловко
бегали пальцы по кнопкам, это невеста Марфа на собственной свадьбе
исполняла роль гармониста, своего не было на селе .
Полина Добрых услышав знакомую мелодию, запела протяжно с переливом
про тяжкую долю селянина, бабы поддержали запевалу, и понеслась песня
эхом далеко, на всю округу.
Арсений Петрович, умиленно взглянув на жену, с замиранием сердца подумал:
«Ах, ты! Моя дорогая Полюшка! Полюшка, ты же - самое лучшее, что я
имею в этой жизни. Не по своей воле женился на тебе, родитель
заставил. Как я батюшке благодарен! Как ладно мы с тобой прожили эти
годы!»
Арсений подхватил слова знакомой песни, радость переполняла его грудь.
В этот торжественный день гулянье и праздник был не для всех. Селяне
не пригласили односельчан Ивана и Василия, их жинки, две Евдохи,
гуляли без мужей на свадьбе.
После публичной порки за блуд и пьянство, не уважали их селяне, даже
родственники лишний раз с ними старались не общаться.
Оба мужика понимали, что сами виноваты, хотя и не соглашались с
односельчанами, ища оправдания своим поступкам.
Иван с Василием дежурили в коровнике. Им сделалось обидно до слёз,
давно могли бы забыть, так нет, именно же в праздничный день
поставили дежурить и ещё работой наказали.
Скирду сена перенесли на другую сторону от лабазов. Прежнее место
необходимо очистить от прошлогодних прелых остатков сена, чтобы не
случился пожар.
Друзья грустили, недовольно ворча:
- Все гуляют, а нам работать.
- А давай мы праздник себе устроим, я браги захватил, - предложил Иван.
Когда брага закончилась, и друзья изрядно захмелели, сознание
несправедливости у них обострилось.
- Мы же почти красноармейцы, трижды нас забирали, ну тикали из Красной
Армии и из белой армии, зато прошли всю германскую войну. Могли бы и более уважительно
отнестись к нам! - подметил обиженно Василий.
- Со всяким может случиться! – Оправдывал себя. - Ну! Что такого, бес попутал?
Иван, мотая недовольно головой, поддержал возмущённо:
- Ну, согрешили. Так мы уже покаялись!
Василий скривил рожу, жестикулируя, возмутился:
- Мы ж у них прощение просили!
Грозя пальцем, Иван пробормотал:
- Нет, они — злопамятные!
Василий покачиваясь, грозя кулаком в строну села , заявил:
- Вот ироды. Не могут забыть! Дал же Бог нам сродственников! Ну!
Никакого уважения к красноармейцам.
Василий снял рубашку и стал показывать другу в сотый раз, шрам на плече.
- Вот смотри! Ранения в бою, ещё в германскую получил, а меня не
уважают! Родные дети и те, мордой воротят, видите ли, я - опозорил
семью. Ох , вредины!
Он горестно вздохнул. - Славу Богу, жинка успокоилась, лаяться со мной перестала, в
кровать меня вернула.
- Непорядок! - негодуя, проворчал Иван, жалуясь на несправедливую жизнь.
- Ой , не говори, кум! У меня тоже самое, родной брат не пригласил
на крестины! Где ж это видано, а? – сетовал Василий.
- Ох. Не порядок! - подтвердил опять Иван.
- И я тоже говорю. Непорядок! - поддержал его кум-собутыльник. - Кто
виноват?- спросил Василий.
- А правда, кто виноват, а? – удивился Иван.
И вдруг оба одновременно взглянули в сторону бесовской тропы.
- Я понял, кто виноват! - Шёпотом сказал он другу. - Разве я сам
пошёл бы к Ганьке? Да на неё по пьяни смотреть не хочется, а по
трезвянке, на аркане к ней не пойду!
Васька засмеялся.
– Особенно, когда Гришка за блуд ей шею свернул.
Иван поддержал друга.
- Точно сказываешь. Я тоже сам бы не пошел к Агафье!
Василий поинтересовался:
- Как с ней Стороженко живет? Сущие пугало огородное.
- Ох, друже! Сказать честно? - спросил Иван.
- Говори!
Иван вздохнул:
- Мне даже Ваньку жалко. – Помолчав, добавил. - Когда-то нашим другом был
Василий подметил:
- Хороший был друг! Жаль, мы ему свинью подложили.
- Кто мог знать, что так всё получиться? - Сокрушался Иван. - Не
повезло нашему другу с жинкой! Ох, блудница. Срамно, даже думать!
Тут Василий, приложив палец к губе, тихо произнёс:
- Это бесовское деяние, не иначе! Нас, друзей поссорил.
Иван достал из кармана портков жалейку, заиграл протяжную мелодию.
Василий недовольно буркнул:
- Стилько раз тебе сказывал! Вот в этом колене халтуришь!
- Отстань, Васька! Я по-своему играю, а ты по-своему. Ты тоже свою
достань, вместе сыграем! А то на душе дюже погано!
Они сыграли вместе пару напевов.
- Ты правду говоришь, кум, это всё бесовские проделки!- По-философски
подытожил Иван, и предложил другу: - А давай, беса накажем!
- А как? - Василий почесал затылок, посмотрел на две кучи старого сена
и на бесовскую тропу. - А, давай, беса подсмолим прелым сеном.
- Не-е! Лучше зажарим! - От такой идеи, друзья расхохотались.
- Ну! Да! А как? – спросил Васька.
- Да просто перенесём вот эту и ту копну к берегу. Подожжём сено и
столкнём вниз, прямо к гроту.
На том радостные друзья и ударили по рукам.
Несколько подвод с сеном быстренько подвезли к берегу, сложили у
самого края, хотели поджечь сразу, но подожгли сначала бесовскую
тропу.
Когда сено загорелось и в копне, они вилами столкнули его всю кучу в
ущелье, долго хохотали, приплясывая, пели сочинённые тут же частушки
про беса.
- Подсмолили бесу пятки,
и бежал он без оглядки,
навсегда покинув Грот.
В Преисподнюю спустился,
поперхнулся, чертыхнулся,
и назад к нам не вернулся.
Достав опять жалейки, мужики сыграли несколько весёлых напевов.
Потом долгие годы гордились они своей проделкой, рассказывая всем
селянам, даже в окрестных деревнях.
- Мы собственными глазами видели шмалёного беса. Как он горящую
солому с себя стряхивал, припрыгивая, бранился и грозил нам своим
кулачищем.
Все селяне смеялись над ними, полагая, что с перепою Василию и
Ивану бес пригрезился, задавали шутливые вопросы:
– Рогатый бес, аль без рог?
- Хвост метелкой на конце, аль шилом?
- Нос и копыта поросячьи, аль человечьи?
Неожиданно для себя, таким образом, вернули друзья к себе былое
уважение односельчан, которые на всякий случай всё же подумывали.
- А может и впрямь, сторожа видели беса ? И в самом ли деле, его
подшмалили? А не будет ли худо от разозлённого беса?
Уж очень хотелось селянам поверить в весёлую байку друзей, потом
долго её сами пересказывали даже своим внукам.
===