В натопленную комнату с низким потолком вошла боярыня, следом за ней няня. Весна в этом году была сырая и холодная . Боярыня приказала печи растопить. Она так боялась за здоровье своей приемной дочери, что опекала её с избытком. Сердце её подсказывало, что ненадолго её эта радость дана, а может и нет, обойдется все и удастся её внуков понянчить. Иулиана резво вскочила с постели, она уже не спала, шутка ли сказать, сегодня праздник, и вся семья пойдет в церковь. А потом она с подругами под присмотром няньки пойдет гулять по берегу Тверцы. Пока няня умывала Иулиану, причесывала ей волосы, заплетая их в тугую косу, боярыня сердито посматривала на дочку, хорошевшую день ото дня и выговаривала ей:
- Что же ты, дорогая, вчера опять свахе отказала. Даже говорить не стала, не расспросила. Ох, много тебе воли отец дает. Видано ли девкино мнение спрашивать, когда замуж выдают.
-Маменька, знаете, как я вас почитаю, но не люб мне Дормидонт Премильевич.
-А чем не угодил? И молод и богат и ладен, где лучше жениха сыщешь? А месяц назад ты новгородскому боярину Титу, что отказала? Вон он подарки какие знатные тебе оставил. Зеркало венецинское. Такого , небось, у княгини нет.
-А у него нос картошкой, - и Иулиана весело рассмеялась, застегивая пуговки на коротком, чуть ниже колена, торжковском сарафане, из под которого до пят спускалась сорочка из тонкого полотна.
-Довеселишся, девка, всех женихов распугаешь, привереда.
-А мне и не надо, я маменька не пойду замуж, если….
- Зна-а-ем, знаем. Да только сон это все, блажь. Мало ли кому, что приснится. Видано ли дело? Собаке она обещание дала, гребешок подарила? Приснилось тебе все это, вот что я тебе скажу.
-И вовсе не сон, матушка,- Иулиана потрогала на запястье рыжую ниточку.
-Следующей свахе отказывать не будем. Пойдешь за того, кто посватается. И так уж весь Торжок перебрали.
- Я в монастырь уйду, маменька, - твердо сказала Иулиана.
Боярыня, уже было открывшая рот, чтобы рассказать дочери об очередном женихе - в них у красавицы Иулианы недостатка не было, застыла в изумлении, вспомнив молитвы свои - отдаст она свою приемную дочь в монастырь, если та выживет. Совсем она забыла свои мольбы. Пять лет прошло. И тут на нее как ушат воды вылили. Боярыня с изумлением посмотрела на дочь.
-Ну что ты, что ты? Давай еще годок подождем, может быть отыщется твой суженный.
-Хорошо, год подождем. А не отыщется, тогда...- Иулиана смиренно перекрестилась на образ, висевший в красном углу. Все чаще и чаще она погружалась в молитвы, вознося их неведомо кому. Не то старым богам, не то Богородице. Так в кого она верит? Во что?
Этот бог, которому возвели церковь каменную, сулил её кары за грехи. Да какие у нее грехи? А прошлые боги, которым никаких домов не строили, их Иулиана помнила и тайком подкармливала домового за печью лесными орешками, они ей обещали, что её после жизни на земле будет счастье и радость, и что на земле человек временно, и уйдет он отсюда к своему Роду, к предкам. Они его ждут с любовью и радостью. А здесь, на этом свете, если зло делаешь, то тебя духи отомстят обязательно, если добро, то приветят. Ни с того ни с чего споткнешься или упадет на тебя, что-нибудь. Вот нянька недавно обожглась, растапливая печь. А все почему, потому что она котенка несмышленого ногой пнула, мешал он ей.
Одевание было окончено, и боярыня пошла к двери.
-Повязку одень новую парчовую и серьги, что батюшка привез, и скоренько вниз спускайся – пироги поспели. Чуешь, как пахнет? – С этими словами боярыня, а за ней и Мотя, собрав принадлежности для умывания в большой таз и придерживая бедром тяжелую дверь, вышли.
Оставшись одна, Иулиана отодвинула в сторону книги, что принес ей учитель –церковный служка Евсей, поставила перед собой шкатулку с украшениями, долго в них копалась, выбирая то одно , то другое ожерелье, что бы сочеталось и с повязкой и с серьгами. Наконец, остановив свой выбор на коралловых бусах, подошла к зеркалу и обомлела. На неё с той стороны стекла, утопая в тумане, смотрела красивая женщина, статная и спокойная.
-Я тоже слышала твои слова, Иулиана. Не торопись завершать свою мирскую жизнь, у тебя совсем другая судьба.
Иулиана вспомнила это лицо. Конечно, это была она. Она была рядом, когда её везли через все деревни к месту у высокого дуба с жертвенным камнем. И пока колдуны совершали над ней обряд, она тоже видела это лицо. Спокойное, красивое, улыбающееся.
-Ты ведь знаешь кто я.
-Мокошь.
-Да, и твоя судьба стать моей пряхой. Я расскажу тебе, чем занимаются мои пряхи.
Женщина прошла по стелющемуся у её ног светящемуся как росинки в лучах солнца туману. Вдруг из этого тумана вырос тонкий стебелек, блеклый и серенький. Мокошь протянула руку вверх, туда, откуда свисали во множестве тонкие нити. Настолько тоненькие, что Иулиана и не заметила их. Ловким движением Мокошь связала этот росток с такой же серой ниточкой.
-Вот это и есть работа пряхи.
-А что это за ниточки такие? - спросила Иулиана.
-Это у кого-то родился ребенок, если ниточку не связать, он умрет. Ты же слышала про семь небес? На самом деле их больше. С этих небес на землю тянутся нити, и каждый человек имеет такую связь с небом. Нити разного цвета, серые, цветные, черные. Очень редко встречаются белые нити. Желательно подобрать тот же цвет, когда связываешь нить. Если человек делает много зла, его нить темнеет, если добро, то светлеет. Если эту нить разорвать, человек умрет.
- А почему у них цвет разный?
- Это означает насколько душа близка к Омеге.
- Не понимаю.
- Это тебе рыжий пес, твой друг, объяснит, когда ты с ним по небесам гулять будешь.
Мокошь взяла в руку серп и скосила, так как жницы срезают спелые колосья, много тонких ниточек. Глаза девушки округлились от ужаса.
- Это сейчас эти люди на земле умерли?
- Этим тоже мне приходится заниматься. А если на земле случаются войны или мор, я вызываю в помощь своих жниц. У них очень много работы в эти дни. В жницы попадают женщины с черными нитями. У тебя нить белая. Я уже сказала, что белых ниточек очень мало вырастает на этой земле, поэтому мы тебя с моим другом Симарглом и не поделили. Ну что ж, настанет и мой черед. Я подожду, посмотрим что он предпримет, - и она залилась тонким, серебристым смехом. Смех этот вернул Иулиану в реальность. Нет не смех это, это колокола звонят. А в зеркале её, Иулианы отражение с удивленными глазами. Может ей это привиделось?
-Ох, что это я замешкалась. – Она быстро приладила повязку на голову, надела серьги и бусы. И, схватив шелковую шаль, опрометью бросилась вниз.
-Что ты, боярышня, как собаки за тобой гонятся, - спросила Мотя. Она только подоткнула подол, чтобы протереть полы – хозяин, вернулся, прямо в сапогах прошел в горницу, наследил. Боярыня недовольно посмотрела на дочь. Отец её наукам всяким учит, учителя вот нанял, книги привозит, зачем девке науки?
-Какая-то ты сегодня сама не своя, случилось что? Садись-ка за стол, поешь.
-Не хочу маменька, я вас на крыльце подожду, - с этими словами она выпорхнула из горницы
-Заполошная, - тихо сказала боярыня, надкусила еще горячий румяный пирожок и запила холодным молоком из запотевшей крынки.
А Иулиана, закутавшись в шаль, уже стояла на весеннем крылечке, вдыхая холодный утренний воздух. Она смотрела в небо, подернутое дымкой, сквозь которую пробивалось множество нитей. И как это она их раньше не видела? И как это она раньше не подумала, что эти нити и есть судьбы человеческие? Какая же она глупая и невнимательная. Она искала в небе лик Мокоши, нет её. У неё столько работы, ушла, конечно. То ли от солнца, пробивающего через тучи, то ли от этих нитей, связывающих небо и землю, ей стало тепло, спокойно и радостно, так же, когда её везли к жертвенному дубу на дунье.