СТИХИ СЕРДЦА И ДОМА.
Мисс. ДЖ.К. ЮЛИ (ПАМЕЛА С. ВИНИНГ)
ВВЕДЕНИЕ.
Представляя эту небольшую книгу своим читателям, автор возвращает им в собранном виде многое из того, что им было дано ранее - анонимно или под псевдонимом сначала «Эмилия», затем «Ксенетта». , "или, наконец, под своим настоящим именем мисс Вининг или миссис Юл, а также многое из того, что они никогда раньше не видели.
Некоторые из этих стихотворений получили широкое распространение не только в Канаде, но и в США и Великобритании; а некоторые появляются впервые на страницах этой книги. Они предлагаются исключительно по их достоинствам; и только на них они должны стоять или падать. Все, что в них рассчитано, чтобы взволновать сердце нашего общего Человечества, - выразить его радости или его печали, - по-настоящему истолковать его эмоции, - или выразить его устремления и его надежды, будет жить; то, что не говорит таким образом за Человечество, не имеет права на жизнь; и чем скорее он найдет заслуженное забвение, тем лучше для его автора и для мира.
Эти стихи по сути канадские. Почти все они написаны на канадской земле: их темы и инциденты - те, которые не являются чисто воображаемыми и не предполагаются текущими событиями в других странах - почти полностью канадские; и они в основном являются результатом множества разнообразных событий канадской жизни.
По мнению автора, вряд ли найдется такой дом, который не имел бы своей маленькой местной истории и который не пробуждает воспоминания о каком-то тихом канадском доме, о какой-то деревенской канадской школе, о каком-то мечтательном часе в прекрасных канадских лесах, о каком-то утре или вечерняя прогулка среди канадских пейзажей, или приятное плавание по канадским водам.
Они были написаны при совершенно разных обстоятельствах; и, по большей части, в короткие промежутки времени отрываясь от тяжелых обязанностей по обучению или от более тяжелых домашних обязанностей.
О личных переживаниях, прослеживаемых через многие из них, говорить не приходится. Мы читаем в Слове Божьем, что «Он формирует сердца их одинаково»; поэтому в любом человеческом опыте мало что можно найти, что не имело бы своего аналога в том или ином виде, в любом другом, и только он является истинным Поэтом, который может так истолковать свое собственное, что они будут признаны в некотором смысле , реальный или возможный опыт всех.
Полагая, что эти невзрачные тексты могут таким образом затронуть отзывчивый аккорд во многих сердцах, и с искренним желанием внести достойный вклад в литературу нашей новой и процветающей страны, АВТОР/ Август 1881 г.
***
Я уложила себя и заснула.
Светлые мысли на тёмный день.
Дитя пьяницы
Имена Иисуса.
ПОЭМЫ СЕРДЦА И ДОМА.
Да, уставшая земля
станет светлее - Светлеет в прекрасный день,
И поля, которые теперь только белеют,
Золотое сияние под лучом!
Медленно набухая в её груди,
Долго лежало драгоценное семя, -
Скоро наступит совершенный цветок,
Скоро богатое, обильное зерно!
Давно была ночь плача,
Но наконец наступило утро,
И туманные высоты плачут,
Вот солнце в силе взойдет!
По склонам древних гор,
Над равниной и долиной, и ручьём,
Потопом, полем и сверкающими фонтанами,
Уносит тёплый луч радости!
Не думайте, что Бог может нарушить Своё обещание!
Не думайте, что Христу можно отрицать!
Он увидит муки Своего духа -
Он еще насытится!
Скоро «Жатва дом» ангелов
Разнесется от берега до берега,
И среди радостных благовестников Земли
Христос будет править во веки веков!
***
Ко ДНЮ Лилии
Что! только чтобы остаться
на один день?
Ты красивый, яркий цвет,
Просто чтобы открыть твои глаза,
К синим небесам
И свету славного солнца,
Затем, чтобы угаснуть
В том же ярком луче,
И умереть, прежде чем наступит день?
Яркая вещь дня
Ты поймал луч
От украшенной драгоценностями складки занавеса Морна
На твоей пылающей щеке,
И рубиновая полоса
Его окрасила её непередаваемыми чарами -
И великолепный жилет
На твоей королевской груди испещрен
Её лучшим золотом.
Величественная царица
Никогда не видела,
Милее никогда не будет! -
Нет, Соломон, одетый
в самое лучшее,
никогда не был тебе достойным ,
о прекрасный цветок,
о радость часа -
И только час - для меня!
Я сказал час?
Нет, самая прекрасная, нет,
Я так не расстанусь с тобой,
Но с тонким умением
я сохраню тебя неподвижным,
Неувядающим и свежим со мной: -
Через тяжелый труд и долг,
«Вещь красоты навеки» моя собственная,
как с опущенной головой
Среди шипов я ступаю,
Я увижу, как ты снова разворачиваешься,
В прахе пустыни,
Где я должна путешествовать,
Почему прекрасная форма будет видна,
И видения Дома
О' мой дух придёт,
Как сквозь слезы я смотрю на вас "
ЖИТЬ И УМИРАТЬ
Живя для Христа, я умираю; - как странно, что я,
таким образом умирая, живу, - и все же, живя таким образом, умираю!
Живя для Христа, я умираю; - но чудесная мысль:
В той самой смерти совершается бессмертная жизнь; -
Живя, я умираю для Земли, для себя, для греха; -
О, благословенная смерть, в которой я побеждаю в такой жизни!
Умирая за Христа, я живу! Смерть не может быть
ужасом для того, кто освободился от смерти '
Живя для Христа, я обретаю богатые благословения,
Тем не менее, умирая за Него, я больше обретаю
Жизнь для моего Господа, смерть для грех и раздор,
Но смерть для Него - жизнь вечная!
Умирая за Христа, я живу! - и все же не я,
Но Он живет во мне, Который умер за меня.
Я умираю, чтобы жить, - Он живет, чтобы больше не умирать,
Который своей смертью вынес мой смертный приговор:
«Жить есть Христос», если Христос во мне царствует,
Умереть более благословенным, поскольку
Смерть - это приобретение!
ВВЕРХ НЕПИГОНА.
Как красиво, как красиво,
Под утренним небом,
В свадебной пелене снежного тумана,
Эти мечтательные мысы лежат!
Как прекрасны в мягком покое,
На груди воды,
Пропитанные золотым тишиной солнечного света, Отдыхают
эти сказочные островки!
Субботняя тишина окутывает холмы,
И размышляет о бездне,
Чьей музыкой наполняет каждая впадина,
И взбирается на каждую каменистую крутизну.
Теперь тихая и мягкая, как вздох любви,
Теперь слабая и далёкая,
Теперь равнодушная к отвечающим соснам,
С меланхолией лежала.
Как белокрылые птицы, сквозь лазурные глубины,
Над беспокойным приливом,
С снежным пером и золотым гребнем,
Летят ворсистые тучи;
Их танцующие тени мелькают в глубине,
Или порхают над зеленью
Изумрудных островов, крепко спящих,
Безмятежные небеса Нита безмятежны.
Я смотрю на солнечный свет и тень,
Сверкание и отблеск,
Пока прошлое и настоящее, кажется, исчезают,
И жизнь становится
мечтой - Фея, фантазийная мечта,
Яркая солнечная; летний отдых,
В котором я скользила сквозь тени и отблески,
Прошлые острова благословенных
Как красиво! "Как красиво!"
Тихие холмы отвечают,
И каждая отзывчивая скала
отвечает небу:
«Как красиво» волны повторяются,
И каждое облачко улыбается,
И пишет свой ответ на зелени
бесчисленных летних островов.
«Это прошлое - этот первый, последний, единственный взгляд! -
И теперь, прочь, прочь,
Нести в одиночестве в книге Памяти
Солнце сегодняшнего дня;
Тем не менее, часто, под другими небесами, кроме этих,
С другими пейзажами,
о острова красоты, солнечные моря,
Я буду помнить вас!
ПОСМОТРЕТЬ
Кристиан, поискать? твои ноги могут скользить;
Это скользкий путь!
И все же рядом с тобой идёт Тот,
Чья рука должна быть твоей опорой,
Ты не можешь видеть эту благословенную форму,
Не смотреть на эту любящую улыбку
С нетерпеливыми глазами, так склоненными к земле -
Кристиан, взгляни немного вверх!
Кристиан, посмотри вверх! Что ты здесь видишь,
Чтобы ухаживать за своими тревожными глазами?
Земля под тобой, одинокая и мрачная,
Над твоим родным небом!
Внизу обломки увядшего цветка,
Тень и ком,
Сломанный тростник, открытая гробница, -
Над тобой - ТВОЙ БОГ!
Погляди! Слишком долго твоя голова была
склонена мрачно к земле,
Ты сын величайшего Сира,
Существо царственного происхождения!
Какие! тащится, как
тяжелая цепь истязания очень раба Земли, -
И борется вперед к могиле
В усталости и боли?
Что ты хочешь с этим миром? - твой дом,
Твоей страны нет здесь,
«Середина увядших цветов и погибших цветков,
И тени густые и мрачные! -
Твой дом там, где дерево Жизни
Волны высоко, свои плоды благословляют,
Середина поклонов с неувядающими красотами изобилуют, -
Посмотрите вверх и требуйте покоя!
МОРОЗИЦЫ.
Над моим окном, написанным белыми карандашами,
Незаметно начертанный в тишине
ночи - Нарисованный карандашом, невидимым, как воздух,
Художником, невидимым, когда лучи звезд были яркими,
Пришли чудесные картины, такие живые и правдивые,
Что я, наполненный изумлением, как чудо, которое я вижу.
Как и все же непохоже на то, что я видел, -
Пернатые папоротники в зеленой глубине леса,
Нежные мхи, прячущиеся от света,
Снежные капли и лилии, и белые гиацинты,
Бахрома и перья, и приоткрытые цветы.
Плотно переплетенные ветви тусклых кедровых беседок -
Странно, что одна рука так ловко сочетает
такие бесчисленные прелести в таком причудливом узоре !
О дивные создания тишины и ночи!
Я смотрю, как вы исчезаете в ясном утреннем свете, -
Как вы растворяетесь в слезах и утекаете
От проницательных, ищущих глаз пытливого Дня.
Пока я смотрю, ты ушел, и я вижу, как ты уходишь
С тоской в глубине души, -
Тоска по чему-то, что не разлагается,
Или тает, как эти морозные цветы в слезах, -
Страстная тоска сердце к тому берегу,
Где неувядающая красота будет вечной;
И когда мы смотрим, не теряемся из виду,
Как прекрасные вещи, нарисованные карандашом на морозе!
POEMS OF THE HEART AND HOME.
BY
MRS. J. C. YULE (PAMELA S. VINING.)
INTRODUCTION.
In presenting this little book to her readers, the author is giving back to them in a collected form much that has previously been given them—anonymously, or under the nom-de-plume, first, of "Emillia," then of "Xenette," or, finally, under her true name either as Miss Vining or Mrs. Yule—and also, much that they have never before seen.
Some of these poems have been widely circulated, not only in Canada, but in the United States and Great Britain; and some appear for the first time in the pages of this book. They are offered solely upon their merits; and upon those alone they must stand or fall. Whatever there is in them calculated to stir the heart of our common Humanity,—to voice forth its joys or its sorrows,—to truly interpret its emotions,—or to give utterance to its aspirations and its hopes, will live; that which does not thus speak for Humanity, has no right to live; and the sooner it finds a merited oblivion the better for its author and the world.
These poems are essentially Canadian. They have nearly all been written on Canadian soil;-their themes and incidents—those that are not purely imaginary or suggested by current events in other countries—are almost wholly Canadian; and they are mainly the outgrowth of many and varied experiences in Canadian life.
To the author, there is hardly one that has not its little, local history, and that does not awaken reminiscences of some quiet Canadian home,—some rustic Canadian school-house,—some dreamy hour in the beautiful Canadian forests,—some morning or evening walk amidst Canadian scenery,—or some pleasant sail over Canadian waters.
They have been written under widely different circumstances; and, in great part, in brief intervals snatched from the arduous duties of teaching, or the more arduous ones of domestic life.
Of the personal experiences traceable through many of them, it is not necessary to speak. We read in God's word that "He fashioneth their hearts alike;" therefore there is little to be found in any human experience, that has not its counterpart, in some sort, in every other, and he alone is the true Poet who can so interpret his own, that they will be recognized as, in some sense, the real, or possible experiences of all.
Trusting that these unpretending lyrics may be able thus to touch a responsive chord in many hearts, and with a sincere desire to offer a worthy contribution to the literature of our new and prosperous country, they are respectfully submitted to the public by the AUTHOR
INGERSOLL, ONT.,
Aug., 1881.
CONTENTS
Yes the weary Earth shall brighten
To a Day Lily
Living and Dying
Up the Nepigon
Look Up
Frost Flowers
The Beech nut Gatherer
Memory Bells
I will not Despair
God's Witnesses
The Assembly of the Dead
Be Still
Littlewit and Loftus
To a Motherless Babe
The Caged Bird's Song
Crossing the Red Sea
The Wayside Elm
Drowned
My Brother James and I
Idle
The World's Day
Brethren, Go!
Our Nation's Birthday
Our Field is the World
Sault Ste Marie
Brother, Rest
Loved and Lost, or the Sky Lark and the Violet
The Gracious Provider
Rest in Heaven
Good Night
The Old Church Choir
No other Name
Heart Pictures
Fellowship with Christ
An Allegory
The Cry of the Karens
Alone
Mary
'I am doing no good'
Hail, Risen Lord
Lines on the Death of a Young Mother
Patience
A Parting Hymn
The Dance of the Winds
Strike the Chords Softly
At Home
Sabbath Memories
The Eye that Never Sleeps
By and By
The One Refuge
Judson's Grave
"Shall be Free"
After Fifty Years
The Earth voice and its Answer
Beyond the Shadows
Autumn and Winter
Till To-morrow
Our Country, or, A Century of Progress
Jesus, the Soul's Rest
The Beautiful Artist
"Let us Pray"
Rich and Poor
Palmer
Balmy Morning
Song
The Ploughman
'He hath done all things we!'
Somewhere
The Tide
Eloise
Abraham Lincoln
God's Blessings
The Silent Messenger
Under the Snow
Longings
Point of Bliss
Away to the Hills
Flowers by a Grave
Three for Three
Now
Sunset
Sweet Evening Bells
Unknown
Onward
Looking Back
Minniebel
Weary
The Body to the Soul
Not Yet
Marguerite
Come unto Me
"I will not let thee go"
Greeting Hymn
One by One
Love
Evening Hymn
Death
I shall be satisfied
At the Grave of a Young Mother
Go, Dream no More
Come Home
Be in Earnest
Chlodine
The Bird and the Storm cloud
No Solitude
The Stray Lamb
Stay, Mother, Stay
Time for Bed
From the Old to the New
The Voice of Spring
Honour to Labor
The Miser
Broken
To our Parents
Under the Rod
The White Stone Canoe
Gone Before
Johanna
Stanzas
Canada
I laid me down and slept
Bright Thoughts for a Dark Day
The Drunkard's Child
The Names of Jesus
POEMS OF THE HEART AND HOME.
YES, THE WEARY EARTH SHALL BRIGHTEN.
Yes, the weary earth shall brighten—
Brighten in the perfect day,
And the fields that now but whiten,
Golden glow beneath the ray!
Slowly swelling in her bosom,
Long the precious seed has lain,—
Soon shall come the perfect blossom,
Soon, the rich, abundant grain!
Long has been the night of weeping,
But the morning dawns at length,
And, the misty heights o'ersweeping,
Lo, the sun comes forth in strength!
Down the slopes of ancient mountains,
Over plain, and vale, and stream,
Flood, and field, and sparkling fountains,
Speeds the warm rejoicing beam!
Think not God can fail His promise!
Think not Christ can be denied!
He shall see His spirit's travail—
He shall yet be satisfied!
Soon the "Harvest home" of angels
Shall resound from shore to shore,
And amid Earth's glad evangels,
Christ shall reign for evermore!
TO A DAY LILY
What! only to stay
For a single day?
Thou beautiful, bright hued on
Just to open thine eyes
To the blue of the skies
And the light of the glorious sun,
Then, to fade away
In the same rich ray,
And die ere the day is done?
Bright thing of a day
Thou hast caught a ray
From Morn's jewelled curtain fold
On thy burning cheek,
And the ruby streak
His dyed it with charms untold—
And the gorgeous vest
On thy queenly breast,
Is dashed with her choicest gold.
A statelier queen
Has never been seen,
A lovelier never will be!—
Nay, Solomon, dressed
In his kingliest best,
Was never a match for thee,
O beautiful flower,
O joy of an hour—
And only an hour—for me!
An hour, did I say?
Nay, loveliest, nay,
Not thus shall I part with thee,
But with subtle skill
I shall keep thee still,
Fadeless and fresh with me:—
Through toil and duty,
"A thing of beauty
Forever" my own to be'
As with drooping head
Amid thorns I tread,
I shall see thee unfold anew,
In the desert's dust,
Where journey I must,
Why beautiful form shall view,
And visions of Home
O'er my spirit will come,
As thro' tear-drops I gaze on you'
LIVING AND DYING.
Living for Christ, I die;—how strange, that I,
Thus dying, live,—and yet, thus living, die!
Living for Christ, I die;-yet wondrous thought,
In that same death a deathless life is wrought;—
Living, I die to Earth, to self, to sin;—
Oh, blessed death, in which such life I win!
Dying for Christ, I live!—death cannot be
A terror, then, to one from death set free'
Living for Christ, rich blessings I attain,
Yet, dying for Him, mine is greater gain
Life for my Lord, is death to sin and strife,
Yet death for Him is everlas'ing life!
Dying for Christ, I live!—and yet, not I,
But He lives in me, who did for me die.
I die to live,—He lives to die no more,
Who, in His death my own death-sentence bore
"To live is Christ," if Christ within me reign,
To die more blessed, since "to die is gain!"
UP THE NEPIGON.
How beautiful, how beautiful,
Beneath the morning sky,
In bridal veil of snowy mist,
These dreamy headlands lie!
How beautiful, in soft repose,
Upon the water's breast,
Steeped in the sunlight's golden calm,
These fairy islets rest!
A Sabbath hush enfolds the hills,
And broods upon the deep
Whose music every hollow fills,
And climbs each rocky steep,
Now low and soft like love's own sigh,
Now faint and far away,
Now plaining to the answering pines,
With melancholy lay.
Like white-winged birds, through azure depths,
Above the restless tide,
With snowy plume and golden crest,
The fleecy cloudlets glide;
Their dancing shadows fleck the deep,
Or flit above the green
Of emerald islands fast asleep
'Neath tranquil skies serene.
I watch the sunshine and the shade,
The sparkle and the gleam,
Till past and present seem to fade,
And life becomes a dream—
A fairy, fancy-tinted dream,
A sun-bright; summer rest,
In which I glide through shade and gleam
Past islands of the blest
How beautiful! "How beautiful!"
The quiet hills reply,
And each responsive cliff gives back
Its answer to the sky;—
"How beautiful!" the waves repeat,
And every cloudlet smiles,
And writes its answer on the green
Of countless summer isles.
'Tis past—this first, last, only look!—
And now, away, away,
To bear alone in Memory's book
The sunshine of to-day;
Yet oft, 'neath other skies than these,
With other scenes in view,
O isles of beauty, sunny seas,
I shall remember you!
LOOK UP
Christian, lookup? thy feet may slide;
This is a slippery way!
Yet One is walking by thy side
Whose arm should be thy stay,
Thou canst not see that blessed form,
Nor view that loving smile
With eager eyes thus earthward bent—
Christian, look up a while!
Christian, look up!—what seest thou here
To court thy anxious eyes?
Earth is beneath thee, lone and drear,
Above, thy native skies!
Beneath, the wreck of faded bloom,
The shadow, and the clod,
The broken reed, the open tomb,—
Above thee, is THY GOD!
Look up! thy head too long has been
Bowed darkly toward the earth,
Thou son of a most Royal Sire,
Creature of kingly birth!
What! dragging like a very slave
Earth's heavy galling chain,—
And struggling onward to the grave
In weariness and pain?
What wouldst thou with this world?—thy home,
Thy country is not here,
'Mid faded flowers, and perished bloom,
And shadows dense and drear!—
Thy home is where the tree of Life
Waves high its fruitage blest,
'Mid bowers with fadeless beauties rife,—
Look up, and claim thy rest!
FROST-FLOWERS.
Over my window in pencillings white,
Stealthily traced in the silence of night—
Traced with a pencil as viewless as air,
By an artist unseen, when the star-beams were fair,
Came wonderful pictures, so life-like and true
That I'm filled with amaze as the marvel I view.
Like, and yet unlike the things I have seen,—
Feathery ferns in the forest-depths green,
Delicate mosses that hide from the light,
Snow-drops, and lilies, and hyacinths white,
Fringes, and feathers, and half-opened flowers,
Closely-twined branches of dim, cedar bowers—
Strange, that one hand should so deftly combine
Such numberless charms in so quaint a design!
O wondrous creations of silence and night!
I watch as ye fade in the clear morning light,—
As ye melt into tear-drops and trickle away
From the keen, searching eyes of inquisitive Day.
While I gaze ye are gone, and I see you depart
With a wistful regret lying deep in my heart,—
A longing for something that will not decay,
Or melt like these frost-flowers in tear-drops away,—
A passionate yearning of heart for that shore
Where beauty unfading shall last evermore;
Nor, e'en as we gaze, from our vision be lost
Like the beautiful things that are pencilled in frost!