Воскресное вечернее богослужение наконец-то подходило к концу. Пятилетний Уильям сидел на большой и неудобной дубовой скамье, не в силах перестать ерзать и бесконечно вертеть головой. В беспечное течение его мыслей раз за разом врывался один и тот же вопрос, который на протяжении всей службы не давал ему ни минуты покоя: «Ну сколько еще будет длиться эта тягомотная служба?» Спрашивать у рядом сидящего старшего брата о времени долгожданного освобождения было абсолютно бесполезно. Его реакция уже давно известна – он только шикнет и продолжит бессмысленно пялиться в одну точку да напряженно слушать каждое слово невнятного песнопения.
Нужно было как-то занять себя. Но что же можно делать, сидя в церкви, где тебе почти все запрещено? Уильям знал лишь одно единственное развлечение, спасавшее его. Едва ли нашелся бы хоть один человек в целом городе, который бы без колебания мог бы ответить на такие вопросы как: количество осколков на витраже святого Петра, количество плиток покрывших пол церкви, количество произнесенных «Аминь» за всю службу, и так далее и тому подобное. Маленький Тенебрус мог с легкостью назвать эти числа. Десятки самых разнообразных цифр, связанных со зданием храма, прочно засели у него в голове, в следствие колоссального количества произведённых подсчетов. Правда, у этого способа времяпровождения был один существенный недостаток. Каждый день приходилось изобретать новую задачу, еще невероятнее и сложнее вчерашней. Если в самом начале посещений церкви, речь шла лишь о подсчете количества распятий внутри здания, то сейчас уже речь шла о подсчете количества святых, изображенных на всех иконах вместе взятых.
Едва ли можно упрекнуть нашего героя в столь странном развлечении, особенно учитывая его юный возраст. Абсолютно не осознавая сути происходящих во время службы ритуалов, совершенно не понимая, о чем говорит пастор, ежедневное нахождение в церкви Уильям воспринимал как наказание, не понятно за что и кем наложенное.
Наконец, бесконечные, смутные по смыслу песнопения окончились. На кафедру медленно выползал, словно улитка, старый и дряхлый старец – неизменный проповедник, десятилетиями служивший верой и правдой в этой церкви. Артур говорил, что этот человек крестил еще Грегора Тенебруса. Учитывая, что дяде сейчас около сорока лет, то старику должно быть около семидесяти, что для тех времен было почти что фантастической цифрой.
«Эх, еще минут двадцать слушать всякую чепуху про конец света и еретиков» - с тоской сказал кто-то из сидевших позади Уильяма. Услышь эту кощунственную фразу кто-либо другой из семейства Тенебрус, жалобщика сразу после службы ждало бы неминуемое посещение священного трибунала.
Пастор всегда выступал с проповедями в конце службы. Для мальчишки он был всего лишь сигналом, что вот, еще десять минут, и все окончиться.
Наконец, осилив подъем, священник на несколько секунд замер, пытаясь отдышаться. Но вместо приветливой и располагающей к себе улыбки, с которой он обычно обращался к собравшимся, сегодня у него на лице читалась тень беспокойства и явного напряжения. Наконец, простояв еще немного, он произнес: «Братья и сестры! Уведомляю вас, что сегодня я не буду выступать с проповедью. Эта честь будет принадлежать нашему достопочтенному брату, всеми вами уважаемому человеку, чье призвание – очищать ряды овец Божьих от дьявольской скверны. Именно он, защищая наш разум и тело, безжалостно пресекает любое распространение еретических учений и железной рукой карает ведьм и колдунов, осмелившихся отвернуться от Бога. Я приглашаю сюда Грегорио Тенебруса!
Сначала в храме повисла невероятная тишина. Мертвая тишина, которая обычно наступает, когда люди услышали новость, но все еще не могут понять сказанного. Чуть погодя, когда оцепенение спало, по залу расползся удивленный шепот, в котором явно проступал оттенок страха.
По меркам жителя Сотто ла Кроче во времена средневековья, выступление инквизитора в церкви было довольно редким явлением. Доселе, лишь инквизитор области или даже целой страны имели полномочие по обращению к жителям города посредством проповеди. И каждый раз, когда такое происходило – это было верным признаком страшных чисток, которые обрушивались на город, словно чума.
Случаев обращения комиссария города, имевшего почти все полномочия в черте населенного пункта, горожане до сих пор не знали. Да и какой смысл был в этом, если инквизитор города и без того постоянно взаимодействует с жителями Сотто ла Кроче? И уж чтобы со словом Божьим выступал заместитель комиссария города! Это было уму непостижимо. Никто из присутствующих совершенно не понимал, что происходит.
Грегор взошел на кафедру со всей возможной величественностью и важностью. Не каждый король с такой гордостью занимает трон, с какой инквизитор занял место проповедника. В его глазах светилось упоение грядущим моментом.
И момент настал. Как опытный оратор, он не спешил начинать с речью. Он осматривал всех присутствующих, словно дикий зверь, пытаясь учуять настроение толпы. Напряжение от этого затянутого молчания все нарастало и крепло. И вот, когда ждать дольше уже нельзя, из его глотки вырвался громогласный повелительный голос:
«Каждый человек был послан на эту землю Господом с определённой миссией. Кто-то ищет свое предназначение всю жизнь и умирает, так и не найдя его. Кому-то оно открывается, когда человек уже прошел половину жизненного пути. И наконец, есть те, кто знает свой путь с самого своего рождения. Я отношусь именно к таким. Мое предназначение состоит в продолжении дела моих предков. Мой род веками верой и правдой служил священному трибуналу. И будет служить, пока существует хоть один из рода Тенебрусов.
Наш мир сейчас напоминает чашу, до верха заполненную грехами и богомерзкими гнусностями. Еще несколько капель – и терпению Бога придет конец. Тогда, мы узрим и прочувствуем весь гнев Его. Семь казней египетских обрушатся на Землю и напрасны будут мольбы о прощении – мы упустим свой шанс на спасение. Что может уберечь нас, перед тем как не стало слишком поздно?! Искоренение ереси, неумолимое преследование колдовства, защита душ людей от пагубного воздействия вездесущего Сатаны. И, наконец, наказание врагов и отступников, отрекшихся в малодушии и низости своей от Господа нашего. Аминь!»
- Аминь! – раздался хор из тысячи голосов в ответ.
«Мой брат - Михаил Тенебрус – был вызван в Рим по важным и неотложным делам. Многие враги Господа и Церкви возрадовались его отъезду, наивно полагая, что вездесущее око Инквизиции ослабнет от этого. Смею их заверить, что они крайне жестоко ошибаются. Уезжая, брат, с согласия инквизитора области, возложил на меня свое тяжкое бремя по защите Сотто ла Кроче от сил зла. Это великая честь, и она возлагает на меня огромную ответственность пред Господом, священным трибуналом, и наконец, родным братом!»
- Грегор Тенебрус теперь инквизитор города?
- Говорят, он куда более образован, чем младший брат.
- Он велел арестовать сапожника Якова за то, что он улыбнулся во время проповеди, услышав имя девы Марии.
Эти и сотни других фраз вырвались из уст прихожан. Каждому не терпелось понять, к чему приведет новое назначение.
«Уже давно, я явственно вижу, как нравы нашего города необратимо приходят в упадок, медленно разрушаясь под воздействием сил тьмы! Сатана беспрерывно пополняет ряды своих служителей в пределах нашего города! Он пытается развратить и обезобразить наши души. И если мы и дальше будем так жить, все больше и больше забывая о Боге, то Сотто ла Кроче превратится в истинный Содом!
Я хотел бы напомнить жителям об удивительной истории возрождения нашего города. Для молодых людей, не знающих ее, она будет крайне поучительна. Да и для тех, кто постарше, не мешало бы лишний раз вспомнить о своих корнях.
В 1222 году, основатель нашего рода – Томас Тенебрус, вместе с несколькими тысячами англичан, возвращались после пятого крестового похода. Остановившись временно в порту города Таррагоны для пополнения припасов, одному из солдат пришло письмо, что в Англии настал страшный голод и разруха. Во главе страны был малолетний король, не способный управлять государством. А его алчные регенты, пользуясь безнаказанностью, нещадно обдирали народ. В результате этого, Англия оказалась на грани очередной гражданской войны между дворянами и королем.
Измученные бесчисленными сражениями, крестоносцы, естественно, не желали возвращаться только для того, что бы их заработанные деньги отняли сеньоры и заставили снова проливать кровь, но на этот раз уже братьев-христиан.
Тогда Томас Тенебрус, получив согласие правителя, предложил всем, кто пожелает, остановиться и обосноваться в Сотто Ла Кроче – крохотном и живописном поселке, как раз неподалеку от Таррагорны. Место было окружено величественными горами, его омывали чистые реки, в лесах вокруг было полно дичи. Но неподалеку была граница с Альмахадами – мусульманскими оккупантами, занявших испанские земли. Но, думаете, наши праотцы, восхищенные красотой Сотто Ла Кроче, испугались? Нет! Они остались, обосновались в почти забытом поселке и превратили его в процветающий город!
Почти в каждом из нас течет кровь храбрецов-крестоносцев, идущих на смерть с именем Христа! Именно поэтому в нашем городе так распространены английские имена и фамилии – это дань уважения нашим отважным предкам.
Само название нашего города с итальянского переводиться как «под крестом». Что, как не замысел Божий, помогало городу стоять веками против исламистов!
Но взгляните – наш родной Сотто ла Кроче, возрожденный нашими предками, на этот раз снова в опасности! Но теперь его судьбе угрожают не арабские завоеватели, а наши с вами пороки и враги Христа, что среди нас!
Есть лишь одно средство спасения - бороться с еретической скверной столь жестоко и решительно, пока каждый, абсолютно каждый враг Господа не будет сурово наказан! Все это нужно сделать во имя нашего с вами блага и во имя стабильности общества! Лишь тогда мы достигнем благополучия и процветания! Но без вашей помощи, без вашего усердия и содействия Инквизиция станет подобно слепому и глухому. И тогда мы можем забыть о светлом будущем для нас и наших детей!»
Голос Грегора все более и более рос, насыщаясь все более и более раскатистыми нотами. Теперь это говорит не Грегор Тенебрус, а пророк Господень, который объявляет свое громогласное послание к павшим грешникам, призывая их встать на путь истинный. Каждое слово дышало жаром и воинственной праведностью, каждое восклицание, казалось, сотрясало стены Божьего дома, все более и более распаляя толпу, жадно внимавшую словам инквизитора.
«Я обращаюсь к тем из присутствующих здесь, кто считает себя настоящим христианином! Вы - войско Господа и лишь вы способны остановить порабощение мира Дьяволом! Лживые и неверные еретики, прячась среди нас, готовятся отнять у нас родные земли, поработить нас и держать как скот, заставляя молиться Люциферу! Взгляни вокруг, христианин. Взгляни на свою мать, на свою жену и на детей своих, и пойми, что ты и твои братья – единственная надежда на будущее. Вы - глаза и уши священного трибунала! И вместе мы сможем остановить рост гнилого дерева ереси, с корнем вырвать его, безжалостно кинув в священное пламя!
Я предостерегаю каждого - будьте бдительны, будьте всегда на чеку, берегите святость духа в себе, не позволяйте окружающим вас людям впасть в пропасть греха.
А к тем, кто равнодушен к словам Господа - будьте строги и безжалостны. Не проявляйте милосердия к заблудшим. Помните! Милосердие – не ваше дело! Лишь Отец Небесный может простить заблудшего сына!
Если вы видите признак ереси или колдовства, если вы стали очевидцем преступных действий – немедленно явитесь ко мне лично и поведайте об этом. Именно так я и пойму, кто истинный слуга Господа, а кто лишь носит шкуру овцы, под которой скрывается волк. Многие из вас сейчас наверняка думают, что стоит ко мне идти лишь в крайнем случае, когда преступление очевидно и степень его тяжка. Нет, нет, и еще раз нет! Это опасное и распространенное заблуждение! Помните, что великое зло начинается не сразу. Все рождается с самого малого греха. Свинское пьянство начинается с небольшой рюмки вина после ужина. Неудержимый блуд начинается с горящего взгляда на нескромно одетую женщину! И лишь затем, постепенно, грех растет, грех проникает своими корнями в ваши души, пока не подчинит вас себе. И тогда ваша душа станет едина с богомерзким помыслом… Нельзя будет спасти вас, не отделив душу от тела. Помните, что любой сорняк всегда легче вырвать, когда он еще находится в состоянии травинки, чем, когда безобидный на первый взгляд саженец превратится в могучее несокрушимое дерево!
И помните! Если вы равнодушно смотрите на грехи ближних, если вы закрываете на злодеяния глаза – то вы не менее виновны, чем согрешивший, а то и более!
Если вы, как истинный слуга Церкви, прознали о грехе ближнего и донесли, то, если вы сказали правду, в награду вы получите отпущение от грехов на три года и три серебряных монеты!
По залу раздался оживлённый шепот. За выдачу еретика обычно давали по одной серебряной монете. Повышение вознаграждения в три раза для многих было, безусловно, приятным сюрпризом. Та небольшая часть людей, которая до сих пор все еще рассеянно слушала инквизитора, обратили во внимание весь свой слух. Их глаза загорелись алчностью, а разум все не переставал грезить о ярких сребрениках, звонко позванивающих в кармане. Кровавая цена этих монет мало заботила таких людей.
«И, наконец, помимо всего ранее перечисленного, за верную службу Церкви вы получите мою искреннюю дружбу и личное покровительство!
Но! Если кто из вас осмелится покрывать преступление, скроет хоть малейшую крупицу информации, которая могла бы способствовать изобличению преступника, если хоть кто-то сам посмел согрешить против Господа и Церкви – берегитесь! Берегитесь, ибо клянусь вам, если вы сами не приползете ко мне на коленях, если не преклоните голову со слезами искреннего раскаяния – то пощады не будет, и вы будете отлучены от Церкви! На то, чтобы прийти с повинной я дам одну лишь неделю. После – будет поздно».
Для человека того времени, отлучение от Церкви означало сожжение на костре, а затем непременное попадание его бессмертной души в Ад. Все видели, что новоявленный инквизитор города настроен крайне серьезно и воинственно. Все сказанное им – не просто пустые слова. Грегор орал с трибуны, грозно сверкая глазами, его голос был грубым и жестким, а лицо исказилось праведным гневом слуги Господа.
«Повторю еще раз. Сокрытие преступления, умалчивание о нем, или помощь еретику такой же по тяжести грех, как и само преступление! Предупреждаю всех в последний раз – если у вас есть подозрения о совершении злодеяния порочащего Господа, а вы малодушно умолчали, то вы – преступник! И не смейте ждать пощады! Если вы совершили грех против Творца и не пришли ко мне в покаянии – будете отлучены от Церкви и публично сожжены. Ваши души будут вечно терзать демоны в преисподней. Одна секунда претерпевания мук Ада - в тысячи раз нестерпимей, чем самая страшная земная пытка. Придете сами, и я обещаю Вам явить милосердие. На то, чтобы рассказать мне о своих преступлениях…».
Его поток речи оборвал звук рухнувшего тела и испуганные вскрики прихожан. Старец-проповедник лежал на полу, его рука судорожно сжимала рясу, под которой бешено билось сердце. Он судорожно хватал ртом воздух, глаза были широко распахнуты.
К нему тут же подбежало несколько мужчин, среди которых был сын священника, и врач. Недолго совещаясь, было принято решение вывести больного на свежий воздух. Старика аккуратно подняли, он все еще мог ходить. Поддерживаемый за руки по обе стороны, он неспеша направился к выходу.
- На скамейку – едва слышно пробормотал проповедник
Его желание тут же было исполнено, он был посажен на скамью около церковного сада.
- Оставьте меня наедине с сыном на несколько минут.
Доктор хотел было протестовать, но взглянув в лицо старца, понял все. То, что сейчас отец скажет сыну, было слишком важно, что бы оттягивать момент. Когда мужчины удалились на почтительное расстояние, служитель церкви произнес еле слышно.
- Уезжай отсюда с семьей, как можно скорее. Ближайшие три месяца не смей показываться в городе.
- Но почему, папа? – с удивлением спросил сын. Его отец всегда был крайне спокойным человеком, он впервые в жизни видел родителя в таком волнении. И от этого, ему, взрослому мужчине, отцу трех детей становилось страшно.
- Я был исповедником Карла Тенебруса – отца Грегора и Михаила. Я знаю такое о старшем сыне, чего, по-видимому, не знает даже младший, иначе в жизни бы не поставил его во главе города. Грегорио Тенебрус - безумно опасен. Очень скоро, в городе начнется доселе невиданный террор. Я не собираюсь нарушать тайну исповеди, но просто поверь мне. Уезжай с семьей, молю тебя. – едва произнеся последние слова, больной закрыл глаза и поник головой.
Врач, внимательно наблюдавший за священником издалека, подбежал и пощупал его пульс.
- Что с ним, доктор? – беспокойно спросил сын.
- Потерял сознание. Врать не стану, положение критичное. Шанс выжить, с каждой минутой уменьшается. Немедленно найдите повозку, отвезем его ко мне, там все мои лекарства. Скорее, каждая минута дорога!
Тем временем в церкви, сорванное обращение было окончено. В храме повисло гробовое молчание, нарушаемое редкими всхлипываниями девушек, перепуганных припадком престарелого священника.
Небольшая группа людей едва скрывали злорадную усмешку, приход такого ревностного инквизитора – более удобный случай, что бы избавиться от врагов и придумать было нельзя. Жажда денег, жажда мщения, жажда власти – все эти извечные вопросы решались, в том числе, и путем «помощи» священному трибуналу. Но, в конце концов, разве помощь инквизиции давала окончательную гарантию, что ты и сам не попадешь под зубья этой неумолимой машины?
Почти никогда не ослабевающий страх стать узником священного трибунала терзал душу каждого человека с самого его рождения. Но лишь представьте себе, что было с людьми, когда инквизитор с помощью послания раздувал этот страх в подлинное сумасшествие? До какого предела сводил с ума людей ужас перед подвалами Инквизиции, что донести на сына, брата, даже на родную мать иные находили не только возможным, но даже необходимым? Дело было даже не в невыносимых условиях в камере, когда полчища крыс иной раз, оголодавши, набрасывались на спящих людей. Дело было не в бесчеловечных пытках, способных сломать даже самых крепких и сильных духом людей. Большинство людей, даже не знало об этом. Причиной такого звериного страха была… неизвестность.
Страх неизвестности у человека в крови. Он глубоко вплетен в наш разум самой природой, самой человеческой сущностью. Много тысячелетий назад наши предки с закатом Солнца прятались в пещерах, тесно прижимаясь телами друг к другу. Ибо там, за пещерой, в ночной тьме таилась неизвестность. Когда молния сверкала, освещая своим ярким всплеском все ночное небо, человек жался в углу, и, пытаясь побороть неизвестность, придумывал себе божка, отвечающего за это явление. Затем, идолу подносились дары, дабы умилостивить его.
Когда в жизни человеческого существа появляется что-либо новое и неизведанное, разум инстинктивно пытается объяснить себе это, пускай даже самым невероятным и нелепым образом. Ничего страшного. Все лучше, чем неизвестность.
Конечно, горожане знали об Инквизиции и ее полномочиях. Они неоднократно присутствовали на публичных аутодафе, поносили виновных, облаченных в шутовское одеяние, подкидывали хворост в костер.
Тайной было то, что твориться до этого, внутри застенок. Часть населения вовсе не знала о пытках, камерах, многочасовых допросах и прочем, что ожидало узника, уличенного священным трибуналом. Другая часть населения слышала самые невероятные слухи, которые лишь создавали больше вопросов, чем давали ответов. И, наконец, третья часть, довольно значительная и объемная. Те, кто знали точно. Это были те, кто работали там, или те, кто попадали туда по обвинению. Но эти знания были похоронены в их разуме, ибо раскрытие тайны приемов и методов воздействия священного трибунала было тяжким преступлением, наказание которому одно– смерть.
Речь Грегорио Тенебруса окутала весь город непроницаемым туманом, сотканным из паранойи и подозрительности. Добродушные лицемерные улыбки или полное равнодушие теперь читались на лицах горожан. Но не стоило обманываться. Глаза и помыслы их были направлены, как острые кинжалы, друг против друга. Тщательная слежка за движениями, жестами, обдумывание каждого сказанного собеседником слова, анализ ранее совершенных поступков – и если это хоть как-то не соответствовало заветам Божьим, то это становилось известно инквизитору. Даже дома, среди самых близких и родных людей никто не мог чувствовать себя в безопасности. В случае малейшего подозрения, мать могла донести на свое дитя, сын на отца, жена на мужа, брат на сестру...
Настала пора, когда опасно было говорить, опасно было молчать, опасно было думать. «Или выдашь ты, или выдадут тебя» - таков был страшный девиз подавляющего числа населения Сотто ла Кроче. Друзья, соседи, знакомые, родственники – все связи и знакомства не имели больше значения, если ты был хоть в чем-то уличен. Даже такая великая сила, способная поставить на колени кого угодно – деньги, не давали значительного преимущества. Имущество осужденного конфисковалось в пользу церкви и расходилось долями по всей цепочке – от доносчика, до самого Папы Римского. И, конечно, значительную часть от этого в свои руки получал инквизитор.
Это уже не война с ересью или грехом. Это борьба за выживание, залог которого прост – быть угодным Инквизиции.
Здравый смысл и милосердие покинули город в тот день. Массовая истерия, психоз и террор – вот что стало отныне истинной властью над людьми.