Огромную работу провели карательные органы под мудрым руководством товарища Сталина при подготовке обвиняемых к показательному шоу: добились признательных показаний, для каждого подследственного напечатали сценарий, в карманы брюк вложили свежие газеты перед началом процесса, пообещали снисхождение за примерное поведение. Отрепетировал свою речь ведущий затейник, пригласили нужных зрителей, дипломатов, писателей, критиков, и только с одним бывшим троцкистом, руководителем «новой оппозиции», арестованным 2 января 1937 года, не смогли справиться – он не поверил обещаниям сохранить ему жизнь и отказался клеветать на своих товарищей…
В этот исторический процесс вранья и предательства не решились опричники включить "старого большевика" Преображенского. Они, конечно же, готовы были публично наказать бывшего троцкиста, смело вступавшего в полемику с товарищем Сталиным. Да и вождь, наверное, желал бы поскорее окончательно с критиком разделаться. Но так и не отважился Иосиф Виссарионович заклеймить идейного противника на январском политическом шоу: непредсказуемым мог оказаться Евгений Алексеевич Преображенский на спектакле придуманного "Параллельного троцкистского центра", и последствия для диктатора могли стать катастрофическими – ещё живы были и суетились отчаянно по этажам Наркомата юстиции СССР Крыленко Николай Васильевич и его единомышленники («Крыленки»), сцепившиеся с Вышинским в теории презумпции невиновности, не расстреляны были независимые военные, настороженно наблюдавшие за происходящими событиями, приближался очередной восемнадцатый съезд...
Окажись процесс скандальным, заволновались бы миллионы партийных и беспартийных винтиков, поняли бы, что их обманывают самым бессовестным образом. Очень хитрой, осторожной личностью оказался партийный диктатор и сообразил, что судьба может отдать предпочтение сыну священника в публичном поединке с ним, чужие жизни презирающим. Навсегда, должно быть, остались у Иосифа Виссарионовича в памяти дебаты Преображенского с Лениным, когда он смело отстаивал свою принципиальную позицию. К тому же у него была безупречная биография «старого большевика», представленная в первой советской энциклопедии...
* * *
Евгений Алексеевич Преображенский родился в семье священника 3 февраля 1886 года в старинном купеческом городке Болхове Орловской губернии. Семнадцатилетним юношей вступил он в РСДРП, примкнув к большевикам и был хорошо образован - учился на юридическом факультете Московского университета. С осени 1909 года Преображенский находился в ссылке в Иркутской губернии, и после февральской революции, в марте 1917 года, стал председателем Читинского совета и кандидатом в члены ЦК партии. В 1917-18 годах Евгений Алексеевич присоединился к "левым коммунистам" и противился миру с Германией, заявив, что "весь план Ленина является, в сущности говоря, попыткой спасти жизнь Советской власти посредством самоубийства". С мая 1918 года Преображенский председательствовал в президиуме Уральского обкома РКП(б) и был причастен к убийству царя Николая II, его семьи и сопровождавших их лиц, но, возможно, имел отношение вместе с Белобородовым и к фантастическому спасению жизни наследника.
В 1919 году Евгений Алексеевич написал совместно с Н. И. Бухариным "Азбуку коммунизма" и являлся автором множества сочинений по экономике. После IX съезда Преображенский вместе с единомышленниками по новой оппозиции Серебряковым Леонидом Петровичем и Крестинским Николаем Николаевичем работал в Секретариате ЦК, копошась в корреспонденции. В конце 1921 года они разойдутся: Серебрякова назначат комиссаром Главного управления путей сообщения, Крестинского - полпредом в Германии, Преображенский возглавит финансовый комитет ЦК ВКП(б) и СНК РСФСР.
Они покинули Секретариат ЦК, уступив его будущему распорядителю своих жизней товарищу Сталину. Уничтожить их всех на одном процессе Иосиф Виссарионович так и не решится: Серебряков станет участником январского политического шоу 1937 года, Преображенский будет расстрелян через пять с половиной месяцев 13 июля, Крестинского уничтожат в компании с Бухариным в марте следующего года...
Евгений Алексеевич успел до своего расстрела стать профессором, считался ведущим советским экономистом, разработал план индустриализации страны за счет разорения крестьянства и поддерживал Сталина, принявшего его за основу. До 1927 года Преображенский работал заместителем председателя Главного концессионного комитета, членом Коллегии Наркомата финансов СССР.
После поражения троцкистов 13 октября 1927 года Евгений Алексеевич был исключен из партии вместе с Серебряковым "за организацию нелегальной антипартийной типографии". В январе следующего года товарищ Сталин отправил его в ссылку на Урал, и он сначала работал там в плановых органах, а затем в Госплане Татарской АССР.
Летом 1929-го опальный большевик Преображенский вместе с К. Б. Радеком и И. Т. Смилгой направил в ЦК письмо, где заявил об "идейном и организационном разрыве с троцкизмом". В январе 1930 года их восстановили в партии, и Евгения Алексеевича назначили заместителем председателя Нижегородского краевого планового комитета. С 1932-го он уже член Коллегии Наркомата легкой промышленности СССР, заместитель начальника отдела Наркомата совхозов СССР.
Иосиф Виссарионович всегда его побаивался, и в январе 1933-го, как только окрепла опричнина, Преображенский вновь был исключен из рядов партии за критику, арестован и 26 января Особым совещанием при ОГПУ приговорен к трём годам высылки. Евгений Алексеевич осуждал сталинскую политику жестокости в борьбе с кулачеством, непосильные темпы коллективизации, идеологический застой, критиковал жестокое преследование инакомыслия и доведение "дисциплины мысли" до её централизации, "культивируя бездарности". Однако на допросах в 1937 году он признал, что, якобы, вступил в подпольную организацию "старого большевика" с троцкистскими взглядами И. Н. Смирнова и не отрицал её существование в 1931—1932 годах.
Сам же Смирнов - "сибирский Ленин", командовавший разгромом Колчака, был приговорён в 1933-ем к 5 годам заключения, но в организации контрреволюционного подполья не признался, утверждая, что критиковал политику Сталина в кругу товарищей. 24 августа 1936 года Иван Никитич Смирнов был приговорён к высшей мере наказания военной коллегией Верховного суда СССР и расстрелян на следующий день. Перед расстрелом он, якобы, сказал: "Мы это заслужили своим поведением на суде". Его вторая жена, Александра Николаевна Сафонова, уговорившая мужа ради спасения детей принять участие в судебном фарсе, выступала на Первом Московском процессе свидетельницей. Это спасло ей жизнь, но не избавило от репрессий. Она чудом выжила после сталинских лагерей и в 1956 году заявила в Прокуратуре СССР, что её свидетельство и показания подследственных на Первом Московском процессе на 90% не соответствуют действительности. Дочь Ивана Никитича Ольгу, исключённую из комсомола, расстреляли вслед за ним в ноябре 1936 года - не спасли ей жизнь "чистосердечные" признания отца. Убили на руднике в мае 1938-го и первую жену Ивана Никитича, Розу Михайловну. Так и боролась сталинская опричнина с инакомыслием, убивая взятых в заложники женщин и их детей...
В декабре 1933 года Преображенский был восстановлен в партии после своей жалобы. Окончательно профессора исключили из ВКП(б) 20 декабря 1936 года, арестовали 2 января, но в политическом процессе-шоу он так и не стал обвиняемым. По иронии судьбы Сталин уничтожил трёх выдающихся советских экономистов: одного - бывшего правого эсера Н. Д. Кондратьева, друга высланного из Советской России знаменитого философа и социолога Питирима Сорокина, за критику директивного планирования, другого -"старого большевика" Е. А. Преображенского, автора теории проведения форсированной индустриализации и закона первоначального социалистического накопления, за критическое мышление, третьего - академика Н. А. Вознесенского за то, что слишком хорошо потрудился во время Великой Отечественной войны, организовав за Уралом производство всех видов боеприпасов и вооружений, в том числе и реактивных.
Преображенский был приговорён к репрессии по первой категории (расстрел) в списке на 105 человек от 10 июля 1937 года за № 77 по представлению В. Цесарского, за личными подписями Сталина и Молотова. "Открытого суда" над самыми непокорными не устроили – их обвинили в участии в контрреволюционной террористической организации и расстреляли 13 июля - не хватило хитрости Евгению Алексеевичу дать нужные показания опричнине, чтобы выйти на исторический политический процесс и разоблачить лживых обвинителей перед лицом истории.
Лев Троцкий ни во время процесса, ни после судьбой бывшего товарища так и не поинтересовался. Прах Евгения Алексеевича был, якобы, захоронен на территории Донского монастыря в Москве, но спустя семьдесят лет после расстрела найти документальное подтверждение этому его приёмной родственнице не удалось, о чём она сообщила мне в своём письме...
* * *
Кроме представителей партийной элиты, Сокольникова, Радека, Пятакова, Серебрякова, Муралова и Богуславского в январское шоу 1937 года были включены пять человек с предприятий Кузбасса, прошедших через «кемеровский процесс» - Дробнис, Норкин, Шестов, Строилов, Арнольд, четыре ответственных работника хозяйственных наркоматов - Лившиц, Ратайчак, Князев, Граше и два хозяйственных работника из провинции - Турок и Пушин. Обвинение было построено только на признаниях подследственных.
Утверждения некоторых исследователей, что пытки не применялись, не соответствуют действительности: бывший заместитель парткома внутренних дел СССР М. П. Фриновский показал ещё в 1938 году, что допросы начинались с применения физического воздействия, и это же подтвердили бывшие сотрудники НКВД в 1961 году - арестованным по несколько суток не давали спать и садиться, жестоко избивали, угрожали расправами с родственниками. Кощунственно звучат оправдания репрессий - преступлений против человечности, когда жертвами становились не только критически мыслящая интеллигенция, но и случайные свидетели, включая знакомых и несовершеннолетних детей. Горы мусора оставила после себя опричнина товарища Сталина, и разбирать их будут ещё не одно десятилетие.
* * *
На процессе Зиновьева – Каменева подследственные ожесточённо ругали Троцкого. Громко, как заклинания, звучали проклятия Фрица Давида: "Я проклинаю Троцкого! Я проклинаю этого человека, который погубил мою жизнь и толкнул меня на тяжкое преступление".
Примерно также, как Каменев, вел себя и Зиновьев, называя фамилии. Бывший начальник личной охраны Троцкого Дрейцер в последнем слове обвинял себя, захлёбываясь от услужливости: "… став убийцами, мы все сравнялись здесь. Я, во всяком случае, принадлежу к тем, кто не вправе ни рассчитывать, ни просить о пощаде".
Всё сделали, как им сказали, потом прошения о помиловании написали. Их заставили эти прошения переписать и расстреляли...
На предприятиях по всей стране оперативно провели по указанию митинги и собрания, на которых знакомили непосвящённых советских граждан с ужасами «преступлений» заговорщиков-троцкистов и дружно выносили резолюции с требованием смертных приговоров изменникам и убийцам товарища С. М. Кирова. Знал бы об этом Сергей Миронович!
Вечером 23 августа военная коллегия Верховного суда приговорила Зиновьева, Каменева, Смирнова и других членов троцкистско-зиновьевского блока к расстрелу за террористическую деятельность и измену. На этот раз никто не кричал в зале суда, как мнимый убийца Кирова Леонид Николаев: "Обманули!". Видимо, предупредили несчастных жертв заранее, что расстрела никакого не будет - объявят лишь для публики, а на самом деле сохранят их жизни бесценные...
* * *
Можно себе представить, в какой тревоге были "руководители и члены других звеньев тайного правотроцкистского блока". Но ничего они не предприняли для организации объединённого сопротивления тирании, да и недолго среди них царила паника – спустя неделю после окончания процесса арестовали Пятакова, Радека, Сокольникова и Серебрякова. За полгода новое политическое шоу было успешно подготовлено Ежовым, Аграновым, Вышинским – они старались не повторять ошибок процесса Зиновьева – Каменева и убедить мировую общественность в достоверности предъявленных обвинений.
Сталин внимательно следил за обвинением своего бывшего друга Сокольникова, опасного свидетеля страшного события его личной жизни, и на протоколах допросов отмечал, какие показания тот должен давать. На пояснении Сокольникова о встрече с английским журналистом Тальботом и разговоре с ним, Сталин написал: «А все же о плане убийства лидеров ВКП сообщил? Конечно, сообщил». На показании своего друга, что он ничего не знал о связях журналиста с английской разведкой, Сталин дописал: "Сокольников, конечно, давал информацию Тальботу об СССР, о ЦК, о ПБ, о ГПУ, обо всем. Сокольников - следовательно - был информатором английской разведки". Сокольников больше всех из обвиняемых январского политического шоу беспокоил Иосифа Виссарионовича. Сталин навсегда запомнил его недоверчивый взгляд осенью 1932 года.
Показания "заговорщиков", их признания в подрывных акциях не очень убедят и свою, и чужую общественность, останется также загадкой этого исторического шоу отсутствие среди обвиняемых одного из руководителей "параллельного троцкистского блока" - Преображенского Евгения Алексеевича, арестованного опричниной, хотя именно он выходил на демонстрацию в поддержку Троцкого, именно он и Леонид Серебряков были организаторами подпольной типографии, за что и были исключены из партии. Правда, потом они покаялись, признали свои ошибки и были прощены. Непонятно было партийной элите: по какой причине вождь не расправился с человеком, явно его не уважавшим?
Профессор Преображенский в полемике со Сталиным частенько его переигрывал – рассуждения диктатора казались ему примитивными в сравнении со своими аргументированными, чёткими мыслями. Однако не хитёр оказался сын священника, иначе согласился бы на сотрудничество с опричниной и устроил бы свой спектакль на историческом шоу предательства.
Чтобы придать весомость показательному процессу, судебный отчет составили опричники из четырёхсот страниц (на процессе Зиновьева – Каменева он был из ста пятидесяти), и представлял собой этот документ диалог между прокурором и подсудимыми, причём имя Троцкого употреблялось много раз, и использовались показания предыдущего процесса предательства.
Сокольников сразу же согласился дать признательные показания опричникам в надежде, что обо всей обвинительной чуши узнают в ЦК. Как же он был наивен в своей уверенности, что Иосифу ничего не известно! А когда Григорий Яковлевич всё-таки догадался, что его из жизни удаляют, как ненужного свидетеля после странного самоубийства Надежды Аллилуевой, и стал сопротивляться, привезли в тюрьму его любимую жёнушку, красавицу Галочку, мамочку его маленькой дочки, подержали в резиновой камере и показали ему голое тело, покрытое кровавыми нарывами с запутанными космами. И он взвыл нечеловеческим голосом, а потом всё подписал, во всей чуши на процессе признался.
Некоторые показания обвиняемых на политическом шоу оказались заведомо лживыми из-за промахов опричников. Во время процесса европейские официальные лица и журналисты, публиковавшие достоверную информацию, ставившую под сомнения аргументы обвинения, выяснили, что гостиница, где, якобы, состоялась секретная встреча Пятакова с Троцким, сгорела за десять лет до этого "свидания", а полет Пятакова к Троцкому в Норвегию вообще не мог состояться – ни один самолёт той зимой не приземлялся на аэродроме, указанном в показаниях.
* * *
Лев Троцкий спустя четыре дня после начала политического шоу предъявил московскому суду тринадцать вопросов для Пятакова по поводу своего мнимого свидания с ним. В норвежской газете "Афтенпостен" было опубликовано сообщение о том, что в декабре 1935 года аэродром в Осло не принял ни одного иностранного самолета. 29 января газета правительственной партии сообщила: директор аэродрома в Осло подтвердил, что с 19 сентября 1935 года до 1 мая 1936 года ни один иностранный самолет на этом аэродроме не садился.
В тот же день Троцкий заявил: "Чрезвычайно опасаюсь, что ГПУ торопится расстрелять Пятакова, чтоб предупредить дальнейшие неудобные вопросы и лишить возможности будущую международную следственную комиссию потребовать от Пятакова точных объяснений". Бедный Пятаков в последнем слове попросил очную ставку с Троцким, но и это ему не помогло – расстреляли, не рассмотрев сочинённого им прошения о помиловании. Прав оказался товарищ Троцкий, но ему не дано было узнать, какую роль в "сенсационных" признаниях сыграл Орджоникидзе и как был сам наказан. Обман Сталина, обещавшего сохранить жизнь Пятакову, если он согласится разыграть на процессе раскаявшегося троцкиста, Серго не смог пережить безболезненно. По утверждению беглого разведчика Александра Орлова-Никольского (Фельдбина) чекисты "... прикончили также и Орджоникидзе", уговорившего своего заместителя подыграть на историческом политическом спектакле...
* * *
Пятаков и другие подсудимые, рассказывая о своем вредительстве, называли действительные факты аварий, крушений и пожаров, которые до этого расследовались многочисленными комиссиями, неизменно приходившими к выводу, что эти трагические случаи были следствием нарушений производственной и технологической дисциплины, халатности и низкого качества работы. Теперь все эти события были объявлены результатом диверсий. Ведущему затейнику, обвинителю бешеных псов, Сталин советовал: "Не давать говорить много о крушениях. Цыкнуть"...
Многие политики, внимательно следившие за проведением январского шоу 1937 года, считали, что грандиозные планы "диверсионной деятельности" и идея "параллельного троцкистского центра" возникли у товарища Сталина и его опричнины уже после расстрела 16-ти участников процесса Зиновьева - Каменева, чтоб подкрепить одной фальсификацией другую.
Странным показалось им и то, что Пятаков с Радеком возвращались в своих показаниях к предыдущему процессу, обвиняя уже расстрелянных подсудимых в утаивании важной информации о действиях Троцкого - получении ими от него директив о вредительстве, сговоре с фашистскими державами для ослабления СССР в грядущей войне. Такие директивы, согласно "свидетельству" Радека, содержались в письмах к нему Троцкого, им же уничтоженных, доставленных эмиссарами несуществующего центра. Пятаков же показал, что получал директивы от Троцкого лично, когда "летал" к нему куда-то на самолёте. Они же утверждали, что в задачи "троцкистского центра" входил и террор. Были названы имена Берии, Ежова, Молотова, Эйхе, а также новые фамилии диверсантов, входивших в группы по подготовке покушений на этих "вождей".
Радек, Сокольников и Пятаков выдвинули на январском шоу версию, что Троцкий вёл переговоры с Гессом и сообщил "центру" о планирующемся в 1937 году нападении Германии на СССР, и в этой войне, как "считал" Троцкий, Советский Союз неизбежно потерпит поражение. Чтобы уберечь троцкистов от гибели, он, якобы, заручился обещанием вождей третьего рейха допустить их к власти. Посол Германии Шуленбург в телеграмме в Берлин от 28 января 1937 года назвал процесс "… театральным спектаклем" и добавил: "… никто не может поверить, будто Германия нападёт на Советский Союз, чтобы привести к власти Бронштейна и Собельсона". Уже после окончания политического шоу нацистская партийная газета "Фолькишер беобахтер" с иронией заметила в своей передовой статье: "Если Сталин прав, то это значит, что русскую революцию совершила банда отвратительных преступников, в которую входило только два честных человека — Ленин и Сталин. Однако эта пара годами управляла Россией, сотрудничая с подонками".
По версии Радека Троцкий обещал Японии передать Приамурье и Приморье на Дальнем Востоке, обеспечить нефтью "на случай ее войны с США". Теперь, когда стало известно после рассекречивания, что Лев Давидович активно сотрудничал с американской разведкой, эти показания выглядят не просто лживыми, но и откровенно глупыми.
Вышинский называл Радека "хранителем в антисоветском троцкистском центре портфеля по внешней политике", "одним из виднейших и, надо отдать ему справедливость, талантливых и упорных троцкистов". Для последнего слова в уста Радеку вложили угрозы и предостережения - "Всем этим элементам перед лицом суда и перед фактом расплаты мы говорим: кто имеет малейшую трещину по отношению к партии, пусть знает, что завтра он может быть диверсантом, он может быть предателем, если эта трещина не будет старательно заделана откровенностью до конца перед партией". Предупреждал он и "троцкистских элементов" за рубежом, словно предвидя в скором времени убийство Льва Троцкого, что "... они будут расплачиваться своими головами, если не будут учиться на нашем опыте".
На процессе Зиновьева-Каменева звучали обвинения в связях с Гестапо. Главные подсудимые отрицали их, и общественное мнение им тоже не поверило. В "показаниях" Радека и Пятакова говорилось уже не о примитивном шпионаже, а о международном блоке Троцкого с германским и японским фашизмом с целью уничтожения СССР.
Лев Троцкий обратил внимание, что такая постановка совпала с активизацией политики Народного фронта. Лозунгом советской дипломатии и Коминтерна в это время стало создание «военного блока демократий против союза фашистских стран». Соответственно троцкисты должны были являться агентами фашистского блока.
Он также заметил, что в своих "международных злодеяниях" подсудимые тщательно сообразовывались с видами советской дипломатии. Они могли покушаться на жизнь вождя, но не на политику министра иностранных дел Литвинова, и поэтому объявляли себя агентами Англии, Германии, Японии, Польши. Много обнаружит несуразностей в этом шоу "умница Лёвушка", но судьбой своего единомышленника, Преображенского Евгения Алексеевича, арестованного опричниками, так и не поинтересуется.
Главным недостатком политического шоу являлось отсутствие вещественных доказательств преступной деятельности подсудимых, но обвинитель бешеных псов, Андрей Вышинский ("Ягуарович"), громогласно заявил: "Я беру на себя смелость утверждать в согласии с основными требованиями науки уголовного процесса, что в делах о заговоре таких требований предъявлять нельзя"...
Нельзя было не верить академику! Какие нужны вещественные доказательства, раз они сами в таком сознались!
Лев Троцкий язвительно комментировал обвинения в терроризме и шпионаже:
"Какое счастье для Вышинского, что у людей короткая память! После моей высылки в Турцию советская печать называла меня не иначе, как «мистер Троцкий». 2 июля 1931 года "Правда" напечатала фальшивое факсимиле, которое должно было доказать, что я являюсь союзником Пилсудского и защитником Версальского мира против СССР и против Германии. 4 марта 1933 года, когда Гитлер уже прочно сидел в седле, "Известия", официальный орган правительства, заявляли, что СССР - единственная страна в мире, не испытывающая никакой вражды к Германии. Сталин все еще надеялся на дружбу с фашистской Германией! Немудрено, если я продолжал в это время оставаться агентом Антанты".
После предъявления обвинения в шпионаже Сокольников заметил: «Коль скоро вы требуете от меня неслыханных признаний, я согласен их подтвердить. Чем большее число людей будет вовлечено в инсценированный вами спектакль, тем скорее опомнятся в ЦК и тем скорее вы сядете на мое место». Он верил в «здравый смысл» тирана, но даже представить себе не мог, насколько беспощадной будет игра на политическом шоу! Забыли образованные большевики про поучительные высказывания Макиавелли, что "увлечённые самоуверенностью думают, что слово другого должно быть прочнее, чем было его собственное"...
* * *
Радек после покаянного заявления в 1930 году дал Сталину слово вести активную пропаганду против оппозиции и стал важным рупором в кампаниях клеймения «троцкизма». Он писал ядовитые пасквили против Троцкого, называл его Иудой, «Прихвостнем лорда Бивербрука». Во время суда над Зиновьевым и Каменевым Карл Бернгардович напечатал статью против него в «Известиях». Старые большевики презирали Радека за предательство, за выдачу ОГПУ Блюмкина, встречавшегося с Троцким и привезшего ему от него письмо. Они считали его между собой агентом-провокатором карательной опричнины и при встрече не здоровались.
Радек неоднократно обращался с письмами к Сталину, заверяя его в своей преданности. На протяжении двух с половиной месяцев после ареста Карл Бернгардович не давал признательных показаний, выдерживая конвейерные допросы. По свидетельству «невозвращенца» Орлова, ответственного работника НКВД, Радек согласился дать нужные лживые показания только после разговора со Сталиным. Он забраковал материалы для спектакля, написанные за него следователями, и предложил собственную версию деятельности несуществующего «центра», «уполномочившего Троцкого вести переговоры с германским правительством».
В отличие от процесса Зиновьева - Каменева, в январском политическом шоу участвовали известные советские адвокаты, «защищавшие» трёх второстепенных подсудимых. Однако вместо защиты они изо всех сил старались помочь прокурору. Адвокат Брауде, например, подобострастно заявил: «Я не буду скрывать от вас того исключительно трудного, небывало тяжелого положения, в котором находятся в этом деле защитники. Чувства великого возмущения, гнева и ужаса, которые охватывают сейчас всю нашу страну от мала до велика, чувство, которое так ярко отобразил в своей речи прокурор, эти чувства не могут быть чуждыми защитникам».
Вся защита сводилась к тому, что основным виновником преступлений является «презренный Троцкий». Было также объявлено, что 14 подсудимых отказались не только от защитников, но и от права на защитительную речь, оставив себе только последнее слово. Однако и эти их речи представляли собой унизительное самообвинение. Некоторые подсудимые использовали последнее слово для объяснения причин своих вымышленных признаний, но все дружно отвергали, что давали показания «под внешним давлением».
Издевательски звучали вопросы «обвинителя бешеных псов» к подсудимым: «Не нажимали ли следователи? Не лишали ли хорошего питания или сна? Мы знаем это из истории капиталистических тюрем». И они бодро отвечали, что «ничего такого не было».
«Умный» Радек в последнем слове заявил: «Если здесь ставится вопрос, мучили ли нас во время следствия, то я должен сказать, что не меня мучили, а я мучил следователей, заставляя их делать ненужную работу».
За его большой ум подарит ему великий тиран два года мучений в тюрьме, а потом прикажет навсегда от него избавиться…
В приговоре суда было указано, что «Пятаков, Серебряков, Радек и Сокольников состояли членами антисоветского троцкистского центра и по прямым указаниям находящегося за границей врага народа Л. Троцкого руководили диверсионно-вредительской, шпионской и террористической деятельностью антисоветской троцкистской организации в Советском Союзе». Остальные подсудимые признавались виновными в том, что участвовали в этой организации и выполняли задания выдуманного «центра».
Тот самый Ульрих, который обманул «убийцу» Кирова Леонида Николаева, 28 января направил проект приговора Ежову «для согласования». В этом приговоре была одна мера наказания для всех подсудимых без исключения - расстрел. Ежов по приказу Сталина внёс в приговор изменения для четырех подсудимых, включая двух членов «центра» - Сокольникова и Радека – пусть приглашённые гости поговорят о милосердии вождя...
После оглашения приговора подсудимые, приговорённые к расстрелу, подали в ЦИК просьбы о помиловании, как и участники предыдущего процесса Зиновьева - Каменева. Пятаков в своём прошении униженно писал: «За все эти месяцы заключения и тяжелейшие дни процесса я много раз проверял себя - во мне не осталось ни единого, ни малейшего остатка троцкизма».
Но зря сочиняли осуждённые на смерть – их расстреляли 1 февраля 1937 года, как бешеных собак, в нарушение положения о 72 часах, отведённых для рассмотрения просьб о помиловании – политическое шоу закончилось…
Четверо подсудимых, которым была сохранена жизнь, ненадолго пережили расстрелянных. Радек и Сокольников были убиты в 1939 году в камере, как выяснится позже при расследовании, сотрудниками НКВД по личному распоряжению Сталина. Арнольда и Строилова расстреляли в октябре 1941 года в Орловской тюрьме по заочно вынесенному новому приговору…
В день окончания процесса в 30-градусный мороз состоялся митинг на Красной площади, где с речами, проклинающими подсудимых, выступили Хрущев, Шверник и Президент Академии наук СССР Комаров.
В политическом шоу Радека, Пятакова, Сокольникова и Серебрякова правды было ещё меньше, чем в процессе Зиновьева - Каменева. По оценке Троцкого «…нет даже тех жалких крупинок, вроде моей встречи с И. Н. Смирновым. Все здесь ложь, может быть, менее грубая, но еще более гнусная и развращенная». Однако в защиту этого политического шоу неожиданно выступили известный немецкий писатель антифашист Лион Фейхтвангер и посол США в СССР Джозеф Дэвис…
* * *
Прикормленные ранее писатели товарища Сталина уже не интересовали – он решил пригласить на политическое шоу знаменитую личность, автора антифашистских романов, Лиона Фейхтвангера. В декабре 1936 года он приехал в Москву, побеседовал с вождём, и они обо всём договорились. Заказ Иосифа Виссарионовича немецкий писатель выполнит добросовестно, правда, покипятится немного, когда будет писать статью о Жиде, что нет свободы мнений, но остынет и исправит, как нужно было Сталину…
В своей книге «Москва. 1937. Отчёт о поездке для моих друзей.» он всё объяснит непосвящённым и оправдает тиранию Сталина. Никто его не обманывал, он всё понимал и видел своими глазами, но честно отчитался за будущие гонорары по изданию своих романов, утверждая, что «уничтожение бывших троцкистов в СССР было обусловлено не чувством мести или стремлением Сталина к господству, а государственной изменой врагов Сталина»:
«Во время первого процесса я находился в атмосфере Западной Европы, во время второго - в атмосфере Москвы. Некоторые из моих друзей, людей довольно разумных, называют эти процессы от начала до конца трагикомичными, варварскими, не заслуживающими доверия, чудовищными как по содержанию, так и по форме. Целый ряд людей, принадлежавших ранее к друзьям Советского Союза, стали после этих процессов его противниками...
И мне тоже, до тех пор, пока я находился в Европе, обвинения, предъявленные на процессе Зиновьева, казались не заслуживающими доверия...
Весь процесс представлялся мне какой-то театральной инсценировкой, поставленной с необычайно жутким, предельным искусством. Но на втором процессе, когда я увидел и услышал Пятакова, Радека и их друзей, я почувствовал, что мои сомнения растворились, как соль в воде, под влиянием непосредственных впечатлений от того, что говорили подсудимые и как это они говорили».
Полемика Фейхтвангера с французским писателем Андре Жидом, осудившим сталинскую тиранию в своей книге «Возвращение из СССР», оставит вопросы в истории, и самый главный из них – был ли он искренен в своих утверждениях? И почему не опасался Сталин неприятия тирании с его стороны? Ведь должен был эрудированный писатель, так ценивший жизнь и свободу, задать вопрос: «Почему так жесток приговор сознавшимся и раскаявшимся бывшим троцкистам?»
Спустя полтора года немецкий писатель подвергнется жестоким испытаниям своего бесправия, издевательствам бесчеловечности профашистских властей. Он будет интернирован из своего шикарного особняка, его разлучат с женой и отправят в концентрационный лагерь вместе с другими евреями и немцами, не имевшими французского гражданства. О жутких переездах по стране в вонючих вагонах с парашами, набитых интернированными, о неуважении чужой жизни напишет писатель в своём произведении «Дьявол во Франции. Пережитое».
Сыграла с немецким писателем злую шутку его ирония: «Жизнь? Человек, борющийся со своими потребностями, игрушка случая, который ему помогает или ставит на его пути непреодолимые преграды - вот что такое жизнь».
* * *
Посол США в СССР Джозеф Девис тоже поверил товарищу Сталину и его опричникам. Касаясь приговора Радеку, Пятакову и другим, Дэвис написал в подробном рапорте от 17 февраля 1937 года, что обвиняемые с ранней юности воспитывались в атмосфере враждебности к существующему строю, что на суде государственный обвинитель Вышинский вел себя с «восхитительной умеренностью», что обвиняемые выглядели «хорошо накормленными и физически нормальными». В некоторых случаях они, мол, вступали в спор по поводу отдельных фактов, но в целом подтверждали, что преступления, которые им инкриминировались, были ими совершены.
Сокольников, бывший советский полпред в Лондоне и заместитель наркома иностранных дел, по словам посла, вел себя так, как будто он читал «беспристрастную лекцию о своем участии в конспиративных акциях и логично и ясно раскрыл причины, по которым он и его помощники вступили в сговор с Японией и Германией», причем совместно с Л. Д. Троцким, который объявлялся дирижером всего заговора. Посол сделал общий вывод, что обвинения соответствовали действительности. Попутно Дэвис рассыпался в комплиментах Сталину, которого он характеризовал, как «организационного гения»...
Посол США, прибывший в Москву за четыре дня до начала политического шоу, коллекционировал, как оказалось, произведения русской живописи, прикладного и декоративного искусства. Джозеф Девис и его супруга Марджори оказались владельцами бесценных уникальных произведений. Художественные ценности передавались послу в форме подношений от главы правительства СССР В. М. Молотова и его супруги, опустошавших музеи страны. Иногда американцы сами скупали за бесценок различные произведения искусства на складах Торгсина или в комиссионных магазинах.
За что же Молотов забрасывал подарками Дэвиса? Понятно, что он мог это делать лишь по указанию Сталина. Очевидно, это было платой за лояльность к сталинскому режиму и самому тирану. Огромная коллекция картин, антиквариата, предметов культа, полученная послом бесплатно или за символическую цену, отправилась из страны советов за океан…
Джозеф Дэвис (1876-1958) происходил из небогатой семьи ремесленника в городе Уотертаун штат Висконсин, где окончил университет с дипломом специалиста в области права. Он подружился с заместителем министра военно-морского флота США Франклином Делано Рузвельтом, играя с ним в гольф, успешно занимался адвокатской практикой, и одно выигранное дело принесло ему известность и богатство...
В 1935 году Девис познакомился с владелицей "General Foods Corporation" Марджори Пост, женой богатого нью-йоркского брокера Э.Хаттона, добился её любви и вступил в новый брак. Супруга и привила ему страсть к коллекционированию произведений искусства.
В 1933 году президентом США стал Ф. Д. Рузвельт - представитель Демократической партии, сторонник либерального курса. Он считал приоритетным во внешней политике нормализацию отношений с СССР. С большими почестями в Москве принимали первого посла США, Уильяма Буллита. Однако вскоре он разочаровал Сталина – в своих отчётах посол осуждал укрепление в СССР единовластия Сталина, усиление автократического режима после убийства С.М.Кирова, отмечал, что СССР - ненадежный партнёр.
Донесения посла перехватывались советскими спецслужбами, и отношение к нему Кремля стало неприязненным. В 1936 году Рузвельт отозвал Буллита из СССР и вместо него направил своего друга Джозефа Девиса. Принимая это предложение, Дэвис хорошо понимал, что от него требуется. Супруги прибыли в Москву 19 января 1937 года, а спустя четыре дня открылся политический шоу-процесс над группой видных политических и хозяйственных деятелей: К.Б.Радеком, Г.Л.Пятаковым, Г.Я.Сокольниковым, Л.П.Серебряковым и другими.
Большинство дипломатов считало обвинения на этом процессе и других бездоказательными: они были единодушны в том, что с помощью кровавого террора Сталин устанавливает свою единоличную власть. Однако у нового посла было твёрдое намерение наладить дружеские отношения с Советским Союзом, и он выслушивал мнения дипломатов недоверчиво, хотя в дневниковых записях соглашался с их оценками.
Посол ежедневно посещал заседания суда, чтобы «прийти к собственным выводам». После заседаний политического шоу Джозеф Девис и его супруга спешили в комиссионные магазины, где скупали произведения искусства и старины. Сталин быстро сообразил, каким образом можно обеспечить лояльность посла в освещении второго политического шоу.
Однажды к резиденции подъехал автомобиль, в котором находился перепуганный директор комиссионного магазина в окружении сотрудников НКВД. Послу вручили покупки и разъяснили, что его «обманули» - настоящая стоимость купленного им во много раз дешевле. Получив назад немалую сумму денег, Дэвис обрадовался и раскланялся НКВД, хотя и догадался, что благодарить должен советскую власть.
Когда закончился судебный процесс над Радеком, Пятаковым и другими, американский посол подготовил своему правительству обширный доклад, высказав свои соображения о процессе и приговорах. Посол США постарался доказать советским властям, что он заслуживает дальнейшего поощрения.
Сталинский режим не скупился на вознаграждения американскому послу. Художник А.М.Герасимов написал портрет его супруги, ему постоянно делались подарки из фондов Третьяковской галереи, Киево-Печерской Лавры, Чудова монастыря. Кроме того, послу и его супруге давали возможность делать покупки художественных ценностей по бросовым ценам. Им удалось создать великолепную коллекцию картин И. К. Айвазовского, Д. Г. Левицкого и других замечательных художников, коллекции фарфора, керамики, художественного серебра. Коллекция же творений Карла Фаберже была настолько грандиозной, что в 1965 году университет штата Оклахома издал для неё специальный каталог.
Сталин поощрял американского посла, любителя художественных ценностей не только материально. Дэвис был первым иностранным дипломатом, которого тиран принял 5 июня 1938 года и преподнес ему собственный портрет с теплой надписью.
Летом 1938 года Рузвельт перевёл Девиса послом в Бельгию.
В 1942 году была опубликована книга бывшего посла «Миссия в Москву», по которой через год сняли фильм с таким же названием. Сталин приказал его закупить, и Дэвис получил приличный гонорар.
В мае 1945 года Дэвис - единственный из всех западных дипломатов за всю советскую историю - был награжден орденом Ленина с выразительным обоснованием: «За успешную деятельность, способствующую укреплению дружественных советско-американских отношений и содействующую росту взаимного понимания и доверия между народами обеих стран», и по этому случаю посольство СССР в Вашингтоне устроило праздничный прием.
В 1955 году супруга Девиса, Марджори, развелась с ним и отсудила почти все художественные ценности, приобретённые нечестным послом. Их хватило для организации музея в Хиллвуде. Сколько ещё музеев смог бы открыть посол, если бы в 1938 году его не перевёл бы Франклин Рузвельт из Москвы в Бельгию! Но есть Бог, и президент Америки покинул мир живых, как благородный и справедливый человек, а бывший посол Дэвис умер одиноким и обозлённым...
Неподалеку от Вашингтона находится музей Хиллвуд, который называют Русским музеем, так как в собрание памятников европейского искусства XVI-XX веков, в основном, входят художественные ценности из России. В путеводителях и справочниках указано, что коллекция Хиллвуда собрана Марджори Мерривезер Пост (1887-1973), собственницей одной из крупнейших компаний в области производства пищевых продуктов "General Foods Corporation", и что весьма прибыльный бизнес позволил ей начать в 20-е годы собирать произведения французского декоративного искусства.
Что же касается картин, драгоценностей, посуды, орденов, предметов религиозных культов, ювелирных изделий, произведений Фаберже русского происхождения, то о них путеводители сообщают, что Марджори стала их коллекционировать совместно со своим мужем Джозефом Дэвисом в 1937 году, когда тот был назначен послом США в СССР...
И Лион Фейхтвангер, и Джозеф Девис доживут до развенчания культа личности Сталина, и по странному совпадению жизни их закончатся в один и тот же год – 1958…
Пройдёт сорок лет, и сбудутся пророчества злейшего врага Сталина Троцкого, убитого по его приказу в 1940 году: будет "другой процесс, настоящий. Тогда в человеческом языке не найдется таких слов, чтобы защитить самого отвратительного из всех каинов, которых можно найти в истории…
Памятники, которые он соорудил себе, будут уничтожены или взяты в музеи и помещены в залах тоталитарных ужасов. И победоносный рабочий класс пересмотрит все процессы, публичные и тайные, соорудит памятники несчастным жертвам сталинской тирании на площадях освобожденного Советского Союза…".
Советский вождь читал эти пророчества, но, должно быть, уверен был, что к тому времени никого из опасных свидетелей в живых уже не останется. Рядом с ним находился его "рыцарь", временно готовый на любое преступление ради торжества тирании товарища Сталина и собственного величия. Очень скоро высшему эшелону партии придётся смириться, что вождь, решая важные государственные дела, будет с "последним рыцарем" на грузинском языке советоваться...
Источники: Малая Советская Энциклопедия 1931 г., Энциклопедический словарь Гранат "Деятели СССР и революционного движения России" Москва, Издательство "Советская энциклопедия", 1989 г., Лион Фейхтвангер "Москва. 1937 г. Отчёт о поездке для моих друзей", История отечества: Люди, идеи, решения. Очерки истории Советского государства. Москва, Издательство политической литературы, 1991 г., Википедия "Смирнов, Иван Никитич", другие материалы Google.