Фрагмент романа из жизни фотомодели зинг. поступок

               

                ПОСТУПОК

   

               
Но Алисия приложила максимум усилий, чтобы Димон о той злополучной краже не узнал. Так ей было стыдно и горько. Правда она успокаивала себя тем, что скоро лето, а уж в эту замечательную пору она всегда есть возможность одеться элегантно и недорого. А тут ещё в своё время ей подфартило и на одном московском показе – не помпезном, камерном – с ними, моделями, расплатились одеждой. Из моделей присутствовали всего четыре девушки, что создавало ряд неудобств. Приходилось лихорадочно переодеваться за кулисами (дефиле проходило во дворце культуры) и потом долго крутиться на сцене, вытанцовывая разные па, чтобы дать возможность другим надеть костюмы с множеством пуговиц и платья, к которым полагаются разные шёлковые платки (замучаешься завязывать), да чешская бижутерия из крупных бусин, похожих на мыльные пузыри, да всевозможные галстучки.
     Но показ прошёл на «ура». Дизайнер оказался подозрительно молодым и невероятно наглым. Девушки слышали, как знающие люди ставили ему в вину то, что он слизал для своей коллекции многие мотивы из стиля, разработанного Коко Шанель. На что кутюрье с лёгкостью парировал, типа, великая Габриэль для того и создавала свой революционный стиль, чтобы на его базе в дальнейшем дать шанс появиться другим мотивам, вроде вариаций, которые сегодня дамы и господа имели честь лицезреть. А потом со всего размаха заехал репортёрам известной и избитой фразой: «Новое – это хорошо забытое старое!»
Когда модели, уставшие, развалились в гримёрке и некоторые уже потягивали пиво, молодой кутюрье вошёл и сказал, что он только начинает осваивать дизайнерское ремесло, заплатить не может, но разрешает каждой девушке выбрать по две вещи из созданной им коллекции.
  Девчонкам не понравилось такое предложение, они рассчитывали, что парень переведёт деньги в агентство, которое в свою очередь выплатит им положенные гонорары. Есть-пить хочется, и бесплатно никто не даст. А гардероб у девчонок был и так упакован дорогими и весьма презентабельными вещами, поэтому в платьях никому неизвестного дизайнера они не нуждались. (Все, кроме Алисии). Но делать нечего, пришлось «брать натурой».
 Алисия выбрала две вещи, за которые дерзкий дизайнер искренне её похвалил.
- У вас хороший вкус, мадмуазель! – сказал он.
Она покрылась краской. Хотя комплимент поднадоевший, дежурный и неинтересный, но точный! Алисия, которая наощупь уже могла рассказать всю поднаготную того или иного платья: из какой ткани, какого фасона, мотивы какой коллекции отражает, стала профессионалом. Более того, могла работать и в бутике менеджером, и товароведом на базе или торговом центре.
 Оба платья, которые выбрала Алисия, были из дорогих натуральных тканей. Первое – из твида в мелкую белую клетку, с овальной горловиной, обрамлённой чёрной полоской, с рукавами до локтя и крупными лацканами карманов спереди, длина платья доходила до колена; второе  же  –  из нежно голубого льна, с контрастной планкой по переду, с рукавами, чуть прикрывающими плечи, и интригующей длиной –  повыше колен.
 - Девочка, возьми тогда и это! – с жаром сказал дизайнер и протянул ей твидовый меланжевый жакет с оттеняющим кантом по краям; жакет был чуть ниже талии, прямого кроя, благодаря которому не сковываются движения.
 Вот так вещь! Она прекрасно подходила к обоим платьям. Удобно и красиво. Алисия была на седьмом небе от счастья!  Что значит рука мастера, а?
    И здесь имеется в виду и открытия великой Шанель, и смелые замашки молодого кутюрье, который пробует, экспериментирует, ищет и находит новые решения, не чураясь опыта признанных мэтров; он создаёт одежду, которая не просто скроет наготу, а сможет подчеркнуть достоинства женской фигуры и решить насущные вопросы гардероба. (Не надо приобретать много вещей – достаточно двух-трёх, главное, чтобы ансамбль «слаженно пел»; во всём важна гармония).
….
Так у Алисии появились первые шикарные платья отменного качества.
   А когда солнце облизало землю, и лето вступило в свои законные права, она, конечно, захотела в таких платьях пройтись! Она бы и весной твидовое платье в клетку надела, да сапог подходящих не было. Не в ботинках же в таком виде вышагивать? 
   И вот пробил час. Алисия надела твидовый ансамбль и гордо повесила через плечо маленькую белую сумочку-клатч на цепочке (за двести рублей в ларьке купила; дешёвка, но с дорогой одеждой гармонирует).
- Невеста! – всплеснула руками бабушка Гизела.
- Красавица, - покачала головой тётя Оля.
- Кинозвезда! – уверенно поддакнула Тоня.
А Елена Георгиевна почему-то всплакнула.   
Алисии не терпелось показаться Димону на глаза. Чтобы увидел, какая она необыкновенная! Привлекательная! Идёт, и все на неё оглядываются. (Она всё замечает).
      У неё были запланированы съёмки для рекламы пляжных «таулетов»; фотограф на этой фотосессии был другой. Алисия позвонила Димону и наврала, что не может перевести сложный текст по английскому, а на курсах сменилась преподавательница, которая дерёт по три шкуры, и попросила его помочь, на то тот, конечно же, согласился.
   Он заехал за ней в четыре дня, прошёл в павильон, и Алисия выпорхнула к нему весёлая, разодетая, в новом великолепном твидовом костюме, который очень шёл к ней. Димон залюбовался и не смог вымолвить ни слова. Алисия подросла. Это уже девушка. И она красивая.
Димону хотелось смотреть на неё ещё и ещё, и слушать её тонкий звонкий голос – как колокольчик звенит! Сердце его дрогнуло.
   Он сомневался, сможет справиться с оригинальным английским текстом, но у него был друг детства, который запросто сможет справиться с такой ерундовой проблемой (запасной вариант для решения поставленной задачи бы; собственно, в этой предприимчивости и  выражалась вся суть личности младшего Сальникова).
- Поехали! – сказал Димон упавшим голосом из-за охватившего, неведанного доселе странного чувства, переполнявшего всю его душу.
   Алисия улыбнулась и тут же огорошила новостью. Ей в другую сторону надо. В ответственную командировку отправляют! Позвонили сегодня, пригласили. А денег сколько пообещали – озолотиться можно! Теперь она хорошо заработает и с лихвой возместит убытки бабушке Гизеле!
   Действительно Алисии позвонили сегодня из модельного агентства и попросили срочно вечером приехать в Подмосковье. Продиктовали адрес и даже предложили, чтобы она взяла такси. А уже оттуда девушек-моделей отправят в Санкт-Петербург на уникальное, не знающее аналогов шоу, куда прибудет весь великосветский бомонд во главе с великими мира сего. «Такой шанс выпадает раз в сто лет1» - так сказали ей.
И у Алисии выросли крылья. Ну, наконец-то, она хоть чего-то добилась в этом своенравном модельном бизнесе! Станет знаменитой и богатой. Ведь она, глупая Алисия, всех разорила. Отец, едва узнав о краже, им с бабушкой из Сосновки денег на житьё-бытьё прислал. А должно быть наоборот! Она в Москве зачем? На заработках! Поэтому и надо зарабатывать. И вот шоу предоставляет ей такой случай!
    Димон удивился. Ничего не слышал о готовящемся грандиозном мероприятии в Санкт-Петербурге! Ни сном – ни духом. В северной столице планируется сногсшибательное шоу мирового масштаба? Вот новость так новость! Он вдруг подумал, что серьёзно отстал от жизни, ничего не знает, ничем не интересуется. Его мысли только и заняты тем, где бы достать денег. Долгов – куча! Расточителен, не по средствам живёт. Влип в очередную неприятную историю, которая грозит ему долговой ямой.
- Подбросишь меня? – прощебетала Алисия.
- Конечно! – с готовностью откликнулся Димон. – Только давай скорее, нужно успеть до пробок.            
    Но пробки их всё равно взяли в оборот, поэтому к назначенному месту, в особняк на Истре, они приехали аж в семь вечера.
  Димон вальяжно подкатил к необыкновенно изысканному чугунному забору с устрашающе торчащими пиками вверху.
- Здесь, то ли? – проворчал он, кося глазом на свой навигатор, напрягаясь, то ли он показывает.
Алисия только в ладоши не захлопала, так ей понравилось место, куда они «причалили». Подстриженная площадка перед забором, а за его длинными прутьями виднеется огромный дворец с панорамными окнами, эркерами, французскими балконами и многочисленными башенками на крыше. Интересное сооружение.
   Алисия выскочила из машины и сразу бросилась к забору. Пока Димон вылезал из-за руля, ворота уже распахнулись, и им навстречу вышел моложавый здоровенный тип в чёрном дорогом костюме и в галстуке.
  Он с мрачным видом прошествовал напрямик к Димону и с деловым видом буркнул:
- Привёз? Теперь дуй обратно. Её здесь встретили.
- Повежливее! – недовольно заметил Димон, которого очень задело такое пренебрежительно отношение.
- Вперёд и с песней! – обернувшись, нагло выдал здоровяк и, схватив Алисию за локоть, повёл к воротам.
Димон не спешил садиться за руль, и размяться надо было, и понять, что за диковинный фрукт, что сам везёт моделей на дефиле в Питер.
Он побежал за здоровяком, но тот, обернувшись, опять зарычал:
- Уши прочистить? Не понял? Вали! Не засоряй площадку!
Алисия растерянно оглянулась на Димона.
- А тебе сказали такси взять! – рявкнул здоровяк на Алисию. – А ты с дружком припёрлась!
- Полегче! – процедил Димон и хлопнул здоровяка по плечу.
Тот резко остановился и, быстро развернувшись, грозно прошипел:
- Вали! Батяня – депутат, даже не смей трепыхаться.
И тут Димон в открытые чугунные ворота увидел, как из дворца выходят ещё парни в чёрный костюмах. Видимо, головорезы, охраняющие  того самого депутата.
- У нас закрытый показ! – напоследок фыркнул здоровяк и кивнул на Алисию. – Её потом привезут.
Охранник с Алисией зашли на территорию особняка, и резные ворота тотчас закрылись.
«Прямо, как сим-сим», - подумал Димон. Он постоял ещё несколько минут, потом завёл машину и уехал. Ему следовало подумать и навести справки о шоу, особняке и депутате. «Странно», - не переставало вертеться у него в голове.
   В обязательном порядке Димон заехал в Кунцево, чтобы повидаться с бабушкой Гизелой и предупредить, дабы не волновалась: её разлюбезная Алисия приедет послезавтра. (Так было оговорено).
  Бабушка Гизела сама открыла Сальникову дверь и вежливо пригласила войти.
- Её привезут, не волнуйтесь, - устало проговорил Димон. – Гонорар обещают высокий! Девчонка заработает. Не зря в модельный бизнес подалась.
Бабушка заулыбалась:
- Я знаю! Мне звонили. Послезавтра будет дома. А сейчас она в Риге на дефиле. Только, как через границу её провезли без загранпаспорта?
Димон остолбенел.
- Загранпаспорт-то дома. У меня! – воскликнула бабушка Гизела.
Димон почувствовал, как у него похолодели ноги. Он понял, он всё понял. Алису продали.
     Он поцеловал бабушку Гизелу в щёку, чтобы успокоить хоть как-то, а сам  пулей вылетел из подъезда. Успеть, только успеть!
    Теперь всё встало на свои места. Всемирное шоу отменяется! (Чего и следовало ожидать). 
Димон не помнил маршрута. И злился из-за этого, и ругался, и матом крыл весь белый свет! Навигатор ещё подвёл. Чтобы не ехать наугад, Димон остановился на обочине, закрыл глаза и неожиданно прямо перед собой увидел дорогу, извилисто петляющую среди огромного поля, где недалеко возводился коттеджный посёлок. Вот! Ориентир найден!
Димон разыскал дворец уже минут через двадцать. Стемнело. Везде стояла подозрительную гнетущая тишина. Дворец мигал тусклым светом, верхний этаж поглотился темнотой.
«Неужели уехали?» -  тревожно подумал Димон.
Он молча вылез из машины. Потом, подумав, отъехал ближе к дороге и припарковался у деревянной беседки, одиноко стоящей среди своеобразного сельского пейзажа.
  Димон предполагал, где могут находиться видеокамеры: какие-то – на виду, какие-то тщательно скрыты от глаз. Дом охраняется на совесть (мышь не проскочит), как и пространство перед домом в радиусе нескольких метров.
    Боялся ли он, вступать в пререкания (пока назовём это так) с могущественным пашой, деньги которого способны ослепить любого и заставить подвергнуть сомнению  убеждения самого честного и неподкупного?
     Наверное, да. Просто Димон не думал об этом. Как говорится, не до страха было.
Откровенно он даже приготовился к самому худшему, и смерть в данном случае казалась безобидным вариантом. Сложнее, если издеваться начнут, посадят в бетонный колодец, да на шею колодку, как в средневековье, наденут. Это много хуже. Это вытерпеть не каждый может. И самое страшное, это когда девушку мучить начнут на его глазах. Обяжут смотреть на издевательства…
   Он остановился, глубоко и протяжно вздохнул, отбросив последние сомнения и страхи. «Сейчас или никогда!» В любом случае следовало пробираться внутрь чёртового дома, куда он сам отвёз на погибель любимую девушку.
«Любимую?» - мысли его лихорадочно зашевелились. Он считал, что не способен на чувства, потому что уметь отличать любовь от влюблённости – это особый дар, которого у него нет. Так, во всяком случае, не раз говорила его бабушка Галина Дмитриевна, а не верить ей означало не верить подлинной правде.
«Не время философствовать!» - тряхнул головой он и стал виртуально чертить план действий. Без плана – ты ничто! Тебя повяжут, и никому ты не поможешь, только угробишь всех.
   Он вдруг вспомнил своего боевого деда. Чтобы сбежать из Дахау, надо не только мужество иметь, а голову в первую очередь. Не перехитришь систему – из огороженного лагеря не выйдешь. Тут всё должно быть рассчитано и сыграно, как по нотам: знание режима, привычек охранников и привычек лагерных «коллег» (иначе те сдадут с потрохами).
«Эх, - подумал Димон, - что же я ни разу не спросил его, как удалось ему, голодному и измождённому, два раза бежать из такого страшного места? Ловили его, конечно, однако не сразу, а спустя несколько дней. Но сначала же удавалось уйти! Как?.. Он же не человек-невидимка. Однозначно, разрабатывал план».
     Димон внимательно посмотрел на дворец глазами прадеда. Охраняется видеосистемами, то есть внутри в специальной комнате за мониторами сидит охранник (и не один) и постоянно глазеет на происходящее в комнатах, на террасе, на площадках перед домом и за забором. Охранники  подготовленные, но выучка у них не боевая; это не натасканные овчарки, которые реагируют на малейшее движение, и опыта соответствующего у них нет (вряд ли кто вступал с ними «в тяжбу»);  парни только считаются головорезами, однако к серьёзной работе не привыкшие. Подготовленные, но не вышколенные жизнью. Ни разу на них серьёзно «не наезжали» (Димон это сразу понял, как только здоровяк его депутатством хозяина пугать начал, то есть возможности самого охранника примитивные, крутизна не более чем дешёвый понт). В экстремальной ситуации такие неизбежно теряются. Если сейчас в полглаза смотрят, то когда расслабятся, совсем потеряют бдительность.   
    Видеосистему обманывать нет смысла. Но заставить противника нервничать – это можно. Где нервы, там ошибки!
  …Димон, весьма убедительно шатающийся, подошёл к воротам и стал стучать.
- Двадцать второго июня, ровно в четыре часа Киев бомбили, нам объявили, что началася война!
Он проорал эту строфу раз пять, не переставая стучать в ворота. (Ничего другого вспомнить не мог и пел первое, что приходило на ум). Наконец, в дверях дворца замаячила тёмная фигура.
- Э! – услышал Димон. – Иди, проспись, пацан. Сегодня ещё второе число. До второй мировой аж двадцать дней! Успеешь ещё отметить.
Димон, видя, что охранник собрался скрыться в недрах дома, бессильно рухнул на землю возле ворот.
- А ну, вставай! – закричали ему с противоположной стороны.
Он упорно лежал, затаившись, как мышь. Один глаз его был приоткрыт и внимательно наблюдал за реакцией вышедшего его приструнить парня.
  Димон предполагал, что на мониторе картинку видео могли увеличить, чтобы получше рассмотреть лицо напившегося алкаша, поэтому старался, чтобы всё выглядело натурально.
- Вставай, придурок!!!
Послышались гулкие шаги, заскрипел гравий на дорожках и ворота красиво скрипнули. Охранник – это был другой парень, не тот, которого Димон видел вечером – пнул лежащего «пьянчугу» в бок и вновь заголосил:
- Я с тобой цацкаться буду, что ли?
Не услышав никакого ответа, он даже предположил:
- Сдох, что ли?
И наклонился к самому лицу Димона. Тот резко открыл глаза и, не дав опомниться этому шмырю, мгновенно выхватил у него из висевшей под мышкой кобуры «Макаров» и так же мгновенно снял его с предохранителя.
- Одно движение – яйца вдребезги!
Эффект неожиданности сделал своё дело. Парень испугался и растерялся.
- Патроны не боевые, - вдруг улыбнулся он.
А Димон улыбнулся ещё шире:
- Тогда за яйца беспокоиться не стоит. Стреляю?
- Не надо!
- Не разгибайся и очень быстро говори мне всё.
Со стороны выглядело, будто охранник действительно возится с пьяным. Но Димон, приставив пистолет к любимому мужскому органу, быстро давал указания. Охранник только тихо поддакивал.
- Веди! – тихо приказал Димон.
 Ему приходилось стрелять, но было это давненько. Они, спортсмены, ездили к своему тренеру на дачу, куда приехал погостить его друг, майор МВД. Хоккеистов он вмиг пристыдил, что никогда в жизни не держали боевого оружия, а потом устроил загородные стрельбы. Самым метким на удивление оказался полузащитник (прям, Соколиный Глаз!), а не вратарь, которому по статусу, вроде, положено. Но Димон тоже оказался на высоте, легко научился целиться и производить аккуратный выстрел, учитывая вибрацию кисти руки. Хоккеисты с этим майором ещё неоднократно встречались и вновь стреляли. А теперь Димону следовало применить на практике полученные навыки.   
 Пока охранник тащил на плече Димона, тот потихоньку тыкал в него ствол, чтобы чувствовал – держат на мушке, поэтому не шути, дружок.
  Парадная дверь особняка резко распахнулась и на пороге появился тот здоровяк, который хамил сегодня Димону и Алисию за локоть хватал.
- Куда ты прёшь его? – заорал он дружку.
 Димон, не мешкая, распрямился и тотчас выстрелил ему в ногу.
- Баклан! – завыл здоровяк, упав и схватившись за ногу. – Чё за беспредел?
Димон, не дав ему опомниться, в один шаг оказался возле него и сразу вытащил пистолет из кобуры. Теперь он был дважды вооружён.
Первый молодой охранник попытался «сделать ноги», но Димон властно заорал:
- Стоя-а-ать!
И тот послушно остановился.
- Хенде хох!
Охранник поднял руки.
- Ко мне!
Тот испуганно подошёл.
А дворец уже ожил. Зажёгся свет на верхнем этаже, затопали ноги бугаёв, услышавших выстрелы и вспомнивших о своих прямых обязанностях. Крики какие-то раздались.
- Лежать!  - скомандовал Димон, и охранник нерешительно улёгся в чёрном костюме и белой рубашке на асфальт.
Охрана, как саранча, выскочила во двор. Димон принял решение идти ва-банк.
Он зашёл за толстый ствол старого каштана и сделал несколько выстрелов в воздух, явно побеспокоив особ в соседних замках.
Потом он взял паузу. Длинную (Качалову акая и не снилась). Охрана, размахивающая оружием, напряжённо замерла, ожидая следующего манёвра странного нарушителя спокойствия.
Первыми молчание нарушили «головорезы».
- Эй, мужик, тебе чё надо? – заорал один из них, побойчее который.
- Пусть выйдет ваш депутат! – жёстко выдал из-за каштана Димон.
- Чё-о-о? – запел в кривой ухмылке кто-то
- Мне ещё выстрелить? – крикнул Димон. – Сейчас здесь будут копы, и вам хана.
- Нам?
И на тёмной дворцовой террасе послышался снисходительный гогот.
- Ах, нет? – торжествующе воскликнул Димон. – Значит, постреляем!
- Не надо! – раздался сухой, твёрдый голос.
- Алексей Семёнович, - начал вразумлять говорившего кто-то из охранников. – Опасно, вам не надо…
- Я сам решу, что мне надо, а что нет, - отрезал этот немолодой властный голос.
Опять повисла напряжённая тишина.
- Кто ты?! – выкрикнул великий и ужасный Алексей Семёнович.
 Димон молчал, думая, как получше ответить.
- Что тебе надо? – вновь настойчиво поинтересовался этот местный царь. – Выйди, поговорим, никто тебя не тронет.
Димон, взяв себя в руки, вышел из-за каштана.
- Он девку сегодня привёз, - проныл здоровяк, всё ещё лежащий перед дворцом и держащийся за простреленную ногу.
  Алексей Семёнович оказался человеком невысоким, но подтянутым, стройным, явно дружащим со спортом. Что бы о таком человеке ни говорили, он был личностью, что угадывалось по его твёрдому взгляду и внутренней стойкости, которую осязали буквально все здесь стоящие (и лежащие тоже). Безусловно, это был  самый сильный человек из всех находящихся здесь на территории странного дышащего роскошью дома.
- Ты за ней приехал? – спокойно спросил местный властелин.
- Да.
- А чего стрелять начал? Почему сначала не поговорил? Сказал бы, мы сразу бы отдали.
- Ой, ли? – зло усмехнулся Димон и тут же добавил: - И что значит «отдали»? Она не вещь!
    Димон раздражался, чувствуя, что его пытаются убаюкать сладкими словами и фразами, и старался не поддаваться тому настойчивому обаянию, которое непроизвольно вызывал этот депутат.
  Здоровяк начал было что-то говорить, но Алексей Семёнович жестом оборвал его многословную речь.
- Иди за мной, - спокойно кивнул он Димону.
Тот пошёл, всё время готовый к тому, что ему выстрелят в спину или повяжут на территории особняка. Потому как какой бы сильной личностью ни был депутат, благородством он не отличался (политика и благородство – две вещи несовместимые).
«Боится скандала», - подумал Димон, когда спускался вслед за депутатом вниз по лестнице.
Подвал поразил его шиком и ультрасовременным оборудованием. Прозрачные двери – все на фотоэлементах, сами открываются и закрываются. А сколько помещений здесь, как подземная Атлантида! Здесь бассейн, там тренажёрный зал, там бар, там… Комната для свидания (это мягко говоря).
 Димон вошёл в апартаменты, похожие на выпуклый многоугольник. Свет  приглушённо мерцал, он был редкого фиалкового оттенка. Депутат щёлкнул пальцами, и свет поменялся на розовый. Задрапированные цветастым шёлком стены стали переливаться, играя перламутром.
Димон не обращал на эти спецэффекты никакого внимания. Он сразу увидел стоящую последи комнаты огромную роскошно устланную кровать, на которой лежало обнажённое тело девушки, накрытое прозрачной белой фатой.      
   Димон в ужасе стал медленно приближаться, боясь увидеть вот так, воочию, страшную, гнусную правду.
Он уже не думал о том, пристрелят его или нет, покалечат, или посадят на муку-мученическую в яму, он думал, что самое страшно в мире – видеть страдания близких людей и осознание того, что не можешь им помочь.
Димон подошёл поближе и уставился на девушку. Послышался щелчок пальцев, и свет поменялся на салатовый. Димон наклонился к лицу, покрытому фатой, как вдруг девушка резко открыла глаза. Димон отпрянул.
Послышался смех; он оглянулся и увидел, что депутат с его «гориллами», довольные, похохатывают. Вновь повернул голову, а девушка вдруг села, сбросила фату и тоже стала смеяться. Нехорошим, гадким смехом.
Это была не Алисия.
- Где?..- тихо прошептал Димон.
- «Макарова»-то отдай, - небрежно сказал депутат и повернулся к охранникам. – Заберите у него.
Те в два счёта выхватили у Димона оба пистолета, несмотря на то, что он, как мог, сопротивлялся.
- Пустите его, - приказал депутат.
Димона швырнули на пол, и он ткнулся носом в белое пушистое ковровое покрытие.
- Пойдём за мной, - будничным тоном сказал депутат и просверлил Димона глазами. – Давай, Ромео, поднимайся!
А голая девушка захохотала истерическим смехом и тоже закричала:
- Понимайся!
 Димон вскочил и, вытирая разбитый нос, пошёл за депутатом, понимая, что выбора нет, и сейчас он обязан играть по его правилам.
Другая, небольшая комната была тёмной. На кушетке лежала Алисия. Димон сразу узнал линии её тела и кинулся к ней.
Он стал неистово целовать её холодные руки, но она никак не реагировала.
- Спит, - спокойно прокомментировал депутат.
Димон догадался и ладонью провёл по сгибам её рук. Так и есть! Поставили укол!
- Снотворное, не наркотик, - словно читая его мысли, вновь выдал этот зажравшийся дядя.
Димон приподнял подбородок и крикнул:
- Мразь! Не наигрался ещё, старый хрен?
- Потише, - с усмешкой ответил ему властелин. – Не очень выступай, иначе сядешь. Я посажу! За то, что Петьку моего ранил.
Димон быстро осмотрел Алисию, не найдя у неё больше никаких повреждений.
- Ты думаешь, она мне нужна? Да ко мне красотки в очередь стоят! Все довольные уходят, потому что каждая с наваром остаётся. Девки мои квартиры себе потом покупают! Я обеспечиваю их, можно сказать, на всю жизнь. Даже жениха богатого, если надо, подыскиваю.   
- Да? – разозлился Димон. – Какой щедрый дефлоратор выискался…
Депутат рассмеялся.
- Я-то да, а вот у тебя все бабы – шлюшки со стажем. Ты жиголо! Или твоя фамилия не Сальников? Или я не знаю, кто тебя у Коноплёва выкупил? Не внесла бы шлюшка твоя денег, он бы тебя – хлоп! Ты такую сумму задолжал, что всю родню свою подставил.
Димон не успевал реагировать на гадкие слова, ему не терпелось поскорее выбраться отсюда и вынести Алисию.
- Забирай и иди! – распорядился депутат. – Я добрый. Отпускаю. Что видел тут, про то забудь. Если маму с папой любишь. Вали отсюда, альфонс!
Он начал многозначительно хихикать, и охранники, стоявшие за его спиной, дружно подхватили этот мерзкий, всезнающий смех.
  Димон нёс Алисию очень осторожно, чтобы лишний раз не потревожить. Руки её безвольно свисали, а голова запрокидывалась назад. Он сразу заметил, что на ней только новой твидовое платье, а жакет, видимо, потерялся где-то в тёмных недрах потайной комнаты. Но это было уже не столь существенно. Главное, живы, здоровы; всё обошлось.
 Она пришла в себя лишь на следующий день утром. Димон отпаивал её кофе. Алисия всё время плакала и рассказывала, как было страшно, когда на неё накинулись двое мужиков, стащили с ней жакет и стали колоть шприцем в вену.
  Он успокаивал её, подходил, садился на край дивана и, когда её плач переходил в истерику, мягко обнимал.
- Спасибо тебе, - шептала Алисия.
- Держись моя родная, - вторил ей Димон.
- Ты никогда не бросишь меня?
- Никогда! 
 
30
Сколько раз в Америке она вспоминала потом эти его слова! Они помогали ей прогонять одиночество, неизменно накатывающее в чужой стране. «Никогда не брошу» - это как клятва.   
     В Нью-Йорке Алисия думала о Димоне постоянно, не видя и не замечая других парней. К тому же в мире глянца брутальных, сильных мужчин почти нет. Очень много женоподобных. Если и попадаются атлеты, играющие мускулами, то внутренней стойкостью и волевым характером похвастаться не могут; их слабость проявляется в самых простых ситуациях, где смелость на поверку оказывается не более чем бравадой.
   Что ни говори, а Димон был способен на поступок. Его готовность принять удар на себя не отличалась показушной отвагой. Это, скорее, следует отнести к некоей жизненной позиции или убеждению, переданным ему в наследство от его героических предков.
    Алисии нравилось в Димоне всё: его огромные сильные кисти рук, безалаберное отношение к еде (не чурался фастфудами), не всегда добрый юмор, его неновые, вытянутые свитеры. Когда любишь, принимаешь человека полностью, со всеми его несуразностями и смешными привычками.
    Когда Алисия встретила на Пятой авеню Настю, ей вдруг стало понятно, почему она так рвалась в Нью-Йорк. Она хотела выделиться среди красоток-моделей, чтобы понравиться Димону.
Алисия прониклась к Насте особым чувством, видя, как несладко ей приходится, но она руководствуется принципом: «Цель оправдывает средства», поэтому мучается и терпит. Алисия не сомневалась, что такой парень, как Сальников, стоит этого. Однако не нужно лезть в бутылку.
    В глазах у Насти стояла мольба о деньгах, пусть даже небольших, которые бы спасли её, на миг, хоть кратковременно! Но у Алисии денег было впритык, только на проезд! К тому же ей пришлось сменить квартиру (всё из-за гадкой Алехандры) и переехать в пригород Нью-Джерси; так что дорога в Нью-Йорк стала не просто долгой, а очень дорогой. Алисия продиктовала номер телефона Раи; Настя, как болванчик, закивала головой, но, понятно, просить у Раи помощи не будет, так как там разговор короткий: «Вот деньги на билет, и домой!» Нет, для Насти это не подходило. А к Рае бы надо прислушиваться.
   Кстати, Алисия оформила кредитную карту, как учила её Рая. Но, положив на неё триста долларов, всё равно не смогла снять койко-место. Расценки от семисот долларов. Чтобы не остаться на улице, Алисия приехала в пригород и стала искать жильё, как когда-то тётя Оля искала жильё в Москве, когда ещё на работу не устроилась и требовалась уговорить хозяев сдать ей, незнакомому человеку, место в долг: ходила и стучала в разные квартиры (в хостелы без денег соваться бесполезно), показывала  свой паспорт, страховое свидетельство, то есть документы подтверждающие её легитимность. Ночь перекантовалась на вокзале – никто не пустил – а на другой день нашла!
У Алисии просто не было другого выбора. Она стала точно так же ходить и стучаться в каждый дом: «Не сдадите ли угол за триста долларов? Есть банковская карта, паспорт, грин-карта». И она демонстрировала все свои документы. (Что тоже небезопасно).
   То, что возможно в России, исключено в Америке. Там так не принято! И никто, разумеется, навстречу Алисии не шёл. Но её упорство не знало границ! Ко всему прочему, она была уверена, что и здесь, в пригороде штата Нью-Джерси, есть семьи, трясущиеся за каждый цент, поэтому квартирантка, которая сможет предложить ничтожно малую сумму, окажет семье какую-никакую, а финансовую поддержку. Пусть даже на хлеб! («Или на водку», - пронеслось у Алисии в голове, но она тут же сразу тряхнула головой, помня, что мысли материальны). 
    Ходила Алисия в пригороде от дома к дому до вечера. Люди выходили, смотрели ей вслед. Странная какая-то, вроде, одета прилично, а глупостями занимается. 
   У Алисии был модный большой чемодан на колёсиках и огромная спортивная сумка, которая вывернет руки запросто, так как до отказа забита вещами. И Алисия купила тележку (с такой многие хозяйки ходят на рынок за овощами). Эстетичной тележку назвать язык не поворачивался, но практичной – вот это то, что надо! Алисия ещё хорошенько упаковала своё приданое, чайный сервиз – каждую чашку, блюдца и чайники с сахарницами завернула в бумагу, затем сложила аккуратно в коробку и верёвками плотно прикрутила свёрток к верху тележки. В общем, целый день ходила от дома к дому, смозолила себе все ноги, но ни одной чашки не разбила! Кстати, все её вещи, несмотря на очевидное неудобство, находились в отличном состоянии.
   Темнело, никто с Алисией в переговоры не вступал и, уже отчаявшись, она уселась на самую дальнюю скамейку в скверике и, прислонившись к деревянной спинке и укрывшись курткой, закрыла глаза. Усталость изъела изнутри, и Алисия задремала. Первого, кого она увидела в обволакивающем сне, был он, тот единственный мужчина, который вызывал в ней шквал чувств и сильную юношескую страсть. Сальников! Она увидела его в солдатской форме с погонами, с кудрявым светлым чубом и серьёзной улыбкой. И Алисия сразу очнулась. «Он узнает обо всём!» Боже, как боялась она, что Димон узнает, как она в Америке мыкается; деревенщина, чего от такой ожидать?
   Алисия поэтому и от Раи пряталась, чтобы та Димону ничего не рассказала.
«Никогда не брошу!» - снова вспомнила она заветные слова, и внутри у неё всё сладко запело. Он, вон какой! А она… Неужели ничего не может? И тут у Алисии открылось второе дыхание.
  Она встала, взяла свою громоздкую поклажу и, как мамаша Кураж, потащилась со всем скарбом к очередному дому искать ночлег.
    И нашла! Ей открыли дверь, прислушались к её неидеальному английскому, посмотрели документы и выделили для неё место. На кухне за шкафом (как в сказке, на лавке за печкой). Алисия невероятно обрадовалась («Спасибо тебе, мой дорогой, это ты мне помогаешь!» - подумала она). Взяли триста долларов, и Алисия трепетала, боясь, что выгонят на следующий день. Однако она пришлось ко двору, и ей разрешили за шкафом пожить месяц. Безусловно, это была удача!
    Семья оказалась многодетной. Мал, мала, меньше, денег в обрез. О пресловутом американском благополучии здесь, по всей видимости, не знали. Скудный обед, скудный ужин, что касается завтрака – это кто что себе найдёт.
  Малышню такое обстоятельство не особо беспокоило. Они играли, носились по дому, как угорелые, с удовольствием съедали макароны с разными подливками, как правило, или с жареным фаршем или с тушёными помидорами, а завтракали преимущественно чаем с батоном. Старшие промышляли за пределами родового гнезда.
Детей насчитывалось четверо. Но для небольшого дома и одной мамы-кормилицы их было многовато. Куда испарился папаша, никто не рассказывал, но судя по тому, как бедствовала семья, серьёзным и основательным этого человека при всём желании не назовёшь.
  Старшие девочки четырнадцати и двенадцати лет каждый день куда-то уходили утром, скорей всего в школу, но, может, и нет. Судя по их разговорам, желанием учиться они явно не отличались. Уходили и приходили, а вечером в пух и прах ругались со своей матерью, которая настойчиво читала им нотации о правильной жизни (особенно она старалась, когда Алисия была дома, чтобы та тоже слышала).
  Двое других, пятилетняя девочка и семилетний мальчик, целый день были предоставлены сами себе. Не ходили ни в детский сад, ни в школу. То, что детей без присмотра нельзя оставлять, мать игнорировала. На няньку денег нет, а ей отлучаться необходимо, чтобы подработать. И уходила! Поэтому была рада, если Алисия за малышами присматривала.
    А она с радостью играла с ними, на бестолковом английском рассказывая сказки и показывая кукольный театр из старых игрушек, и готовила им еду из имеющихся скудных запасов. Преимущественно, драники, такие картофельные оладьи с луком и чесноком (у них дома часто такие готовили). А что? Очень бюджетное и вкусное блюдо. Детям нравилось.
    На те триста долларов, которые отдала Алисия за свой угол за шкафом, мать семейства купила два килограмма сахара, два вилка капусты, несколько пачек спагетти, четыре пачки мясного фарша, ещё кетчупа и майонеза. Еда испарилась через два дня.
    Алисия, получив небольшие деньги за очередные съёмки, сходила в магазин и принесла оттуда пять килограммов муки, несколько килограммов картофеля и репчатого лука, батон полукопчёной колбасы, белого хлеба, а также две литровые бутылки растительного масла. И, конечно, сладкого: целый мешок карамелек и несколько плиток молочного шоколада.
  Малыши, увидев шоколад, запрыгали и захлопали в ладоши. Старшие тоже с наслаждением уминали угощение за обе щёки.
Но Алисина благотворительность имела не очень хорошие последствия.
      «Если человек чем-то делится, значит, у него есть лишнее, и от него не убудет», - так некоторые расценивают добрые поступки.
     Однажды Алисия вернулась из Нью-Йорка и, зайдя за свой шкаф, увидела, что её вещи в сумках и чемодане перерыты.
  Она провела ревизию и обнаружила отсутствие двух кружевных трусиков, купленных ею в фирменном магазине в Москве. Понятно, здесь рылись старшие девочки.
   Алисия, очень боявшаяся остаться на улице, решила по-своему предотвратить возникший конфликт. Она достала из чемодана любовно упакованные дизайнерскую голубую шёлковую блузку с вереницей пуговиц на длинных рукавах и белую с чёрными полосками рубашку, тоже с длинным рукавом; рубашке стоило позавидовать: из натуральной стрейчевой ткани – гладить не надо, не мнётся: постирал, высушил, надел и пошёл – и, чинно поднявшись на второй этаж, торжественно вручила великолепные дорогие вещи старшим девочкам. Те приняли подарки спокойно, словно так и надо, а на следующий день уже щеголяли по дому в обновках. Мать заулыбалась и стала чуть приветливее с русской квартиранткой.
  Алисия облегчённо вздохнула и успокоилась. Но, вернувшись в очередной раз с работы и найдя своё добро разгромленными – все перерыто! – твёрдо решила переехать. Денег на переезд не было, и Алисия подумала перебраться к Рае, тем более та хвасталась в свойственной ей аристократической манере, что теперь снимает одна целую комнату. Будет компаньонка  - будет меньше за жильё платить, а, значит, сэкономит. О практичности Раи ходили легенды.
   Сидя в своём углу, Алисия взяла телефон и стала набирать Раин номер, но её телефон был всё время занят. И Алисия решила, что, значит, не судьба. У неё даже отлегло от сердца. Пусть так! (А то Димон узнает, и позора не оберёшься).
  Пожаловаться матери семейства на её детей не стоило даже и заикаться. Алисия и так платит копейки, так что пусть радуется, что вообще в дом пустили. Никаких прав у неё здесь нет, и не будет!
  Алисия повздыхала, поплакала на досуге. «Скоплю денег и уеду домой» - решила она и несказанно обрадовалась такой простой и хорошей мысли.
…
    Получив первый внушительный гонорар в полторы тысячи долларов, Алисия, наконец-то, съехала из этого «многодетного» дома. Но перед этим у неё украли кружевной бюстгалтер,  шерстяной свитер со скандинавским орнаментом, серую кожаную юбку и фирменные туфли без задников, с острым носком и каблуками-рюмочкой.
   Но Алисия считала, что ещё легко отделалась. И, пожалуй, была как никогда права. Она, вообще, получала раз за разом новое разочарование, откровенно вправлявшее ей мозги, чтобы не витала в облаках. Её так удивили американские дома, с виду красивые, как картинках, а внутри шаткие, какие-то картонные, плюнь и рассыплются, а ещё слышно каждый шорох, что она невольно восхитилась собственным бревенчатым домом в Сосновке, к которому так привыкла, что никогда не замечала его достоинств. Вот где прочность так прочность! Завидная основательность! Толстые бревенчатые стены напоминают крепость. В таком доме очень тепло и тихо (когда никто не орёт).
   «Не умеют в Америке дома строить», - решила Алисия.
Здесь она заблуждалась. Дома, действительно, в своём большинстве были, как под копирку, каркасными, словно из конструктора собранные, но это было продиктовано природным климатом и экономической ситуацией. Строят их быстро, не нужно утепление, проще проложить коммуникации, не требуется «усадка» и «усушка» (построил и можешь сразу заезжать), и по цене такие дома доступны, а ещё они сейсмоустойчивы (это важно в таком местечке, когда океан под боком, где штормы и ураганы – норма). 
      Но в дальнейшем Алисия старалась найти жильё в многоэтажках, которые немногим отличаются от многоэтажек в России.
…
   Наличие кредитной карты плюс хороший гонорар – и новое жильё Алисия сняла легко и без проволочек. Да, тоже не ближний свет. Всё тот же штат Нью-Джерси, но городок уже  – крупный промышленный центр с отличным транспортным сообщением и расположен прямо напротив Нью-Йорка! Нельзя сказать, что до Манхэттена, где особенно часто ей приходилось работать, рукой подать, но добраться нетрудно, почти так же, как из Бруклина или Бронкса с Квинксом, или так: как из Мытищ до Москвы. (В столице  Алисия снималась как-то в двух рекламных роликах, на натурные съёмки которых приходилось пилить на электричке в Мытищи; не сказать, что далеко, но утомительно; Алисия уставала от одной только дороги, то же самое она испытывала, когда ехала из промышленного городка в бескрайний Нью-Йорк).
   Следует заметить, что покатавшись из разных пригородов в Нью-Йорк, Алисия увидела явные преимущества у автомобилистов с личным транспортом: сел и поехал куда надо и когда надо. И расходы на бензин уже не страшат. («Цель оправдывает средства!») И она твёрдо решила сдать на права и купить машину (а раньше даже думать об этом не хотела, потому что до смерти боялась, задавить кого-нибудь невзначай)! Ей доводилась видеть Раю за рулём на своей собственной машине, и она подумала, какая Рая всё-таки умница!
  А городок  Алисии, между прочим, нравился! И башни-высотки на берегу Атлантики, но особенно гигантские круглые часы, которые видно отовсюду. Всегда знаешь, который час, мобильник доставать не нужно.
   Она решила, что, пока в Нью-Йорке будет работать, жить станет здесь! Не тут-то было.
…
Алисия заболела.
Рая, как только узнала о случившемся, сразу потребовала: «Срочно приезжай ко мне. Бери такси. Дорогу я оплачу».
Алисия три дня жила у Раи, которая водила её по всем врачам, с которыми свела знакомство и которые могли бы посоветовать серьёзного узкого специалиста. Она, не раздумывая, выложила за все консультации и анализы деньги из своего кармана. Но врачи ничего вразумительного сказать не могли, не обнадёживали.
    А тут позвонили из модельного агентства и потребовали, чтобы Алисия срочно прибыла в офис. Она, поколебавшись, поехала. Ещё в метро составляла речь, которую произнесёт на приличном английском боссу и… ещё одному боссу. Она объяснит. Они поймут! («Человек человеку брат!»)
Но, едва она переступила порог, как те спокойно предложили присесть. Именно по тому ровному тону, которым с ней разговаривали, Алисия поняла, что её судьба решена. Просто американские начальники обладают недюжинной выдержкой и не показывают своего неприятия ситуации.
С Алисой разорвали контракт.
Она вышла на улицу и часа два просто сидела на скамейке, стараясь прийти в себя. Она понимала, что принятое решение правильное, но не могла с этим смириться.
Всё рухнуло…
Как хотелось домой! Ведь за всё время, как отбыла с Урала в столицу, в родной Сосновке только один раз и была, а так всё в работе, на съёмках. И съездить бы, проведать всех,  в баньке попариться – это всем мечтам мечта!
А с доблестным, разлюбезным Дмитрием Сальниковым как грезила увидеться! Не поговорить, а просто увидеть и обнять его, единственного, к которому… Зачем лишние слова? Единственного! И всё.
Получив разворот от американских начальников, она бы тотчас взяла свой модный дамский чемодан на колёсиках, огромную спортивную сумку – и в самолёт. Но…
Но не в таком же виде!!!
У Алисии произошёл какой-то сбой в организме, и всё её лицо, а также шея, спина и грудь покрылись безобразной угревой сыпью. Ей восемнадцать с половиной, переходный возраст давно прошёл. Что же с ней?
Она сдала анализ крови, и врачи долго изучали драгоценные капли, однако так и не смогли вынести заключительный вердикт. Ответ один: «Не знаем».
     Алисия несколько раз обошла вокруг бизнес-центра, затем, как тумане, поехала в метро. Ей казалось, что все на неё смотрят и тычут пальцами: «Обезьяна! Страшила! С таким лицом только дома сидеть» И она не знала, куда деться от стыда.
    Рая ждала её возле подьезда.
- Дорогая, как же это ты? – всплеснула она руками.
Алисия промолчала. Она видела по глазам своей старшей подруги, что та опасается, чтобы она ничего с собой не сделала.
- Всё будет хорошо, - прошептала Алисия.
- Только домой! В Россию! – скомандовала Рая. – Пойдём, соберу тебя, денег дам.
Они пришли, и Алисия стала собираться.
- Конечно, если такие волдыри , то на фотках и видео крупные планы исключены! Ты не звезда, фотошопить никто не будет, – приговаривала Рая. – Прыщи, да в таком количестве! Значит, пришло время оставить модельный бизнес. Может, и к лучшему.
Алисия механически складывала вещи.
- А это знаешь, почему? Тебе здесь не климат. Атлантика! Не твоё это, и всё. Приедешь домой, и лицо и грудь сами вмиг очистятся!
Рая достала две тысячи долларов и протянула их Алисии, но та резко остановила её руку.
- Не надо, - сказала она. – У меня есть деньги.
Рая растерялась, а Алисия забрала свой чемодан, спортивную сумку, которую уже прикрепила к тележке, и очень спокойно ушла.
Ей требовалось время, чтобы подумать. Но его было в обрез. И уже в лифте у неё созрел план действий.
Итак. Ехать в Россию ей нельзя. Категорически! Люди в страхе разбегутся, едва увидев её. Работать? Где? Можно устроиться посудомойкой! Снимать также койко-место в Нью-Джерси и работать в кафе или другой забегаловке, где позарез много грязной посуды. И?..
И нужно лечиться! Медики разводят руками, но всё равно найдётся врач, который сможет помочь! Потому что она не так безнадёжна, как кажется на первый взгляд. У неё не диагностировали ни рак, ни заболевание щитовидной железы. Ничего опасного не нашли! Значит, есть надежда! Лечиться!
     А на лечение требуются средства, причём, немалые. У Алисии есть медицинская страховка, и она ей поможет. И ещё она решила сэкономить на жилье. («Самая большая статья расходов!») Но где жить? Не в коробке же! И негигиенично, и опасно (ходят тут разные).
…
Алисия нашла приют в ночлежке. Здесь они именуются шелтерами. Туда следует приходить заранее, занимать очередь, потому что мест хватает не всем. Бездомных в обязательном порядке регистрируют. Отдельно приют для женщин – отдельно для мужчин. Питание предусмотрено, понятно, то не варёные раки, в основном булочки, чай с одноразовых стаканчиках, сухое пюре в пластмассовых банках и быстрорастворимая лапша. Разговаривать между собой нельзя. В девять вечером шелтер закрывается: никого не впускают и никого не выпускают. В семь утра все собираются на выход.
    Очередь следовало занимать после пяти вечера, иначе кукуй на улице. Алисия, хотя жила в Америке легально, но положение иммигрантки ставило под сомнение возможность её местонахождения в штатах. Безработная! И, стоя в очереди в шелтере, она всегда содрогалась от мысли, что сегодня её вежливо попросят из страны и вот, в таком страшной виде, с обезображенным лицом депортируют. Только она представит себе, как Димон встречает её в аэропорту, так её прошибает озноб. Только не это!
      Она и про шелтор умалчивала. Никто, ни одна живая душа не должна знать, что модель Алисия Зингер ночует с бродяжками.
   Ночлег нашла. Но возникли трудности с работой. Она никак не могла найти место с восьмичасовым рабочим днём, везде требовались сотрудники на двенадцать, а то и пятнадцать часов, и смена у них заканчивалась даже к полуночи. Что делать?
     Алисия опять вспомнила тётю Олю, как она нашла подработку. Она много лет провела за бухгалтерским столом, работала, правда, вторым бухгалтером, но прекрасно разбиралась в разных балансах, дебетах-кредитах. И решила применить свои знания на практике! Стала искать клиентов. Зашла в один магазинчик и спросила менеджера, не требуется ли бухгалтер «на аутсорсинге», то есть удалённо, потом во второй. (Это в эпоху интернета!) Две недели ходила! В аптеки, киоски, кафе, располагающиеся неподалёку от дома, в пешей доступности. В маленькой чебуречной, расположившейся на первом этаже торгового центра, её услуги потребовались. И тётя Оля почти восемь месяцев подряд колымила.   
     «Она шла со своей идеей! – поняла вдруг Алисия.
Но у ней никакой идеи не было (что ещё умеет, кроме позирования перед фотоаппаратом?), и Алисия уговорила менеджера в одной забегаловке взять её помощницей повара. Алисия в красках, насколько позволял её английский, рассказала, как она умеет чистить картошку (и корове нужно было варить, и поросятам, и барану Дуремару, грамотному парню, который сумел в «бархатный сезон» открыть сложный замок калитки, проникнуть в огород и съесть все алые и белые гладиолусы, любимые мамины цветы, и мама ещё сказала Алисии: «А Дуремару картошки не чисть! Не будет вкусное есть. Пусть лягушек ловит, как его киношный собрат»; Алисия Дуремара пожалела и картошки ему сварила). Алисию взяли (видимо, благодаря Дуремару). «За полценты». То есть работнице на куне полагается сто долларов в день, а Алисии будут выплачивать ровно половину – пятьдесят. Однако каждую неделю!
    Заработав пятьсот долларов и добавив к ним свои отложенные триста, Алисия отправилась к врачу. У неё уже появился один интересный учёный тип на примете.
   Рая уже предупредила Алисию, чтобы она тщательно проверяла все процедуры, которые назначает доктор. В Америке ситуация позаковыристей, чем в России. Здесь за обучение платят баснословные суммы, которые, как правило, берут в кредит и которые потом следует возвращать банку, кроме того, на многих специалистах висит оплата аренды офиса и, разумеется, нужны деньги на собственные расходы. Много всего. Поэтому акцент делается на умении заработать всеми возможными способами. В ход идут враньё и запугивание. (Запуганный клиент выложит за своё лечение какую угодно сумму).  «Читай, что прописал доктор, и обязательно говори, что посоветуешься со знакомым врачом, который, может, дополнительно эту процедуру разрешит пройти, - внушала Рая. – Если тебя взяли на понт, то не захотят, чтобы обман раскрылся и клиент обратился в ассоциацию медиков, где горе-доктору всыплют по первое число, и тебе всё сделают, как надо».
   Алисия взяла на заметку это пожелание. Бдительность во всеоружии!
Визит к врачу стоит от ста долларов. Если есть страховка, то можно заплатить в районе сорока-пятидесяти. Консультация не более пятнадцати минут. Всё расписано! Любой перерасход времени должен быть оплачен. 
                И начались Алисины «американские хождения по мукам».
Очередь в шелтер, беспокойная ночь в смрадной духоте, работа в забегаловке, медицинское обследование.
   Денег катастрофически не хватало. «Какую же я могу предложить идею, чтобы заработать по-настоящему?» - ломала голову Алисия.
И, идя однажды по улице, она увидела в окне миловидную женщину за большой фабричной швейной машинке. Эврика!
   Уже через день Алисия оставила в покое картошку на кухне в забегаловке и вовсю мастерила большую, во весь рост тряпичную куклу.
  Алисии потребовалось всего два дня, чтобы в срочном порядке сшить смешную длинноногую девчонку, которую она назвала «Габи», ничего не значащим именем. У куклы были длинные волосы из коричневых тонких верёвок, круглое лицо с широко расставленными вышитыми глазами и матерчатым носом-картошкой, короткое платье с множеством разноцветных матерчатых колокольчиков, розочек, хризантем (всё Алисия мастерила!), которые замаешься разглядывать. И туфельки из кожи были сшиты! В общем, кукла получилась моднячая и на редкость весёлая. (Надо было видеть, как любовно вышивала Алисия кукле губы красной ниткой-мулине).
  Директор ателье пришла в восторг, выставила Габи на окно и тотчас же с удовлетворение увидела, как люди, шагая мимо, останавливаются и смотрят на такое солнечное создание.
- Берём тебя на работу! – объявила директор.
И Алисия стала работать в ателье с девяти до пяти. За каждую куклу ей платили теперь по полторы тысячи долларов. А сшила она их шесть штук! Больших. И каждая не была похожа на предыдущую.
«Хорошо, что мама учила меня вышивать, - укладываясь в очередной раз в шелтере на кровать (на второй ярус), подумала Алисия. – А куклы мы шили на уроках труда. Вот где приходилось это умение!»
…
Врач действительно оказался толковый. Он сообщил то же, что и его коллеги и что знала сама Алисия: «Организм дал сбой».
  Но он убеждённо сказал, что главная причина в стрессе. Поэтому приводить в порядок следует, примитивно выражаясь, нервы.
  Видимо, он догадывался, что Алисия собирается проверять прописанные им процедуры и  рекомендации, в связи с чем, детально разъяснял, прямо, как пасьянс раскладывал, для чего требуется одно лекарство или другое.
  Больше всего Алисия удивилась, когда он безапелляционно заявил, что ей необходимо много плавать, причём, увеличивая нагрузки, как профессиональный спортсмен.
     Алиси это крайне не понравилось. Бассейн – это значит, новая недешёвая статья расходов.
Видя её замешательство, врач твёрдо сказал: «Вам необходимо укрепиться. Вы не умеете преодолевать, только внешне спокойствие сохраняете, внутри у вас сумасброд, хаос. Бассейн приведёт вас к единому знаменателю. Плавать и пить назначенные препараты!»
   Как приказал. Да так убедительно! И на следующей неделе Алисия уже плавала. Не плескалась, а именно загребала, как это делают спортсмены (инструктору тоже пришлось платить).
  Она теперь не успевала занять очередь в шелтер, но у неё появились знакомства – мир не без добрых людей – которые зная её не один день, соглашались помочь, и когда она к восьми вечера подходила к очереди, то две чернокожие женщины весело кричали: «Она наша! Она занимала!» Кто-то пытался протестовать, но женщины стояли за неё горой.
  Не выдержав однажды, она спросила, почему они помогают ей, ведь здесь каждый сам за себя, и ответ поразил её: «Ты ещё ребёнок».
   Но она уже вышла из детского возраста.
Неожиданно она поняла, что только взрослый человек умеет преодолевать чувство космического одиночества.
    Она повзрослела. Стала мудрее, когда почувствовала, как депрессия переходит в стадию запредельной уверенности в себе. Когда уже ничего не можешь и нет сил, но говоришь себе: «Ты можешь! Встань и иди!», то встаёшь и идёшь.
  Кто знает зачем, выдержит любое как.   
31
Сегодня на своём дне рождения Алисия испугалась, что Рая возьмёт и расскажет про её злоключения, про её жуткое уродство, с которым она стоически боролась и победила! Принимала по часам все прописанные доктором микстуры! Полтора месяца – тютелька в тютельку. И после работы, выскочив из ателье, бегом неслась в бассейн, где сорок минут плавала до изнеможения и вольным стилем, и кролем, который освоила. (А до этого умела плавать только по-собачьи).
     Она словно возродилась заново! До того приятна была ей усталость от этого водного марафона, когда свинцом наливаются руки и ноги, но одна только мысль, что она смогла преодолеть заданную дистанцию, вселяла непоколебимую уверенность в своих силах.
Алисия уже без стеснения натиралась в шелтере мазью, тоже прописанную доктором. Специфический запашок некоторых нервировал, и они даже пробовали бунтовать и даже составляли коллективную жалобу администрации. Причём, это те неухоженный женщины, от которых несло мочой за версту!
  Раньше бы Алисия сконфузилась, попыталась бы найти поддержку у других, чтобы помогли отстоять свои права. Сейчас же запросто заявила: «Мазалась и буду мазаться!» и ноль эмоций на возмущения!
   Явные улучшения стали заметы уже через две недели. Вздутые, багровые угри вдруг стали угасать, усыхать. Алисия переживала, что на лице останутся шрамы или оспины. Ничего подобного! Кожа приобретала ровный, матовый оттенок.
     Именно через полтора месяца врач диагностировал: «Зингер Алисия, восемнадцати лет, русская, здорова». (Да она и сама это видела! Глаза-то у неё на месте.)
Но врач подвёл итог к тому, что в его услугах она больше не нуждается.
Алисия расплакалась от счастья и в порыве безудержной радости обняла и поцеловала доктора, который несколько удивился такой эмоциональной реакции.
      Через неделю Алисия вернулась в модельный бизнес.
…
Рая посмотрелась в большое Алисино зеркало, висевшее в гардеробной, и удовлетворённо провела накладными ногтями по гладким, цвета слоновой кости щекам с ухоженной ровной кожей.
- Со мной любят работать стилисты. Говорят, что гримировать меня – одно удовольствие. Тонального крема почти не требуется, - как бы между делом сказала Рая.
 Наверное. Но Алисия неожиданно вспомнила, как полгода назад, перед рождеством, они вместе ходили на распродажу косметики и разного парфюма, перенюхали бесчисленное количество ароматных склянок, потратили деньжат кругленькую сумму (а как вы хотели?). Рая выбрала несколько флаконов с тональным кремом и сложила их в пакетик, потом неожиданно остановилась, повернулась к прилавку и, набрав в тот же пакетик, как картошку в авоську, элитных дорогих помад: алых, бардовых, розовых, коричневых, и ещё блеса для губ, потом протягивает всё это богатство Алисии: «Тебе! Будь счастлива!»
Алисия опешила вначале, пакетик взяла, растрогалась и давай свою старшую подругу благодарить, а Рая вдруг упала на колени перед ней, обхватила её руками и заголосила на весь магазин: «Прости ты меня! Тварь я, тварь последняя!»
На них тут же стали оглядываться, Алисия по-своему Раю успокаивает, а та воет в голос. Менеджеры вызвали «неотложку». Когда медики с чемоданчиками прискакали в глубь зала, Рая уже стояла на ногах, одной рукой поглаживая, а другой обнимая Алисину голову. Медики постояли, посмотрели, послушали причитания на незнакомом им славянском языке и убрались восвояси, вопреки предубеждениям, что такую нервную девушку, устроившую сцену в магазине, следует госпитализировать и изолировать от общества. Зачем? Она здорова.
  Всё правильно, когда человек думает, анализирует, он здоров. Духовно, во всяком случае.
…
Свой день рождения Рая любила. Особенно ей нравилось, когда про неё вспоминали и щедро сыпали поздравлениями. Рая собственноручно пекла торт в несколько коржей, поливала его шоколадной глазурью, а посерединке ставала длинную тонкую свечу. Одну! (Зачем двадцать, тридцать? О возрасте дам не принято распространяться!) Свеча одиноко горела, а Рая угощала тортом всех, кого хотела. Соседей! Но в Америке принято держать дистанцию, однако для Раи в такой день не существовало авторитетов. «Мой день, законный, делаю, что хочу», - считала она…
- Сладкое редко ем, - удовлетворённо глядя на себя в зеркало, сказала Рая.
- Странно, что ты, вообще, ешь! – заметил Димон, намекая на Раину худобу.
- Да, - оглянулась на него она. – Я слежу за фигурой. Модель обязана это делать. Мой папа даже говорит, что моя жизнь – это каждодневный эстетический подвиг!
- О-о-о! – вскинул брови Димон и повернулся к Алисии, которая опять что-то жевала. – А твой батя что говорит?
Алисия рассеянно заморгала ресницами, не улавливая нить разговора, но честно призналась:
- Чем больше выпьет комсомолец, тем меньше выпьет хулиган!
Рая расхохоталась, а Димон, округлив глаза, бурно зааплодировал:
- Да мы с ним одной крови! Твой родитель отличается вселенской мудростью
- Да, - серьёзно кивнула Алисия. – Папка у меня головастый! Мне, вообще, везёт на хороших людей! В Америке у меня сдвинулось с мёртвой точки, когда я познакомилась с Полом Хоуком. Слышали?
- Гений! – хмыкнул Димон.
- Не знаю, - пожала плечами Алисия. – Фотограф не хуже других, но он добрый и не приставучий. Поэтому с ним удобно работать.
Рая по-своему отреагировала относительно Пола Хоука:
- Ничего особенного, одни клише. Нет индивидуальности! Про доброту его тоже наслышана, такому прямая дорога в бар «Голубая устрица».
- И не только ему одному! – подхватил Димон.
Алисия не соглашалась.
- Пол Хоук – выдумщик. Поэтому журнал «Voge» им заинтересовался.
   Димон с Раей ухмыльнулись. Конечно, журнал «Voge» не нуждался в услугах Пола Хоука, потому что «Voge» больше, чем журнал! Если ты заинтересовал это издание – значит, первый среди равных.
- Знаете, что Пол Хоук придумал? – воскликнула Алисия и, вскочила с дивана, забегала по комнате.
- Знаем, сколько можно об одном и том же? – отмахнулась Рая.
- А я не знаю! – пафосно выкинув руку вперёд закричал Димон.
- Аудитория у ваших ног! – повернулась к Алисии Рая.
И та несколько засмущалась. Алисии показались те страницы слишком личные, не для всеобщего обозрения, но не терпелось рассказать! Язык прям чесался.
- Пол Хоук для очередной фотосессии нашёл укромный уголок на берегу океана. «Чтоб всё натурально, чтоб всё натурально!» А что тут натурального-то? Ну, океан, а дальше что? Огромные каменные глыбы, рядом с которыми шлюпки кажутся игрушечными, и всё?
- Ближе к делу, - спокойно перебила её Рая. – Про голых парней, пожалуйста.
 - С этого места поподробнее, - живо включился в игру Димон. – Стриптиз – дело тонкое.
Алисия надулась:
- Не буду ничего говорить!
Рая, поджав губы, перехватила «эстафету»:
- Там были моряки. Они яхту латали. На моделей – ноль внимания. А те привыкли, что все на них таращатся, а тут такой облом. Моряки оказалась «обликом орале». 
- Кастрированные, наверное, - предположил Димон.
- Дима! – аж задохнулась Алисия. – Как ты можешь так говорить?
- Все причиндалы у них на месте? – в том же серьёзном ключе продолжил Димон. – Штаны снимали, показывали?
- Да ну тебя! – отмахнулась от него Алисия.
А Рая громко, насколько это возможно подытожила (с чувством озвучила свою главную мысль):
- Капитаном у них был Гарри!
- Хэйри! – запротестовала Алисия. – Хэйри! Вот Рая не знает, а говорит.
Рая многозначительно посмотрела на Димона и глубоко вздохнула, мол, что ещё взять с этого детского сада?
- Его зовут Хэйри, и у него глаза, как океан, - улыбнулась Алисия.
- Мутные такие, - откликнулся Димон.
- Голубые. А сам он, наверное, блондин.
- Мне больше всего нравится слово «наверное», - вновь рассмеялся Димон.
- А он бритый. Они все бритые! Их пятеро парней. Хозяйственные, настоящие морские волки! В кругосветное путешествие ходили! Но это я потом узнала. А сначала смотрю, жестяная коробка с гвоздями опрокинулась… И гвозди в мелких камешках застряли… А парни молотками тук-тук, тук-тук, а я на вот таких шпильках у-у-ух! Горстку в ладонь наберу и – в жестянку, наберу и – в жестянку! А Хэйри невозмутим. Никак не реагирует. Вот ведь какая выдержка!
- Да-а-а, пропел Димон, - видимо, действительно, зрелище было не для слабонервных, раз он так спокойно стоял. Должен, вроде, скакать по-заячьи. А, может, он не в себе был?
- В себе! – заверила Алисия. – Он просто сын своего отца.
- Это логично. 
- У него отец – индеец! – восторженно прошептала она. – Хэйри мне сам говорил!
- Этническое чудо! – с лёгким презрением процедил Димон. – Голубоглазый из краснокожих. М-да. Генетика – штука серьёзная.
- Хэйри вырос на берегу Мексиканского залива, и в детстве мечтал стать пиратом. Как «Чёрная борода»!  Никого не боялся, и все боялись его. Этот пиратище мог захватить корабль без единого выстрела. Но Хэйри не хотел, чтобы его боялись. Чтоб уважали! Ему мечталось всегда находить выход даже в безвыходных ситуациях, одним взглядом деморализовать противника и… Пройти с командой все моря и океаны и повесить в ухе большую серьгу!
- Почему пират? – машинально спросил Димон.
- Не знаю, - улыбнулась Алисия. – Это протест! Свобода выбора.
Рая криво усмехнулась, а у Димона слетели с губ последние остатки улыбки.
- Их пятеро друзей, с детства вместе. Дружба – превыше всего! – завелась в пол-оборота Алисия. – У Хэйри тоже была бабушка. Как и моя: «Что будешь, картошку или кашу?» «Картошку». «Нет, кашу!!!» Отец в него всё время болеет, лечится в госпитале. Мама, медсестра, за ним ухаживает. Бабушка Регина его гоняла! Он с друзьями пропадал дни и ночи напролёт в пещере, которую нашёл с друзьями и обустроил, а бабушка Регина со своими подружками ходили их искать по всему побережью, а когда находили, задавали такого «леща»!
- Бабушка с подружками… - повторил Димон, встал с дивана и ушёл на лоджию.
Рая тут же встала и пошла за ним. Она знаками показала Алисии, что следует прикусить язык, и та, прикрыв рот ладошкой, поняла, что, конечно, не надо болтать лишнего. Но само «болталось».
Когда Рая привела с лоджии в комнату Димона, то сама включилась в разговор и разразилась весьма ностальгическим монологом.
- У меня тоже бабушка была! – наставительно проговорила она. – Бабу Рая. В Ярославле жила. Я к ней часто ездила; мы с ней по вечерам в шахматы играли. Она всегда выигрывала… Я в слёзы, а она: «Не реви, учись ходы наперёд просчитывать, пригодится в жизни!» И я знаю, из любой ситуации есть, как правило, два выхода, нужно только постараться их найти. Поэтому меня и кастинги не пугали, и Америки я не боялась. Вот скоро выйду замуж за американца, получу американское гражданство.
- Неплохо, - равнодушно отозвался Димон.
 - Отлично! – поправила его Рая. – Моя мама, когда узнала, что муж солидный, то благословила.
- У Хэйри мама тоже добрая, - невпопад продолжила Алисия. – Благословила его, когда он отправился с друзьями в кругосветное путешествие.
- Поняла, что бесполезно отговаривать! – фыркнула Рая. – Что это за профессия такая? Путешественник?
- Да он моряк! – крикнула Алисия. – Ну, матрос. Ну… Кто на корабле работает?
- Кто на суше ни на что не способен, - быстро нашёлся Димон.
- Хэйри с детства управлял парусной яхтой. И на шхуне в море с рыбаками ходил! Один раз даже спас всех во время шторма! Это мне друг его, Тони, рассказал. После этого случая Хэйри – ему всего шестнадцать было! - взяли на работу матросом. Теперь он капитан!
- «Капитан, капитан, улыбнитесь!» - запел Димон.
Рая нахмурилась:
- А ничего романтичного! Бесперспективный молодой человек, для семьи абсолютно не пригодный. Всё время в отлучке, с непонятной и нестабильной профессией. И – я уверена – без диплома! Только для молодых дурочек лакомый кусок. Как же, романтика!
Алисия даже взвилась от негодования.
- Как будто я за него замуж собираюсь! – возмущённо крикнула она. – У него и зазноба есть, это все знают, они скоро поженятся. Я её видела. Индейских кровей! Волосы, как смоль, сама, как негра. Павлино-утко-ёж! По-моему, даже старше его. Взяла и в Нью-Йорк к нему припёрлась! Нашла ведь! И всё, типа, она помочь ему хочет, варит там, прибираться. А сама ничего толком и делать-то не умеет! Сварила бобы какие-то, тьфу… То ли дело я!
Рая повернулась к Димону:
- Она к этому Хэйри потом чуть ли не каждый день бегала. Все туфли дорогие испортила!
- Если у меня резиновых сапог нет! – развела руками Алисия. – В Сосновке остались…
- Как мило! – заметил Димон.
- Однажды прибегаю, - затараторила Алисия, - а парни насчёт похлёбки с какой-то поварихой договариваются. Я сразу строго: «Эт-т-тто что ещё за новости? Никого просить не надо, сама сварю». Хэйри мне не поверил. Потому что огромный котёл надо было наварить. А я раз – и готово!
- Обрыдалась потом, - вздохнула Рая, - котёл щей наварила, а капуста пристала ко дну.
 - Поварёшка маленькая была! – закричала Алисия. – Но Хэйри ел так, будто горелым и не пахнет!
- Из жалости, - хмыкнула Рая.
- А что, меня уж и пожалеть нельзя? – по-бабьи запричитала Алисия. – Я его тоже жалею. Как вспомню, такого крепыша, бритого, обветренного. Сердце замирает: до чего он некрасивый!
Рая запрокинула голову и рассмеялась.
- Хоук, когда фотосессию там проводил, с моделями особо не церемонился, но погулять им дал вволю. Они как встали рядом с этими морячками – мужики им всем по пояс. Гарик Алискин меньше всех!
- Ну, и что! – с жаром откликнулась Алисия. – Хэйри раньше в Техасе с родителями жил. Ему десять было, когда он в ураган попал. Прямо во внутрь торнадо, когда лёгкие разрывает, и всё такое. Он выжил. Но после перестал расти. И улыбаться перестал.
- Но гонору у него, я тебе скажу! – и Рая потрясла кулаком в воздухе.
А Алисия под впечатлением от нахлынувших на неё воспоминаний стала, как заведённая, говорить и говорить:
- Однажды приезжаю к ним, и дождь. Вымокла! А платье у меня было из серии «недошитая комбинация». Замёрзла! А Хэйри увидел меня, подбежал, а потом стал полотенцем вытирать. Платье заставил снять и надеть его свитер. Широченный такой! А Тони спирт принёс.
- «Водка пей – земля валяйся!» - сразу подхватил Димон.
- Утром меня на такси отправили, мне опаздывать нельзя. Хэйри всё понимает, тоже любит дициплину.
- И бандитов дразнить любит! – иронично вставила Рая.
- Отпор даёт! – поправила её Алисия. – Однажды Хэйри с его ребятами останавливают гангстеры.
- Да ворюги обыкновенные, шпана! – сказала Рая, и ирония опять тенью легла на весь её облик.
- Так вот, ворюги пистолеты достали и ребятам говорят, чтобы они им всё до копейки отдали.  «Карманы выворачивайте!» Самый главный бандит к Хэйри подошёл и кинжал на него наставил, а Хэйри вперёд шагнул, взялся вот так рукой за лезвие и говорит: «Вы видите, что я вам ничего не отдам, и вам придётся убить меня за просто так?» И ребята его тоже спокойно сделали шаг вперёд.  А те оробели, им никто такого отпора не давал. И убежали, не стали связываться.
- Это Гарик тебе твой рассказал? – скривился Димон.
- Нет, что ты! – замотала головой Алисия. – Хэйри почти всегда молчит.
- Это Тони! Я его тоже знаю, - сокрушённо покачала головой Рая. – Тони мне всегда казался разумным, но после этой истории… Даже в полицию не сообщили! А если эти бандюганы ещё на кого-нибудь нападут и ограбят? А эти умники стали, как бабы базарные, страшные истории множить.
Алисия заулыбалась:
- Не такие уж и страшные! А Тони вырос в доме Хэйри. Бабшука Регина привечала его, как родного.
Рая вскочила и сделала круг по комнате.
- Опять! Про мою бабушку стоит послушать. Я к ней часто в Ярославль ездила. Мы пекли для вьетнамцев пироги. С капустой, так подешевле. Союз тогда оказывал помощь вьетнамскому народу. Мы тоже помогали, как могли, вот, пирогами потчевали.  В Ярославле тогда целые общежития для вьетнамцев отводились. Они на ткацкой фабрике работали. Бабушкина соседка их как услышит, так и ворчит: «Ну, замяукали». Я маленька была, но помню, идёт как-то, и солдаты из части, так эти вьетнамцы сразу в кусты сигагули! А мы не знали, что значит, солдат бояться. Одну помню, немолодую такую, так вся в шрамах, и кашляла страшно. У них там основательно была нарушена экосистема. Химические атаки, видимо, были.
- Американские парни там тоже натерпелись, - задумчиво проговорил Димон. – Джунгли для них стали настоящим проклятием. Вертолёт «Ирокез» - один из главных символов этой войны. Он обладает малой грузоподъёмностью и низкой скоростью. «Ирокез» часто становился добычей вертолётчиков и ракетчиков.
- Как ни странно, но эти года «час нуль» в истории мира!
- Какая ты умная, Рая! – восхитился Димон.
- Это плохо?
- Замечательно!
Послышался звонок в дверь, и Алисия убежала в прихожую. Она вернулась обратно с загадочной улыбкой и влажными глазами. В руках у неё был большой распечатанный конверт и глянцевый журнал.
- Вот, - прошептала Алисия и протянула Рае журнал.
Та почти выхватила его стала тревожно листать.
- Как?..- вылетело у неё. – Почему ты меня не послушала? Что ты наделала!
Димон протянула руку, но Рая тотчас же спрятала журнал за спину.
- Тебе не надо это смотреть!
Алисия опустила голову.
- Я всегда знала, что тебя обманут. Обязательно! Эта идея сняться с автоматом наперевес в окружении спецназовцев… Неужели ты сама не понимаешь, что это плохая идея? – всё больше накаляясь, раздражённо твердила Рая.
Алисии нечего было возразить. Конечно,это происки неприятеля. Когда она вернулась в модельный бизнес, то Алехандра, с которой они готовились к съёмкам стала распускать грязные слухи, что «русская дерётся, русская – хулиганка, русской закон не писан». Боссы слушали, слушали, а потом Пол Хоук придумал необычную фотосессию.
  Димон подошёл буквально вырвал из рук Раи журнал и стал листать. ОН смотреть и не мог оторвать глаз. Алисия в короткой спецназовской форме – в шортах вместо штанов – сидела с сигаретой и с автоматом Калашникова наперевес в окружении бравых американских солдат. Какое дерзкое лицо было у Алисии! А потом следующий снимок, где она с купальнике и в  солдатской каске, а вот она обнажённая со спины, с распущенными волосами и спецназовском берете. Красивая! Наглая! Димон никогда не видел её такой раньше.
 Алисия сделала шаг вперёд, чтобы отобрать у него журнал, но он решительно отвёл её руку.
- С нашим «калашом»! – поднял брови Димон. – Как питриотично!
- Они захотели посмеяться над тобой! – чуть не крикнула Рая.
Алисии нечего было возразить. Наверное, Рая права. Она всегда права! Но…
- У тебя два конверта в руках? – успела рассмотреть Рая. – то во втором конверте?
Димон повернулся к Алисии, поняв, что произошло нечто важное.
- Мне предлагают роль.
- В кино? – уточнила Рая.
- Да.
- Какую? Кого ты будешь играть? Ты же, кроме рекламы, нигде больше не снималась?
- Ли Миллер.
Повисла тишина.
Кто же не знает легендарную американскую фотомодель Ли Миллер, жизнь которой вылилась в беспримерный подвиг?  Она, отличаясь вызывающей сексуальностью, пластикой, стала сниматься для глянцевых журналов ещё в двадцатые годы и покорила немало мужских сердец. Но подлинный её характер раскрылся позднее. С началом второй мировой войны она ушла с действующими частями на фронт военным корреспондентом, где стала образцом великого терпения и отваги!
Димон боготоворил Ли Миллер, помня, что именно она в составе войск союзников освобождала концлагерь Дахау, где истязали его прадеда. Именно Ли Миллер добилась, чтобы глянцевые журналы стали публиковать шокирующие снимки расстрелянных детей, горы сожжённых трупов.
- Мне предложили играть Ли Миллер в молодости, - сказала Алисия.
- Ты не справишься! – испуганно заморгала Рая. – Над тобой же все будут смеяться!
- Надо мной, но не над тобой же, - ответила Алисия.
Димон молчал. И Рая права, и Алисия.
Внешне Алисия совсем не похожа на Ли Миллер. Но взгляд! Особенно на этих «милитаристских» снимках! Пантера! Загрызёт!   
 Димон не стал ничего комментировать. Он устал от всего: от перелёта, от бессмысленных разговоров. Но бльше всего он устал терять людей.
  Димон достал из сумки красную бархатную коробочку, открыл её, внимательно посмотрел и опят  закрыл. Сейчас – или никогда!
     У Алисии зазвонил мобильник.
- Да? – откликнулась она, и лицо её засияло.
Она щебетала, всё время кивая головой, потом кинула мобильник в сторону и открыла дверцы гардеробной.
- Куда ты? – тихо спросил Димон.
Рая не хотела сцен и вышла на лоджию.
Алисия лихорадочно перебирала платья на вешалках.
- Он пришёл за мной.
- Это я пришёл за тобой! – твёрдо сказал Димон и взял Алисию за локоть.
Она оглянулась и расплылась в улыбке. И Димон понял, что…
- Контракт, - напомнил ей Димон. – Я знаю, что там.
- Что не имею права три года выходить замуж и рожать детей? – Алисия рассмеялась. – Русские не сдаются!
- Ты не понимаешь по-индейски, - глупо и жалко вылетело у Димона.
- Не понимаю, - рассеянно кивнула головой Алисия.
- Это тебе! – Димон протянул ей красную бархатную коробочку, но Алисия опять улыбнулась и одними губами только вымолвила: «Меня ждут».
   Она неожиданно захлопнулась дверцы и, как была, в красивом платье для коктейля, надев удобные сабо, убежала вниз.
Димон остался стоять посреди комнаты с красной бархатной коробочкой в руках. Рая подошла к нему сзади и мягко обняла.
- Всё, что ни делается, всё к лучшему? – спросила она, целуя его затылок.
- Зачем тебе человек, который тебя не любит? – спросил Димон.
- Зачем тебе человек, который тебя не любит? – тихо откликнулась Рая.
Она продолжала ласкать его, и он не отстранялся.
- Поедем в Россию. У меня есть некоторые сбережения, хватит на квартиру в Мытищах. А это почти Москва! Не стоит обременять родителей своим присутствием.
Димону казалось, что его расстреляли, и тело его здесь, а душа…
…Через год по электронной почте он получил фото, где Алисия стояла за штурвалом яхты и улыбалась яркой, американской улыбкой во все тридцать два зуба. Димон сразу заметил странные пятна на её лице, как от ожогов. Он хотел спросить про эти странности у Раи, которая поддерживала с Алисией связь, отправляя ей на каждый праздник витиеватые поздравления, но сдержался. Он ничего не хотел знать. Он даже совсем решил оставить фэшн-бизнес. Финальной точкой в этой индустрии стала организованная им фотосессия с простым заголовком: «Женщина, которую я люблю».