Помолись перед ликом Спасителя
За погибшую душу мою...
Сергей Есенин (эпиграф)
В 1917 году с приходом к власти большевиков начался следующий период истории храма Спаса Нерукотворного Образа. Закон об отделении церкви от государства принёс много трудностей для жизни прихода и служителей церкви, но самым тяжёлым событием стал закон об изъятии церковных ценностей начала 1922 года. В рамках этой кампании в пользу государства изымались находящиеся в храмах драгоценности, серебряные и золотые оклады, чаши, а голод в Поволжье был только формальной причиной для разорения церквей и активного начала антирелигиозной политики. Случаи сопротивления священников и мирян жестоко карались репрессиями.
Последним перед революцией настоятелем храма был протоирей Иоанн Иаковлевич Соколов (1860-1937). Свою церковную деятельность он начал священником в Спасо-Бочаринской церкви (разрушена в 1932 году), а с 31 июля 1911 года по 26 апреля 1917 года он был настоятелем храма Спаса Нерукотворного Образа, получив в том же 1917 году благословение Святейшего Синода иконою Всемилостивейшего Спаса на дальнейшую церковную службу. С приходом советской власти протоирей Иоанн Соколов даже пытался найти общий язык с новой политикой обновленческой церкви, которая всецело поддерживала правящих большевиков, но Иоанн Иаковлевич остался в истории православия не только как настоятель храма Спаса Нерукотворного (Расстанный проезд, д. 1), но и как заведующий Петроградского церковно-приходского лазарета имени Высокопреосвященнейшего митрополита Владимира, в создании которого он принимал непосредственное участие в годы Первой мировой войны, что было безусловно благодаря взносам и пожертвованиям молящихся и прихожан храма. В своей статье о благотворительной деятельности Русской Православной церкви в начале Первой мировой войны (Материалы международной научной конференции 20-21 ноября 2014 г., Государственная Полярная академия) исследовательница Ольга Анатольевна Рашитова пишет, что на призыв епархиального фонда о помощи столичных церквей в создании лазаретов одними из первых откликнулись причт и староста главной Волковско-кладбищенской церкви (Спас Нерукотворный), они передали под лазарет прекрасное помещение, занимающее целый этаж большого каменного дома по Расстанной улице, дом 23, оснастив его всем необходимым имуществом. Это здание – дом-причта служителей церквей Волкова кладбища, – сохранилось до нашего времени. А о визите самого Владыки в лазарет и о сопровождении его протоиреем Ианном Яковлевичем Соколовым есть даже целая статья в журнале «Известия по Петроградской епархии» (№11-12, 1915 год) с историческими фотографиями.
Также эта статья журнала 1915 года приводит благодарственное письмо воина Первой мировой войны, который лечился в описываемом нами церковно-приходском лазарете (в адресной книге «Весь Петроград» за 1917 год он значился как «городской лазарет №219, Тел.: 27404»): «Покорнейше благодарю Его Высокопреосвященство митрополита Владимира и весь церковный причт за их попечение о нас, раненых воинах, и за тёплый лазарет, и за хорошее продовольствие, и за слово Божие, которое преподавали каждый день к ведению нас ко благу. Покорнейше благодарю Его Высокоблагородие доктора медицины за хорошее лечение нас и господ санитаров за их хлопоты около нас, и сердечно благодарю сестриц милосердия, и передаю душевное спасибо за их труды около нас, и от Бога желаю и буду молить Всевышняго, чтобы он послал Митрополиту и всему церковному причту и лечебному персоналу здравия на многие лета. Воин за Царя и родину Дионисий Шинкарёв Могилёвской губернии, Полыковической волости, крестьянин деревни Зыли».
В наши дни, когда от церкви Спаса Нерукотворного осталось только здание, и то без куполов, крестов, внешней и внутренней отделки, изучая её историю в последующее советское время, сложно себе представить, что какие-либо святыни или ценности из внутреннего убранства церкви могли сохраниться до сегодняшнего времени. И вот, 7 августа, в день памяти Александра Блока, к слову сказать, тоже участника Первой мировой войны, служительница Марина находящейся на Литераторских мостках церкви Воскресения Словущего поведала мне удивительный факт, который поистине можно считать настоящим чудом нашего исследования: чудотворная икона Спаса Нерукотворного Образа из Спасской церкви сохранилась, и находится она в одной из сохранившихся церквей Волкова кладбища – в церкви святого праведного Иова Многострадального! При этом всём следует заметить, что накануне революционных событий 1917 года на территории Православного Волкова кладбища, в том числе и на Литераторских мостках, было пять церквей: церковь Всех Святых, описываемый нами храм Спаса Нерукотворного, церковь Воскресения Словущего, церковь Иова Многострадального и чудесная Успенская церковь, о которой мне ещё многое предстоит рассказать в следующих изысканиях. В 30-е годы разрушили церковь Всех Святых и Успенскую, а здание церкви Спаса Нерукотворного передали под литейный цех заводу «Монументскульптура». Но пока не будем забегать вперёд и остановимся в нашем рассказе на возможности сохранения икон из Спасской церкви. И вот какой интереснейший документ предоставил нам исследователь истории церкви святого Иова Многострадального, автор нескольких статей о ней, студент Санкт-Петербургской Духовной академии, Алексей Харчевников:
22 апреля 1922 г.: Мандат № 1446 от 21 апреля с/г. на имя Веселова. Опись церкви Нерукотворенного Спаса Волкова кладбища. ЦГА СПб.
Ф. 7384. Оп. 33. Д. 331. Л. 32.
Музейные ценности.
1. Образ Божией Матери Тихвинская – 1 шт.;
2. образ Божией Матери Старорусская – 1 шт.;
3. образ Нерукотворного Спаса – 1 шт.;
4. Чаша серебряная художественной работы – 1 шт.; 5, 6,7, 8. Дискос, лжица и 2 тарелочки;
9. образ Казанской Божией Матери – 1 шт.;
10. образ Тихвинской Божией Матери – 1 шт.;
11. образ Знамения Божией Матери – 1 шт.;
12. пять икон в киоте – 5 шт.;
13. образ св. Варвары – 1 шт.;
14. образ св. Николая Чудотворца – 1 шт.;
15. образ Нерукотворного Спаса – 1 шт.;
16, 17 две лампады – 2 шт.;
18. образ св. Николая – 1 шт.;
19. киот с семью иконами – 7 шт.;
20. киот с тремя иконами – 3 шт.;
21. образ Казанской Божией Матери – 1 шт.;
22. образ Николая Чудотворца – 1 шт.;
23. Образ Спасителя – 1 шт.;
24. образ Божией Матери Тихвинская – 1 шт.;
25. образ Божией Матери Тихвинская художественной работы – 1 шт.;
26. образ Божией Матери Тихвинская – 1 шт.
Означенные вещи подлежат перемещению в Эрмитаж и частью оставлены на месте.
Изъяты.
1. серебряных риз разм. 2х5, 1х9 – 6 шт.;
2. серебряных риз разм. 7 вершков – 9 шт.;
3. серебряных риз 6 вершков – 14 шт.;
4. серебряных риз – 6 шт.
Согласно этому документу получается, что некоторые иконы могли и остаться в Спасской церкви, а весной 1922 года было изъято 35 серебряных риз (окладов), большевиков интересовали драгоценные и полудрагоценные металлы, которые можно было продать заграницу. Тогда все питерские церковные ценности отправлялись на экспертизу в Русский отдел Эрмитажа, а потом, получив оценку специалистов, их продавали на Запад для увеличения казны молодой республики. Когда же храм Спаса Нерукотворного в мае 1935 года закрыли для прихожан, то верующие могли некоторые иконы отнести в близлежащий храм св. Иова, который был действующим на протяжении всего советского времени и не закрывался даже в блокаду. При этом следует отметить, что в действующий храм св. Иова приносили многие иконы из близлежащих закрытых и уничтоженных церквей.
Также можно и предположить, что иконы мог спасти сподвижник последнего дореволюционного настоятеля Спасского храма – протоирей Евгений Михайлович Кондратьев, который в церкви св. Иова служил с 1914 по 1937 год. Протоирей Евгений Кондратьев был среди тех, кто сопровождал митрополита Владимира во время посещения им церковно-приходского лазарета в 1915 году. Всё советское время протоирей Евгений Кондратьев боролся за истинную церковную веру, был три года в ссылке, в феврале 1938 года снова арестован, а 12 марта 1938 года был расстрелян предположительно в Левашовской пустоши.
Можно также, как считает Алексей Харчевников, довериться и нашему петербургскому историку, доктору наук, Михаилу Витальевичу Шкаровскому, который в своей статье о религиозной жизни блокадного Ленинграда, опубликованной на сайте «Глобус митрополии», написал следующее: "В церкви св. Иова всю блокаду находились иконы, принесённые из других закрытых и разрушенных храмов Волкова кладбища: Спаса Нерукотворного образа, Казанской и Тихвинской Божией Матери, «Не рыдай Мене, Мати» и Божией Матери «Скоропослушница». У этих святых образов прихожане искали заступничества, просили о помощи и находили укрепление в вере"...
Чудо нашего рассказа состоит ещё и в том, что пожилая служительница церкви св. Иова утверждает, что сохранившаяся икона Спаса Нерукотворного, находящаяся справа от входа в церковь, – парная, и сохранилась из церкви Спаса Нерукотворного ещё одна икона, расположенная напротив (слева от входа) – Тихвинская Богоматерь. Конечно же прямых документальных доказательств этому нет, но, иногда, народные знания бывают сильнее любого печатного официального слова, а чудо икон церкви Святого Иова – неоспоримо!
И вот когда основная часть этой статьи была уже готова, в Центральном Государственном архиве кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга мне удалось обнаружить две важные фотографии внутреннего убранства храма, датированные 1934 годом. Скорее всего эти фотографии фиксировали церковные ценности храма незадолго до его закрытия. На первой фотографии ясно виден знаменитый кипарисовый четырёхярусный иконостас, изображения евангелистов на «парусах» церкви (под куполом, слева и справа от несущей арки). Фигура евангелиста Иоанна слева просматривается рядом с изображением орла, символизирующим полёт его души, а евангелист Матфей изображён справа согласно православному канону с фигурой ангела за его спиной. Для нас очень важной является и вторая фотография, на которой запечатлён придел храма, посвящённый упокоению Анны Бенардаки (супруга известного предпринимателя и мецената Дмитрия Егоровича Бенардаки, который пожертвовал средства на строительство знаменитой Греческой церкви в Санкт-Петербурге), на которой можно увидеть картину Карла Брюллова «Святая Анна Пророчица». Эта фотография является единственной, где запечатлена картина художника, после 1934 года следы картины теряются. Согласно православному канону Анна-Пророчица изображена в белом одеянии, а справа от неё просматривается склонённая фигура Иосифа. Библейская история говорит о том, что святая Анна пророчила миру появление Христа.
Но история храма Спаса Нерукотворного была бы не полной, если бы мы не указали точную дату его закрытия – 25 мая 1935 года и не описали предшествующий этому документ от 2 июля 1934 года, который после осмотра специальной комиссией в составе районного архитектора Парфёнова и инспектора по культуре Кузнецова, содержал следующее: "Содержание двадцаткой церкви неудовлетворительно. Учитывая при этом, что здание церкви ни художественной, ни исторической ценности не представляет, церковь Спаса Нерукотворного Образа закрыть, а здание снести" (ЦГА СПб. Ф. 7384. Оп.33. Д. 177). При этом данному решению архитектурно-планировочный отдел Ленсовета не возражал, так как Волковское кладбище подлежало закрытию и превращению в парк общественного пользования. И в августе 1935 года президиум Ленсовета утвердил это решение. Здание временно заняли складом пеньки, а через год его осмотрел новый директор завода "Монументскульптура" Рафаил Иванович Берилов, и оно было "предоставлено для работ по сооружению памятника С. М. Кирова" (Тот же архивный документ). Объяснение сохранения здания храма Спаса Нерукотворнго состоит в том, что храм, согласно замыслу архитектора В. И. Беретти, был очень высоким, а для монументального творчества, что, для примера, знакомо нам по залу монументального искусства Санкт-Петербургской художественно-промышленной академии им. А. Л. Штиглица, нужно достаточно высокое помещение. Именно для этих целей и подходило каменное здание храма, которое, конечно же, а это несомненно уже в наши дни, имело высокую художественную и историческую ценность. Спасский храм был построен в стиле классицизма, его купола держались на барабанах, которые даже были названы колоннами дорического ордера. А сама высота храма очень лаконично вписывалась в общую архитектуру нашего города, соответствуя высоте Казанского, Князь-Владимирского, Спасо-Преображенского соборов, напоминая знаменитые блоковские строки:
Люблю высокие соборы,
Душой смиряясь, посещать,
Входить на сумрачные хоры,
В толпе поющих исчезать…
………………..
Историческая ценность здания храма тоже неоспорима, но общая атеистическая направленность событий того времени, к тому же смерть любимого ленинградцами в те годы Сергея Мироновича Кирова требовала увековечивания его памяти, и здание храма стало главным корпусом завода «Монументскульптура», (коим и является ныне). Вот как пишут об этом событии авторы книги об истории завода, которая называется «Отлитая в бронзе. История Ленинградского завода Монументскульптура» (Ленинград, 1985 г.): «Поехали по городу Берилов и форматор Сандлер, прикинули местоположение и высоту помещений, определились: предприятие развернуть на Расстанном проезде. И начался переезд, а вернее сказать – создание нового предприятия, потому что помещение находилось в полуразрушенном состоянии, его надо было привести в порядок: установить литейные печи, добыть в нужном количестве оборудование, формовочную землю, гипс и всё прочее». Слова о «полуразрушенном состоянии» Спасского храма, видимо, являются своеобразным лукавством авторов, или, что вполне возможно, в пятилетку безбожия уничтожение куполов храма, скидывание крестов привело его к частичному разрушению. Тогда же, скорее всего, и была отбита вся боковая лепнина храма, разрушены изумительные внешние арки и архитектурные щипцы.
В декабре 1937 года многочисленные останки погребённых в церковных склепах были перенесены в общую могилу на Рыжкинских мостках кладбища, в 1938 году произошло перезахоронение писателя И. С. Тургенева, который был похоронен прямо у стен храма. Перезахоронили также почти всех, кто покоился у стен Спасского храма: К. Д. Кавелина, Д. В. Григоровича, М. Е. Салтыкова-Щедрина, Н. Н. Миклухо-Маклая; их могилы теперь находятся непосредственно на Литераторских мостках. Однако, в наши дни рядом со зданием Спасского храма сохранились ещё старые захоронения, среди которых могила государственного деятеля Российской империи, сенатора, генерала-лейтенанта, героя Отечественной войны 1812 года Григория Сергеевича Лашкарёва, её можно увидеть с северной стороны церкви около заводского забора.
Долгие годы здание храма стояло, покрашенное жёлтой охрой, а на самом верху оставался только один центральный барабан, на котором держался главный купол. Именно в этом центральном барабане или под ним по православному канону и должны были находиться два изображения Спаса Нерукотворного Образа, друг напротив друга. Сейчас сложно сказать, сохранялись ли эти изображения там какое-то время, или под куполом было одно изображение Спаса Нерукотворного, ведь в помещении храма был литейный цех, и, скорее всего, они быстро покрылись гарью и копотью. При личной встрече нынешний директор завода Олег Викторович Михайлов рассказал, что когда десять лет назад начали белить помещение храма изнутри, то под толстенным слоем этой копоти и гари были обнаружены следы изначальной храмовой росписи.
Что касается самого здания, то с 1936 года в нём началась новая жизнь, неотделимая уже от истории завода «Монументскульптура». На конкурс памятника С. М. Кирову, объявленный Ленсоветом, было представлено 142 проекта! В результате победил проект Н. В. Томского, и этот памятник, открытый в 1938 году, до сих пор стоит на Кировской площади. С началом Великой Отечественной войны более половины рабочих завода ушли на фронт, а оставшиеся специалисты выпускали продукцию для нужд армии – детали для миноискателей, радиоаппаратуру. Так стены храма стали помогать в борьбе с врагом уже во Второй мировой войне – Великой Отечественной. Во время Блокады из бронзы, аллюминия и силумина отливали детали для военной промышленности, изготавливали противотанковые гранаты и мины. Все, кто остался на заводе, жили на территории предприятия, ослабевшие от голода люди не могли ходить домой, к тому же из последних сил надо было охранять здание завода от пожаров. Рядом, на Волковом кладбище, стояли советские артиллерийские батареи, а во время фашистских авиационных налётов зажигалки градом сыпались на крышу «высокого здания завода», – как писали авторы о бывшем здании храма. Зажигалки сбрасывали вниз дежурные бойцы ПВО, засыпали их песком, гасили в бочках с водой. Авторы книг об истории завода описывали эти события так: «С крыши виден был весь город – дым, взрывы, пожары… Рядом грохотали орудия. Когда их гул смолкал, звукоуловители ловили в небе шум приближающихся фашистских самолётов».
Во время Блокады, к январю 1941 года из семидесяти человек сотрудников завода осталось в живых только пятнадцать, которые еле стояли на ногах. Вскоре они были эвакуированы в Казахстан, в город Павлодар. Сотни и тысячи тел умерших ленинградцев свозили на Волково кладбище, складывая их недалеко от здания бывшей Спасской церкви, но братские блокадные захоронения появились несколько дальше: на Волковском лютеранском кладбище, на Ново-Волковском, а также по берегам реки Волковки, к югу от здания Спасского храма. Интересно также, что именно эти места, силой своего поэтического таланта связала воедино с главными достопримечательностями нашего города в своей «Поэме без Героя» Анна Андреевна Ахматова. Находясь в эвакуации в Ташкенте, в 1942 году, в эпилоге поэмы она писала:
Отраженье моё в каналах,
Звук шагов в Эрмитажных залах
И на гулких дугах мостов,
И на старом Волковом Поле,
Где могу я плакать на воле
В чаще новых твоих крестов.
В поздние годы последние строки этого фрагмента Анна Ахматова читала как:
Отраженье моё в каналах,
Звук шагов в Эрмитажных залах,
Где со мною мой друг бродил,
И на старом Волковом Поле,
Где могу я рыдать на воле
Над безмолвием братских могил.
Анна Андреевна объясняла эти поэтические изменения тем, что на братских могилах нет крестов. А сама поэма, в частности её последняя глава и так называемый «Эпилог», посвящённые «Городу и Другу», были посвящены Северной столице и Владимиру Георгиевичу Гаршину – родному племяннику знаменитого писателя Всеволода Гаршина, который запечатлел нашу Расстанную улицу в одном из своих литературных очерков.
Как только была снята Блокада, работники завода «Монументскульптура» вернулись на свои рабочие места и ещё во время войны, в её последний год, началась работа над созданием новых скульптурных памятников и композиций. Какое-то время на этом заводе работал за невысокую зарплату водителя-экспедитора и родной правнук Дмитрия Ивановича Менделеева – Александр Каменский, находясь таким образом недалеко от места торжественного захоронения своего гениального прадеда, которого в январе 1907 году, похоронили на Литераторских мостках.
После войны сотрудники завода работали над восстановлением памятника Тысячелетию России в Новгороде, реставрировали памятник Ивану Андреевичу Крылову в Летнем саду, отливали новые скульптуры В. И. Ленину.
Памятник Н. Г. Чернышевскому, над которым начали работать ещё до войны, был вынут из траншеи на Волковом кладбище и в 1947 году торжественно установлен напротив Московского парка Победы.
Но одной из самых главных работ завода, оставшейся на века в истории отечественной скульптуры, стало восстановление знаменитого петергофского Самсона, центральной фигуры Большого каскада, который официально называется «Самсон, раздирающий пасть льва». Возрождённую скульптуру торжественно везли через весь город в Петродворец и это стало настоящим праздником для всего послевоенного Ленинграда. Рабочие и художники завода восстановили также скульптуры Большого каскада: «Волхов», «Нева», оранжерейный фонтан «Тритон и морское чудовище», памятник Петру I по авторской модели знаменитого скульптора Марка Матвеевича Антокольского, который был похищен фашистами во время войны.
Одной из наиболее важных работ завода, которая особо актуальна и в наши дни, является памятник Воину-Освободителю в Трептов-парке в Берлине, которую торжественно установили в 1949 году. Эта скульптура была отлита заводом всего за семь недель, в том самом литейном цехе здания бывшего Спасского храма, тогда как лучшие зарубежные фирмы брались выполнить эту работу не меньше, чем за полгода. Произведения послевоенной скульптуры, выполненные на этом заводе, тоже своим образом продолжали воспевать славу русского оружия и русской доблести, как и построенная архитектором Петром Андреевичем Аплаксиным незадолго до революции на углу Расстанной и Воронежской улиц Казанская (Воронежская) церковь, о которой мы рассказывали в предыдущих исследованиях. Завод «Монументскульптура» создал памятник Зое Космодемьянской для её родного города Тамбова, монумент «Родина-Мать» для Пискарёвского кладбища, скульптуры «Фронт и тыл» для Урала, памятник героическим защитникам Ленинграда на площади Победы, монумент Победы на Поклонной горе в Москве.
Памятник адмиралу П. С. Нахимову, выполненный скульптором Н. В. Томским, стоит на площади, носящей его имя в городе Севастополе, в Североморске стоит также изготовленный на заводе «Монументскульптура» памятник героическим морякам Северного флота. Знаменитая фигура для ВДНХ «Рабочий и колхозница» тоже была отлита на заводе «Монументскульптура» и является его эмблемой, в 1957 году на заводе был изготовлен памятник А. С. Пушкину по модели М. К. Аникушина для площади Искусств в нашем городе.
В последние годы завод активно сотрудничает с московским скульптором Зурабом Церетели и многие его произведения для столицы выполняются в огромном здании бывшего Спасского храма. Благодаря любезности охранника завода мне удалось пройти на территорию предприятия в начале августа этого года, и с разрешения директора завода Олега Викторовича Михайлова сделать несколько интереснейших снимков внутреннего помещения бывшего храма. Все эти фотографии я привожу ниже. Уже несколько лет, как здание побелили, и во внутреннее помещение цеха сквозь окна барабана центрального купола очень красиво проникает солнечный свет, создавая потрясающе красивую и светлую атмосферу здания изнутри. На месте алтаря сейчас в цеху висят иконы и сотрудники завода с большой радостью и ответственностью осознают, что работают они всё-таки в помещении бывшей церкви. На полу лежит неимоверное количество белых гипсовых слепков и в сочетании с удивительно свежей, в некоторой степени даже не побоюсь этого слова, благостной атмосферой помещения всё-таки возникают мысли о радости торжества Православия и возвращении его в нашу жизнь. Конечно же восстановить храм для церковных богослужений очень трудно, да и завод имеет уникальную, поистине патриотическую историю своей деятельности и для продолжения его работы ему нужен этот прекрасный, огромный и уникальный «цех». Для того, чтобы вознести свою молитву Спасу Нерукотворному в нашем городе построили и восстановили большое количество храмов, обратиться к Богу можно и увидев непосредственно уникальное освещение здания изнутри, под его сводами и под «куполом». Внешне этот храм сейчас несколько напоминает однокупольные силуэты русских церквей начала 12 века, кубом своего основания и пропорциями он даже похож на силуэт знаменитого Покрова-на-Нерли. Наверное, есть своё очарование и в его частичной разрушенности, говорящей нам о том, сколь жестокими были годы красного атеизма.
А закончить свою статью мне хотелось бы напоминаем о том, что праздник Спаса Нерукотворного уже завтра – 29 августа и к нам после долгих скорбей и испытаний пришло то самое православное Лето, о котором я писала ещё в далёком 1989 году, когда только начали говорить об утраченных святынях и возможности их восстановления:
Мы ещё не успели осмыслить
Всё, что медленно так расцветало,
И не вымыли старые кисти,
Чтоб пейзажи прозрачнее стали.
Как нежданно ослепли от света –
Несказанное было ведь рядом,
К нам пришло православное лето
И писать его маслом не надо!
Иллюстрация: фото Церкви Спаса Нерукотворного Образа, 1934 год