ПО СЛЕДАМ ХРАМА СПАСА НЕРУКОТВОРНОГО – Расстанный проезд, д. 1
Образ Спаса Нерукотворного – особое изображение лика Христа на плате (убрусе) или керамике (Керамидон) – издавна почитается в Православной церкви. Согласно ещё византийской традиции изображения Спаса Нерукотворного располагаются высоко в храмах, в барабане купола, друг напротив друга. Также изображению Спаса Нерукотворного посвящено много икон, созданных в традициях строгого православного канона. Согласно древнему преданию о Нерукотворном образе художник, посланный больным царём города Эдесса в Месопотамии, не смог изобразить лицо Христа, так как от него исходило яркое божественное сияние, тогда Спаситель умыл лицо, отёр его платом, на котором остался отпечаток и вручил его художнику. Это повлекло за собой чудесное исцеление царя, а льняной плат долго хранился в древнем городе Эдесса и стал там глубоко почитаемой святыней. Однако, в 944 году после исторических и военных событий осады города Нерукотворный образ был перенесён в Константинополь. Это происходило торжественно, с подобающей честью и песнопениями, 15 августа, а следующий день – 16 августа вошёл в церковный календарь как общецерковный праздник под названием «Перенесение из Эдессы в Константинополь Нерукотворного образа Господа нашего Иисуса Христа».
Во славу образа Спаса Нерукотворного, который был широко почитаем в России и приносил много чудес и исцелений, возводилось множество церквей и храмов. В Северной столице первая церковь Спаса Нерукотворного была построена по проекту самого Доменико Трезини, она была деревянная, освящёна в 1737 году, а в 1746 году по указанию императрицы Елизаветы Петровны перестроена в камне и заново освящена. Это – церковь Спаса Нерукотворного на Конюшенной площади, в которой в 1991 году возобновились богослужения. Вторая же церковь Спаса Нерукотворного была возведена близ Санкт-Петербурга в 1754 году в старинном Парголове, она тоже изначально была деревянной, но в 1876 году под контролем князя Павла Андреевича Воронцова-Шувалова началось строительство каменного и более просторного Спасо-Парголовского храма, он был действующим в советское время и поныне там идут службы. А вот третьей церкви Спаса Нерукотворного, задуманной ещё в 1756 году, и адрес здания которой значится с середины ХХ века как Расстанный проезд, д. 1, который находится справа от официального входа на «Литераторские мостки» повезло меньше. По следам этой церкви мы и отправляемся!
Первая в нашем районе деревянная на каменном фундаменте Спасская церковь была заложена 9 сентября 1756 года через несколько месяцев после открытия Волкова кладбища. Церковь была однопрестольная и торжественно освящена в присутствии императрицы Елизаветы Петровны 3 декабря 1759 года во имя Спаса Нерукотворного Образа. Церковь освящал знаменитый по тем временам богослов и архиепископ Санкт-Петербургский и Шлиссельбургский Сильвестр, портрет которого кисти Алексея Антропова сохранился до наших дней, а находилась она на том месте, где после строительства неподалёку от неё нового каменного храма Спаса Нерукотворного была возведена церковь во имя Всех Святых. Церковь во имя Всех Святых и была сооружена на старом фундаменте первой Спасской церкви, поэтому удивительным и интересным на некоторых дореволюционных картах этого участка Волкова кладбища значится наличие двух Спасских церквей, что вовсе не является совсем уже грубой ошибкой. Видимо, по инерции, церковь Всех Святых по-прежнему называли Спасской.
Но, продолжим свой рассказ по порядку: при императоре Александре I деревянная обветшавшая Спасская церковь в 1812 году была отреставрирована, и было принято решение о постройке рядом нового, более просторного храма Спаса Нерукотворного, проект которого поручили разработать величайшему архитектору, академику и профессору Императорской Академии художеств Викентию Ивановичу Беретти. Однако, проект Беретти оказался слишком дорогим и новый храм был заложен только в 1837 году, когда Николай I приказал всё-таки разобрать старый, тесный и холодный, деревянный храм, который все эти годы поддерживался и ремонтировался на средства старосты Волкова кладбища, купца 1-ой гильдии Прокопия Ивановича Пономарёва. О деятельности этого подвижника и церковного благотворителя в последние годы мы узнаём всё больше и больше, его имени даже посвящены некоторые православные сайты.
Прокопий Иванович Пономарёв (1774 – 1853) в своё время был достаточно известным человеком, он входил в советы многих финансовых организаций Санкт-Петербурга, помимо церковной деятельности вёл торговлю чаем и сахаром, а за помощь бедным и финансирование многих начинаний в сфере образования и общественного призрения в 1832 году был возведён в дворянское достоинство. Сорок лет Прокопий Пономарёв состоял старостой храмов Волкова кладбища и на строительство нового Спасского храма он выделил значительную сумму, что позволило полностью оплатить возведение одного из приделов храма. Но средств для возведения полного проекта архитектора В. И. Беретти явно не хватало, его проект предполагал создание целого ансамбля – с двумя воротами, двумя площадями и четырьмя часовнями, включая пятикупольный храм с четырьмя портиками.
В связи с этим новый храм решено было построить по более упрощённому и удешевлённому проекту, выполненному архитектором Францем Ивановичем Руска. В результате Ф. И. Руска возвёл не менее величественный пятиглавый храм с тремя алтарными апсидами. Сорок окон – по восемь в каждом барабане наполняли светом внутреннее пространство с четырьмя несущими колоннами. Храм был освящен 15 ноября 1842 епископом Русской православной церкви, митрополитом Ионой (в миру – Иван Семёнович Васильевский). Главный престол был освящён в честь Нерукотворного образа Спасителя, второй – во имя святых царей Константина и Елены, третий – во имя Казанской Божией Матери и четвёртый – во имя архистратига Михаила.
В 1865 году Спасская церковь была отремонтирована: её стены украсили иконы, хранившиеся до того времени в ризнице, были сменены лампады и подсвечники, облачения, заменён жертвенник. Церковь засияла новыми красками, а в 1880 году был сделан мраморный стол для запрестольного ковчега и тумба для запрестольного креста.
В 1882 году Спасская церковь была даже упомянута в русской литературе талантливейшим писателем Всеволодом Гаршиным. В своём очерке «Петербургские письма» он описал это место так: «Густая зелень закрывает кладбище; церковь, маленькая, старинная, едва виднеется из неё. Недавно поставили в сторонке другую, большую. Старый сторож сидит на лавочке с трубкой и поплёвывает на мостовую. За воротами небольшой навес с прилавком; там сидит старушка из богадельни и принимает пожертвования». Также удивительно и то, что в этом же очерке Всеволод Гаршин запечатлел и нашу Расстанную улицу, буквально этот же абзац очерка начался словами: «К кладбищу ведёт длинная Расстанная улица. Небольшие дома по большей части заняты монументальными мастерскими, … В заборах – лавочки для продажи цветов и венков из мха и иммортелей; все заборы увешаны ими…». В своём произведении Всеволод Гаршин писал о петербургском лете, зное и некотором спокойствии этих мест. Но, спустя, буквально, чуть больше года, Расстанная улица и храм Спаса Нерукотворного стали свидетелями, пожалуй, самого грандиозного и значительного события для всей русской литературы и общественности Санкт-Петербурга осени 1883 года. А событие это было – похороны выдающегося писателя Ивана Сергеевича Тургенева.
Иван Сергеевич Тургенев умер 22 августа (3 сентября) 1883 года во Франции в небольшом местечке Буживаль, недалеко от Парижа. В последние годы жизни он всей своей душой рвался на родину в Россию, но здоровье не позволило ему это сделать. И, тогда согласно завещанию, воля Тургенева вернуться в Россию уже посмертно и быть похороненным именно на Волковом кладбище, рядом с могилой В. Г. Белинского, была осуществлена. Отпевали Тургенева во Франции, в небольшом храме, но возвращение его тела на родину и захоронение стало невероятным по масштабу событием того времени. В траурном шествии похорон И. С. Тургенева принимало участие около четырёхсот тысяч человек – больше, чем на знаменитых похоронах Ф. М. Достоевского. Кортеж медленно двигался от Варшавского вокзала по заполненным множеством людей Измайловскому, Забалканскому, Загородному проспектам, Обводному каналу, Боровой улице и Расстанной.
Большой проблемой было исполнить волю писателя быть похороненным именно «подле своего друга Белинского», где рядом уже находилась могила Добролюбова и свободного места, как писал смотритель Волкова кладбища, совершенно не было. Тогда и приняли решение, что могила Тургенева будет у одной из стен храма Спаса Нерукотворного, где пройдёт литургия по писателю. До наших дней сохранились гравюры этого события, опубликованные в журнале «Всемирная иллюстрация», где на одном из изображений чётко видна стена храма Спаса Нерукотворного, а справа очертания церкви Святого Иова Многострадального. Среди документов сохранился также пропуск на литургию в описываемый нами храм. Проститься с великим писателем шло такое количество людей, что в храм пускали только по этим входным билетам, а на кладбище разрешали пройти с одним венком только шести представителям. В тот день были отменены занятия в университете, многих учебных заведениях, чтобы студенты могли сопровождать траурную процессию. Всеволод Гаршин в своих воспоминаниях писал о неимоверном море людей всех сословий, которые стекались по Боровой и Расстанной улице к месту погребения писателя. В газетах того времени значилось так: «Это было зрелище величественное, необыкновенное. Венки следовали один за другим, при каждом шесть депутатов, версты на две тянулись они вереницей, прерываемые кое-где хорами студентов Санкт-Петербургского университета, Института гражданских инженеров и Горного института. Впереди всех несли венок от бывших крестьян Ивана Сергеевича. … Шли депутаты от Академии наук, представители высших учебных заведений, представители земств, предводитель дворянства Санкт-Петербургской губернии, московское, петербургское городские управления шли в процессии. … За хористами следовало духовенство — впереди священники несли икону, факельщики следовали по сторонам процессии. Несли венки: от госпожи Виардо — металлический с серебряными перехватами в виде ленты и большой серебряный венок на голубой бархатной подушке — от русской колонии в Париже. Венок нёс господин Крамской, который встретил поезд с гробом Тургенева ещё за несколько станций от Петербурга. … Шли все здешние литераторы, несколько художников, артистов. … Медленно двигалась процессия, а в большой церкви Волкова кладбища уже совершалась литургия. В 11 с половиной часов прибыл преосвященный отец Сергий, епископ Ладожский. Молящихся сначала в церкви было очень мало, все имевшие билеты шли за гробом или в процессии. Преосвященный Сергий совершал богослужение медленно, с полною торжественностию, в сослужении двух архимандритов и причта Волковской церкви. Когда процессия прибыла на кладбище, все депутации с венками были построены шпалерами по обе стороны пути до самой церкви, и среди них проехала колесница. … Венки и депутации от редакций расположились около церкви, венки от Общества пособия нуждающимся литераторам и учёным, от городской Думы — помещены были около самой могилы, которая находилась тут же у церкви, с левой стороны от входа, с правой от церкви. Было двадцать минут третьего, когда гроб внесли в церковь и поставили на катафалк под малиновым бархатным балдахином. Четыре траурных подсвечника поставили по сторонам…». Таковы совершенно потрясающие описания похорон именитого писателя, свидетелем которых стал храм Спаса Нерукотворного Образа, в ризнице которого потом ещё долго хранился серебряный венок, присланный студентами Московского технического училища на гроб И. С. Тургенева. Этот храм в связи с этим помнит и знаменитую французскую певицу Полину Виардо со своими дочерьми, в семье которой Иван Сергеевич Тургенев жил в свои последние годы. На могиле Тургенева по условию градоначальника Санкт-Петербурга речи произносили только четыре человека: ректор Санкт-Петербургского университета Андрей Николаевич Бекетов (дедушка Александра Блока), профессор Московского университета Сергей Андреевич Муромцев, писатель Дмитрий Васильевич Григорович и поэт Алексей Николаевич Плещеев.
Многие литераторы посвятили этому событию проникновенные стихи (Алексей Плещеев, Семён Надсон), рассказы и воспоминания (Всеволод Гаршин памяти Тургенева посвятил свой гениальный рассказ «Красный цветок»), а церковь Спаса Нерукотворного напрямую стала упомянутой уже в поэзии, благодаря стихотворению русского поэта, критика и юриста Сергея Аркадьевича Андриевского, который памяти И. С. Тургенева написал следующие строки:
….
Сюда пришли, пришли без счёта
Слагать венки на этот свод, –
И чуть от церкви, с поворота, –
К тебе завидят узкий ход,
Какое нежно волненье
Невольно каждый ощутит,
И сколько раз благословенье
Твою могилу осенит!
В результате таких «пышных похорон», – как писали современники, места; рядом со Спасской церковью стали очень престижными, и в 1885 году рядом с И. С. Тургеневым похоронили знаменитого историка и литератора К. Д. Кавелина, к югу от алтарной апсиды в 1886 году похоронили университетского профессора богословия В. П. Полисадова, а двумя годами позднее состоялось погребение учёного и путешественника Н. Н. Миклухо-Маклая. В 1889 году рядом со Спасской церковью был похоронен Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. Множество народу и почитателей русской литературы стекалось к этой церкви, чтобы помянуть в ней усопших. К тому же этот храм был приходским для жителей Расстанной улицы, близлежащего к ней района Лиговского проспекта, Волковой деревни, а, позднее, и для жителей деревни Купчино. Главным же церковным праздником был день перенесения Образа Спаса Нерукотворного – 16 августа по старому стилю. Этот день, сразу после Успения, собирал в отдельные годы до двадцати тысяч человек.
Особым достоянием храма было то, что в одном из его приделов над могилой Анны Бенардаки, висела картина „Св. Анна-Пророчица“ знаменитого художника Карла Брюллова и находился мозаичный образ „Надежда“ работы академика Георга Веклера. В трёх храмовых иконах: Казанской, Знамения и свт. Николая, а также в двух крестах находились небольшие мощевики; многие из икон украшали серебряные оклады. Внутренние стены храма были расписаны фресками, а с 1907 года в храме действовало своё братство.
Однако, событиям революции, которые напророчил сам Иван Сергеевич Тургенев образом нигилиста Базарова в своём романе «Отцы и дети», суждено было сбыться, и это послужило причиной тому, что в 1936 году Спасский храм закрыли для богослужений, часть церковных ценностей была изъята, а могила И. С. Тургенева потревожена. Его перезахоронили непосредственно в некрополь «Литераторские мостки» гораздо ближе к могиле Виссариона Григорьевича Белинского, как и просил в своём завещании писатель. За несколько лет до этого, в 1931 году, снесли Всехсвятскую церковь, построенную в 1850-52 годах на каменном фундаменте первой деревянной Спасской церкви, как мы уже описывали выше. Её возвёл тот же архитектор Фёдор Иванович Руска, который возводил и Спасский храм. Церковь во имя Всех Святых в миниатюре повторяла облик Спасского храма, она была возведена на средства известного уже нам купца и благотворителя Прокопия Пономарёва, и некоторые годы так и называлась «Пономарёвской». В архивах от неё осталась только одна фотография, и то только самой нижней части церкви; эту фотографию мы приводим в нашей статье ниже. По некоторым воспоминаниям значится, что церковь Всех Святых была исполнена в неорусском стиле. Её иконостас был двухъярусный, иконописную работу выполнили художники В.М. Пошехонов и И.А. Денисов, а из ценностей храма историки отмечали чашу для причащения – потир, выполненный из золочёного серебра в виде пшеничного снопа, перевитого лозой винограда. В церкви был устроен семейный склеп Пономарёвых, где в 1853 году похоронили и самого купца-благотворителя. Остатки склепа купцов Пономарёвых были случайно обнаружены одной из служительниц церкви Воскресения Словущего на Литераторских мостках, но об этом и об истории здания храма Спаса Нерукотворного после революции и во время Блокады, а также о том, какие иконы из храма сохранились в наши дни и где они находятся, наш следующий рассказ.
А пока мы завершаем сегодняшнюю часть истории Спасского храма строками, которые в какой-то мере помогут создать некий поэтический памятник частично утраченным и разрушенным святыням в Санкт-Петербурге и на Расстанной улице:
………………
Мы ведь пойдём неустанно
В то лихолетье веков,
Чтобы искать осиянно
Лики былых куполов.
Чтоб неизбежною болью
Всё заискрилось как встарь,
И нам вселенской любовью
Душу очистил Звонарь!
Где же поющий, высокий,
Спасский утраченный храм?
Образ Всевышний и строгий,
Что для Спасенья воздан?
Где же тот облик Всехсвятской
Церкви неуцелевшей,
Средь наклонённых акаций,
Арок и окон воскресших?
Я их ловлю ведь глазами
И закомары молю,
Вновь осеняю слезами,
С тайной надеждой люблю…
Чтобы родимою песней,
Свежим дыханием трав,
Вновь возродился, воскреснул
Церкви былой архитрав.
И пятикупольным белым
Храмом вся жизнь вознеслась,
Где красотою запела
Снова славянская вязь!