Иные потери приходят внезапно. Иные крадутся годами, как тени, нехотя приближая вас к некой разделительной линии – "до" и "после". Человек ещё здесь, на Земле, но не может сказать и слова. Лишь взгляд и пожатье руки. Многолетнее общение ваше переходит в редкие встречи, диалог со временем замещается монологом, и неожиданно всё прекращается. Навсегда? Девять дней ты живёшь в пустоте, пытаясь поймать отзвук голоса, улыбку, движенье её рук, привычно настраивающих гитару. И тот костюм вишнёвого цвета пусть будет на ней. Хотя бы одна ещё репетиция и тропинка в горы!..
Но вдруг понимаешь, что совместные выступления ваши окончены, а Инна, в далёком будущем, вернётся в этот мир любознательной девочкой, которую будут ждать судьбоносные встречи, походы и репетиции. А как же иначе смириться с этой потерей?..
Взору вновь открывается цветущее поле.
Начало августа – того далёкого, стрекочущего кузнечиками, августа 2010 года, когда Инна прибыла к нам в гости. За долгих четыре дня мы успеваем насладиться пахучим зноем, бродим с ней по прибрежным камням, купаемся, загораем, собираем чабрец и курильский чай. По плоским каменным глыбам добираемся до середины Катуни, любуемся бурным потоком. И, конечно, беседуем о многом нам близком, читаем друг другу притчи, «Криптограммы Востока», стихи. Вечером Инна рассыпает на садовом столе находки-самородки из её геологической поездки по Чуйскому тракту, и лучи заходящего солнца зажигают в каждом живые искорки. Я получаю в подарок сердолик и кусочек горного хрусталя, ей же вручаю «Небесное в земном» – недавно изданную книгу лирических миниатюр. Знаю, она любит подобную прозу. Прошу: Инна, останься, побудь ещё несколько дней! Невозможно. Работа, забота, организация концерта любимого певца. Но неумолимый рок зачастую по-своему распоряжается судьбой человека – в декабре того же года паралич приковывает её, деятельную натуру, к постели на семь лет.
В поступи прошедшего ничего не изменить. Архив памяти сжимает длительность земных событий в мгновенья. И те счастливые моменты сияют среди них, как крупицы горнего хрусталя, освещая мир вашей дружбы…
Цветущее поле колышет волной разнотравья. Смех раздаётся прежде, чем я нахожу её. Девочка переходит от цветка к цветку, вдыхает аромат, погружая носик в васильковую чашечку, смеётся и бежит дальше, к розовой саранке. Светлое платьице её мелькает среди разноцветных маячков, вальсируя по полю, и постепенно перемещается к границе, за которой начинается ослепительное снежное царство. Ещё движенье, улыбка – и свет безмолвия поглощает платьице вместе с каштановыми локонами, оставляя на поле дуги примятых трав, а в чашечках цветов воспоминанья о веснушках и крупицы детского смеха. Девочки больше не видно. Лишь там, вдалеке, хрупко идут по снегу маленькие следы – будто в Вечность, что манит тишиною и тайной.
Я машу вслед рукой – счастливого пути, Инна! Где же увидимся? Из неведомых линий, красок и нот когда создадим нашу встречу? И здесь, на Земле, вновь найдём полевые цветы.
*