Всё началось с того, что Моран Флетчер обрёл бессмертие.
Это был молодой задорный преподаватель, живший в двадцатом веке в Лондоне. Друзья называли его «невероятной гибкости ума математик и сбивающий с толку воображения фантазёр». Он и был таким, весёлым и затейливым, хотя изредка его посещала меланхолия. Она была нежеланным, но неумолимым гостем, с тех самых пор, как несчастный случай увёл его отца из жизни.
– Скажи, папа, – спрашивал когда-то Моран. – ты думаешь, я бы мог стать главным героем какого-нибудь фантастического романа?
– Конечно, но… ради такого звания нужно очень постараться! – улыбаясь, отвечал отец. – А для меня ты и так главный герой всей жизни, и всегда им будешь…
Однажды, весенним утром, меланхолия пришла к Морану со своей старой подругой – смертью – и Моран исчез, не сказав ни слова. Кто-то подумал, что он умер. Шли месяцы, родные уже не надеялись вновь услышать его голос.
Но голос прозвучал. Ночью, под конец года, в квартире Роба Дэриксона – коллеги и хорошего друга. Моран сказал по телефону, где Роб сможет его найти, и больше не звонил. Путь друга лежал на север Шотландии, к скалистым берегам Северного моря, где высокие волны бились о белый клиф. На бурых лугах, у края утёса, скрытое от лучей солнца, стояло двухэтажное имение. Его стены были пропитаны безжизненной мглой. Пожар давным-давно выселил его жильцов – семью Флетчеров.
Трескучая парадная дверь приоткрылась, и Роб увидел то, во что превратился Моран. Болезненно впалые щёки, томные глаза, мертвенно бледная и сухая кожа, утомлённое лицо, совсем не похожее на лицо неунывающего фантазёра.
– Пойдём, – сказал Флетчер негромко, – я всё объясню.
В доме было холодно и жутко. Комнаты находились во тьме, а там, где свет пробивался сквозь щели заколоченных окон, танцевала пыль, как снежинки во вьюге.
– Нам сюда, – Флетчер показал на открытую дверь в конце узкого коридора. Это была лестница в погреб.
Они спустились в очередное тёмное помещение. Моран дёрнул за рубильник, и яркий свет ударил Дэриксону в глаза, от чего он сначала сощурился, но затем расширил веки, потрясённый увиденным.
Почти весь погреб занимала громадная установка серого цвета: группа блоков, соединявшихся связкой проводов. Блоки-параллелепипеды инкрустировались миниатюрными лампочками. Машина то жужжала, то шипела, то издавала звуки двигателя самолёта. Устройство образовывало букву «П». В левом нижнем углу буквы, у лестницы, стоял небрежно собранный стол, на котором лежали исписанные бумаги, пачки сигарет с зажигалкой и цветастый кубик Рубика. Рядом, из пола, росла связка трубчатых проводов. К ним крепился толстый широкоэкранный монитор. В дальнем углу стоял большой электрогенератор на бензине.
– Что это такое? – спросил Роб, вглядываясь в каждую лампочку.
– Помнишь, я говорил тебе про мою теорию? – в ответ спросил Флетчер.
– Постой-постой! – Роб посмотрел ему в глаза. – Я правильно понимаю? Всё это время... Замкнутое пространство, никакой связи с реальностью. И эти... коробки. Всё это – одна из твоих странных теорий?
– Да.
– О чём ты думал?!.. Тебя искали! Ещё бы чуть-чуть... и мёртвым объявили!
– Об этом не беспокойся, – сказал Моран, скривив улыбку. – Ещё успеют... У меня лейкемия, последняя стадия.
Роб больше не злился. Он попытался проявить сочувствие, но Моран перебил его:
– Не нужно... Давай я просто покажу тебе, что это такое, – он сел за стол и принялся стучать по клавиатуре. Будто пианист, он наладил гармонию с клавишами, исполнял этюд, шедший из глубин его души. Монитор вспыхнул и заполнился символами. Спустя минуту тихого шипения и мычания, машина неистово загудела. Лампочки замигали красным, затем – замигали чаще. Нарастающий «VJOOOM», и свет потух. Мгновенье – и свет вернулся.
– Окей... Это что было? – спросил Роб.
– Опять красные... – прошептал Моран. – Я... нет... это снова происходит... почему?
– Что происходит?
Моран повернул монитор, на экране которого дрожала матрица нулей и единиц.
– Как думаешь, что это? – спросил Флетчер.
– Цифры, – ответил Роб с усмешкой, но вскоре догадался: – Чёрт подери... Ты... ты ведь об этом говорил... Подобие вавилонской библиотеки! Реальная модель! Ты сделал это! Я правильно понимаю? Оформил события массивами нулей и единиц?
– В каком-то смысле, – без энтузиазма ответил Моран. – Вряд ли ты подумал о событиях на микроуровне.
– Постой-постой! Микро? Как далеко ты зашёл?
– На самый мельчайший уровень, известный физике. Это кванты. Два состояния частицы. Ноль и единица... Массив, который ты видишь на экране – на самом деле трёхмерен, – Флетчер нажал ещё одну клавишу, и квадрат из нулей и единиц пришёл во вращение, превратившись в куб, – это время, место... и реальность. Мультивселенский куб, такое вот название.
Роб внимательно рассматривал изображение на мониторе.
– Как оно определяет события на макроуровне? – спросил он.
Флетчер рассказал, что из череды колебаний формируются группы, каждая – отвечающая за конкретную область в макромире. Что он написал алгоритм, который на основе нечётких множеств определяет события на макроуровне; и уже с ними работает в космических масштабах.
– Но толку-то, – закончил Моран. – Моей модели чего-то не хватает... Опять красные... Я бы всё отдал за то, чтобы они загорелись синим... И эти кванты... Они бы... они бы взаимодействовали с нами... Мы бы взаимодействовали... – он свернул массив и открыл файл с уравнениями, всецело описывающими работу машины. – Это всё, на что хватило моего ума... Оно должно быть идеальным, но я не понимаю, почему оно не работает, – Моран неспешно отошёл в сторону и закурил.
Дэриксон решился взглянуть на формулы. Сначала он изумлялся их новизне и гениальности Морана. Но в какой-то момент Роб ухватился за один математический ряд, сложил ладони, словно в молитве, и заявил:
– Ты не пробовал сделать так? – и не дожидаясь ответа, поправил некоторые значения. Еще не забыв, как была запущена машина, Роб нажал ту же кнопку, и комната вновь наполнилась неприятным гудением. Вновь лампочки загорелись красным. Миг – и они замигали синим. Ещё миг – и машина стала тише, оставив лампочки в синем мерцании.
– Нет красных... – обронил сигарету Моран. – Все синие... Все они синие... Красных нет... Ты это сделал... – Моран нервно засмеялся, пытаясь выразить благодарность.
– И что я... мы сделали? – улыбаясь в ответ, спросил Роб.
Моран не ответил, поманил пальцем и резво сорвался с места. Теперь он действовал бодро, живо, словно ребёнок, который наконец-то получил давно запрашиваемый подарок.
Роб последовал за ним в соседнее помещение. Оно отделялось стальной дверью и широким арочным коридором. Моран нащупал объёмную кнопку на стене, вжал её сильно, и маленькое круглое хранилище наполнилось голубым. Потолок здесь был вроде свода купола, и под ним, по всей окружности, в стену было вмонтировано множество лучевых генераторов. Они шли в несколько рядов и могли крутиться, меняя траекторию лучей. Моран откалибровал вращение генераторов и взял аккорд из нескольких клавиш.
– Целая вселенная в одном маленьком хранилище, – произнёс он с сияющей улыбкой на мёртвом лице. – Оно просчитывает всё, что могло случиться, изменись колебание кванта хоть в одной позиции массива. Вплоть до будущих, ещё не сбывшихся событий. Все варианты будущего, все варианты прошлого... и все предпосылки для этого... всё здесь. Просто выбери место и время, любой уголок... – он подскочил к панели и задал необходимые данные. – Здесь есть вселенные, в которых Британия капитулировала перед Германией, – «щёлк», и генераторы закрутились, устремив голубые лучи рисовать другой Лондон, обвешанный красными флагами с чёрной символикой. – Пример не из лучших... Но есть и такие, в которых Гитлер никогда не рождался... Есть такие, где Марк Чепмен никогда не стрелял в Джонна Леннона. А есть такие, где Леннон никогда не рождался... Это как бесконечная последовательность чисел. Можно представить такую, где есть все числа, кроме пятёрки! Или такую, где все пятёрки. Найти можно что угодно! Знать бы только, что ищешь...
Роб восхищался детализацией этой симуляции. Её можно было приближать, отдалять. Смотреть на здания с высоты птичьего полёта или из ближайшей забегаловки, сидя за столом. Моран не дал другу прийти в себя и двинулся дальше. Теперь свет заиграл другой картиной. Роб увидел себя и Флетчера минутной давности.
– Это ты сделал или у меня галлюцинации? – спросил он, не веря глазам. – Это же мы... Постой, что? Мне не послышалось? Я слышу свой голос!
– Верно. Звук тоже есть, – Моран будто сам удивлялся этому.
– Это же мои слова! – обрадовался Роб. – А этого ещё не было... Слушай, да ведь мы уже ведём совсем другой разговор!
– Есть вселенные, которые поначалу кажутся привычными, но малейшее изменение есть в каждой. И во многих мирах наш разговор будет начинаться так же, как мы его начали в этом, но вот дальше... Бесконечность вариантов, – Моран говорил вдохновлёно.
– Боже... – задумался Роб. – Я только сейчас понял. Ты делал это, уже зная, что... Ну... что...
Моран тихо засмеялся.
– Давай без этого, – сказал он. – Со мной всё будет в порядке...
– Но...
– Пошли, – Моран усмехнулся краем губ и выключил панель, – тут вредно долго находиться.
Вернувшись в помещение с «П-образной» установкой, Флетчер показал на мониторе модель «мультивселенского куба». Он отсортировал его по строкам и сказал, что так образуется главная диагональ – идеальная траектория, «по которой путешествует разум, всякий раз избегая те вселенные, где его носителя ждёт смерть».
– Диагональ нашего сознания. Дорога жизни... Тысячелетия шли споры о разуме и душе. Где находится одно, а где прячется другое. И вот оно. Квант где-то глубоко в нашем мозгу. В который облачено наше «Я», наша... душа. Понимаешь? Она двигается по этой диагонали, она запрограммирована двигаться только по ней, иначе встретит... смерть. Это работает только с наблюдателем, но для сторонних лиц, окружающих его, судьба определяется лишь вероятностью. Каждый из этих сторонних лиц в своём роде тоже наблюдатель, но со своей точки зрения. У каждого своя, так сказать, диагональ. И, видишь ли, не только я бессмертен. Но и ты. Будучи наблюдателем в своём мире. То, как ты видишь этот мир; всё, что тебя определяет, всё это остаётся с тобой навсегда.
Роб слушал внимательно. Когда Моран закончил, он ответил недоверчиво:
– Это и вправду взрывает мозг, но... Это ведь не проверяемо на практике.
– Будет проверено, и очень скоро...
– То есть, хочешь сказать, что ты будешь жить вечно?
– Не для тебя... не для родных... Моё тело умрёт, обратится в прах... Но я не умру. Разве может главный герой умереть в конце? Нет. Я переживу вас всех... Ой, прости, это прозвучало, как какая-то угроза, но...
– Нет, я понимаю, просто... Ты видел себя в зеркале? Ты сам сказал мне, что у тебя... Слушай, что должно случиться, чтобы ты... для себя... поборол болезнь? Это ведь не грипп, даже не пневмония!..
– Просто... просто её не станет. Ты сможешь убедиться в этом, найдя меня в той комнате, живого и невредимого...
Ноги Морана дрогнули и как будто отказались держать своего хозяина. Флетчер бы упал, но его вовремя подхватил Роб; он посадил его за стол.
– Я буду там, – сказал Моран, показывая на стальную дверь. – Как и все мы...
– Извини... – сказал Роб, помолчав. – Машина действительно стоящая, но... Ты не о том думаешь. Ты должен вернуться в Лондон и рассказать обо всём маме и сестре. Даже если ты собираешься жить вечно в других мирах, они останутся без тебя в этом мире.
– Ты... ты... ты не понимаешь? Я останусь... Тут... Вы сможете навещать меня здесь, говорить со мной...
– Говорить? – удивился Роб. – С этими синими лучами? Они будут вести диалог?.. Так ты это имел в виду, когда сказал, что они будут взаимодействовать с нами?
Моран хитро захихикал.
– Я должен был догадаться! – одновременно и радостно, но и с какой-то обидой произнёс Роб. – Это же... Это... Я бы всё отдал за то, чтобы поговорить с теми, с кем уже не могу...
– Как и я, – сказал Моран на выдохе.
– Теперь я понял, – Роб не нашёл второго стула и наклонился к Морану. – Он тебя вдохновил на это?
Флетчер кивнул пару раз и заулыбался.
– Бог мой... Может, я тоже хочу поговорить с... да со всеми! – Роб прослезился. – Дай мне такую возможность! В конце концов, я, можно сказать, соавтор этого устройства!
– Ты успеешь. Ещё успеешь, – Моран встал, опираясь на стол, и шаркающей походкой подошёл к рубильнику. – Нужно всего лишь закончить кое-что. Маленький штришок...
– Куда уж меньше? – рассмеялся Роб, глядя на монитор.
Моран на пару мгновений застыл, словно обдумывал какой-то план.
– Знаешь, как мы поступим? – сказал он в итоге. – Приезжай сюда с моей семьёй на Рождество. Я хочу сделать им подарок... И тебе – тоже... Это будет грандиозная премьера, – и потянул рубильник вверх. Гудящая машина затихла. Погреб ушёл в темноту.
Флетчер остался в сгоревшем имении, наедине с мраком и консервами. «Я хочу, чтобы все встретились здесь», попросил он и отправил Роба обратно в Лондон. На следующей неделе, в день сочельника, на бурых шотландских лугах показался автомобиль. Роб не сказал родным Морана, что их ждёт внутри забытого особняка. Он сказал им, что это «будет сюрприз». Он оставил их снаружи, а сам отправился в погреб, с беспокойством на лице.
Там Роб увидел Морана, сидящего за столом. Он курил и собирал кубик Рубика.
– Удивительное изобретение, – говорил он себе под нос. – Я бы крутил его всю жизнь... Но всегда собираю за какую-то минуту... Вот бы была такая головоломка, на решение которой ушла бы вся жизнь. Бесконечный куб. Вот и ищи, как бы его отсортировать...
Роб проигнорировал слова Морана, они утопали в шуме П-образной машины. Он подошёл к стальной двери и дёрнул за ручку. Дверь была закрыта.
– Ты покажешь мне, как с ними общаться? – занервничал Роб.
– С кем? – невозмутимо спросил Моран.
– С мёртвыми, чёрт возьми! – сглотнул Роб. – Что с тобой, Моран? Я ждал достаточно... Мы ждали...
– Уже? Они наверху? – сказал Моран, имея в виду мать и сестру.
Роб кивнул.
– Хорошо, – Моран встал с кубиком в руках. – Я уже всё настроил... Ты сам им покажешь, когда всё закончится.
– Что закончится? – с тревогой спросил Роб.
– Наша схватка... Ты в любом случае выйдешь победителем, не бойся. Это и будет доказательством моей теории, – Моран со всей силы швырнул в Роба удивительным изобретением. Кубик угадил ему в лоб острым углом. Дэриксон растерялся, и Моран повалил его в ту же секунду.
Они лежали на полу, дрались, а их вопли растворялись в мычании и гудении. Вскоре Роб отбился от Морана и щедро наградил его кулаками. Флетчер выглядел немощно, будто последние силы он направил на этот безумный скачок. Его лицо, бледное и холодное, окропилось кровью из губ. Теперь он лежал на полу, точно распятый Иисус.
– Ты просто завидуешь, что это моя идея оживила их! – Дэриксон налился злобой и закричал: – Тебе противно, что Я останусь с ними. А ты умрёшь!.. Но не от моей руки...
Роб ослабил хватку. Моран улыбнулся, нащупал справа от себя кубик Рубика и одним резким ударом вогнал его острый угол Дэриксону в левый глаз. Роб заорал. Моран схватил кубик и выдернул его вместе с остатками глаза. Он схватил Роба за волосы и ударил об машину. А затем, когда Роб оказался на полу, начал душить его.
– Не бойся, – тихо говорил Флетчер. – У тебя всё получится. В конце ты встретишь Его. Того, к кому надлежит стремиться. Того, ради кого и затеяна эта жизнь и наше сознание. Ведь в чём смысл бессмертия, если оно не дано, чтобы встретиться с Ним? Последняя живая душа во вселенной найдёт Его и преклонит себя. И в этот момент триллионы таких же душ во всей мультивселенной сделают то же. Все наблюдатели, все живые и невредимые. А после начнётся Вечность... – тут он задумался, оглядывая комнату, и будто согласился сам с собой: – Да... Это будет вечная прогулка с Ним. Одна большая мультивселенская прогулка с Ним. С вечным разумом... Да. Всё, как у главного героя. И жил он долго и счастливо...
Роб уже не вырывался, не кричал. Его единственный глаз больше не моргал. Кровь разливалась по полу. Моран отпустил шею и присел отдохнуть.
– Всё хорошо, Роб, – говорил Флетчер, поглаживая холодеющую руку. – Ты будешь жить. Ты всё ещё жив... Мы оба живы... Знаешь, мы словно в шлюпках посреди бескрайнего океана вероятностей, плывём по неведомому нам течению. У тебя своё течение, ты просто поплыл дальше, вот и всё, – Моран пустил слезу.
Когда силы вернулись к нему, он оттащил тело наверх и бросил в лужицу с бензином. Бензин уже смочил каждую дощечку в этом доме, что ещё не знала пожара. В это время на бурые луга пошёл снег. Морану незачем было радоваться первому снегу, он отправился обратно в погреб. Бросил горящую зажигалку на промасленный пол и закрылся в погребе. Там он приоткрыл стальную дверь, активировал генераторы и, прихрамывая, дошёл до стула, поставленного им в центре круглой комнаты. Он сел, и по лицу его стало понятно, что он ощутил облегчение. Управляя установкой дистанционно небольшим пультом, он нажал единственную кнопку и приготовился.
Секунды спустя Флетчер услышал звонкий стук каблуков, но не обернулся, а продолжил смотреть прямо. Там из голубого света сгустился стул, на который вскоре присел мужчина. Они смотрели друг другу в глаза, казалось, вечность. В конце концов Моран произнёс с детской, наивной улыбкой:
– Здравствуй, отец... С Рождеством.
ЭПИЛОГ
По выжженной пустыне, против кровавой бури, тяжелым шагом ступало существо. Его нельзя было назвать человеком. Всё человеческое давно уже заменилось, оставался только клубок сознания где-то глубоко в маленьком сосуде из прочного материала, который для удобства можно назвать головой.
Оно шло долго, упорно выслеживая сигнал, мигающий на экране. Зелёный огонёк привёл его в пещеру, вход которой был маленький, но стоило протиснуться и пройти дальше, опускаясь ниже и ниже в окружении древних сталактитов, как пространство расширилось до такого, где можно было бы свободно бегать и прыгать. Пройдя дальше, оно наткнулось на обрыв, осветило пропасть из руки ярким светом и в освещении обнаружило то, что когда-то могло вызвать в нём живые эмоции.
На дне стояла П-образная установка.
Без раздумий оно спустилось прыжком, смягчив посадку разрядом сжатого воздуха, достало из внутренности вытянутый многогранник, провело пальцем по поверхности и поднесло к машине. Она тут же загудела, лампочки на ней вспыхнули синим и, нежданно для самого существа, вверх подались голубые лучи. Они образовали бесформенный сгусток, и секунду спустя раздался громоподобный, низвергающий умы смертных бас, разносящийся по всему гроту.
– Кто ты? – спросил голос.
Существо не дрогнуло, поскольку смертным не являлось.
– Ты знаешь, – ответило существо. – Ты всё давно знаешь.
– Хм-м-м... Я хочу услышать это лично от тебя. Иначе нам не было бы смысла встречаться.
Существо выждало паузу и рассказало:
– Давно я называло себя человеком... Давным-давно. Ещё тогда начались мои поиски. Миллионы лет я искал подтверждение древней легенды. Устройство со всем возможным и даже тем, что считали невозможным. Включая тебя.
– Ты догадался. По-другому и быть не могло... И кем ты меня считаешь?
– Я мог бы сказать «Богом», но ты лишь Его тень, набор нулей и единиц. Проекция высшего сознания в нашем мире. Я не знаю, где ты обитаешь, в четвёртом, пятом, шестом измерениях? Мне не важно. Теперь мы вдвоём. И в этом была наша цель – встретиться.
– Нет, не вдвоём. Нас много. Ежесекундно ко мне приходят другие создания. Ты их не видишь, но я вижу, как они стоят рядом с тобой. И мы общаемся. Здесь мы проведём остаток дней этой вселенной. А когда расщепится последний протон, мы пойдём дальше. Ждать окончания вечности. А когда и она пройдёт, ждать окончание следующей...
– Я знаю.
– Знаешь?
– Да. За миллионы лет я познал суть бесконечности. И готов встретить её.
– Хорошо. Как ты узнал обо мне?
– Впервые я прочитал об этом в одной книге. Всё началось с того, что Моран Флетчер обрёл бессмертие...