Удивительно, но перед самым обрывом боль оставила меня, страх поглотил её, а затем отступил и он, выдвигая на первое место любопытство. Выбор был сделан, осталось физически его реализовать. Сзади уже не просто стучали, а ломились в дверь, пора было решительно расставаться с этим миром.
Одновременно я осознавал, что исчезаю из жизни навсегда – здесь были по-прежнему вопросы, неразрешимые ни разумом, ни телом. Ужас небытия опять отчаянно взревел в сознании моём, и я усилием воли отверг его грубо и бесповоротно. «Так надо, – объяснял мой Разум. – Небытие что позади, что впереди. Пора наконец узнать истину о жизни и смерти до конца».
Я оттолкнулся от подоконника, и сделал решительный шаг в пустоту – я наконец отдался во власть стихий необузданных, непревзойдённых. Тотчас боль иная, не телесная, пронзила меня от ступней и до макушки. Сердце замерло, не решаясь опять сокращаться. Но я усилием воли дал ему толчок.
Боль, исходящая в рёв безнадёжно погибавшего тела, ушла вперёд меня, извещая Вселенную о сокрушении моего мира. Тугой поток меж тем подхватил падающее тело, намереваясь отныне им повелевать. Руками я сумел стабилизировать его по-птичьи, и ждал, что скажут мне первые мгновения полёта.
Тогда послышались некие звуки из глубин – и показались они излиянием волшебства, спасавшего меня. Это был явно ответ на отчаянный крик моего погибающего тела. Нечто утверждающее, будто мощная симфония, летело мне навстречу. Звуки эти явно предлагали жизнь – и я закричал согласием в ответ.
Вслед за утверждающими звуками вокруг меня зажёгся новый свет. Казалось, засветился сам воздух. Свет этот рождался не ярким, не тусклым, и не лунным. Но он был явно животворным,
Ибо подхватил меня, и я стал бесподобно невесом.
Я ожидал всего – что у меня вырастут крылья, что стану призраком, наконец элементарно разобьюсь о мостовую, но вместо этого произошло преображение моё. Я стал свободно летящий человек. Усилием мысли я мог управлять гравитацией – главенствующей силой во Вселенной. Мало этого, тело моё имело возможность невиданную для смертных – воплощаться в магические фантазии ума. Отныне я был способен развивать любую скорость, а значит убежать наконец от боли, фатально преследовавшей меня.
Я снова бросился вниз, но вместе с преображением тела, произошло изменение пространства. Я оказался в мире иной идеи, где изначала туман скрывал таившуюся где-то землю. Но вот туман начал истаивать, светлеть. И сквозь него проступила поверхность, неведомая мне: берег и море, накатывающееся на него. «Возможно, это последнее мгновение, предсмертия моего», – мелькнула вторая моя мысль.
Однако, в ином бытие, я мог растягивать, либо уплотнять своё время. Снизив таким образом скорость до нуля, я спружинил на ногах, мягко приземлившись на скалистом берегу, возле штурмующих валуны и камни волн.
На небосводе зажглись звёзды, и вдруг под ними проявилась фигура старца, сидящего на одном из валунов и, глядящего вдаль неба, сливавшегося с морем.
Любопытство вселенское – вот что представляла собой открывшаяся картина на границе двух миров. Мне интересно стало на равных поговорить с подобным человеком. Я подошёл к сидящему, как изваяние, старику. Однако, тот долго не замечал меня, пока наконец его взор опустился с небес на землю, и он увидел стоящего перед собой.
«Кто ты, сидящий на берегу, и странствующий взглядом?» – поздоровавшись, спросил я незнакомца
«Я – Звездочёт, – отвечал мне старец спокойно, ничего не оставляя скрытым за словами. – Когда мой взор бродит по небесам, то оставляет на это время тело. Много историй я нахожу, бродя взглядом по Вселенной и много жизней проживаю своим взором».
«И долго ты сидишь здесь, в преддверии Вселенной?» – спросил я у него.
«Возможно тысячу лет, возможно более, – отвечал мне Звездочёт. – Слишком долго водили меня грёзы, пока на земле шла ненужная мне жизнь».
«А ты не пробовал увести туда и тело?» – сказал я с максималистским задором юности своей.
Старик внимательно посмотрел на дерзкого пришельца. Ответ его прозвучал так: «Звёзды уже пошли по небесам. Иди им вслед. Они откроют твои тайны и свои».
После этих слов Звездочёт исчез, с ним тоже произошли неведомая мне метаморфоза. Вместо него чередой стали являться и исчезать люди-звери, люди-камни, люди-птицы. Люди слов знаковых, значимых. В свою очередь эти диковинные люди начали преображать меня, касаясь своим взглядом. Отныне я мог быть вечно лежащим камнем, взлетавшим в прыжке зверем, улетающей в высь птицей. Я многому научился у моих собратьев.
Но едва ушла череда этих волшебств, как боль, уже забытая, вновь настигла меня, и я, в прежнем образе убегавшего от боли помчался как можно быстрее от неё.
Вскоре подо мной во мгле открылась ещё одна поверхность. Это была горная страна. Я опять быстро погасил скорость, и мягко опустился в долину меж белоснежных гор. Эти были вознёсшиеся пики, подобно вратам, раскрывшимся передо мной.
Воистину я предстал перед небесами. Чем далее я проникал в них взором, тем различимей, и ярче были звёзды в глубине. Но ныне меня коснулись волны – и Вселенская Магия открыла свою Дверь. Мне показалось, что я случайно родился на Земле. И это была чужая планета, не моя. И я воззвал к встречавшим меня звёздам: «Дайте мне оторваться от Земли. Ибо жизнь на этой планете – рабство моё от людей и от богов. Я же хочу стать существом свободным от всего. И не хочу, чтобы меня настигала чья-то воля, либо боль».
Я не знал, какие ещё ужасы могут настигнуть моё тело. Но дух мой уже нашёл выход в пустоте. Вселенная тотчас раскрылась – и я в неё вошёл. Звёзд во Вселенной оказалось гораздо более, чем ожидалось. Земля предстала совершенно круглой. Я впервые почувствовали эти слова: шар, округлость, круг. Моё тело соотнеслось со вселенским, несмотря на несоизмеримые величину и массу. Я обнимал Вселенную от края и до края.
Вселенная была Истиной, пребывавшей здесь изначала. Как одиночка пред одиночкой, я посмел коснуться её словами от себя:
«Где критерии жизни и нежизни? – спросил я у Вселенной, существа. И что такое разум, и неразумие существ? Звёзды, планеты очень похожи друг на друга – в рождении, эволюции и смерти. Их бытие – в одной Вселенной. Так что это – жизнь, или не жизнь?»
Однако, Вселенная лишь загадочно мерцала мириадам своих звёзд.
Для меня оставалось тайной, истинно ли боги пестуют Вселенную, либо в ней изначала всё мертво. И есть ли возможность у меня управлять Вселенной и её видоизменять.
Так я продолжал размышлять и стремиться в никуда. Поверхность, куда я должен был упасть с высотки, исчезла неведомо куда. Теперь вокруг меня роились мириады звёзд. А я мог ходить по всему звёздному миру – куда угодно, и сколь угодно далеко.
Тогда звёзды мне породили ещё одну поверхность. На этот раз я увидел цветущую планету. Луга, степи и сады – всё было в ней в цветах. Я уже привычно приземлился на спружинившие ноги в невиданном саду, где буйствовали сочные краски всевозможных видов, а воздух был настоян непревзойдённым ароматом.
Прислушавшись к гулу, исходящему от Сада, я различил в нём торжественную песнь шмелей и бабочек. Словно то изливались, сплетаясь звуками, скрипка и саксофон – воистину то были благоухающие звуки! Душа моя возликовала – эти звуки так гармонично принимались ей. Я понял, планета эта – мой собрат. Она также владеет магией и волшебством. И она явно вступала со мной в совместную игру.
Какая-то ещё, подспудная связь просматривалась меж мной и миром с постулатами иными. Благоухающие звуки завлекали меня войти, как можно глубже в Сад. Это был мир, сотворённый музыкой. Где отсутствовали любые дисгармонии и катаклизмы. В звуках этого Сада я ни разу не слышал слово «смерть».
Планета играла в любовь безупречную, бесспорную. И это была гениальная игра. Именно такую любовь я искал всю свою человеческую жизнь!
И только я вышел на ближайшую полянку, как из-за деревьев встреч мне явился отряд громадных пауков. Я не испугался – существа эти оказались разумны – немедленно они установили со мной телепатический контакт. Сначала пауки восхитились моим образом человека, затем предложили дружбу, а далее пригласили полюбоваться своей планетой. Я пошёл, окружённый ими. На деревьях и скалах у них были сплетены воздушные дома и города, и всё это так органично совмещалось с музыкой любви. И тогда я подумал: «В первый раз я созерцаю искусство от иных.. Неужели Гармония может иметь в своей основе пауков? Но я это вижу своими глазами, наяву, я это слышу в звуках музыки иных.. Возможно, у разумных, одни и те же боги?»
Неожиданно благолепная музыка Сада пресеклась, и пауки предъявили мне какой-то счёт. «Теперь, Летящий Человек, наша цивилизация, у тебя в долгу», – безоговорочным тоном заверил меня их Предводитель.
«В чём же ваш долг передо мной?» – спросил я крайне удивлённый
«Ты созерцал, ты слушал, ты внимал. Вследствие этого, мы обязаны полностью отдать себя тебе», – отвечал мне гостеприимный житель этой благоухающей планеты.
И едва он произнёс это, как звуки музыки возникли вновь, но это были режущие, безапелляционные звуки. Они начали препарировать меня и я почувствовал в себе начало невиданных метаморфоз. Я увидел иное пространство, иную вселенную, иной объём. Всё это было до невероятия искажено, заплетено в бессмыслие и хаос, а сам я начал физически изменяться. Тело моё мгновенно покрылось густыми волосками, полезли ещё одни конечности, зрение исказилось на объёмное.
Я оказался в плену иной идеи. Это была идея паучей красоты, не оспариваемая ещё никем на этой благоухающей планете. Шесть лап, физическое поедание друг друга, и яд в мышлении своём – вот что отныне я должен был исповедать в себе.
Древнейшие инстинкты взревели во мне, протрубив величайшую опасность. Я бросился к музыке своей, ритмами её вызывая свою спасительную память. Музыка явилась на зов отчаянный в тот же миг. Это была Любовь Земная – её красота, отчаяние и грусть.
Моя любовь бросилась в схватку против любви паучей.. Она просто её отсекла музыкой земной, возвращая мне прежнее, человеческое тело. Тотчас я всем существом своим рванулся прочь. Тело моё уже научилось убегать. Вновь я ушёл в своё измерение. А планета пауков осталась со своей гармонией любви и красоты наедине. Так мы разошлись по приемлемым себе мирам.
Тело моё вновь обрело человечий облик. Но теперь я боялся, что меня вновь настигнет боль, или её метаморфозы. И увидел я, что далеко подо мной раскинулась степь широкая, привольная. Высокие травы её по всей видимости были раем для птиц и для зверей. И стояло в этой степи одинокое изваяние, и я падал по направлению к нему. Я снизился над степью, и сделав вираж вокруг одинокой статую в степи, осмотрев её со всех сторон. Это была явная загадка, обескуражившая меня логикой своей. И она явно звала меня к себе.
Я опять мягко сел на ноги напротив изваяния. Это была статуя женщины. На первый взгляд статуя была очень древней, поставленной здесь какой-то забытой цивилизацией, давно исчезнувшей с лица планеты. Женщина эта была обнажена, молода, красива. Она не стояла, а шла, словно стоп-кадр захватил её. Телом она пребывала здесь, но сама похоже отсутствовала в теле. Между тем магия эроса исходила из неё – из её обнажения, движения, застывшей на ходу игры
Я обошёл вокруг этого странного создания, затем вгляделся в лицо её – взгляд женщины убегал куда-то вдаль, проходил сквозь меня, совершенно не задевая образ мой.. Я попробовал взять её за руку – и удивился ещё больше. Рука оказалась тёплой, пластичной, несомненно человеческой плотью, но совершенно безвольной, не отвечавшей на прикосновение моё.
Вдруг эта женщина пришла в действие – будто выйдя из заколдованного сна – она увидела меня. Женщина-статуя не поняла кто я такой, не признала, испугалась – все эти реакции поочерёдно прошли на её очнувшимся лице.
Вслед за этим произошло ещё более неожиданное для меня: тело этой живой статуи начало видоизменяться. Начали исчезать руки, ноги, само тело, они превращались в шевелящийся клубок заплетённых нитей. И вдруг множество этих извивающихся нитей бросились на меня со всех сторон.
Мгновенно я вывел своё тело из пространства, и её нити, как змеи прошли сквозь мой призрачный образ.
Однако существо это не смутилось: у него вновь появилось лико и тело, но теперь это было нечто заглядывающее мне внутрь. Она уже всё узнала о обо мне, и начала очаровывать меня. Женщина-статуя превращала меня в себя и открывала вселенную свою, где я был безусловно её раб. Где я терял свой пол, свою память и свой образ. Взгляд её обволакивал меня, она что-то ещё делала со мной. «Я приговариваю тебя на вечную любовь» – она послала мне магическую мысль. Но я уже взмыл вверх, постыдно бежав от чародейки.
И вновь я был в человеческом образе, и падал среди звёзд неведомо куда. Но главная цель у меня была всё та же: я уходил по-прежнему от боли. Наконец подо мной оказался город. На бреющем полёте, как изящная птица, я пошёл вниз и вскоре приземлился на площади, на которой присутствовало большое количество людей. Удивительно, но никто из стоящих в толпе не обратил внимание на моё сошествие с небес, и я органично вошёл в это собрание разумных. Толпа на площади не суетилась, она явно ждала зрелища, которое я увидел вскоре вместе с ней.
Передо мной разыгралось довольно странное действие: сквозь толпу, сопровождаемый аплодисментами её, шёл весёлый человек в шутовском колпаке – то пританцовывающий, то идущий колесом. Он шёл к возвышению, на котором изваянием застыл человек в красной рубахе с закатанными рукавами. Рядом с этим человеком находился деревянный чурбан с воткнутым в него топором.
Воистину это был вселенский изворот: человек в шутовском колпаке, увидав палача своего, запел в восторге, и лицо его вместе с руками поднялось с благодарностью к богам.
И появился из-за монументальной фигуры палача ещё один человек. Был он с рупором в руках, и возвестил о событии непревзойдённом: «Вы видите самого счастливого человека в этом мире, – показал он на продолжающего танцевать с самим собой. – Озарение снизошло на него, что истина – это смерть, а ложь – это жизнь, придуманная для людей. И ныне, уходя в вечность смерти – он самый счастливый человек!»
И я увидел эту истину. Она вышла не обликом – идеей. Такова была казнь реальная, не сыгранная лицемером – по воле казнимого казнить!
Счастливец сам стал на колени и положил свою голову на плаху. Топор взлетел – и вот уже палач держал за волосы голову, обезображенную кровью и гримасой, а толпа зарыдала от восторга. Никто не увидел, что Красота обезображена и осквернена. Вслед за этим палач швырнул ещё живую голову в толпу – и люди бросились драться за неё. Вдруг она захлопала глазами, и взмыла ввысь. Поднимаясь над толпой, Голова засмеялась от души. Вот она превратилась в идола, и люди восславили её. Вот она превратилась в солнце – и люди приветствовали её. Ещё выше она вознеслась – и превратилось в божество. И тогда по единому слову её все пали под ней ниц.
А я помчался, как можно быстрее прочь от этого запредельного театра. Боль уже потеряла меня, но и она мне казалась ничтожна пред играми, встречавшимися на пути. Я стремился, как можно быстрее достичь дна, хоть и не ведал, что ожидает меня в конце неведомой дороги.
Вокруг меня снова были звёзды и свобода. Находясь здесь, в Великой Пустоте, я почувствовал, как Вселенная меня обнимает и лелеет. И как манит, куда-то заманивает меня.
Вскоре увидел я ещё одну поверхность. И оказалась это раскалённая пустыня, а в ней оазис, с голубым озером внутри, и я летел именно к нему. И только опустившись в тени пальм, я понял истинное значение слова Рай. Тень деревьев и прохладный ветерок с озера не давали жару пустыни убивать здесь затаившуюся жизнь. В тоже время пустыня защищала этот чудо-островок от вторжения пришельцев.
И едва я осознал всё это, как заметил, что из пустыни ко мне направляется женский образ в белом. И хотя одежды скрывали её плоть, они же ворожили, рассказывая о ней сказки, а лицо, ничуть не утаивая себя, играло и заявляло о себе волшебством.
Этот образ шёл по раскалённому песку. Ноги были её босы, предельно сливаясь плотью с плотью принявшего её мира. Ей пел неистовый гул ветра, а это был смех планеты, приветствие её.
Всё было в ней от чарующей Вселенной: сияющие глаза, чёрные волосы, и загадочная плоть. Все гармонии звёздные сошлись в этой девушке, все законы вселенские описывали эту красоту
Она подошла ко мне и улыбнулась откровенно. Она говорила музыкой, которую я, как волшебник, понимал.
«Я ждала тебя здесь, на этом островке, ибо знала, ты придёшь», – начала девушка музыкальный диалог.
Эти слова я давно ждал от кого-то. Я грезил о них, надеялся на них. Я вздохнул полной грудью, и слова мои тоже музыкой изошли: «Мне кажется, я очутился в словах из внеземелья», – сказал я сошедшей ко мне богине.
«А ты оставайся человеком, – увещевала меня долгожданная богиня. – Именно с тобой, человеком, хочу я говорить. Именно теперь, когда ты умиротворён».
«Я умирал! Мне оставался месяц жизни! – воскликнул я, открываясь ей. – Умирать таким молодым – когда никто не мог помочь. Все отошли разом – и вокруг осталась пустота. Никто не пробил любовью эту пустоту! И я остался один на один с Болью! Это было самое гнусное, что может сфантазировать Жизнь. Это высшая дисгармония её. Боль превращала в ничтожество меня, она казнила меня, унижала, преображала в слизняка!»
«Но я услыхала твой крик, и вот пришла», – сказала мне богиня. – На веки вечные я уведу тебя с собой»
«Одна чародейка закляла меня на вечную любовь. И вот ты явилась предо мной. Я знаю, что должен пройти с тобой, ибо жизнь моя немыслима без этого прохода.. Но пройти – это значит раскрыть твои глубины. А глубины твои – непостижимые загадки для меня», – сказал я своей богине.
«Но ты ушёл от всех, преследовавших тебя, убивающих тебя, завораживающих тебя, – ответила богиня. – И ныне ты свободный человек. И я поведу тебя в свою обитель».
Взяв за руку, она впервые коснулась меня. И вся открывалась для меня. И мы пошли с ней в оазис без людей.