- А вот однажды мы застряли на Занзибаре, - сказал дед Епифан, выпустив из трубки такой густой дым, что ему позавидовал бы колёсный пароход времён Марка Твена.
Они сидели вдвоём на мостках, нависающих над мутноватым мелководьем частично пересохшего озерца, или как ляпнула бабка Нелаиха (в миру - Агафья Нелаева) -"усохшего от долгого воздержания!". Июльское солнце наползало на верхушки далёких пихт и елей, высвечивая в их синеве золотистые миражи. Кот притулился к боку Епифана и пропитывался запахом крепкого капитанского табака, чтобы не стать жертвой северных кровососов - полчищ раскормленных комаров.
- Встали мы там на якорь, - продолжил боцман, глядя на водомерок, шустро снующих у зарослей осоки. - Сошли на берег. А что ж не сойти, если на теплоходе жарища, как в заднице у негра.
Маврикий усмехнулся щетиной, заменяющей ему полноценные кошачьи усы, и отмахнулся от пыли, долетевшей с дороги от проехавшего грузовика.
- Прилип к нам гид - показывать местные достопримечательности, а проще говоря, рынок с орущими аборигенами, торгующими всем: от расписной маски свежего покойника до бутылки "Кока-колы". В прежние времена мы что только не тащили в страну. Одни, чтобы капитал сколотить на страсти наших земляков ко всему иноземному. Другие, чтобы самим форсить, развешивая в спальне "нюшные" календари да рожи деревянные. Всяк по-своему кренделя выписывал!
Он докурил и постучал трубкой по доске, выколачивая пепел.
- Побродил я по базару, приценился к ярким юбкам, думал, что куплю для одной тогдашней зазнобы из Одессы. Ох, и хороша была бабонька! Кровей в ней намешано, как специй в итальянском соусе! Прижму её, бывало, к себе, а от неё жаром пышет - хоть прикуривай. Ндаааа! Так, о чём я? А, да, о юбках. Выбрал три штуки - одна другой краше. Решил обменять их на шапку-ушанку из собачьего меха. Правда, сомнение меня брало. По африканской жаре от своей кожи готов освободиться, куда уж тут напяливать на себя шапку средней лохматости. Ничего, оскалился торговец - зубы белющие, нахлобучил на свою природную курчавость рыжую "псинку" и давай перед другими удачной меной хвалиться. А я схватил юбки - и ходу, пока он не передумал!
Епифан ухмыльнулся воспоминаниям, почесал кота за ухом и добавил:
- Вот ты сейчас будешь смеяться надо мной, как ржала вся команда, когда мы вернулись на судно. Юбки-то оказались мужскими! Местные мужики их одевают в особенных случаях. Во-первых, когда собираются жениться. Тогда готовы на себя до пяти юбок натянуть, чтобы подчеркнуть зажиточность. И чтобы их местные бабы оценили красоту рисунка на ткани и заодно прочее мужеское "имущество", когда юбки будут задирать одну за другой. Во-вторых, когда будут с женой разводиться. Тогда выбирают юбку поплоше, с дырьями да грязную, скидывают её под ноги супружнице и потом - налегке, голышом - уходят, куда глаза глядят. Обычно к заныканному "складу" с юбками. И в третьих, самая последняя обнова будет от колдуна - перед тем, как придёт время становится "белолицым", то бишь на тот свет отправляться.
Маврикий недвусмысленно ткнул деда носом:
- Дескать, а тебе-то какие достались?
- О! - хохотнул Епифан. - Мне до того, чтобы жениться, двух юбок не хватило. Видать, от того я холостяком и остался!!!!