-Привет что ли, соседка! –Да что ты будешь делать, опять она за компьютером! –сказала Надежда, протискиваясь плотными габаритами в дверь комнаты.
-Стихи о деревне читаю, пишет тут один поэт, похлеще Есенина будет.
--Душа плачет, читая эти задушевные строки!
--Плачет! И у меня до сих пор плачет, как деревню вспомню, говорит соседка с какой-то горькой иронией.
Довелось мне однажды в деревне пожить, начинает она свой рассказ, присев на краешек дивана. Оказывается там родная тетка у нас жила Мария, с которой мы особо как-то не роднились. А тут нужда заставила перебраться в деревню, подальше от братишки, дебошира и пьяницы. Как женился, так и дня не проходило без выяснения отношений с молодой супругой. Все от его выходки хорошенько подустали, вот мама и решила купить по совету этой самой тетушки, домик в деревне. И купила , где-то на участке Демьяна Бедного богатейшего свиноводческого совхоза. (Как то- не вникала в название Демьяна Бедного, почему и как ,надо бы в интернете информацию зачерпнуть)
О чём это я, ну да, купила самую настоящую саманную хатку, молдаване такие строили, с виду домик ничего, стены, побеленные и внутри и снаружи, комнаты просторные и у окон створки наружу распахиваются. Крыша у домика правда соломенная была, как в сказке про трех поросят, ну да ладно, мелочи жизни это, по сравнению со всем остальным.
Главное вид из окошек завораживал своей красотой, ромашковое поле, а вдали лесок, грибов и ягод полный. В деревню то заехали в начале лета. Мы с сестрой погодки, помладше её буду. Веронике шёл шестнадцатый годок в ту пору. И надо заметить ,сестра красавицей была, не только парни заглядывались, но и мужики глаз не сводили с девчонки. Одни волосы, вороного крыла, чего стоили, ниже пояса косы были. Сестра к лошадям была не равнодушна, бывало, мчится по полю на коне, в своем шелковом платье голубого цвета, волосы на ветру развиваются, ну чистая амазонка. За сестрой два брата ухлестывали ,Ленька с Генкой, Ленька, тот уже совсем взрослый парень был. А сестре что , только смеялась над ними.
Мать, хоть и с высшим образованием, но пришлось сторожихой на свиноферме обосноваться. Как бы там не было, а деньги неплохие платили, таких, в городе и не видели. Мать к ночи на работу, а мы с сестрой сами себе предоставлены, молодежи полон двор. Нет, плохим, не занимались, играли, танцы устраивали, семечки лузгали. Не изба, а сельский клуб с посиделками.
Заглядывался на меня один паренек, Васильком звали. Такой романтик был, во всем прекрасное видел и мне позволял любоваться. И закаты, и рассветы вместе на лавочке встречали, пока мать его не забастовала. И близко мне не велела к сыну её приближаться. Зажиточные они шибко были, кулаки при советской власти. Что мать мне его только не наговорила, даже со свиньёй обнаружила у меня сходство. Я и вправду пышкой была, по сравнению с миниатюрной сестренкой. Знакомые всё маму спрашивали, не шаньгами ли она меня кормит.
Василий то потом писателем стал, читала я его умные книжки.
Ближе к осени , ночами стало холодно, и собираться стали в доме. Парни нет- нет, да за сигареты примутся, да и девки туда же, сигаретный дым клубами, накурят так, хоть топор вешай.
К полуночи молодежь по домам разбредется, а нам помещение как то проветрить нужно, чтобы мама не унюхала, правда в последнее время ей не до того было и прибаливала, не высыпалась.
Однажды пришлось за теткой бежать, вьюшку то у печи открыли, а закрываться она, ну ни как не хочет, заело там что-то. Тетя Маня хорошо нам пособила, пол трубы обрушилось, мать тогда нас с сестрой калошей по заднице отходила. Тетушка у нас была забавная старушка, ставила частенько бражку и погулять любила, и попеть и поплясать, веселый светлый человечек, правда скуповатая была женщина.
Как то в жаркий день забежали к ней кваску попить, да не тут- то было, видим, что не дождаться, она только за дверь, соседка ее позвала, мы с сестрой и ополовинили баночки, ядрёный квасок был. Чем дополнить, в ведрах воды не оказалось, пришлось помочиться, облегчиться в банки. Как только с этим делом управились, тут и тетушка явилась. И прямо к банкам с квасом, думали, угощать сейчас начнет, замерли аж в ожидании, но нет, пронесло, пощупала лишь баночки.- Какой горяченький квасок, не доспел видно, говорит.
Лето пробежало быстро. Наступила осень. Начались школьные занятия. Старшеклассники жили в интернате, и домой приезжали только на выходные. Оставаться в интернате было не безопасно, отовсюду сбегались ребята, не трезвые, наглые, припрут каморку сторожа поленом, свет выключат и безобразничают. Только и доносится вой сторожа с улицы –У Японский Бог, кричит он, пытаясь открыть дверь. Так и прижилась к нему эта кличка «Японский Бог».
Поэтому и приходилось тащиться по морозу до самой деревни по заснеженной трассе, привязав портфель к поясу пальто. Так и шли, и портфель тащился своим ходом до самого дома. Рядом лес и волки воют! Жутко!
А дома тоже не согреешься, тепла от печки не было, можно было даже спать на камине, к утру полностью всё выстывало. Уходили с матерью на ферму, там было намного теплее. До полуночи читала поросятам стихи, помогая матери убирать в клетках.
Природа в деревне действительно чудесная, глаз не оторвать от деревенских пейзажей, только вот с нами деревня обошлась неласково. А еще я запомнила корзины с фруктами, которые покупала нам мама, кисти янтарного винограда так и стоят перед глазами.
Ближе к весне мы получили страшное известие, брат погиб в пьяной драке.
Вернулись в свой дом, и больше уже ни в какие деревни мы не ездили. Романтика закончилась, грустно улыбнулась соседка, утирая краешком платка заслезившиеся от воспоминаний былой молодости, глаза.